***
Эдгар красил ногти в агатово-черный цвет, слушая родительскую ссору и ругань, пальцы у него были длинными и тонкими, заканчивались острыми коготками, которые обычно наблюдаются у девушек с определенной профессией; лак покоился на краю подоконника, а палочка в нём скользила по плоской поверхности ногтя. В комнату внезапно забежал его отец. — Сгоняй-ка... — Его затуманенный алкоголем взгляд остановился на чёрном лаке. — Извращенец! — Лицо отца стало красным, и Эдгар застыл, испуганно дрожа всем телом. — Сад-мазахист, больной ублюдок, извращенец, онанист! — Ты уже говорил "извращенец", — Вырвалось у Эдгара и он успел пожалеть об этом практически сразу. Отцовская рука всегда сильная, поэтому голова Эдгара могла бы и оторваться от тела, не будь он в напряжённом положении. Парень среагировал молниеносно и прикрыл лицо руками, с ещё не высыхшими ногтями. Чёлка прикрыла ему лоб, где уже цвела ссадина. Следующим рывком пришлось отскочить к шкафу, наполненному детскими вещами и прочей ерундой для спиногрызов, а Эдгар потёр раненный висок, повезло ещё, что он сразу не отключился, значит, ещё есть возможность сбежать куда подальше из этого кошмара. — Не трогай меня, урод! — Закричал подросток и упал на пол, из-за чего кулак отца пришёлся на дверцу шкафа. — Ещё один удар, и ты будешь давать в жопу на зоне! — Это кто ещё кому давать будет, — Проворчал мужчина и схватил сына за длинную отросшую чёлку. — Выглядишь хуже дешёвой шлюхи! Посмотрите на этот позор. Что дальше? Женские трусы напялишь? — У нас свободная страна! — Крикнул Эдгар и плюнул отцу в лицо. — Что происходит?! — В комнату вбежала худенькая блондинка лет девяти, с голубыми венками и такими же глазами. — Папа, стой, хватит... Прошу тебя, остановись! — Она прижалась к отцу, но тот, повалившись на валяющееся кресло, оттолкнул её ногой. Девочка откинулась. Её тело скатилось по спине, а под головой образовалась небольшая лужица отвратительного цвета. Эдгару показалось, что его мир треснул.***
Эдгар вернулся домой только через полчаса, и Колетт за всё это время успела продумать несколько тысяч вариантов того, что он может с ней делать. Почему-то ей казалось, что они уже виделись. — Слушай, а мы не виделись раньше? — Поинтересовалась она, запивая чаем яблоки. — Вряд ли. Я не местный, — Отвечал ей парень, поправляя свою чёлку длинными пальцами с ярко-крашенными ногтями. — Хм... Водитель был грузным и не разговорчивым, зато улыбчивым, и они, побаиваясь его, были рады, что, наконец-то, приехали в многолюдное место. Девочки переглянулись от волнения и облегчения, хихикая, как дурочки, они ещё раз проверили вещи, расплатились с мужчиной, а затем вышли на улицу, где был приятный прохладный воздух, отдающий каким-то морским бризом. Это было странно. Рядом не было даже речки. Концерт проходил в огороженном городском квартале, повсюду стояли разноцветные шатры, заставляющие считать, что они в прошлом, в военном походе. Люди бродили, одетые в разнообразные наряды, перемешиваясь в одну гигантскую толпу многоцветья, большинство людей сновало возле сцены, размер которой был достаточно огромным — метров тридцать, а может и сорок. В красоте сумерек, прожекторы блестели по местности ярко-розовым, тёмно-синим и фиолетовым цветом, делая определённые акценты. Сцена, пока что, пустовала, но обе знали, что скоро появятся певцы, знаменитые и не очень, зачастую юные и нахальные, накрашенные в независимости от пола; Колетт испытывала острую неприязнь к тем парням, что красились обильно и к тому же безвкусно, от чего склизкий ком из живота подкатывал к горлу, желая вырваться наружу. Её подруга же обожала заигрывать со всеми, даже со смазливыми балбесами, на чьих губах была тёмная помада, а на веках яркие тени; её прошлым парнем был как раз таки юнец, которого она мнила великолепным во всём, и в постели, и в работе, и в жизни. Колетт же считала большинство парней грубыми, хоть и по-своему забавными и милыми. Подруги дружно подняли головы, когда в громкоговоритель металлическим и равнодушным голосом какой-то человек объявил о начале выступления очередной группы на сцене. Этих музыкантов Колетт едва знала, так как особо попсовой музыкой не интересовалась, просто любила иногда послушать какие-нибудь песни прошлого и современности, будучи типичным меломаном, не знающим, что может ему приглянуться в какой-нибудь момент. — О, нам надо идти! — судорожно заверещала её подруга, размахивая руками, как птица — крыльями, Колетт закатила глаза, когда та стала подталкивать её к сцене. — Я так давно хотела увидеть этих парней, они просто секси! Неожиданно Колетт заметила, что они остановились где-то в пяти метрах от сцены. Целый час прошел без происшествий, чему они были очень рады; первая бутылка воды была выпита ещё полчаса назад, а у подруги во рту оказался леденец со вкусом мяты и лаванды. Их маленький дуэт решил отправиться к другой сцене, чтобы увидеть подпевал «BLACKPINK», какие-то девицы изображали довольно популярную группу, которая имела огромное число участников фан-клуба, из-за милого вида певиц и коллаборации с Селеной Гомес. Пели недавно пущенную в свет песню «Ice Cream»; некоторые девушки и парни подняли руки, махали ими, стали подпевать, не попадая в строки, но дружеский лад всё равно присутствовал. Колетт приподнялась на носочках, чтобы хоть что-то разглядеть, ведь это была её любимая песня и хотелось глянуть на тех, кто исполняет её вместо оригинальных певиц. Она вдруг услышала, что девушки вновь выходят на сцену и стала потихонечку закипать, так как поняла, что они решили пропеть все песни «BLACKPINK» одним разом, а не по очереди с другими певцами. Думая, что никто не услышит ее из-за громкой музыкой, девушка стала материть всех и каждого, не забывая про выступающих и саму себя. Удивительно, как, во всей этой суматохе, та заметила удивленные глаза черноволосого паренька, в странном плаще, с удивительной чёлкой. — Что-то случилось? — Спросил тот, изумление на его лице смешалось с беспокойством, словно они были давно знакомы. Колетт почувствовала, как кровь прилила к щекам. — Не думал, что такие милые девушки, как вы, знают подобные слова... — Просто я так ждала эту группу… — Начала она, заметив, что её подружка кинула её в толпе, и обида засела под сердцем ржавым гвоздём. —...И теперь я не могу даже увидеть их, — Сказала девушка, запустив руку в свои тёмные локоны. — Может, вас поднять? — Любезно предложил черноволосый, слегка наклоняясь вперед и подавая ей руку, от которой она отшатнулась, выдыхая через рот воздух. — На спине, что ли? — Приподняла та свою бровь, сделав её форму «дугой». Парень покачал головой. — Нет-нет, у меня даже в мыслях не было насиловать вас!.. — Та вновь обиженно засопела. — В смысле... Вы красивая, но... Ах... В общем-то, я думал, что лучше будет, чтобы вы сидели на моих плечах, — Ответил парень, пока его щеки цвели брусничным румянцем. — Думаю, я так меньше устану, чем… То есть, вы.. Вы не тяжёлая, просто!... — Слова срывались с его губ неловко, поспешно, и, в конце концов, он закусил нижнюю губу. — Я, эм, конечно… — Она пыталась придать голосу уверенность, но что-то не получалось. Почему-то сейчас же смущение в ней заиграло с такой силой, что от самой себя было тошно. — Спасибо тебе... Вам.. — Она шагнула вперед, хватаясь за протянутую руку, чувствуя, что данный вечер будет для неё безумно длинным и потным, особенно учитывая то, что Колетт придётся сидеть на парне, касаясь его своими полуобнажёнными ногами. Черноволосый опустился чуть ниже, так как был чуть ли не на метр выше девушки, помогая ей взобраться на свои плечи, а затем, когда она — боже-не-дай-ей-покраснеть — оседлала его сверху, выпрямился. Тот концерт, как и год проживания у Эдгара, был для Колетт и мучительным, и волшебным.