locked

— Господи, жарко, как в аду! — с раздражением шепчет Хината, энергично обмахиваясь потрепанным журналом для старосты. Его обложка уже давно продрана в нескольких местах и тщательно заклеена разноцветным скотчем, а странички и вовсе сыплются при любом неосторожном движении. Но Шоё как никогда радуется тому, что так и не вытащил его из в своей сумки, забыв заменить на новый. На данный момент эта тетрадка — то немногое, что способно хоть как-то облегчить пребывание в наглухо застрявшем лифте. Напротив раздаётся неприличное чертыханье. Хрен знает какое за последние 20 минут, потому что Шоё надоело считать ещё после 50 ругательства. — Что, никак не дозвониться? — язвительно тянет он, глядя на товарища по несчастью снизу вверх, с неприкрытой насмешкой. — Отвали, — огрызается тот, демонстративно поворачиваясь спиной и агрессивно нажимая на клавишу «вызов». Хината снисходительно хмыкает, приваливаясь головой к металлической стене коробки. Рука у него знатно отсохла активно размахивать журналом, да и ноги чувствовались слишком натруженными после вечерней тренировки, поэтому он решает немного передохнуть, медленно и с противным звуком съезжая по вертикальной поверхности на задницу. Напарник по происшествию (и к тому же новый сосед по квартире) нервно передергивает плечами и бросает на Шоё убийственный взгляд. В нем так и читается: ты, блин, сейчас издеваешься надо мной, придурок? Шоё растягивает губы в едкой ухмылке, вытягивая ноги аккурат так, чтобы потрепанные временем любимые кроссовки практически соприкасались с черными лакированными ботинками брюнета. Парень чуть ли не шипит на него за такую невиданную наглость, придвигаясь к противоположной стене практически вплотную. После такого наблюдать за ним становится намного интереснее, а донимать — ещё больше. Ведь если учесть сложившиеся обстоятельства — для Хинаты это единственное допустимое развлечение. И можно сразу же с уверенностью сказать, что оно небезопасное, потому как старшекурсник понятия не имеет предельно допустимый уровень дерзости к своему скрытному соседу. Они толком-то никогда нормально и не общались, лишь периодически сталкивались на пороге квартиры или кухне, поскорее разбредаясь по своим комнатам. Поэтому поудобнее устроившись на прогретом полу, парнишка начинает беззастенчиво вести взглядом по длинным ногам в зауженных брюках. И делает это как можно медленнее, растягивая удовольствие. Отмечает про себя накаченные икры, крепкие бёдра и весьма подтянутую задницу. «Что ж.. Неплохо, мистер я-не-буду-с-тобой-разговаривать-мне-просто-нужно-жилье», — с кривой ухмылкой думает Шоё, продолжая своё безобидное занятие. Взгляд перемещается на низ пиджака, пробегается по широкой спине, обтянутой плотной чёрной тканью, скользит дальше по открытой чуть смуглой шее... И невзначай перескакивает к тонким пальцам, сурово стискивающим глянцевый корпус мобильника. Хината на мгновение зависает на этих самых пальцах, утопая в вязких мыслях пошлой фантазии. Даже облизывается, чувствуя, как внизу живота набухает узел горячего сгустка возбуждения. Чёрт, такими руками бы да... — Кагеяма вроде, да? — начинает тянуть предложение лениво, тугой резиной, чтобы хоть немного отвлечься от разыгравшихся гормонов. — Бросай свои тщетные попытки и расслабься. Ты все равно до них не дозвонишься. После 9 вечера у диспетчеров пересменка. Синеглазый грозно косится через плечо, убирая телефон от уха. — И когда же они явятся на рабочее место? Голос его негромкий, но так и врезается в сознание, оглушая. Взрывается под коркой новогодними хлопушками, обескураживая. Хината заторможено поднимает глаза с сухих губ до гневно сведенных бровей над носом и намеренно давит из себя очередную ехидную улыбочку. — К 11. Но это не точно. Кагеяма сдавленно стонет, ударяя кулаком по стене. Старшекурсника же переклинивает с невольно сорвавшегося гортанного звука. Окей. Какими бы силами ни была подстроена остановка лифта, он ей благодарен. За эти несчастные полчаса ему довелось узнать о скрытном брюнете в разы больше информации, чем за месяц совместного проживания в одной квартире. Теперь Хината знает, что у того непозволительно красивые пальцы, до одури синие глаза и вечно хмурое выражение лица. Вероятно, оно такое с рождения. Помимо прочего у него длинные накаченные ноги, крепкая спина и шикарная задница. Выходит, он спортсмен. Или же просто занимается для себя. Также ему чертовски идут классические костюмы, взъерошенные на затылке волосы и стекающие по шее и вискам капли пота. А если прибавить к этому хриплый стон, который Шоё слышал секунду назад, то можно уверенно сделать вывод, что он нехило так запал на этого мистера «не-смей-включать-свой-будильник-на-полную-громкость». — У меня только один вопрос, — потирая переносицу костяшкой указательного пальца, вдруг интересуется Кагеяма, — с какого ты такой спокойный?! Хината ведет плечом в сторону, возобновляя обмахивания тетрадкой. — Я не первый раз тут застреваю. Просто в отличие от своего соседа, Шоё живет в этом доме почти год и успел привыкнуть к некоторым причудам единственно-рабочего лифта. Брюнет хмурится, убирает телефон в карман. Устало стирает со лба выступившую испарину, после чего всё же усаживается напротив, нехотя вытягивая ноги вперёд. Руки сами собой тянутся к тугому воротничку рубашки и шустро расстегивают две верхние пуговицы. Парнишка отводит взгляд в сторону, яростно гоня прочь жаркие мысли. Не хватало ещё возбудиться от вполне ожидаемого действия в душной кабине лифта. Его же потом засмеют! — Ты покраснел, — сухо припечатывает Кагеяма, безотрывно наблюдая за каждым движением рыжеволосого мальчишки. — Да ладно?! — огрызается Хината, широко всплёскивая руками. — Наверное, потому что тут адская духота? Темные глаза странно поблескивают в ответ. И отчего-то очень сложно дать определение этой непонятно почему вспыхнувшей искорке. Минуту парни молчаливо буравят друг друга взглядом, пока на Шоё вдруг не сходит озарение. Как по щелчку пальцев, все кусочки паззла выстраиваются в ровную картинку. Он уже видел нечто подобное. Жаль, что только один раз, но и этого вполне достаточно, чтобы голова заполнилась воспоминаниями о той ночи. ... В тот вечер была знатная вечеринка у Бокуто-сана. Море выпивки, развлечений и прочей безбашенной ерунды, перед которой невозможно устоять неискушённому созданию. Хината держался до последнего, прекрасно проводя время без горячительных напитков, но в какой-то момент глупо облажался. Перепутал свой стаканчик со стаканом Кенмы и с лихвой отпил вместо вишневого сока клюквенной настойки. С хрен знает каким высоким градусом. После этого недоразумения вечер приобрел совершенно новые краски. Всё ощущалось гораздо острее, чем на трезвую голову. Врезалось в память целой обоймой, с полным спектром чувств и эмоций. Будто кто-то повысил уровень восприятия на максимум. Каждый шаг, каждая мысль. Каждый мимолетный взгляд или прикосновение вспыхивали в сознании негаснущими звездами. Именно поэтому всё произошедшее после вечеринки запомнилось Хинате очень, очень хорошо. Он помнит, как старался войти в квартиру как можно тише, боясь разбудить не дай бог спящего Кагеяму. Только вместо этого грузно свалился в коридоре разомлевшим телом, громко расхохотавшись от своей неуклюжести. Видать это вина растекшегося по сосудам алкоголя — он полностью отрубил в Шоё инстинкт к самосохранению. И нет, чтобы поскорее зажать себе рот рукой и добраться до холодного душа. Вместо этого он лежал на спине в прихожей, звонко заливаясь в одолженным у Кенмы растянутом свитере. Неожиданно с кухни послышались шаркающие шаги и недовольное бурчание. Спустя пару секунд над ним возвысился темный силуэт. Хината перестал смеяться так же резко, как начал, с интересом разглядывая парня вверх тормашками. Он старательно пытался сфокусировать взгляд на его угрюмой физиономии, но линии предательски расплывались, превращая точеные черты лица в мутное бесформенное пятно. — Явился, значит... — процедил тот, приваливаясь плечом к ближайшей стене. — Кагеяма Тобио! — весело выдохнул Шоё, игриво щурясь и растягивая имя ириской. — Соскучился по мне? Кагеяма громко цыкнул, закатив глаза, и рывком поднял расслабленное тело с пола. Хината громко ойкнул. Ворот кофты больно впился в шею, на что он обиженно выпалил: — А понежнее никак нельзя?! На секунду время замерло, а потом ускорилось. Его жёстко припечатали к стенке, выставив обе руки по бокам от головы. — Что ты сейчас вякнул? — голос Кагеямы опустился до хриплых нот, пробирая до самых костей. От его тона даже волоски дыбом встали, выдавая уровень повисшего напряжения. Но Хината, с полностью отрубленным инстинктом к выживанию, даже не думал бояться, глядя на соседа в упор мутным взглядом. — Что слышал, дубина! — огрызнулся ядовито, после чего резко перешёл на приторный шёпот, — Или ты у нас любитель пожёстче? Чужое колено мгновенно оказалось между слегка разведенных бёдер. А из-за разницы в росте, оно буквально упиралось парнишке в пах. Шоё нервно сглотнул. Ситуация приобретала совершенно непредсказуемые обороты. Кагеяма, до этого сохранявший дистанцию, навалился на него всем телом, вжимая как можно теснее в стену. Теперь можно было почувствовать исходящий от него ненормальный жар и то, как бешено колотится сердце; услышать поверхностные, рваные вдохи прямо над ухом и даже вдохнуть аромат горьковатого парфюма, уткнувшись носом в длинную шею. В самую выемку, откуда начинается плечо. Хината замер. От внезапной близости необъяснимо. рвало. крышу. — Значит так, мелочь, — низко рыкнул Кагеяма, нарочно задевая губами ушную раковину и легонько касаясь зубами хрупких хрящиков, — если не хочешь узнать о моих предпочтениях прямо сейчас, то советую впредь держать язык за зубами. По губам растеклась глупая, несвоевременная улыбка. Примерно такая же, как нарастающее возбуждение, вспрыснувшееся с адреналином в кровь. Шоё вскинул голову. Теперь их взгляды наконец встретились. А между лицами появилось расстояние всего в несколько миллиметров. — Ты что, так сильно меня хочешь? — не сдержавшись, хихикнул он. — Или у тебя проблемы с самоконтролем? Тобио возмущенно выдохнул ему прямо в лицо. В нос ударил сладковатый запах лакричных леденцов. — Ты придурок или притворяешься? Улыбка старшекурсника стала ещё шире и ещё пьянее. Слова разозленного соседа, вжавшегося так, что становилось трудно дышать, пролетели мимо ушей. А вот то, что он не опроверг ни первое, ни второе заявление, заставили язык сработать быстрее заторможенного мозга. — Выходит, я прав? Насчет того, что ты хочешь меня? За это брюнет грубо встряхнул его за плечи, больно впиваясь пальцами в выступающие суставы. Только вопреки напускной грубости в глазах у него заискрилось что-то непонятное. Что-то такое, чего Хината никогда прежде не встречал. Даже близко ничего подобного не видел. Сотни крохотных звездочек замерцали в растёкшихся по космической радужке зрачках, порождая внутри затуманенного сознания миллион вариантов развития событий. И все они, учитывая скопившееся внутри возбуждение, вели только к одному. Хината быстро облизнулся, губы смертельно пересохли от поверхностного дыхания через рот. Кагеяма внимательно проследил, как влажный язык скрывается за кромкой зубов, после чего устало и раздраженно выдохнул: — Свали спать. Бесишь. И ушёл, оставив бедного Шоё в полнейшем недоумении... Хината возвращается от воспоминаний к реальности, сосредотачиваясь на знакомых звездочках на дне расширившихся зрачков. Дает себе секунду на вздох и в следующее мгновение одним молниеносным движением оказывается между чужих разведенных ног. Так, что его острые коленки упираются в середину бёдер, раздвигая их шире. — Ты покраснел, — констатирует с ехидством, наблюдая за вспыхивающими пятнами смущения на щеках темноволосого. — Наверное, потому что жарко? — копируя ухмылку мальчишки, шелестит в ответ Кагеяма. — Могу помочь облегчить страдания, — предлагает студент и, не дожидаясь согласия, начинает проворно расстёгивать пуговицы белой рубашки. Будто его пальцы изначально были созданы для этой цели. Тобио упирается затылком в нагревшийся металл, пока чуть влажные ладони скользят по его не менее влажному телу. — Как можно прятать такое тело за одеждой? — возмущается Хината, очерчивая крепкие мышцы пресса и груди. — Можно. — Кощунство! — почти сердито вздыхает Шоё, опускаясь губами на ключицы. Кагеяма вздрагивает. Живот стремительно наполняется приятной тяжестью. И с каждым новым поцелуем мальчишки, внутри становится все жарче и жарче. — Ты специально ждал, когда мы застрянем в лифте? — спрашивает у Хинаты тихо, запуская правую руку в спутанные рыжие волосы. Перебирает их лениво, пьянея от нахлынувших чувств. — Нет, просто грех упускать такую возможность, — хихикает тот, поднимаясь по мокрой шее вверх короткими поцелуями. Темноволосый фыркает, отодвигая соседа от себя и вместе с ним поднимаясь на ноги. Теперь он возвышается над ним. Маленькое приятное превосходство, подливающее масло в разгорающийся огонь. Хищная улыбка ложится на губы, обнажая клыки. Что ж, пришла его очередь пользоваться возможностью. Развернув Хинату к себе спиной, он вжимает его в стену напротив, выбивая из груди тихий стон. Руки ложатся на бедра, плавно перемещаются под спортивные штаны. Парнишка что-то пытается сказать, но язык явно не слушается. Получается нечто нечленораздельное, глухое. Смешанное с судорожными вздохами. Тобио про себя усмехается, запуская обе руки под резинку белья. Одна начинает легко скользить по влажному от выделившейся смазки члену, вторая — медленно растягивать тугие мышцы. Шоё дёргается, но тут же расслабляется. Кагеяма видит, как на повернутом в профиль лице растекается дьявольская усмешка. Слышится жаркий шёпот: — Любишь ты, когда узко. Фраза сквозит двусмысленностью, подстегивает немного отомстить. Кагеяма дергает рукой, посильнее надавливая пальцем на головку, отчего Хинату выгибает в пояснице, насаживая глубже на пальцы. — Ох... — срывается протяжно с его соблазнительно приоткрытых губ. Тобио рвёт крышу от одного этого «ох». К двум пальцам добавляет третий, воздух в лифте буквально плавится от обжигающего кожу нетерпения. — Садист, — тихо стонет Шоё, скребясь ногтями по ровной стене. — Вовсе нет, — возражает парень, звеня пряжкой ремня и оставляя легкий поцелуй на порозовевшей скуле. Хината напрягается, когда Кагеяма начинает входить в него. Тяжело дышит, стоит тому толкнуться глубже. И буквально срывается на несдержанный протяжный стон, когда чужой член в нем оказывается на всю длину. — Тихо ты! — шикает Кагеяма больше по привычке и вжимает в себя щуплое тело. Обвивает сразу двумя руками, чтобы не рухнуло на пол. Чтобы сам мог чувствовать его клеточка к клеточке. Как парнишка прогибается в пояснице, как впиваются в обнаженную грудь острые крылья-лопатки... Старшекурсник послушно закусывает губу, закатывая глаза от удовольствия. Даже так, стоя и почти не двигаясь, ему чертовски хорошо. Так хорошо, как никогда в жизни. Брюнет медленно начинает двигаться, осторожно сползая одной рукой на истекающий член. — Боже.. — хрипит Шоё, мелко дрожа и сжимая Тобио внутри себя. Затылком откидывается на широкое плечо, открывая вид на поблескивающую от пота шею. Перед глазами картинка растекается на бесформенные образы, окончательно срывая Кагеяму с тормозов. Он больше не сдерживается. Втрахивается глубоко. Резко. Рвано. До своих же хриплых выдохов и до громких, надрывных вдохов Хинаты. До влажных шлепков о ягодицы и до закусанных в кровь губ. До одновременного крышесносного оргазма и неожиданно поехавшего вверх лифта. — Дома будет моя очередь, — заплетающимся языком обещает Хината, обмякая в сильных руках. И Кагеяма абсолютно не против.