***
Когда Стив вытащил его из плена в Аззано и они вернулись в лагерь, важнейшей стратегической задачей было поесть и уснуть — больше не хотелось ничего. Стив улыбнулся каждому, кто с ним здоровался, так, словно знал, что делал. Это спасло их от чужого навязчивого внимания до следующего утра. Ночью Стив затащил Баки под один спальный мешок, притиснул к себе. Спиной чувствовалась стылая земля. Они, перепуганные, в пыли и копоти, прижались друг к другу с такой силой, словно собирались влезть под кожу. Баки понимал все без слов, и Стив был ему за это благодарен. Стива трясло — по щекам безостановочно катились слезы, казалось, что каждый его внутренний орган дрожит, его страшно мутило, и он даже не помнил, что говорил — только держал, держал и держал, «Боже, лишь бы удержать», своего Баки. Он чуть не погиб, красивый, молодой и умный, его язвительный Баки Барнс, спасавший их обоих каждую зиму от холода. Он был один, над ним ставили опыты, и он знал, что умрет, потому что Стив ну никак не мог там оказаться. Когда знакомые голубые глаза оказались в поле зрения, хоть его и накачали какой-то мутью по самое не хочу, он сразу выдохнул и успокоился. Даже если он умирал, а это была галлюцинация, он был рад, что последним, что он увидел, стало лицо Стива. Стив получил звание и форму, стал Символом, действуя практически на автопилоте, как мантру про себя повторяя одно и то же имя. Но отступать было нельзя, вернуться домой тоже. Он получил то, что и должен был, и теперь, наконец, мог выполнять высшую цель: защищать людей. Одна из досок на крыльце скрипнула в тишине. В ушах стоял гул от пения цикад. Баки знал, что доска скрипит, а значит, наступил специально. Стив внутренне сжался, вцепился руками в матрас под собой с такой силой, что мог его с легкостью порвать. Пожалуйста, — думал он, сам не зная, кого просит о милосердии. Баки улыбался ему легко и светло, в уголках глаз блестели слезы. Стив сглотнул — в горле стало сухо, язык словно не помещался во рту — и вопросительно мотнул головой. Баки кивнул и губы его медленно растянулись в самой счастливой улыбке, что он когда-либо видел. Стива опять трясло и он не мог с собой ничего поделать. Он обнял Баки, обхватывая почти всего его своими огромными руками, положил ладонь на затылок, прижимая его голову к своей груди. Держал, словно ребенка. Чувствовал тепло живой ладони между лопаток. Все в порядке. Теперь все точно будет хорошо. Он свободен.***
— Ты опять думаешь, — сипло сказал Баки, не отнимая голову от подушки. Его, сонного и теплого, после четырехчасового раунда развезло по всей спутанной постели. Стив проваливался в сон и просыпался каждые десять минут, лежа прямо у него под боком. Держал руку на груди, отсчитывая пульс, проверяя, дышит ли Баки. Ему это было нужно. Чтобы жить самому. Горячий вакандский воздух облеплял их тонкой пленкой. Казалось, что все сочится влагой — даже стены хижины. Цикады не умолкали ни на секунду, вдали грохотал водопад. Они были счастливы, бесконечно и умиротворенно, и теперь, пожалуй, точно зная, что навсегда. Баки пошевелился, протягивая руку к его лицу. Отвел прядь, прилипшую ко лбу, вместо этого прижавшись губами. Он задержался в таком положении на несколько секунд, и Стив прикрыл глаза, чтобы по щекам не потекли слезы. — Ну же, мелкий, все хорошо, — Баки обнял его, меняя положение: теперь Стив лежал напротив него. Баки положил ладонь на его щеку, погладил подушечкой большого пальца по брови. — Это… это моя вина, — шепотом ответил он, избегая смотреть в глаза. Баки откатился на секунду, рыкнул куда-то в темноту, злясь на Стива, но сразу же повернулся обратно, безмолвно прося поднять взгляд. — Опять начинаешь? — мягко спросил Баки. — Ты был в плену, совсем один, потом я не смог удержать тебя, — Стив выпустил дрожащий выдох, — и вот сейчас, ты снова был один, пока Айо читала код. Я виноват перед тобой, всегда был и буду, этого никак не искупить. Баки долго смотрел ему в глаза. Хотелось бы думать, что искал ответ… Но вряд ли то, что он чувствовал, можно было выразить словами. — Послушай, Стив. Очень внимательно. — Продолжил, дождавшись ответного кивка, — Предыдущее мы уже обговаривали, но раз у тебя, старичка, плохо с памятью, скажу еще раз: будь у меня хоть миллион подобных выборов, я бы снова согласился на все, через что прошел. Потому что сейчас мы вместе в новом веке, в который сами мечтали попасть еще со Старк-Экспо. Мы вместе, и мы можем любить друг друга, не оглядываясь ни на кого, и не боясь попасть в учреждение принудительного лечения. У нас есть семья: твоя команда, которая приняла меня как своего, и я безумно благодарен судьбе за это, потому что никогда бы не смог сидеть без дела. И главное, у меня есть ты: живой, здоровый и теплый, почти в заводской комплектации, хоть я иногда и скучаю по твоим острым коленкам и локтям. Стив смотрел на него и молчал, по-детски просто протянул руку и переплел с Баки пальцы, нащупывая кольцо на безымянном. Выдохнул беззвучно. — Ты не стал бы со мной драться, если бы код сработал. Ты уже сдавался несколько раз перед Зимним Солдатом, и Айо знает об этом. А я бы не простил себе, если бы снова причинил тебе вред, Стив. Она хотела уберечь нас обоих, и у нее это получилось. Поэтому я так поступил, а не по той причине, которую ты себе придумал. Стив молчал несколько секунд. Вдали грохотал водопад. Шумели джунгли, закрывающие их хижину от постороннего внимания, словно зеленые великаны. В озере ярко рябила лунная дорожка и освещала все вокруг. Они лежали среди теплых скомканных простыней, безмятежные и разморенные от вакандской духоты, и Стив наконец понял, что хотел сказать. То самое, вечное, что помещалось в три слова. — Я тебя люблю, — Стив снова прижал его ближе к себе, — я так сильно тебя люблю. — Ну уж нет, Стив, я люблю тебя сильнее, — Баки поерзал на постели. — А теперь подвинься, — Баки провел рукой по его внутренней стороне бедра и выше, — такие твои коленки тоже ничего. Стив рассмеялся. Мягко и счастливо.