ветер перемен

Венти знает Дилюка вдоль и поперёк. Нет, не в том самом плане, о котором можно подумать, хоть Барбатос и хотел бы… Вообщем, зная Мастера винной индустрии лучше, чем он сам себя, Венти очень долго наблюдал за ростом будущего Полуночного героя. Кэйа и Дилюк росли вместе, бок о бок и буквально всё делали в компании друг друга. Венти же присматривал за ними, словно заботливый отец, издалека. И делал он это, так сказать, от скуки. Рыжая шевелюра и синий хвостик — единственное, что выделялось на фоне цветущей зелени. И радовало глаз Архонта. Он только недавно вернулся из далёкого путешествия, но кричать об этом всем и каждому пока не собирался. Лучше просто пожить тихой, мирной жизнью… И наблюдать за тем, что так испокон веков нравилось делать. Смотреть, как Дилюк плетет венок для брата, заливисто смеется и дуется, когда в учениях он проигрывает Кэйе — пожалуй, ради этого стоило вернуться. Но с каждым годом уследить, куда пропадает младший становилось труднее и труднее — исчезал, словно его никогда не существовало. И Дилюк оставался один, в руках книга с картинками, а в глазах печаль — где ты, братец? Он подолгу сидел под деревом на заднем дворе винокурни, листал бездумно страницы и ждал. Только вот брат приходил всё реже. Вот тут наступала очередь Венти играть с младшим Рагнвиндром. Тихо шурша травой и напевая какую-то всем знакомую и, одновременно, чужую мелодию, Архонт ветра спрыгивал с дерева, на котором в основном сидел и простирал обьятия, заключая в них рыжего мальчишку. Поначалу Дилюк сторонился странного мальчика, но вскоре привык к его компании так, словно они всегда были знакомы. И он смеялся, заливисто, громко — рядом человек, которому сам Дилюк интересен. Он не задавался вопросом откуда прибыл этот добрый, на вид чуть старше самого будущего героя Монда мальчишка, в силу своего возраста. Но ему было с ним хорошо, разве нужно что-то еще? Они играли, пели и вообщем всё свободное от учебы время Дилюка проводили вместе. Венти нравилось наблюдать за ростом парнишки, а рыжему чуду просто нравилось присутствие друга рядом. Однажды, он даже клюнул Архонта в щеку, тихо прошептав, что рад их дружбе. В это время привычные устои и взгляды барда начали обрушаться, словно обветшалые струны лиры. Он, конечно же, не забывал и поигрывать на ней, забавляясь танцами Дилюка, неуклюжими и, порой, слишком шумными. Но от чего-то сердце томилось теплом и счастьем, заполнившимися изнутри, при виде таких милых сцен. Лет в шестнадцать Дилюк наконец спросил Венти, почему тот никогда не меняется? Вопрос подразумевал в себе все те смешанные чувства у парня при виде старого друга, но, хоть знакомы они с ним много лет, Дилюк, кажется, стал замечать, что что-то тут не так. И у Венти был Глаз Бога уже в таком юном возрасте, но это и не удивительно, смышленые и одарённые никогда не остаются не замеченными. — Просто я не такой, как остальные твои друзья, — с мягкой улыбкой ответил Венти, взмахивая огрызком недавно съеденного яблока, — Я старше, чем выгляжу на самом деле. И Дилюк прекратил расспрос, понимая, что большего и не услышит. Венти не чувствовал, что делает что-то неправильное, когда общался, касался и вообще всячески обращал внимание Дилюка на себя. На вопросы про личную и в принципе жизнь Рагнвиндр отвечал односложно, а когда Венти обнимал его со спины — нехотя вдавался в подробности. Года летели быстро, менялось и окружение Дилюка, но вечным оставался лишь Венти, который обнимал крепко, и шептал, что скучает по нелепым песням и пляскам их детства. Это было что-то большее, чем просто вседозволенность со стороны мальчишки, но Дилюку было всё равно: Главное, что Венти рядом. Но тот приходил к Дилюку с каждым днем всё меньше и меньше. Отпрашивался, забывал заходить, извинялся подолгу, но всё реже появлялся на глазах парня. И его, казалось, это стало мало волновать. Винокурня перешла к Дилюку, отношения с братом стали холоднее, а до письма другу детства, вроде, и руки в принципе не доходили. Да и куда отправлять парень тоже не знал. Поняв, что никогда не интересовался жизнью Венти, Дилюк слегка огорчился и старался занять голову чем-то более важным, к примеру, новым рецептом одуванчикого вина. Постепенно, образ Венти, его имя и отличительные черты стерлись из памяти, остался лишь поблекший силуэт. И тёплые объятия, отпечатки на коже. Но Венти наблюдал за Дилюком все эти пять лет, на которые пропал. Причины исчезновения его так и не были поняты, но он не переставал грезить о будущей встрече, думал, гадал, какого же будет вновь увидеть улыбку на родном лице, которое не видел так долго. Случай вышел подходящий только спустя ещё год. Венти не сильно любил дождь, ведь тогда пропадала возможность играть на лире, а, следовательно, и заработать себе выпить. Как давно началась эта карусель из «Поиграл-налили-снова по кругу» бард не помнил, но знал одно — он пьёт, что бы забыться. Алкоголь для него не был чем-то вроде вредной привычки. Он был тем самым спасением от нее. Сейчас ливень шел не переставая вот уже два дня, от чего мондштадтцы растеряли свой радостный настрой и сидели по домам. Венти бессмысленно перебирал струны, в надежде, что хоть какие-то перемены хотя бы в погоде помогут ему найти вдохновение. Вдруг, из-за угла дома, на крыше которого восседал Архонт, показалась яркая шевелюра. Прикрываясь руками от падающих капель, мужчина спешил внутрь таверны, в которую не частенько, но захаживал Венти. А в его голове носились тысячи мыслей, да такие, что если бы голова была из ткани — сто процентов лопнула бы. — Неужели? — Венти и глазам поверить не мог, и мозг отказывался воспринимать информацию должным образом. Решив, что разумнее в этой ситуации просто пойти в здание, бард мягко спрыгнул на тротуар и зашагал, не укрываясь даже лирой от дождя, внутрь. — Добрый вечер! — радостно поздоровался Анемо-Архонт, как только его седалище нашло место на одной из табуреток около стойки. За ней же, медленно протирая бокал, стоял никто иной, как Дилюк. Повзрослевший, став ещё краше, чем в свои шестнадцать, он устало воззрился на мальчишку. — Чего тебе? — небрежно бросил он и от такого тона Венти поёжился. — Не нальете мне немного, мастер?.. — Дилюк, — коротко ответил рыжеволосый, — И нет, не налью. Детям нельзя, забыл? И вообще, что ты здесь делаешь? Разве в такое позднее время… — Мастер Дилюк! Если я вам окажу услугу, вы мне нальёте? — отчаявшись всколыхнуть воспоминания о себе в памяти давнего друга, Венти решил «пусть всё идет своим чередом». Мелкие капли воды стекали к нему за шиворот, от чего по спине побежали мурашки. — Валяй, но на большее, чем виноградный сок не расчитывай, — махнул тряпкой бармен, краем глаза следя за мальчишкой. Что-то внутри не давало покоя, говорило, что нельзя с ним так обращаться, но Дилюк никогда не ладил с детьми, а потому отмахнулся от этих мыслей, словно от назойливых мух. Отойдя от бара, Венти устроился в центре таверны, взял в руки лиру и, вздохнув поглубже, запел те песни, которые когда-то пел вместе с маленьким Рагнвиндром. Из уст молодого барда лились дивные слова, а из-под пальцев чудная мелодия. А в его голове яркими красками вспыхивали воспоминания: вот малыш кружится в собственном ритме вальса, вот Дилюк собирает одуванчики и плетёт из них венки — один для Кэйи, а другой для Венти. Вот ребята просто сидят под деревом, Дилюк мирно посапывает, а бард перебирает струны, играя мелодию для успокоения души. И так хорошо. На глаза Венти навернулись слезы. Немного погодя, когда аплодисменты и восторженные возгласы пьяных посетителей стихли, Венти повернулся к барной стойке, успев заметить, как Дилюк сменил удивлённое, мягкое выражение лица на своё повседневное «мне абсолютно наплевать, кто ты, заплати за питьё». — Ну, как? Мастер Дилюк, вижу и вы не остались равнодушным, — лицо барда озарила легкая улыбка, мигом высушивая слезы в уголках глаз, в то время как бармен нервно тер один и тот же стакан, сам того не замечая. — Я слышал многих бардов, они все дрались за право выступить в этой таверне, но ты… — вовремя сообразив, что сейчас сболтнёт что-то лишнее, Дилюк смолк. Венти лишь улыбнулся, взял руки лиру и, совершенно позабыв о том, что хотел выпить, начал тихо перебирать струны: — «Дождь, не трожь мою любовь…» — но не успел Венти закончить строчку, как бармен тихо подхватил: — «Я спрятал далеко, ты не найдешь… О чём же ты молчишь, о чём поёшь?..» — Дождь… — Архонт, подняв глаза на мужчину, выдохнул это так тихо, словно и не открывал рта, и могло показаться, что он просто описал погоду за окном, но Дилюк лишь улыбнулся, чувствуя, как воспоминания одни за другими возвращаются к нему, — Вы… Ты вспомнил?.. — Конечно, Венти. А смог бы я иначе? — Дилюк протянул руки и Венти, ловко перескочив через стойку, оказался прямо в объятиях своего давнего друга, — Какой я безответственный, я не смог вспомнить тебя… Мне так жаль, прости… — Ничего, с возрастом, память людей слабеет, а мой образ был для тебя как спасательная шлюпка в те годы… Неудивительно, что когда ты стал старше и опытнее, я оказался ненужным… — Венти уткнулся в массивную грудь, перебирая за спиной ярко-рыжие пряди. — Никогда не говори так, Венти, ты всегда был тем, кто принимал меня любым. Даже если ты окажешься кем-то за гранью моего понимания, я не откажусь от тебя. Ни в этой жизни, — Дилюк крепче прижал к себе мальчишку, стискивая зубы, что бы не разреветься прямо на глазах у многочисленных посетителей. Не сейчас. — Славно, — улыбнулся Барбатос, воспрянув духом и решив, что лучше выложить всё сейчас чем еще пятнадцать лет таить в себе, — Дилюк, я давно хотел сказать… — Я тоже, — «Я больше не потеряю его!», — решив так, Полуночный герой мягко взял барда за подбородок и накрыл его губы своими. И пазл сложился. Всё встало на свои места, но в тот же миг время будто стало течь медленнее. И Венти хотел, чтобы момент этот продлился подольше, ведь неизвестно, сможет ли Дилюк удержать его образ в памяти настолько, насколько хотел бы сам Барбатос? Но будь что будет, это будет потом, а сейчас… Сейчас Венти просто безмерно счастлив. — Но налить я тебе всё равно не смогу. — Ну Мастер Дилю-ю-ю-к!