844 год
Неторопливые шаги, сохранившиеся в голове благодаря еженедельному напоминанию, снова прозвучали где-то на улице. Колокольчик над поцарапанной дверью звонко прозвенел, нарушая такую сладкую тишину, убаюкивающую и греющую слух. В Подземном городе редко можно уличить момент покоя, так что девушка немного поморщилась, злясь на вошедшего, потому что он прервал её дремоту, постепенно переходящую в сладкий сон. В дверях проявился силуэт давнего друга, который торопливо пытался приблизиться к подруге сквозь большие ящики с кожей и железом. Выругавшись, молодой человек решил в очередной раз не вываливать тонну негатива прямо с порога, оставив лучшее на десерт. Он опёрся на прилавок и поспешно улыбнулся: — Приветствую, господин Чёрч, — прищурилась девушка, одаривая парня вялой полусонной улыбкой. — Чего желаете на этот раз? Ведь пару дней назад уже закупались очаровательными кинжалами ручной работы для не слишком очаровательных бандитов. — Как всегда, госпожа Сеппэль, разлетаются ваши сокровища как горячие пироги, — ответил парень. Фарлан Чёрч был частым клиентом, обычно предпочитающим прислушиваться к рекомендациям подруги, воспринимаемой полноценным профессионалом. Иногда она излишне увлекалась, уходя в дебри своего загадочного клана, ведь все их творения воспевали к их семейному древу. Обозначив для себя связь с каждыми лезвием и рукояткой, словно с давно потерянным родственником, девушка была погружена в это искусство, явно заимев к этому нездоровую привязанность, что иногда доводило её поведение до абсурда. Особенно когда она давала имена каждому клинку. Оружейница к тому времени уже устала напоминать, что у каждого типа строения лезвия и эфеса должно быть своё название, как у любого произведения искусства, однако Фарлан всё равно до конца не мог понять всех аспектов, связанных с правильным пользованием, поэтому иногда даже засыпал, выслушав одну пятую часть из сорокаминутного инструктажа. Клан Сеппэль известен своим изобретением холодного оружия, а также углубляется в историю о первых воинах, использующих подобное вооружение в сражениях с титанами, что послужило будущим вдохновением для изготовления современных клинков. В Подземном городе они были почитаемой семьёй, если вообще тут могут кого-либо уважать. Риса работала в оружейном магазине, где могла знакомить местных обитателей с семейным искусством, стабильно восполняемым отцом, который, к сожалению, не мог общаться с клиентами. — Сейчас посмотрим... — приложила палец к губам младшая Сеппэль, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов. — Есть какие-то пожелания? Улов нынче не густ... Отец всё больше болеет, стал делать в два раза меньше ежемесячной нормы. — Рахит? — вроде как обеспокоенно поинтересовался Фарлан. — Он самый... В этом отец не уникален. Тут чуть ли не половина им больна. Неужели солнце настолько важно? Подземный город был особенным местом, однако в самом ужасном смысле. Ни лучика солнечного света, ни сантиметра голубого неба, ни мерцания одинокой звезды, ни свежего ветра, за исключением главных ворот, сквозь которые иногда проносился поток, уносящий с собой всё счастье жизни на поверхности. Когда-то рахит был исключительно детской болезнью, но с развитием общества и технологий не стоят на месте и недуги. — Солнце — самое верное лекарство, доступное далеко не всем, — парень иронично хмыкнул, что-то про себя размышляя. — Но не волнуйся, до старости я обещаю устроить нам свидание на поверхности. — Ну если свидание будет с господином Солнце, то я на всё согласна. Чёрч вытянул губы в трубочку, театрально обижаясь. — Ты пришёл сватать меня с солнцем или всё-таки за клинками? — немного смутилась девушка, не привыкшая к таким разговорам. Смена темы — оружие вернее любого кинжала. — Мне нужны три клинка, желательно предназначенные для убийства, — проговорил абсолютно непринуждённо русый парень, на что получил вздох девушки и нахмуренные брови. Развернувшись обратно, Риса сложила руки на груди. Фарлан смутился и ухмыльнулся, уже привыкнув к подобным нападкам. Волосы девушки качнулись на ветру, а её бледное лицо приобрело белоснежный оттенок. — Это не значит, что мы собираемся кого-то убивать. Просто для подстраховки, — оправдывается парень. — Для подстраховки можно взять и палку, а кинжал вещь опасная, так что топай лучше отсюда, — широко улыбаясь, проговорила Риса, махая рукой, как будто уже прощаясь. Хоть она и торговала оружием, но это не значило, что она жаждала крови и убийств. К тому же она жила мыслью, что кинжалы созданы для защиты людей — это ей внушал отец. Раз за разом. Каждый день. Иногда он мог подолгу сидеть в мастерской, повторяя одно-единственное слово: «Реттен». Что это значило, он никогда не говорил, лишь зажимал на секунду губы, а потом кивал, тем самым намекая, что пора бы заканчивать с работой. Риса не задумываясь слушала всё, что он только произносит, даже если была с ним не согласна. Однажды двое мальчиков избили её, пытаясь ограбить, однако с ней всегда был маленький кухонный ножичек — кинжалы отец трогать запрещал, да и всё равно они были слишком тяжёлыми для детской руки. Оставив глубокий порез у одного из обидчиков на щеке, девочка почувствовала то, что до этого момента считала себе недоступным — силу. В глазах заиграли искры, захотелось срастись с клинком воедино, сделать третьей рукой. Но вот, когда на лицах мальчишек проявились отголоски страха, а сердце девочки запылало от страсти и вдохновения, Риса оказалась грубо прервана отцом. Он схватил её за руку и поволок домой, после чего избил её чуть ли не сильнее хулиганов, пригрозив ужасной расправой, если она когда-нибудь убьёт или попробует сделать это, — единственный раз, когда он её бил. С тех пор отец стал для неё не только примером и духовным наставником, но и опасным авторитетом. Почти каждый день начинался с очередной кучи наставлений или даже угроз вместо пожеланий «доброго утра» за завтраком. Отец постепенно превращался в осушенного тощего старика, еле передвигающего ноги, но его низкий хриплый голос до сих пор был ярок и громок, отдаваясь в ушах юной девушки. Забавно, папа настаивал на сохранении жизни, продавая опасное оружие сборищу убийц и насильников. Возможно, малодушие, хотя скорее обычное помешательство. Риса же, наоборот, почему-то смогла проникнуться к людям, пытаясь отыскать в них то, чего не имела сама, — смысл жизни. Нельзя убивать то, что имеет врождённую тягу к выживанию, ведь убьёшь кого-либо — и ты лишишь мир начинки. И так полно таких как она — волочащих жалкое пребывание на земле, не имея под собой никакой основы. В возрасте двенадцати лет Риса чётко осознала свой смысл — спасать свою же душу, растерзанную в муках детской жестокости. По кусочкам отец собирал из неё свой «идеальный клинок», спасающий других и уничтожающий себя, тем самым наполняя кровавый сосуд до краёв. Девушка же была счастлива, имея при себе лишь внушённый идеализм, в котором видела огонь, способный выжечь дотла такой убогий старый мир и взрастить новый. Глупо было вырасти идеалисткой в таком месте, но можно ли было описать её таким словом? Она всего лишь девочка, ищущая смысл жизни в людях, которые, в отличие от неё, давно обрели самих себя, в то время как у Рисы было на уме лишь одно — запечатлеться у всех в памяти как настоящий человек, а не «клинок», способный вырезать сердце и отдать его другому. Однако такая жизнь казалась ей недостижимой, далёкой и чарующей. Когда-нибудь она изготовит оружие, способное уничтожить всех титанов и освободить этот мир от скотского существования в трёх стенах. Но пока ей нужно хотя бы выбраться из Подземного города, накопив достаточную сумму, и поступить в инженерную школу, расположенную в столице, Митре, в самом центре Стены Сина. — Риса... Ты же торговец, деньги зарабатываешь на таких как я, а отговариваешь меня купить твой товар... — фыркнул Чёрч. — Что же ты? Сеппэль лишь улыбнулась и взяла в руки только принесённый в холл клинок. Базелард. Ромбовидное сечение, два дола. Деревянные детали рукоятки закреплены бронзовыми продолговатыми трубочками. Риса вдохнула свежий запах лака, покрывающего весь эфес кинжала, который обволакивал ноздри и немного кружил голову. Этим ароматом заполнен весь их дом, а в особенности родные руки отца. Девушка невольно улыбнулась, вспоминая, как папа любит трепать её за щёки, а мама ругать его за то, что они с братом и сестрой скоро отравятся этим едким веществом. — Я не хочу, чтобы клинки моего отца приносили смерть. Он не убийца. По крайней мере, так считает он. Отец не хотел видеть убийцей себя или других членов семьи Сеппэль, однако ему было плевать на других, поэтому он и создавал орудия смерти, но Рисе такой подход казался глупым. Папа живёт бессмысленной жизнью и хочет лишить смысла жизни других? Подобное поведение шло вразрез с личной философией Рисы, поэтому подчиняться ему — всё равно что насиловать себя, а она не отличалась жестокостью. — И в очередной раз я отвечу, что это странно... Но всё же мне нужно купить... Ты же знаешь, что я могу пойти в другой магазин и ты лишишься дневной прибыли, — внимательно посмотрев на девушку, произнёс Фарлан. Друг был прав. Из-за её напускного упрямства их оружейная теряла свой доход, что всегда огорчало и так небогатых родителей. В Подземном городе они составляли некую местную «элиту», однако всё равно не могли сравниться с теми же гражданскими на поверхности. Всё же Риса обожала свои клинки, но продавать их отказывалась лишь потому, что боялась осквернения их нетронутых лезвий, ведь считала кинжалы творением Бога. Не отца, нет... Кем-то, кто пытается наполнить его тягой к искусству, а не пустому сосуду самого страшного смертного греха. Металл блестел, кристальным светом озаряя поверхность стола, на котором всё было заставлено различными лаками и кисточками. Фарлан до сих пор не знал, как подступиться к этой загадочной девушке. Она сразу же понравилась ему, однако большего он позволить себе просто не мог — не хотелось портить идеальную репутацию Рисы Сеппэль своим преступным образом жизни. Оружейница была полна нездорового энтузиазма, но постоянно мирилась с несправедливостью и гнилью, насквозь пропитавшими испачканную кровью землю Подземного города. — Я знаю, но всё же я лучше буду голодать, чем позволю погрузить Подземный город в ещё большую анархию. Не люблю, когда люди умирают, а мир становится рваным, постепенно теряя лоскутки, — заявила Риса, протягивая Чёрчу клинок, напоминающий стилос. — Это Стилет. Как тебе гранёная форма? Фарлан взял в руки тонкий клинок, полностью охватывая рукоятку, аккуратно касаясь пальцами двух красивых гард. Стилет лёг в его руке просто идеально. — Ого, очень удобно... Есть ещё два? — Нет, это пока единственный экземпляр, — ответила девушка, шарясь рукой по полкам под столом. — Но есть кое-что получше. Риса схватила клинок с подвижными деталями, украшенными тонкими формами, напоминающими наконечники стрел и протянула Фарлану, на ходу протирая яркую сталь лезвия. — Класс... Он очень красивый... — Главное, эффективный. Призван блокировать клинок соперника или просто ломать. Предназначен специально для левой руки, — проговорила девушка, уже начиная разглядывать витрину сзади прилавка. Она была полностью усыпана кинжалами и ножами, даже кухонными. У каждой эпохи есть свой меч, кинжал и нож, полностью отражающие её настроение. Люди же всегда предпочитали холодное оружие огнестрельному, особенно в современности, когда против титанов огонь бесполезен, а людей убивают не так уж часто. На Подземный город, правда, подобное не распространялось. Угроза титанов точно ему не страшна, а людей могут убить просто так — высшая степень беззакония. Грязные переулки усыпаны пивнушками, а бордели превышают лимит, наверное, раза в три. Отвратительные места. В одних какие-то бандиты могут что-то не поделить, что приведёт к массовым беспорядкам, а в других — нередко случаются изнасилования и незапланированные беременности. Жаль, что некоторым рождённым здесь девушкам просто некуда податься, и они вынуждены существовать подобным образом. Их нерождённые дети, от которых избавляются самым изощрённым способом, наверняка смотрят на своих матерей не со злостью, а с жалостью и печалью. В этом месте нет ни одного счастливого человека. Обратив внимание на клинок с навершием и гардой в форме дисков, Риса задумалась. Этот кинжал по праву считается одним из самых опасных. Один колющий удар — человек в мучениях умирает. Она не решалась кому-то его вручить, но Фарлан был её единственным другом, не раз доказавшим чистоту своих намерений. Зажмурившись от неприятных картинок, промелькнувших в голове, девушка неуверенно протянула к нему руки. Рукоятка была украшена рёбрами, имея тёмно-бордовый цвет запёкшейся крови. Именно этот кинжал был изготовлен папой в молодости, когда его руки были намного подвижнее, а ноги ходили. Рондели были священной реликвией их клана. Вокруг них всегда водилась куча легенд и сказок, однако странные традиции бывают у всех семей — Сеппэль не исключение. Каждый глава клана вынужден уничтожать старые Рондели и создавать новые, впоследствии принадлежащие двум разным родам. Они должны быть вместе, но их владельцам запрещено иметь кровную связь, поэтому папа потребовал унести один из них в магазин и продать человеку, которому больше всего доверяет Риса как владелец одного из них. Отец так старался, точа кристально-чистое лезвие, что Рисе иногда было страшно к нему прикасаться — настолько оно острое. Улыбнувшись детским воспоминаниям о том, как отец его делал, вздохнула и протянула его Фарлану. — Рондель. Не смей им убивать. Парень обхватил рукоятку, чувствуя красоту ребра, отпечатанную на пальцах. Сам клинок был довольно тяжёлым. — Вот это да... Выглядит солидно. Так и вижу, как Леви расхаживает с ним на поясе. Услышав знакомое имя, Риса нахмурилась. — Подземный монстр? — спросила девушка. — Я бы ему не доверила. Можно сказать, что Риса была знакома с ним всю жизнь — с самого раннего детства он был довольно известен в Подземном городе, однако поначалу семилетняя девочка видела его с каким-то высоким мужчиной в пальто и шляпе. Позже Леви гулял по улицам в одиночестве, и лишь лет через десять обзавёлся собственной бандой. Риса не доверяла ему, просто-напросто опасаясь какой-либо неизвестности, ведь Леви был определением этого слова. Может показаться, что неопределённость и риск привлекают людей, однако если ты имеешь какую-то определённую цель, подразумевающую сохранять свою жизнь до значимого для тебя момента, то всё это лишается всякого смысла. Фарлан оторвался от прекрасного клинка и как-то странно посмотрел на подругу. Он искренне уважал своего лучшего друга и не понимал, почему же она так предвзято к нему относится, если они виделись-то от силы пару раз. — И почему это? — Он похож на классический сброд из трущоб. Я не хочу, чтобы он творил всякую херню моим Ронделем. — Ты его совсем не знаешь, чтобы так говорить. Леви отличный парень, так что поубавь свой пыл. — Да-да, я слышала, какие о нём слухи ходят... Что он один стоит целой банды! И как человеку, который способен на что угодно, доверить такую опасную вещь? Вдруг он будет убивать налево и направо? — начинала злиться девушка. — И вообще, я отдаю его тебе! Не монстру! Фарлан вздохнул и убрал все три клинка в ножны, а затем и в мешок. — Я понял, но всё-таки... Не говори так о нём. Да, он хмурый, с тяжёлым характером, но всё же не бездумный убийца. — Хорошо... Тебе я верю, но ему — нет. Отдавай Рондель на свой страх и риск, но если он тебя зарежет во сне, плакать на твоей жалкой могилке не буду! — отвернулась от него Риса. Обычный метод манипуляции — вздёрнуть нос и обидеться, разрешая совершение какого-либо действия. Обычно всё срабатывает наоборот. — О... Я знаю, что ты будешь скучать... Очень сильно будешь... — ехидно засверкав глазами, произнёс Чёрч. — По своему постоянному клиенту! А, стоп... Я же ещё и единственный! — Ой, да иди ты уже отсюда! — засмеялась девушка, когда Фарлан нехотя поднялся с прилавка, на котором практически лежал. — Передавай привет Изабель! — Хорошо, передам привет ей и Леви! — Про Леви я ничего не говорила! — прокричала девушка. Парень на миг остановился и повернулся к ней. — У нас выгодное дельце намечается... Надо будет выкрасть документы, всего-то... Так что через несколько дней накрывай на стол, чтобы два голодных парня осчастливились, а ты наконец поняла, что Леви не так уж и плох, — сказал Фарлан, сразу же выходя за дверь, не давая девушке и шанса что-либо ответить. — Вот же сукин сын! — прокричала Риса в тишину, пока колокольчик над дверью лениво покачивался. Оружейная была довольно уютным местом: все деревянные вещи были вполне аккуратными, а витрины с кинжалами так и манили убийц и любителей искусства. Пол скрипел, наполняя магазин различными неприятными звуками. Рядом со входом стояла дощечка для метания, чтобы покупатели могли на практике испытать всю изумительность отцовских клинков. На прилавке стоял крошечный ящик, который служил кассой — к сожалению, много денег вынести никак не получалось. Родители часто кричали на неё за то, что она отпугивает всех клиентов, но больше торговать было некому. Старшая сестра, Амари, работала в борделе, и это был полностью её выбор. Видимо, хотела отдохнуть таким изощрённым способом от вечного шума ударов кузнечного молота. Истинной причины она никогда не называла. Брат Карстен был уже давно убит военной полицией за то, что просто хотел разок взглянуть на солнце. Да, запрещено, но тогда ему было всего тринадцать. На самом же деле это был лишь несчастный случай, так как Карстен умер убегая и падая с крутой лестницы. Однако отец был уверен в обратном — легче ненавидеть человека, чем кучку камней, у которых нет души и сердца. Глаза девушки защипали, а сердце сжалось под напором воспоминаний. Карстен был светлым мальчиком, всегда улыбался и разделял взгляды старшей сестры на этот убогий город. Вместе они мечтали о том, что выберутся отсюда, но... Смерть Карстена подкосила отца, после чего он обезумел и отправился в одиночку «мстить» полицейским за сына. Что мог сделать убитый горем старик? Над ним просто посмеялись, а за дерзость сильно избили, после чего папа больше не смог ходить. Маме пришлось бросить работу и ухаживать за ним, поэтому место в оружейном магазине досталось оставшейся дочери, когда той было всего пятнадцать лет. Вот уже седьмой год она каждый день по несколько часов сидела в полном одиночестве, читая какую-то глупую книгу. Подойдя к кассе, чтобы снова убедиться, что она пуста, Риса вдруг ударила кулаками по столу. Чёртов Чёрч! Свалил с дорогущим клинком, а заплатить не удосужился! Но ничего, вот вернётся, то сдерёт втрое больше! С процентами! Улыбнувшись собственному финансовому плану, Сеппэль вновь уселась за прилавок, читая ту самую глупую книгу уже в шестой раз.***
Улицы уже несколько часов были абсолютно пусты, только слышались крики из соседних домов, которые были явно не признаком боли. Одинокая девушка двадцати одного года отроду возвращалась домой, держа руку на поясе, накрывая пальцами ножны своего любимого Базеларда — в Подземном городе ходить иначе небезопасно. Риса не была робкого десятка, но всё же против здоровых мужчин её шансы были крайне малы. Давно вызубрив, как следует использовать каждый тип клинков, младшая Сеппэль уже не особо волновалась о собственной жизни. Бледная блондинка бежала ей навстречу, падая и ударяясь ладошками о каменную землю. Её лицо покрыто грязью, а руки и ноги были похожи на две тонкие палочки, которые вот-вот сломаются. Её трясло от голода, а изо рта текла какая-то странная жидкость. Жуткое зрелище. Риса подошла к ней, чтобы оказать помощь, но девушка вдруг неестественно задёргалась и вцепилась в её ногу зубами, начиная рвать плоть. Сеппэль крикнула и постаралась оттолкнуть её, но обезумевшее от голода существо никак не могло упустить свой шанс хоть чем-то подкрепиться. Риса не решалась ударить её кинжалом, поэтому продолжала терпеть адскую боль, подключая руки, но в один момент девушка ослабла и потеряла сознание. Отец всегда убеждал её терпеть и страдать за других, особенно если видишь, как человек хватается за последнее осмысленное действие — выжить. Обыкновенный инстинкт, однако господствует даже над самим королём, который сейчас сидит в самом центре их государства, опасаясь вытянуть нос из своей каменной тюрьмы. Может быть, смысл жизни Рисы — стать чьим-то ужином? А смысл жизни этой девочки — съесть её? Хотя чего уже гадать... Заметив в её виске торчащий эфес, Риса закричала и почувствовала подступающую к горлу рвоту, где наверняка заключался сегодняшний ужин, состоящий из пресной похлёбки и стакана воды. Кровь прыснула из девушки, лишая её жизни, а её лицо озарило невинное выражение, на что смотреть было ещё больнее. Совсем ещё девочка... Наклонившись в сторону, Риса позволила рвоте выбраться, тем самым пачкая всё равно изгаженную дорогу. Её нога страшно кровоточила, но из-за шока оружейница совсем о ней позабыла. В первый раз на её глазах убили человека, да ещё и ребёнка. Вспомнив счастливое лицо младшего брата, также истекающее кровью молодое тельце, девушку затрясло. Ну почему она родилась здесь?! В этом убогом жестоком месте?! Почему отсюда практически нет шанса выбраться?! Почему никто не пытается ничего изменить?! Увидев пару маленьких ножек перед собой, Риса подняла глаза и посмотрела на своего «спасителя». Мальчик. На вид лет девяти. И уже убийца... Резко вскочив, не обращая внимания на боль, она схватила пацана за воротник его рваной куртки и подняла вверх, чтобы уровень их глаз совпадал. — Что. Ты. Сделал? — злобно спросила девушка. — А ну отвечай, сопляк! Мальчик, видимо, испугался, и из его зелёных глазок потекли первые горячие слёзы. Риса почувствовала что-то странное, припоминая похожее выражение лица в отражении её детского ножичка, но сумела взять себя в руки и не поддаться на такую банальную провокацию. — Отвечай, иначе всю дурь выбью! — Я... просто... хотел... помочь, — сквозь рыдания ответил малец, на что получил лишь ещё больше злости. — А кто тебя просил лезть?! Кто ты такой, чтобы устраивать самосуд?! Риса знала, что разошлась не на шутку, но сейчас она видела перед собой не ребёнка, а обыкновенного убийцу. Повернув голову на бледный труп, она разглядела знакомую рукоятку, принесённую ей же одним зимним вечером в холл. Помнится, тогда этот кинжал купил Фарлан. Фузетти. На нём видна мерная шкала, предназначенная для навески пороха, но на самом деле она не имела под собой никакой практической надобности. — Откуда у тебя этот кинжал? — Братец Фарлан... Помогает моей маме... Дал, чтобы я её защищал, — еле проговорил безжалостный убийца, захлёбываясь в собственных слезах и соплях. Отвратительная картина. Девушка резко отпустила его, дала грубую пощёчину и пригрозила сдать военной полиции, если он сейчас же не уберётся прочь с её глаз. Её Фузетти только что убил ребёнка. Сколько ещё её клинки принесли смерть? Фарлан что, раздавал их всем? Да, Риса знала, что он помогает больным людям с деньгами, но чтобы давать им опасное оружие, к тому же детям! Чёртов Чёрч ответит за всё! Что же она ему устроит, когда они вновь встретятся! Подойдя к трупу невинной девочки, Риса опустилась на колени и перевернула её на спину. Глаза были ярко-голубого оттенка — напуганные, обезумевшие. Сеппэль закрыла их и сложила руки в замок, начиная прямо там молиться Богиням об упокое её души. Произнеся первую строчку молитвы, девушку отвлекли резкие звуки, происхождение которых было ей неизвестно. Подняв голову, она заметила три быстрые фигуры, летевшие выше домов, оставляя за собой белый след, похожий на дым. Это же то самое УПМ, о котором рассказывал Фарлан! Зрелище ценой в сотню кинжалов. За бандитами бежали по земле военные полицейские, расталкивая любопытных зевак, повскакивающих со своих кроватей. Кроме них, за тремя знакомыми асами летели люди в зелёных плащах со странным рисунком, который она не сумела разглядеть. На землю опустился парень в коричневой жилетке и широких штанах. Чёрные колючие волосы и маленький рост выдали в нём Леви. За ним резко двинулись двое здоровяков, оба блондина — один был с усами, другой — с гладковыбритым лицом. Началась бойня. Исполняя зрелищные, но странные кульбиты, Леви прыгал по стенам домов, махая своим новым Ронделем. Риса сморщилась от испуга, осознавая, что сейчас сокровище может легко превратиться в мусор, если Леви испачкает его в чужой крови. На удивление, он обращался с ним профессионально, как будто держал в руках далеко не первый раз, однако это невозможно — таких клинков всего лишь два. Другой лежит у неё в тайнике, изготовленный отцом задолго до её рождения. Решив не стоять в самой гуще событий и не быть растерзанной военной полицией и этими людьми в зелёных плащах, Риса поднялась с колен. Замешкавшись, усатый блондин свалился перед ней, подарив шанс разглядеть рисунок, который ей показался знакомым — два крыла. Вроде похоже на герб Разведкорпуса, но что он забыл в Подземном городе? Фарлан говорил что-то про дельце, неужели это оно и есть? Да уж, дельце... Которое вдруг заинтересовало армию с поверхности, а она обычно не выполняет поручения относительно гражданских, исполняя совсем другую функцию. Всё-таки решившись убежать по-быстрому домой, чтобы не пострадать за зря, Риса двигалась по знакомой дороге как можно быстрее — насколько это было возможно с раненой ногой. Фонари горели ярко, а люди на улицах начали ужасно шуметь, лишая Подземный город знакомой тишины во время сумерек. Военная полиция и разведчики всё ещё стекались вглубь города, создавая беспорядок, после которого наверняка придётся убираться местным нищим, иначе спать будет просто негде. Кровь вытекала из следов укуса, поэтому Рисе пришлось остановиться и присесть. Не имея при себе никаких средств, она вынуждена была снять со своих плеч куртку и сделать нечто, похожее на жгут. Надо скорее обработать рану, потому что та девочка была явно нездорова, так как изо рта вытекало что-то неестественное. Встав на больную ногу, Риса нахмурилась, но оставив жалобы на потом, потопала в сторону их уютного двухэтажного дома. Наконец повернув ключ, девушка оказалась в просторной гостиной, убранной несколько часов назад судя по уровню пыли на часах, потому что обычно мама протирает их последними. — Эй, есть кто дома? — счастливо крикнула Риса, предвкушая как сейчас мама обнимет её и обработает больную ногу, после чего они вместе усядутся на диван и будут пить горячий ароматный чай. Не услышав ответ, Сеппэль-младшая села в гостиной в кресло, хватая бутылку дешёвого рома с полки и тряпку. Прозрачная жидкость пропитала ткань, и Риса приложила её к ноге, с которой была содрана здоровая часть плоти. Останется шрам, но да плевать. Ей тут не перед кем красоваться. Зашипев от адской боли, девушка затянула импровизированный жгут потуже, после чего схватила бинт и обмотала в несколько слоёв ранение. Расслабившись и откинувшись на спинку, она надумала позвать родителей ещё раз, потому что такая тишина была непривычной в их доме, и лишь часы продолжали тикать, создавая видимость жизни в этом, как будто бы мёртвом, месте. — Мам! Риса сплюнула и решила подняться — проверить комнату папы. Лестница неприятно скрипела, раздавая зловещие звуки, но девушка двигалась дальше, даже и не думая испытывать глупый страх. Дверь была приоткрыта, поэтому она сразу же вошла без стука, что так ненавидел отец. Увидев его сидящим в той же позе у окна, как он всегда это делал, она облегчённо выдохнула и расслабилась. — Пап, ну почему вы мне не отвечаете, я же могу так помереть на мес... — говорила Сеппэль, пока не развернула тело отца к себе. Его горло было насквозь пронзено, а глаза широко раскрыты; руки испачкались в крови, которой было невероятно много, но вытекающей лишь из одного-единственного прокола. Риса не закричала, а замерла от ужаса, уставившись на растерзанную глотку любимого отца. Папа... Кому понадобилось убивать старика-инвалида в коляске? Где... мама? Пытаясь взять себя в руки, что она пыталась делать абсолютно всегда, Риса решила осмотреть рану, чтобы проверить насколько всё серьёзно. Нет, он точно мёртв, тут даже думать не нужно. Рвота уже не подступала, почему-то уступив место слезам, но вовсе не от горечи утраты, а от злости, разрывающей сердце ярости. Кто посмел? Невинного старика? Сжав рубашку отца, она уставилась на рану, замечая, что горло задето всего раз. Слишком ровно... Осмотрев затылок, Сеппэль поняла, что его проткнули насквозь. Всего раз... Форма была слишком идеальной, чтобы быть правдой, а удар нанёс тот, кто отлично ознакомлен с анатомией человеческого тела. Резко сорвавшись с места, она вбежала в свою спальню, отрывая от пола доску и открывая доступ к своему излюбленному тайнику. Рондель был на месте явно нетронутый, но тогда как? Если этих кинжалов всего два... Поднявшись на ноги, обезумевшая от горькой ярости девушка вышла из дома, замечая знакомый дым от использования УПМ. Этот проклятый карлик за всё ответит...