Игры в честь мая

Мой друг был непривычно весел в те дни, беспрестанно шутил, что было ему несвойственно, скрупулезно отвечал на все неотвеченные письма, написал несколько критических отзывов на книги о Сатурне и Югготе (их тогда выходило много), и не взял ни единого дела. Нет, он все еще консультировал полицию Нового Скотланд-Ярда по старым делам, но на этом и все. Все это создавало крайне напряженную атмосферу, и, в конце концов, я не выдержал и попросил его прояснить ситуацию. Я перечислил все, что показалось мне странным и закончил так: — Если бы вы не были таким жизнерадостным, я бы подумал, что вы завершаете дела и собираетесь переехать в Сассекс или Шоскомб. Я прав? Мой друг скорбно улыбнулся: — Отвечу, если поставите подпись. Здесь и здесь. Вот и славно. Это было завещание, и мне стало совсем дурно. После того, как я пришел в себя от обморока, то увидел, что мой друг сидит рядом со мной на диване и крепко держит меня за руку. — Я не хотел вас огорчать преждевременно, но, как видите, я счастлив и чувствую себя прекрасно. Вам неизвестны тайны этого мира, а мне, к сожалению, — да. Чтобы человечество выжило и достигло процветания, приходится идти на жертвы. Вам что-нибудь известно об Играх в честь мая? Я, разумеется, ничего не знал, и мой друг, отпоив меня хересом, поведал мне вот что. Игры в честь мая уходили корнями в далекие времена, когда Великие Древние вернулись к людям и приняли их под свое покровительство. Но им пришлось нелегко: многое они знали, что неведомо людям, но не знали самих людей и как поступать им во благо. Для познания было два пути: Путь съедения и Путь сведения с ума. Чем больше Ее Величество поедала или сводила с ума людей, разных по возрасту, положению, уму и другим качествам, тем больше она их понимала и тем лучше исполняла свои обязанности. Однако вскоре человеколюбие победило, есть людей Королева прекратила по соображениям гуманности, хоть все же нуждалась в подпитке их безумием. Однако ей теперь не требовалось много — всего двенадцать человек в год. И оказалось, что многие готовы послужить Альбиону, лучшие из лучших предлагали себя в качестве корма. Так жертвоприношение стало регламентированным действом и стало Играми в честь мая. Лучшие из лучших подавали заявки, двенадцать из них ежегодно первого мая выводили на арену, специально обученная безумная дева играла на свирели мелодии, сводящие с ума. И так эти лучшие из лучших кружились в безумном танце, пока не умирали, и их души получала Королева. После чего целый год люди жили спокойно под мудрым правлением. — Я подавал заявки на участие каждый год, но неизменно их отвергали, — закончил мой друг. — Однако мне улыбнулась удача. Через несколько дней я шагну на арену и закружусь в игре мая. Моя смерть принесет пользу Англии, я стану частью души Королевы, и этим могу только гордиться. Что? Вы плачете? Я так и думал, что вы не поймете моих стремлений. Он протянул мне платок, но я не взял. Слезы душили меня. Человек, ставший для меня всем, умрет страшной смертью, да еще по своему желанию. Я снова останусь один и не найду утешения. Конечно, я думал в тот момент о себе, а не о нем. Он лучший человек, которого я знал, он принесет больше пользы, если будет жить. Я пытался сказать ему об этом, но он лишь отмахнулся. — Ну, ну, — он неловко похлопал меня по плечу. — Все будет хорошо. Знаете, почему для Игр в честь мая выбирают лучших? Только так можно что-то улучшить и в мироустройстве. Если бы Ее Величество поглощала души худших людей, преступников, к примеру, это бы повлияло на ее психику. Хотите, я достану вам приглашение? Сами увидите, как это красиво. Я утер слезы и кивнул. Я знал, что сердце мое не выдержит этого зрелища, и я умру вместе с моим другом, пусть и в зрительских рядах, а не на арене. *** Игры в честь мая проходили ночью. Вокруг арены горели зеленым пламенем высокие костры, и было светло, как днем. Сама арена была украшена изумрудами и кровавыми рубинами, задрапирована шелковыми полотнами с прекрасными и жуткими сценами прежних игр. Мне досталось хорошее место в партере, где сидели люди, так что я был избавлен от вида особ королевской крови. Соседи мои оказались людьми просвещенными, они постоянно говорили о других играх, которые посещали в качестве зрителей и сетовали, что их не выбирают уже который год. Мне были чужды подобные стремления, так что я хранил молчание и кивал. Лишь один раз я задал вопрос: где же Королева? Мне ответили, что Ее Величество под ареной: там приготовлен для нее специальный зал, дабы она не утруждала себя выходом под тусклый свет луны. Потом разговоры смолкли, распорядитель игр произнес ритуальные фразы об открытии, и почти сразу же тоскливо завыла свирель. Мне очень хотелось заткнуть уши, но я не стал этого делать. Я смотрел на арену и отчетливо видел и высокую деву с лицом, закрытым вуалью, и свирелью в развевающихся черных одеждах, и всех двенадцать несчастных, что выходили на арену и представлялись. Там были уважаемые, известные люди, я знал их всех по именам: ученые, меценаты, доктора наук. Каждое их слово встречали радостными криками и аплодисментами. Я чувствовал себя чужим на празднике смерти. Мой друг был там, одетый в свой обычный костюм, высокий, красивый и сияющий от искренне переполняющего его счастья. У меня снова выступили слезы на глазах, я понял, что потеряю его безвозвратно. Свирель изменила рисунок мелодии, и Игры начались. Люди на арене начали кружиться в сумасшедшем танце, и я уже не различал, где мой друг, а где все остальные. Вдруг музыка смолкла, они остановились и рухнули на землю. Сперва я подумал, что все закончилось, они умерли. И души их поглотила Королева, но вдруг обратил внимание, что дева со свирелью исчезла. Что-то было не так. Откуда-то сверху послышалась другая музыка: скрипичная мелодия, она показалась мне приятной на слух. Из-под земли раздался страшный нечеловеческий рев, рев подхватили те, кто сидел в высоких ложах, а после все стихло. Люди в панике бросились к выходу. Я же сохранял спокойствие. Подождал, пока проход освободится, и направился к арене. Мой друг лежал на выстланном шелком полу, глаза его были открыты. Он тяжело дышал, но был жив. Мне показалось, что он чем-то одурманен. — Это они сорвали игры, они, Реставрационисты, — сказал он при виде меня. Я накрыл его своим пальто, взял на руки и понес, а он все бормотал: — Королева… в ярости. Она так ждала Игр, а теперь осталась голодной. Она убьет намного больше…Так и знал, что наш приятель не пропустит Игры в честь мая. Теперь только через десять лет я смогу снова подать заявку. Десять лет ждать! Я не знал, что ответить моему другу. И продолжал хранить молчание, когда вез его в ночном кэбе домой.