***
— Фугаку-сама! Повернув голову вправо, Учиха увидел молодого мужчину, в котором узнал члена клана. Его лицо было озабоченно нахмурено, что, как он знал, не предвещало ничего хорошего. Фугаку не из тех, кто легко можно выбить из колеи, будучи довольно известным своим расчетливым и спокойным характером, чертой, которую он разделял со своим старшим сыном, и все же глава клана не мог не нахмуриться, заметив беспокойство в глазах молодого мужчины. — В чем дело? Соклановец поджал губы, колеблясь слишком долго, поэтому Фугаку приготовился к худшему. — Хокаге-сама. — Слова заставили главу клана Учиха напрячься в малейшей тревоге. — Он вернулся. Брови Фугаку нахмурились в замешательстве, глядя на мужчину, не совсем его понимая. Если Итачи вернулся, то все шло по плану, но, похоже, произошло что-то такое, что встревожило одного из его соклановцев. — Саске? Мужчина покачал головой, на его лице появилась легкая гримаса. Фугаку почувствовал облегчение, услышав, что сыновья в порядке. Однако он сразу понял о чем докладывающий не говорил. Глава закрыл глаза в знак понимания, губы скривились вниз, руки сжались за спиной. — Где она? — Они в больнице. — Немедля ответил офицер военной полиции Конохи, его глаза стали печальными, что Фугаку не понравилось. Выражение лица главы клана стало серьезным, челюсть сжалась, глядя на высокое здание вдалеке. Им удалось победить злоумышленников, поэтому текущая задача состояла в том, чтобы убедиться, что с жителями деревни все в порядке. Как бы сильно он ни хотел быть рядом со своими сыновьями, у мужчины не было выбора. — Спасибо, что дал мне знать. — Фугаку поблагодарил молодого офицера, темные глаза которого теперь пытались избежать его взгляда. — Можешь вернуться на свой пост. Он кивнул и, бросив последний взгляд, направился обратно, чтобы помочь коллегам, оставив главу клана Учиха, выражение лица которого оставалось серьезным. Казалось, что его сына проверяют на прочность, и Фугаку надеялся, что тот не подведет.***
Наруто чувствовал беспокойство, нервно расхаживая взад и вперед по коридору, ожидая кого-нибудь, чего-нибудь, хоть что-то. Это сводило его с ума. Тело болело, мышцы протестовали против движений, но парня это мало волновало. Узумаки не мог просто сидеть спокойно и ничего не делать, в то время как беспокойство и чувство вины съедали его изнутри, безжалостно впиваясь своими когтями. Он заслуживал страданий, потому что из-за него Сакура умирает. Умирает. Голова закружилась, когда это слово эхом отозвалось в сознании блондина, заставив почувствовать головокружение и на мгновение выбить почву из-под ног, затуманив зрение. Сильная рука внезапно легла ему на плечо, крепко сжав и удержав на ногах. — Наруто, тебе нужно отдохнуть. Голос, донесшийся до ушей Узумаки, был знакомым, и как бы сильно он ни хотел его услышать, отдых — последнее, о чем он думал. Не тогда, когда она боролась за свою жизнь. — Отдохнуть? — Повторил Наруто, голубые глаза необычно потемнели, увидев хмурое лицо Шисуи. — Она лежит там, умирая, потому что приняла удар, предназначавшийся мне. Рука на его плече напряглась, и лицо парня потемнело, заметив неодобрительный взгляд Шисуи. Несмотря на то, что Учиха казался спокойным, Наруто легко мог сказать по тому, как его плечи были напряжены, а глаза полны беспокойства, что он тоже беспокоился за Сакуру. — Она не умрет. Блондин нахмурился еще сильнее, услышав убежденность, сквозившую в словах друга, сжал кулаки, чувствуя, как в венах бушует адреналин. Беспокойство за сокомандницу душило изнутри, туманило разум. У шиноби защипало глаза, на него накатила волна разочарования. Узумаки знал, что Сакура сильная, но он лично видел, как девушка безвольно лежала в объятиях Итачи, выглядя такой хрупкой, что это сломало его. — Почему ты так в этом уверен? Голубые глаза заметили, как сжалась челюсть Шисуи, чей темный взгляд смягчился при виде растерянного выражения лица Наруто, но он не успел ответить, так как это сделал кто-то другой. — Он ей не позволит. Повернув голову вправо, блондин увидел, как Саске прислонился спиной к стене. Он не потрудился скрыть усталость на своем лице, уставившись на дверь, которая отделяла их от сокомандницы. Наруто поджал губы в ответ на заявление Учихи, голубые глаза проследили за его взглядом и нашли белую дверь. Он хотел верить ему, хотел верить в это так же сильно, как Саске, но, несмотря на боль, даже Узумаки знал, что шансы на чудо ничтожно малы, если они вообще были. Слишком измученный, чтобы спорить дальше, блондин позволил Шисуи отвести его к одному из пустых стульев, располагающихся вдоль стен. Старший Учиха ободряюще сжал его плечо. Наруто не отвел глаз от двери, даже когда почувствовал, что Шисуи присел рядом с ним, тяжело вздохнув и проведя рукой по лицу. Блондин надеялся, что Саске и Шисуи были правы, потому что если он потеряет Сакуру, то потеряет и большую часть себя.***
Все, что он мог сделать, это беспомощно наблюдать, как Годайме сражается за жизнь своей ученицы. Медсестры носились по палате направо и налево, выполняя поставленные задачи, которые должны были помешать ей пройти через дверь смерти, пока Цунаде выкрикивала приказы, озабоченно нахмурив брови, медовые глаза были полны беспокойства. Некоторые медсестры разговаривали с ним, уточняя найти ли Шизуне, чтобы она могла взглянуть на него, но Итачи не обращал на них никакого внимания, крепко и решительно держа холодную руку розоволосой. — Хокаге-сама… — голосом кротким и с намеком на страх начала другая, но прежде чем она смогла сказать что-то еще, Цунаде резко оборвала ее. — Оставь его. Девушка повернула голову к Сенджу с легким удивлением, зная, что Годайме никогда никому не позволяла оставаться в палате во время операции, независимо от их статуса, особенно в таких серьезных случаях. Того факта, что она позволила Хокаге остаться, оказалось достаточно, чтобы усилить беспокойство медсестры за жизнь розововолосой куноичи. Карие глаза нашли Рокудайме, который сидел рядом с Сакурой, крепко держа ее за руку, как будто, если отпустит, она оставит его. Сердце девушки сжалось от жалости к главе деревни. Она вернулась к заданию, которое ей было поручено, внутренне молясь, чтобы судьба хоть раз оказалась к ним благосклонна.***
Звук торопливых шагов эхом разнесся по коридору, обеспокоенные ониксовые глаза осматривали окрестности в поисках знакомого знака, который привел бы ее к месту назначения. Сердце в пятки ушло, увидев знакомые жирные красные буквы на стеклянных дверях, ведущих в отделение интенсивной терапии, в котором она была слишком много раз за свои долгие годы жизни. Дрожь пробежала по коже, толкнув прохладные двери. Сердце женщины разбилось при виде знакомых лиц. На одном из стульев сидел явно избитый Наруто, его тело наклонилось вперед, голова обхватила руки, в то время как Шисуи откинулся на спинку стула, прислонившись затылком к стене, и хотя его глаза были закрыты, темные тени под ними говорили о многом. Прислонившись к стене рядом с ними, стоял ее младший сын, чья одежда была залита кровью, которая, как она молилась, не была его собственной. Взгляд Саске был твердо прикован к двери напротив, а лицо выдавало всю усталость и озабоченность в редкий момент беспомощности. — О, боже. Ее голос был едва громче шепота, и все же слова громко прозвучали в безмолвном коридоре, мгновенно привлекая внимание троицы, которая повернулась, чтобы посмотреть на женщину с серьезным выражением лица. — Мама. В ту секунду, когда усталый голос Саске достиг ее ушей, Микото поспешно направилась к ним, присев на корточки перед Шисуи и Наруто, чтобы с беспокойством положить одну руку на щеку блондина, а другую — на плечо Шисуи, крепко сжав. Она осмотрела парней на предмет каких-либо травм. У нее перехватило дыхание, увидев сокрушенное выражение лица Наруто. Смягчив взгляд, Микото с материнской заботой переместила руку с его щеки на лоб, затем она посмотрела на Шисуи, чтобы убедиться, что с ним тоже все в порядке, после чего женщина перевела взгляд на Саске, с облегчением увидев, что кроме очевидного они, казалось, были невредимы. Жена главы клана не забывала о своих старших детях, темные глаза смотрели на дверь в безмолвном беспокойстве. Шисуи проследил за ее взглядом и тяжело вздохнул, тоже посмотрев на дверь с тяжелым сердцем, рука тети на его плече была небольшим утешением. — Они там уже несколько часов. — Тихим голосом поведал Шисуи, глаза потемнели от беспокойства. — Медицинский персонал отказывается нам что-либо говорить. Микото сжала губы в тонкую линию, посмотрев в усталые глаза племянника. Она с облегчением обнаружила его с Наруто и Саске, зная, что он сможет оказать им поддержку, в которой они так отчаянно нуждались. В то же время женщина знала, что он старался оставаться сильным ради них, даже если сам чувствовал себя опустошенным. О случившемся Микото узнала от посыльного Фугаку. Она немедленно направилась в больницу, молясь, чтобы успеть вовремя. Муж не сообщил бы о произошедшем, если бы имел что-то против того, чтобы она покинула территорию поместья, и хотя несколько старейшин неодобрительно нахмурились, женщине было все равно. Будь она проклята, если оставит детей одних, когда они больше всего в ней нуждались. Учиха убрала руку с лица Наруто, положив на тыльную сторону его ладони. Тусклые голубые глаза смотрели на нее со смесью эмоций, которые причиняли женщине боль. — Я должен был заметить. Внутри все болезненно сжалось, услышав его низкий шепот: голос, наполненный сожалением, и слова, пронизанные болью. — О, Наруто. — Прошептала Микото, мягко притянув парня в свои крепкие объятия. — Это не твоя вина, ты сделал все, что мог. Шисуи отвел глаза от этой сцены, сжав кулак на бедре до такой степени, что костяшки пальцев побелели. Саске неслышно вздохнул, закрыв глаза, задаваясь вопросом, почему несчастье всегда находит путь к его близким. Прошли часы, в течение которых группа в основном молчала. Шисуи предложил Микото свое место, и с каждой секундой они чувствовали себя все более беспокойно. Около полуночи дверь, наконец, открылась. Заметно измученная Цунаде вышла из операционной, ее одежда была покрыта засохшей кровью, а под янтарными глазами залегли темные тени. Саннин взглянула на группу из четырех человек с серьезным выражением лица. Услышав, как открылась дверь, все мгновенно вскочили на ноги, глаза расширились в предвкушении, глядя на Годайме. Микото могла поклясться, что ее сердце замерло в груди, когда взгляд Сенджу смягчился. Цунаде позволила секундному молчанию пройти, прежде чем заговорить. Тяжесть ситуации душила всех собравшихся, не давая как следует вдохнуть. — Удар, нанесенный Чидори, был смертельным. — Твердым голосом объявила Сенджу, янтарные глаза тускнели с каждым произнесенным словом. — Сакура — сильная девушка, но повреждения, нанесенные ее телу, были слишком велики, чтобы она могла справиться самостоятельно. Казалось, будто кто-то высосал весь воздух из коридора, слова Цунаде были подобны удару в живот, от которого у всех перехватило дыхание. Пальцы Саске крепко впились в предплечья, ониксовые глаза постепенно наливались алым, Шисуи отвел взгляд от блондина. Микото в ужасе поднесла руку ко рту, глаза Наруто расширились, слова Годайме эхом отозвались в его голове, кровь в венах застыла, пробрав до костей. Невозможно. Саннин снова позволила пройти мгновению, чтобы они смогли осмыслить услышанное должным образом, наблюдая за ними с жестким взглядом и мрачным выражением лица. Чидори являлось смертоносным оружием, которое оставляло за собой только смерть, и им было важно это осознать. Независимо от того, насколько сильным может быть человек, шансов на то, что он переживет удар Чидори, практически не существовало. Даже Цунаде Сенджу, легендарный медик, не имеющий себе равных, не могла обратить вспять его урон, как бы сильно ни старалась. С безграничной болью в голубых глазах Наруто отступил назад на дрожащих ногах, позволив своему телу упасть в кресло, уставившись на Годайме. Цунаде неслышно вздохнула, прежде чем перевести взгляд на Микото, сжав губы. Когда она заговорила, голос смягчился. — К счастью для нас, ваш сын не позволил ей умереть. Недоверие Микото медленно сменилось легкой хмуростью, брови сошлись в замешательстве. Темные глаза Шисуи сузились от смысла слов блондинки. — Итачи? Сенджу коротко кивнула в подтверждение, не упустив из виду, как малиновые глаза Саске потеряли часть своего яростного света. Глаза Микото расширились от осознания, она опустила руку, приложив к груди, сжимая пальцами переднюю часть куртки, искра надежды загорелась с новой силой. — Гендзюцу. Голова Наруто повернулась к Микото со скоростью, которая легко могла сломать шею. Текущее замешательство только усиливало разочарование. Цунаде, почувствовав раздражение Джинчуурики, решила, что будет лучше уточнить. — Итачи, возможно, не смог предотвратить удар, но все же действовал достаточно быстро, чтобы подвергнуть Сакуру гендзюцу, которое погрузило ее разум в состояние сна. — Спокойно объяснила Сенджу, слегка нахмурившись. — Со своей чакрой в ее теле он смог установить связь, подобную дзюцу передачи разума, что позволило Итачи использовать свою чакру вместо ее, чтобы сохранить Сакуре жизнь. Без этого она бы не справилась. Наруто почувствовал, как камень, давивший на сердце, упал в ту секунду, когда он понял, что сказала Годайме. От свалившегося облегчения у парня закружилась голова. — Она жива. Собственный голос звучал чуждо даже для него, голубые глаза не отрывались от Цунаде, пальцы вцепились в подлокотник кресла, чтобы не упасть. — Жива, — подтвердила Сенджу, медовые глаза смягчились, но выражение лица оставалось жестким. — Но это не значит, что так будет всегда. Мы сделали все, что могли, но остальное зависит от нее самой. Проснется она когда-нибудь или нет — это то, на что даже я не имею никакого влияния, поэтому все, что мы можем сейчас сделать, это надеяться, что и на этот раз Сакура бросит вызов обстоятельствам. Тишина, последовавшая за ее словами, была тяжелой. Саске деактивировал шаринган, напряжение медленно спало с его плеч, он с облегчением закрыл глаза. Цунаде была права. Учиха достаточно хорошо знал подругу, чтобы быть уверенным, что она пройдет через это. Сакура физически сильнее большинства. Вряд ли существовал человек, чья воля была бы сильнее, чем у нее. Будет трудно, и на это потребуется время, но он верил в сокомандницу. Если кто-то и мог это сделать, то только она. — Сакура-чан не из тех, кто сдается так просто. — Нахмурившись, заявил Наруто с решительным выражением лица. — Она сможет это сделать. Годайме молча наблюдала за Наруто, зная, что больше ничего не могла сказать или сделать для них. Женщина рассказала присутствующим все, что нужно было знать. Как бы сильно Цунаде ни восхищалась их верой в ее ученицу, она знала, что лучше не обнадеживать себя. В конце концов, только время покажет, правы они или нет, и ради своих близких, а также ради самой Сакуры, Цунаде надеялась, что куноичи окажется достаточно сильной, чтобы бороться с трудностями, которые обрушились на нее.***
— Хокаге-сама. Итачи оторвал взгляд от файла, посмотрев на знакомое лицо, которое он стал видеть чаще в последние недели. — Какаши. Хатаке стоял перед столом, скрестив руки на груди, с папкой в руке, которая, несомненно, предназначалась ему. Наследник Учиха отложил файл, который читал, и выгнул бровь, глядя на копирующего ниндзя. Безмолвный вопрос не прошел мимо Какаши, он передал ему документы мгновением позже. — Совет одобрил проект Suna. — Резюмировал Какаши, наблюдая, как Итачи быстро пробегает глазами по страницам. — Единственное, осталось, чтобы Казекаге тоже дал нам свое одобрение. Рокудайме кивнул, дочитывая последнюю страницу отчета, и прищурился, увидев даты. Ему нужно лично отправиться в Сунагакуре, чтобы заключить контракт с Гаарой и Советом, а это означает, что придется покинуть деревню по крайней мере на один месяц. Что Итачи определенно не нравилось. Какаши, заметив, как недовольно нахмурились брови Хокаге, с пониманием посмотрел на наследника Учиха. С момента инцидента прошло два месяца, и до сих пор Сакура так и не очнулась. Итачи погрузился в работу, свободное время проводил в больнице рядом с ней, либо просматривая файлы, которые требовали его внимания, либо просто чтобы побыть немного наедине с собой. Харуно все это время находилась в коме. Иногда, казалось, все шло хорошо, но были моменты, когда все выглядело для нее совсем наоборот. Это случилось три недели назад. Они до сих пор не оправились от произошедшего. Чтобы кузен мог подышать свежим воздухом, Шисуи отправился с Итачи перекусить. Ино вызвалась присмотреть за Сакурой вместо него. Именно в их отсутствие ее жизненные показатели упали до опасно низкого уровня, что встревожило Яманака, которая немедленно вызвала Годайме, пока пыталась стабилизировать состояние своей подруги с помощью медсестер. Казалось, дзюцу ослабло в отсутствие наследника Учиха. Собственная чакра куноичи все еще не восстановилась, чтобы поддерживать работу организма. Судя по тому, что он слышал, это было на грани. После инцидента Итачи практически не отходил от Сакуры. Мужчина покидал палату девушки только для того, чтобы привести себя в порядок или посетить собрания, которые требовали его присутствия. Хотя Цунаде заверила их две недели назад, что розоволосой удалось восстановить достаточное количество своей собственной чакры и она справится без поддержки извне, Итачи и Саске не хотели рисковать, один из них всегда находился рядом на случай, если что-то подобное повторится. Несколько дней спустя Микото предложила комнату для Сакуры в поместье, чтобы всем было спокойно. Таким образом, и ее сыновья, и она сама были достаточно близко на случай, если кому-то придется усилить гендзюцу. Цунаде не слишком хотела выпускать ученицу из больницы так рано, но в конце концов Учихи согласились, что Шизуне будет проверять девушку два раза в неделю, чтобы убедиться, что ее тело восстанавливалось должным образом. Мебуки не возражала против этой затеи, но она не хотела обременять их заботой о своей дочери. Микото заверила, что все в порядке и что таким образом женщина сможет заниматься работой и заботиться о муже, не беспокоясь о дочери. В конце концов, она с благодарностью приняла предложение, и не прошло и дня, как Саске и Какаши переместили Сакуру в поместье. Копирующий ниндзя сразу заметил, как присутствие Харуно в доме немного успокоило Итачи. На работе Рокудайме стал еще более отчужденным и сдержанным, чем обычно. Люди еще больше боялись приближаться к нему. Темная аура, окружающая Хокаге, еще больше затрудняла общение с главой деревни. За исключением Шисуи и Какаши, наследник Учиха старался избегать любых взаимодействий, в которых не было необходимости. Какаши видел, как нынешняя ситуация давила на Итачи, темные тени под его глазами становились все более заметными с каждым днем. Хатаке тоже сильно переживал об ученице, но с Учихой все казалось еще хуже. Он страдал. Итачи так и не получил возможности отдохнуть после всего, что произошло, будучи вытесненным из боя с Орочимару прямо в ситуацию с Сакурой. Коноха нуждалась в своем Хокаге, и хотя Цунаде предложила свою помощь, Учиха отказался, зная, что его долг — заботиться о деревне в подобные времена, даже если это означало, что придется работать до самой смерти. Какаши и другие сделали все возможное, чтобы облегчить его бремя. Копирующий ниндзя считал своим долгом позаботиться о вопросах, связанных с Обито, который все еще содержался в глубинах тюрьмы Конохи. Он должен понести ответственность за свои действия. Хатаке до сих пор помнил, как глаза Обито наполнились ужасом от осознания того, что сделал, когда его удерживал разъяренный Какаши. Ущерб был нанесен. Повернуть время вспять невозможно, как бы им этого ни хотелось. — Когда Казекаге будет ожидать меня? — Спросил Итачи, кладя папку обратно на стол, глядя в спокойные глаза Какаши, который скрестил руки на груди. — К концу недели. — Сообщил Хатаке, заметив, как глаза Хокаге потемнели в раздумье. — Шисуи сопроводит тебя в Суну. Вы должны отправиться завтра на рассвете. Учиха наклонил голову, ожидая именно этого. Он не возражал против внезапности своего отбытия, чем быстрее он покинет деревню, тем скорее сможет вернуться. Как бы ему ни не нравилась мысль о расставании с Сакурой, мужчина знал, что она будет в хороших руках. Рокудайме поблагодарил копирующего ниндзя, который напомнил ему что-нибудь поесть, после чего покинул кабинет. Остаток дня прошел довольно быстро: Шисуи заглянул, чтобы сообщить последние новости о последователях Орочимару, скрывающихся после падения Саннина, затем отправился на свидание с Ино перед их отправлением в Суну. Итачи покинул свой кабинет в свете заходящего солнца, закончив самую срочную работу перед предстоящим рабочим визитом в Суну. Путь домой прошел как в тумане. Войдя в поместье, мать поприветствовала его теплой улыбкой и пригласила посидеть с ними, не желая пропускать старшего сына через кухню, не заставив съесть хоть что-нибудь. Ужин с родителями был обычным делом: светская беседа о деревне, которую в основном завязывала Микото, чтобы разговорить его, даже Фугаку иногда присоединялся. Казалось, что в последнее время он пытался быть более разговорчивым. Итачи понимал и ценил попытки отца поддержать своего сына. Наследник Учиха извинился, как только закончил есть, и направился наверх, не упуская из виду, как обеспокоенно вспыхнули глаза матери, когда он встал из-за стола, едва прикоснувшись к еде. Чувствуя себя измученным, поднимаясь по лестнице, Итачи направился по знакомому коридору. Шаги замедлились, проходя мимо двери рядом со своей комнатой. Ониксовые глаза переместились на закрытую дверь, руки подергивались по бокам. Желание потянуться к дверной ручке одолело мужчину, но в конце концов он решил не делать этого и заставил ноги двигаться дальше, в свою комнату. Учиха снял рубашку, после чего направился в ванную, примыкающую к его комнате, чтобы быстро принять душ. Прохладная вода безжалостно ударила по коже, пробирая до костей, пока он стоял, упершись руками в стену. Итачи опустил голову, закрыв глаза, позволяя коже онеметь от воды, которая смывала остатки еще одного прошедшего дня. Еще одного дня без нее. Мужчина ударил кулаком по стене, борясь с волной разочарования. Следующие мгновения он просто стоял, капли воды стекали по его коже, не ослабив напряжение ни на йоту. Несколько мгновений спустя, Итачи, наконец, выключил душ. Он демонстративно избегал смотреть в зеркало, переодеваясь в свежую одежду, прежде чем выйти из ванной, ноги автоматически несли к месту назначения. Рука сама собой нащупала дверь, тихий скрип нарушил тишину помещения. Войдя внутрь, ониксовые глаза мгновенно нашли ее. Она лежала на кровати в углу комнаты, золотой свет заходящего солнца проникал через окно и окутывал ее неземным светом, от которого у него защемило сердце. Тихо закрыв за собой дверь, Итачи медленно подошел и сел на край кровати, не сводя глаз с неподвижной фигуры. Девушка лежала на спине, одетая в кимоно темно-синего цвета, которое когда-то принадлежало его матери, с разметавшимися вокруг розовыми локонами, словно нимб. Если бы не бледность лица, можно было бы подумать, что она просто спит, по ровному, но мягкому вздыманию ее груди, сопровождаемому звуком такого же мягкого дыхания. Даже сейчас она выглядела прекрасно. Итачи протянул руку, чтобы осторожно убрать прядь волос с ее лица, нежно задержав руку, и позволил себе на мгновение буквально впитать девушку в себя. Страшно подумать, как сильно он нуждался в ней. Последние месяцы были для него сплошным адом. Ночи, в которые другие верили, что он получит необходимый отдых, были вынуждены наблюдать за его самой большой неудачей, лишая сна и постепенно доводя мужчину до предела. Когда Учиха считал, что сломается под всей этой работой и давлением, он слышал ее голос, нашептывающий нежные заверения, мягко подталкивающий пройти еще один адский день. Были моменты, когда он чувствовал тепло ее прикосновения на своей коже, моменты, когда он мог бы поклясться, что видел, как она улыбалась ему с другой стороны его кабинета. Но каждый раз Итачи грубо возвращали обратно в реальность. Мужчина все еще помнил, как впервые встретил ее мать. Размышляя о первой встрече с родителями Сакуры, он не думал, что это произойдет при таких обстоятельствах. Наследник Учиха находился с розоволосой, услышав приглушенные звуки, доносящиеся за пределами комнаты, звук тихих рыданий, заставивших его подняться на ноги. Он направился к двери и тихо ее открыл, чтобы увидеть, из-за чего поднялась суматоха. Увидев Наруто в компании женщины, которая казалась до жути знакомой, Итачи понял, что происходит. Он позволил двери закрыться, заставив пришедших посмотреть на него с легким удивлением, и не успев представиться, женщина уже двинулась с места. Мебуки оказалась перед ним в мгновение ока, обняла его за плечи и притянула в крепкие объятия, которое застало Рокудайме врасплох. Ониксовые глаза расширились на долю секунды, Итачи взглянул на Наруто, выражение лица которого было печальным, но легкая улыбка приподняла его губы при виде этой сцены. Женщина отстранилась мгновение спустя, чтобы вытереть слезы, прежде чем протянула дрожащую руку и крепко сжала его мозолистую. — Спасибо, — сказала дрожащим голосом Мебуки, изо всех сил держась за его руки. Глаза, наполненные слезами, были так похожи на глаза Сакуры, что это разбивало сердце. — Спасибо, что спасли мою дочь. Выражение лица Итачи смягчилось, удивление ушло на второй план, его руки крепко сжали ее дрожащие. Он не заслуживал благодарности, чувство вины грызло мужчину изнутри, шепот в голове напоминал, что это он виноват в том, что был слишком медлительным. Эта женщина страдала не только из-за своего все еще бессознательного мужа, но теперь и из-за своей единственной дочери. За оба случая Хокаге чувствовал себя ответственным. После того дня Итачи стал видеться с ней чаще, Мебуки заходила в больницу всякий раз, когда была свободна. Микото взяла на себя смелость быть рядом с ней в эти тревожные времена, приглашая на ужин или завтрак. Как бы ни был счастлив Итачи, видя, что они так хорошо ладят, он не мог не чувствовать горечь из-за известных обстоятельств. — Я не смогу отблагодарить вас за все, что вы сделали для моей дочери. — Сказала ему однажды Мебуки, приподняв губы в благодарной улыбке. — Материнскому сердцу становится легче, видя, что рядом с дочерью есть кто-то, кто заботится о ней. Наследник Учиха хотел сказать тогда, что это он должен благодарить за ее дочь и за все, что она сделала для него, что она обогатила его жизнь так, как он никогда не считал возможным, но прежде чем произнести хоть слово, Мебуки ушла. Он был измучен, медленно ломался под давлением и ожиданиями. Сакура была его единственной оставшейся линией жизни. Пальцы прошлись по красивому лицу, кожа была мягкой под его прикосновением, прежде чем найти ее маленькую, безвольную руку. Итачи с величайшей осторожностью взял ее в обе руки и поднес к губам, скользнув по прохладной коже. С розоволосой все будет хорошо на попечении его семьи, у мужчины нет причин для беспокойства. Но осознание того, что он будет находиться вдали от Сакуры, когда она больше всего в нем нуждается, все еще не устраивало Рокудайме. Учиха знал, что это ненадолго, и каким бы выматывающим ни оказался этот месяц, он сдержит данное ей обещание. — Я вернусь. — Прошептал Итачи, запечатлев целомудренный поцелуй на тыльной стороне ее ладони. Ониксовые глаза не отрывались от ее лица, ожидая, надеясь, что когда-нибудь он снова увидит, как девушка смотрит на него теми же сияющими глазами, которые покорили его сердце.***
Боль. Все, что она чувствовала, — это боль. Пронзительный звон прорвался сквозь тьму, за которым последовала еще одна мучительная волна боли. А потом осталась лишь темнота.***
Рабочий визит в Суну занял больше времени, чем предполагалось. То, что должно было длиться месяц, превратилось в девятинедельное пребывание. На задержку Гаара не имел никакого влияния. Совету потребовалось больше времени, чтобы утвердить приемлемые условия для каждой из сторон. К тому времени, когда они, наконец, пришли к соглашению, и Шисуи, и Итачи были счастливы вернуться домой. Братья миновали знакомые ворота Конохи холодной зимней ночью. Охранники поприветствовали небольшую группу поклоном, на который Итачи ответил кивком. Часть напряжения, наполнявшее его тело, исчезла после возвращения домой. Он ждал этого дня последние недели, желание вернуться домой возрастало с каждым прошедшим днем, и теперь, вернувшись, усталость начала овладевать им. Шисуи предложил позаботиться об Анбу, за что Рокудайме был чрезвычайно благодарен, и, договорившись увидеться на следующий день в офисе, они разошлись. Ноги сами понесли его по знакомой тропинке к кварталу Учиха по тихим улицам спящей деревни, а также по морозному ночному воздуху — приятная перемена по сравнению с Суной. Это были изнурительные два месяца вдали от дома, наполненные политическими встречами и обедами, которые делали дни длиннее и утомительнее. Тело молило об отдыхе, мышцы болели и ныли в знак протеста с каждым шагом, который он делал после изнурительного путешествия домой. Итачи с нетерпением ждал возвращения домой, к своей семье, в уютную постель. К ней. Единственное, что заставляло Рокудайме держаться во время многочасовых политических разговоров, дни изнуряющей жары и сухого воздуха, — мысль о возвращении к ней. Саске сообщал о состоянии Сакуры раз в неделю. Итачи чувствовал, что небольшой душевный подъем после каждого письма, которое он получал от своего младшего брата. Невозможность увидеть ее, прикоснуться к ней, почувствовать ее сказывалась на наследнике Учиха, но, к счастью, Шисуи заботился об их досуге в свободное время. Двоюродный брат стал некоторым утешением, за которое он всегда будет благодарен. Прогулка до поместья была короткой, морозный воздух царапал кожу. Добравшись до знакомой тропинки, ведущей к дому, ониксовые глаза заметили мельчайшие белые кристаллы, мягко плывущие с неба. Казалось, он вернулся как раз к первому снегу в Конохе. Мужчина едва замечал знакомые дома, идя по дороге медленными и неторопливыми шагами, приближаясь к поместью. Он почувствовал это, почти добравшись до дома. Учиха встал как вкопанный, кровь заструилась по венам, а сердце замерло. Изменение в воздухе, настолько слабое, что Хокаге полагал, что ему это только почудилось, и все же знакомое до такой степени, что это причиняло почти физическую боль. Итачи исчез в мгновение ока, направляясь к источнику, его сердце болезненно колотилось о ребра, а разум был заполнен только одной мыслью. Невозможно. Такое случалось и раньше. Рокудайме попытался урезонить самого себя, предупредив о боли, которая последует за разочарованием. Ты устал. Окружение расплылось, когда наследник Учиха бросился вперед, надеясь, молясь, чтобы на этот раз он не ошибся. Чтобы на этот раз все было по-настоящему. С каждым шагом это чувство усиливалось, теплое прикосновение к его чакре становилось все отчетливее, ощутимее, реальнее. Наконец, миновав ворота, ведущие к дому, шаги замедлились, пока Итачи не остановился, его сердце замерло в груди. Сакура стояла во внутреннем дворике, одетая в светло-голубое кимоно и выглядевшая еще красивее, чем он помнил. Мужчина считал, что она была лишь фрагментом его воображения, боялся, что разум окончательно проиграл борьбу с тьмой, и представил ее как последнюю попытку сохранить его в здравом уме, но, наблюдая, как ее красивые губы изогнулись в нежнейшей улыбке, а изумрудные глаза светились в темноте, он знал, что это не так. — Добро пожаловать домой, Итачи. Голос, такой нежный и наполненный лишь любовью, вывел его из темноты, в которой он застрял в последние месяцы, заставил замолчать все шепоты, которые мучили разум и, наконец, привели бы к его гибели. Осталась только она. Девушка раскрыла объятия, ветер мягко шевелил пряди розовых волос, а белые кристаллы танцевали вокруг нее так, что у него перехватило дыхание. В мгновение ока его очертания расплылись, прежде чем Итачи, наконец, добрался до Сакуры, руки нашли ее маленькую фигурку и притянули к себе в сокрушительные объятия. Его пальцы впились в материал кимоно, костяшки пальцев побелели, другая рука нашла ее затылок, притянув к своему плечу. Учиха уткнулся лицом в основание ее шеи, знакомый запах наполнил его чувства, наполнив сердце теплом. Она была настоящей. Она была настоящей, она была с ним, и с ней все было хорошо. Когда маленькие ручки обхватили его за талию, Итачи показалось, что кто-то только что вытащил его из глубокого сна, из-за чего хватка на ней усилилась. Сакура уткнулась лицом в его плечо, поэтому он чувствовал ее теплое дыхание на своей шее. Потребность чувствовать его была всепоглощающей, куноичи обнимала мужчину так же крепко. Наследник Учиха заставил себя отвести голову назад, чтобы посмотреть на розоволосую, рука переместилась с ее затылка на щеку. Ониксовые глаза наблюдали, как она наклонилась навстречу прикосновению, улыбка на ее лице завораживала. Девушка смотрела на него из-под полуприкрытых век. Это казалось нереальным, вот так находиться с ней в объятиях. Не теряя ни секунды, рука Итачи переместилась к основанию ее шеи, притянув Сакуру к себе в страстном поцелуе. Почувствовав мягкие губы девушки, Итачи окончательно потерял себя. Довольный вздох, сорвавшийся с ее губ, заставил кровь в венах закипеть. Наследник Учиха позволил всему разочарованию и тоске, которые он испытывал последние месяцы, вылиться в этот поцелуй, чтобы показать, заставить ее понять, как сильно он скучал по ней, как сильно он нуждался в ней. Маленькие ручки крепче сжали заднюю часть его жилета, притягивая ближе. Сакура поцеловала его в ответ, желая избавить от всей боли и разочарования. Она отстранилась, чтобы отдышаться. Его губы нависли над ее губами, касаясь, чувствуя. Учиха прижался лбом к ее лбу, не разрывая объятий. Ониксовые глаза наблюдали за затаившей дыхание куноичи, румянец на ее щеках заставил его крепче прижать розоволосую к себе. Его женщина. — Когда? — Вопросительно пробормотал Итачи. Она подняла руку, чтобы прикоснуться к нему, изумрудные глаза были наполнены теплом, нежно лаская его лицо. — Три недели назад. — Прошептала Сакура, и улыбка, игравшая на ее губах, усилила желание зацеловать ее до бесчувствия. — Я попросила Саске не говорить тебе, чтобы ты не отвлекался. Итачи нежно положил свою руку на ее, ониксовые глаза были темнее беззвездного ночного неба, глядя вниз на женщину, которая владела его сердцем. Не нужно было обмениваться словами, чтобы понять друг друга. Мужчина наклонился, чтобы снова захватить ее губы своими, все остальное не имело значения. Розоволосая нашла свой путь обратно к нему, и Итачи позаботится о том, чтобы она осталась рядом с ним раз и навсегда. Его руки скользнули по маленькому телу, позволяя себе чувствовать ее, сказать себе, что она настоящая и находится там, где ей и место. Рядом с ним. У Сакуры перехватило дыхание, когда ласки стали более горячими, пальцы впились в его плечи, почувствовав, как он поднял ее на руки, девушка издала удивленный визг. — Ита… Он проглотил свое имя губами, занося розоволосую внутрь. Тихий рокот в его груди служил единственным ответом. Чувствуя, что дом, к счастью, пуст, Итачи поднялся по лестнице, не ослабляя хватку на девушке. Добравшись до своей комнаты и осторожно опустив Сакуру на кровать, Учиха позволил себе отодвинуться и посмотреть на нее, глаза потемнели от собственнического чувства. Она лежала на спине, глядя на него с самой захватывающей улыбкой, розовые локоны разметались по черным простыням. Куноичи позволила своим рукам скользнуть к его шее, большим пальцем нежно касаясь пульса. Хватка Итачи на ее талии усилилась. Наклонившись, чтобы снова поцеловать, он знал, что это все, что ему когда-либо понадобится. Пока Сакура и Итачи были друг у друга, они всегда найдут дорогу домой. Друг другу.