В его глазах танцуют черти

Тёмный коридор исчез из поле зрения Ривая, вместе с рыжеволосой девушкой. Дверь захлопнулась. Не сказанные слова зависли в воздухе, так и не слетев с шершавых губ Капитана. Мужчина остался один на один со своими демонами. С демонами, которых не мог приручить, они вырывались на волю с тёмных уголков его раненой души и заставляли мир содрогнуться. Такое произошло минуту назад с Еленой Фримен, отважной девушкой-лекарем, она лицезрела его бесов, столкнулась лицом к лицу с неконтролируемой яростью и это привело её в ужас. Не стоит романтизировать эту вспышку гнева, это не было проявлением глубоких чувств. Ни один достойный мужчина не станет поднимать руку и душить беззащитного человека, явно слабее его, тем более женщину. Особенно, женщину. Во гневе человек теряет разум. Ничто так не омрачает чистоту души и ясность мыслей, как необузданный и сильный гнев. Бесование не сохраняет верности, отпугивает всех вокруг, заставляя желанию забиться в угол выйти на ружу. Одним движением ноги мужчина снёс близстоящий стул, от чего тот с гулом рухнул на пол. Стены содрогнулись. Будто весь замок слышал эмоции, что пытался заглушить Ривай. Зарывшись длинными пальцами в чёрных, угольных волосах, мужчина зарычал, до боли зажмурив глаза. — Блять! — резко закричал Капитан, дёргая себя за волос. Это был будто не его голос, из-за чего мужчина опешил и поплёлся назад, упираясь об стол. Обессилено рухнув, солдат посмотрел на руку, которой душил Елену, перекрывая девушке столь важный для жизни кислород. Она была для него, словно кукла, он игрался ею, давил на прошлое, на не затянутые раны, забывшись о том, что у лекаря тоже есть чувства, страхи и… желания. От этого стало тошно, тошно от самого себя. До боли сжав кулак, он подорвался с холодного пола и со всей силы врезал по стене, оставляя на ней не глубокую вмятину и сдирая костяшки в кровь. От удара горячая жидкость, тоненькой струйкой, потекла по его аккуратным пальцам, словно алая лента с волос рыжеволосой девы, рисуя узоры и каплями разбиваясь об чистый пол. Пошатнувшись, делая несколько шагов назад, мужчина рухнул на своё прежнее место. Осматривая затуманенным взглядом покалеченную руку, Ривай чувствовал только омерзение от самого себя. Почему он так реагирует на эту девушку? Почему он пытался унизить её, заставить почувствовать боль, как моральную, так и физическую? Почему она так дурманит его разум? *** Размеренно ступая по зловещим коридорам тёмного замка, Елена растирала слёзы по лицу, что не переставая лились из её ясных, как летнее небо, глаз. От страха пред Риваем у неё лихорадочно дрожали пальцы. Было тяжело дышать, истерика накатывала на бедную девушку вновь. Осознание, что этому мужчине ничего не стоило с лёгкостью свернуть ей шею, наводило ужас и заставляло сердце до боли сжиматься. Находясь в его кабинете, она не чувствовала себя столь напугано, но как только их разделила закрытая дверь, девушку, будто окатили ледяной водой. В её светлую голову стали закрадываться мысли о том, что могло произойти, если бы Ривай не разжал ладонь, что сжимала её горло. Резко остановившись, вспомнив все унижения сильнейшего воина человечества, лекарь закрыла лицо, сквозь пальцы полились горькие слёзы осквернённой девы. Потаскуха. Это слово, словно молотком било её по вискам, заставляя чувствовать себя ещё более униженной. Рассказ про отца, пережить это всё снова, пусть и на словах, было тяжело. Раньше Елена раздумывала о таком, чтобы рассказать любимому человеку, что ей пришлось пережить. Но Ривай никак не вписывался на роль возлюбленного, которому юная особа без доли сомнения откроет своё сердце и поведает причины её страхов и негодований. Ему не было оправдания. Пускай слова, это Елена ещё могла отпустить, но следы от пальцев на её бледной шее, говорят сами за себя. Она могла пойти к Командору Эрвину Смиту или Стивенсону, но не жаловаться же её верхушке. Могла рассказать Марку и Липу, парни бы не оставили её в беде. Могла, но не стала. Ей не хотелось с кем-то делиться о таком, переживать это снова. И Ривай, он мог озвереть от этого пуще прежнего и закончить начатое, не разжав в следующий раз ладонь. — О Боже…— прошептала Елена, схватившись дрожащей рукой за сердце, что вот-вот выпрыгнет и само побежит, как можно дальше от своей невезучей хозяйки, — он же…он же может прийти ко мне в комнату. Словно в бреду девушка оперлась об стену и медленно сползла вниз, уткнувшись лицом в свои колени. Елена разрыдалась. Её фиолетовая юбка стала местами чёрной от солёных слёз. Ей некуда было идти. Она не хотела навлекать на ребят беду, ведь непонятно, что взбредёт Риваю в голову, вдруг Капитан не справится с гневом и причинит вред не только ей. Девушка боялась этого мужчину так, как не боялась никого в своей недолгой жизни. Как не страшилась титанов или собственного отца. Сидеть на грязном полу в коридоре и ждать последующей участи было не очень хорошей идеей, но других она не имела. — Елена, — совсем рядом раздался мужской голос, из-за истерики дева не заметила, как кто-то подошёл, — почему вы плачете? Кто Вас обидел? — неизвестный коснулся колена юной особы, от чего та вздрогнула. — Не трогайте меня! — закричала Елена, резко распахнув заплаканные глаза, поморщившись от яркого пламя свечи, — М-майк? — прищурив глаза, Елена смогла распознать майора, точнее будущего майора. — Что с вашей шеей? — во взгляде мужчины читался ужас, он протянул ладонь к лицу Фримен, но осекся, когда девушка сжалась, — кто он? — ужас сменился на гнев. — Я-я не могу сказать, — голос лекаря дрожал, от стыда она опустила глаза на свою юбку, рассматривая пятна от слёз. — Вы можете мне довериться, — мужчина сидел на корточках, но всё же держал расстояние между ними, — я разберусь с обидчиком и ему будет нечем трогать столь прекрасных созданий, — всегда вежлив, льстив и внимателен к деталям, таким был известен Майк Закаирус для Елены. — Молю Вас, не спрашивайте, кто это, — девушка, сама не ожидая от себя, схватила солдата за руку. Видимо, Майк тоже не ожидал такого резкого контакта и поддался вперёд, — мне не жить, если об этом узнает кто-то помимо Вас. — Что ж, — мужчина встал, опустив на пол свечи и снимая с себя форменную куртку. Сейчас лицо девушки освещало теплое пламя, от чего её рыжие волосы казались более огненными, — если он хоть пальцем ещё Вас тронет – меня уже ничего в этом мире не остановит, — поднимая Елену с пола, майор заботливо накинул на её плечи куртку, от этого девушка почувствовала себя более защищенной, — а сейчас я провожу Вас в ваши покои, — взяв свечи в правую руку, мужчина развернулся на носках и уж было собирался идти, как дрожащая рука мягко коснулась его локтя, заставляя остановиться и окинуть взглядом рыжеволосую. — Мне некуда пойти, — произнесла девушка, стыдливо опустив лицо в пол так, что пряди волос закрыли ей глаза и горящие щёки. — Тогда, вы можете остаться на ночь в моих покоях. Мужчина нежно заправил выбившуюся прядь за ушко Елены. В свою очередь она чуть не рассмеялась ему в лицо. В его покои? Ночью? Один на один? Да, за кого он её держит, лучше она всю ночь проведёт в коридорах, скрываясь. Девушка восприняла это как «воспользовался ситуацией», ведь она же такая доступная, по словам Ривая, скучный, сопливый роман, купленный за копейки. Но подняв взор голубых глаз на русого мужчину, Елена не увидела ни доли насмешки и ни намека на всякие пошлости. Майк выглядел серьёзно, брови чуть сведены, он сжимал крепко подсвечник, видимо терзая себя за то, что не в силах заступиться за юную особу. Неужто, Елена и вправду развратная девка, раз всегда думает о всяком разврате. Покраснев з такие мысли, лекарь уж было открыла рот, как Закаирус продолжил: — Естественно, я переночую на полу, лишь бы Вам было удобно, — от этих слов и лёгкой улыбки, что так и пленит тебя, заставляя довериться, на губах мужчины, Елене стало ещё больше не по себе от своих грязных мыслей. — О, нет-нет, это же ваша комната, я посплю на полу. Мне будет неловко, если я создам столько неудобств для Вас, Майк, — отмахнулась девушка из вежливости, всё равно зная, что будет спать на кровати, а Закаирус на полу. — Что вы, мне не трудно, — мужчина заправил пряди со второй части лица, открывая вид на розовые щеки девы, — я уже счастлив, что вы доверяете мне. Покои будущего майора находились за кабинетом Ривая, пройдя вглубь по коридору. Миную ту злополучную дверь, Елена нервно сжала кулачки, что было замечено Майком, но благо он ничего не сказал, позволяя девушке и дальше хранить свои тайны. Наконец добравшись, Закаирус вновь вежливо пропустил лекаря вперёд, приоткрывая дверь, скрип которой раздался по всему коридору, затерявшись где-то в глубине. От этого солдат смешно поморщил нос и скомкано улыбнулся. Было неловко находиться в его спальне, откуда Елена сбежала пару дней назад, но другого выбора не было. По силе Майк был вторым после Ривая, это создавало незримую надежду на помощь и победу русорожденного, поэтому спокойно выдохнув, Елена стала наблюдать за высоким мужчиной, что стал стелить себе на полу подле кровати. Заприметив её взгляд, Майк вновь улыбнулся и выровняв спину, спросил: — Если Вы боитесь меня, то я запросто постелю себе в дальнем углу комнаты, — мужчина уж было поднял подушку, как был остановлен нежным голосом. — Это Вам лучше бояться, я не трусиха какая-то, могу и в ответ ударить, — улыбнувшись Елена вызвала игривый хохот у мужчины. «Ага-ага, не трусиха. Что-то особой смелости у меня не наблюдалось, когда меня с ног до головы облил грязью этот…этот», — пронеслось в голове у Елены. Когда некое подобие спального мешка из двух одеял и подушки было создано Майком, девушка устало села на край кровати, пальцами придерживая на себе куртку майора. Она чувствовала себя здесь в безопасности, пусть этот мужчина неподобающе смотрел на неё тогда, точнее на её местами неприкрытую грудь, но всё же ей было спокойнее с ним. Возможно, сравнив Майка с поведением Ривая, дева пришла к выводу, что с первым немного безопаснее. Хотя не стоит загадывать, мало ли, как он поведёт себя ночью. — Я могу дать Вам свою рубашку, чтобы было комфортнее спать, — Майк сократил расстояние между ними, нависнув над Еленой. Может она и испугалась, но виду явно не подала, продолжая мило улыбаться мужчине. — Что Вы, спать в рубашке не своего мужчины неправильно, — прошептала девушка, заглядывая в голубые глаза будущего майора, — хотя ночевать в Ваших покоях ещё более неподобающе, — отведя взгляд в сторону, лекарь прошептала, желая остаться не услышанной, — я и вправду развратная девка. — Что? — но до Майка дошли эти слова и он с удивлением взглянул на деву, стоящую пред ним так, будто увидел впервые в жизни, — что за глупости Вы сейчас произнесли? Вы самый вежливый и скромный человек, которого я когда-либо встречал, а уж поверьте я видал достаточно женщин, чтобы делать такие заявления, — уверенности в словах Закаируса было не занимать, девушка даже почти забыла, что обладатель глаз грозового неба думает «слегка» иначе, по сравнению с русоволосым, — а Ваша отвага…сколько жизней Вы сумели спасти, не смотря на титанов. Я и вправду искренне Вами восхищаюсь. — Вы так мил и ваши слова столь лестны мне, не знаю, чем я заслужила такое отношение, — прошептала Фримен, на этот раз искренне улыбаясь мужчине, смахивая слезы с уголков глаз. — Повторюсь, Вы стоите куда большего, чем эти слова и духи, — Майк чуть наклонился, вдыхая ненавязчивый аромат лилий с тела рыжеволосой бестии, — что Вам так идут. Елене не хотелось его целовать. Возможно, только сегодня, а может желание никогда и не пробудится. Не тянуло к нему, вот так. Поэтому, слегка отвернув голову от мужчины, показывая, что больше улыбки ничего не будет. Майк всё прекрасно понимал и не настаивал за что ему огромная благодарность. Наконец уместив свою тушку, что так и умеет влезать в неприятности, Елена накрылась одеялом по самое горло, перед этим бережно сложив куртку солдата на стул. Горло немного саднило и возможно нужно было наложить заживляющую мазь, но не идти же за ней сейчас в лазарет, поэтому махнув на это всё рукой, девушка поджала ноги к груди и хотела уже закрыть глаза, как Майк заговорил: — Я могу говорить во сне, так что Вы не пугайтесь, — девушка приподнялась на локтях, взглянув на уставшее лицо мужчины, что одел объемную ночную рубаху со штанами. — Один из моих братьев, его зовут Айзек, — на упоминании о брате Елена расплылась в теплой улыбке, — так он вечно что-то бормочет во сне. Однажды он напугал бабушку своими криками, всё повторял: «Отпусти мою ногу, не тронь, чудовище», — лекарь пыталась передать эмоциональность братишки, — поначалу мы думали, что он притворяется, пытается привлечь так внимание. Следили за ним, бабушка даже иголкой колола, представляете, а он всё нет, спит, как убитый. Его невозможно разбудить, пусть даже титаны в город войдут – он даже бровью не поведёт. Весь рассказ Майк не сводил глаз с обладательницы столь прекрасных рыжих волос, будто завороженный смотрел, как эмоции меняются на её лице при упоминании о родных. Как бы ему хотелось, чтобы о нём также рассказывали истории, не обязательно именно эта женщина. Просто хотелось вызывать хоть у одного человека такой спектр эмоций. — Вы очень любите свою семью, Елена, — заприметил солдат, смотря прям в душу Фримен, но это совсем не смутило девушку. — Я бы всё до последнего отдала, чтобы они жили счастливо и ни о чём не переживали, — сидя на кровати, Елена уперлась ладонью себе в щеку, мягко улыбаясь мужчине, что ютился на холодном полу, — я живу ради семьи и умру за них. — Хотел бы я быть Вашей семьёй.