Close your eyes and come with me

Наступила пятница. Цзян Чэн выбрал именно пятницу, так как обещали пасмурную погоду, в жару жариться в кожаных штанах — не самая лучшая идея. Впрочем, даже если бы синоптики ошиблись, Цзян Чэн всё равно бы их надел и пошёл. В данный момент он переходил дорогу, отделявшую его от клиники, в которой работал Лань Хуань. Несмотря на то, что Цзян Чэн собирался совершенно бессовестно повести себя в отношении Лань Хуаня, прежде чем заявиться, он позвонил и узнал расписание у администратора, а также осведомился, когда закончится приём последнего клиента. После того, как Цзян Чэн оказался внутри клиники, вежливо поинтересовался, в каком кабинете принимает Лань Хуань, он поднялся на седьмой этаж, нашёл нужную дверь и сел напротив неё, сверяясь с часами. Он пришёл на десять минут раньше, внизу сказали, что последний клиент ещё не вышел. Что ж, Цзян Чэну не трудно подождать, тем более, кофе он взял настолько обжигающе горячий, что тот ещё долго не остынет, а ещё слоённые булочки. Лань Хуань признался, что с ума сходит от этой милейшей на вид и запах выпечки. Спустя шесть минут дверь открылась, и оттуда вышла девушка с невероятно красивыми глазами, но Цзян Чэн не мог оценить их по достоинству, так как его взгляд упал на внушительных размеров грудь. Что ж… проводив девушку взглядом, Цзян Чэн поднялся, подошёл к двери, постучался и, услышав одобрение войти, вошёл. Внутри кабинета находился только Лань Хуань — это было важно. — Роскошная грудь, — сказал Цзян Чэн, привлекая к себе внимание поднявшего взгляд от бумаг, лежащих на столе, Лань Хуаня. — Тоже такую хочешь? — мило улыбнулся Лань Хуань, опуская взгляд обратно, продолжая делать записи. Цзян Чэн также опустил взгляд вниз, чтобы посмотреть на свою грудь, которую едва прикрывала растянутая белая майка. — Мне не пойдёт. Удерживая одной рукой, и кофе, и пакет с булочками, Цзян Чэн повернулся к двери, порадовался тому, что ключ был вставлен в замок и провернул его, запирая дверь, чтобы никому вдруг не пришло в голову зайти. Лань Хуань щелчок слышал, но голову поднял лишь тогда, когда закончил писать. Цзян Чэн подошёл к его столу, оставил то, что принёс, на краю, а сам сел на стул, который предназначался для посетителей. Лань Хуань продолжал улыбаться, глядя на него. — Я бы ничего не стал менять, твоя внешность безупречна. — Ты только что сделал комплимент моей матушке, так как, и характером, и внешностью я пошёл в неё. — Помню, ты говорил, что у тебя ещё есть старшая сестра… — Цзян Янь Ли вся в отца. Лань Хуань поднялся со своего места, он снял халат и повесил его на спинку стула. Цзян Чэн молча наблюдал за тем, как Лань Хуань подходит к нему, встаёт за спиной, складывает руки на спинке стула и смотрит на Цзян Чэна сверху-вниз. Цзян Чэн задирает голову, откидывая её назад. — А ты на кого похож? — На отца. Характером и внешностью. Ванцзи тоже на него похож, но только характером, внешность ему досталась от матери. — любуясь Цзян Чэном с необычного ракурса, Лань Хуань вспомнил о том, как собирался провести время с Цзян Чэном, когда тот придёт, — Положи руки на стол ладонями вниз. — Что? — уточнил Цзян Чэн, вскинув бровь. — Выполняй то, что я тебе сказал. Цзян Чэн вскинул и вторую бровь. Лань Хуань смотрел на него и улыбался, в его взгляде или тоне не было чего-то необычного, что могло бы подсказать Цзян Чэну, что всё это означало. Цзян Чэн собирался прийти и быть соблазнителем, но, видимо, кое-кто подготовился к его приходу, поэтому сейчас он будет соблазнённым. От Лань Хуаня веяло уверенностью, и Цзян Чэн выполнил его команду. — Молодец, если не хочешь покинуть этот кабинет с ещё одним наказанием, ты не должен отрывать ладони от стола, что бы я ни делал, что бы ни говорил. Цзян Чэн усмехнулся, прижав ладони к столу сильнее. — Это просто. — Правда? Отлично, потому что, если ты всё ещё об этом помнишь, поощрять я люблю больше, чем наказывать. Цзян Чэн бы с этим поспорил, он ведь видел воодушевление, отразившееся на лице Лань Хуаня, когда тот рассказывал ему о наказании тогда, во вторник в машине. — Ты можешь даже встать со стула, но отрывать ладони нельзя, — сделав последнее предупреждение, Лань Хуань наклонился, касаясь носом уха Цзян Чэна, — иначе это помешает осмотру. — Осмотру? — Цзян Чэн был заинтригован. Он скосил взгляд, стараясь вообще не шевелиться. — Как хороший Хозяин, я должен быть уверен, что мой жеребец в полном порядке, — опустив руки вниз, Лань Хуань положил их Цзян Чэну на грудь, касаясь горячими ладонями обнажённых участком кожи. Цзян Чэн правильно рассудил, что Лань Хуань решил сыграть на его тактильности. Он был слишком самоуверен, когда думал, что легко будет не закатывать глаза в присутствии Лань Хуаня, но ошибся, потому не спешил с выводами относительно того, что в этот раз он сможет лучше контролировать себя, ведь речь идёт о прикосновениях. — Меня интереснее трогать, чем силиконовую грудь? — Цзян Чэн отклонил голову вбок, давая Лань Хуаню провалиться носом в ямочку между шеей и плечом. — Намного. Ты гораздо приятнее на ощупь, — шепча, Лань Хуань пощекотал кожу Цзян Чэна своим дыханием, едва касаясь её губами. Цзян Чэн весь покрылся мурашками. Он смотрел ровно перед собой, чувствуя, как под горячими руками Лань Хуаня сам начинает гореть. Хотелось забраться пальцами в волосы Лань Хуаня и прижать его голову к себе, но отрывать ладони было нельзя. Цзян Чэн так и не поинтересовался, какое наказание его ждёт, если он нарушит правила, потому что в этот раз собирался выдержать всё до конца, тем более, ему нравилось то, что Лань Хуань с ним делал. Лань Хуань же не собирался куда-то торопиться, тем более что последний клиент ушёл. Он готов был предоставить Цзян Чэну всё своё внимание, а ещё помочь тому снять напряжение. Сексуальное напряжение, которое Цзян Чэн принёс вместе с собой в первый день их знакомства, с тех пор оно только нарастало. В подобных случаях жеребцы становятся агрессивными, их энергию нужно либо правильно направить, либо дать пообщаться с самкой. Относительно своего жеребца у Лань Хуаня был готов другой метод, именно поэтому он сказал Цзян Чэну не отрывать руки от стола, чтобы сделал всё так, как хотелось только ему. Руками Лань Хуань гладил Цзян Чэна по груди, сминая ткань, забираясь под неё, касаясь пальцами сосков. Цзян Чэн закрыл глаза, сосредоточившись на своих ладонях, прижатых к столу, потому что, если он будет думать о ладонях, касающихся его, он сойдёт с ума. Лань Хуань не упускал ни один сантиметр, продавливая пальцами мышцы, перекатывающиеся сильнее из-за участившегося дыхания. Он видел потенциал той мощи, которая скрывалась, предоставленная одному ему на изучение и… укрощение. Цзян Чэн ронял вздохи, Лань Хуань тяжёлое дыхание ему в шею. На Цзян Чэне была надета кожаная куртка, которая перекрывала доступ к плечам и рукам, но поскольку цель у Лань Хуаня была немного ниже, он не расстроился, да и вряд ли бы Цзян Чэн тогда дотерпел до конца, если бы прикосновениями оказалась покрыта куда большая часть его тела. Лань Хуань решил дать Цзян Чэну шанс. Он с уверенностью хирурга прощупывал косточки ключиц, оставляя одну ладонь прижатой к груди, другую поднимая выше, чтобы взять Цзян Чэна за шею, приподнять его голову, погладить указательным пальцем под левым ухом, губами коснуться мочки, легко подуть внутрь. У Цзян Чэна вспотели ладони. — Чтобы ты понял, что я чувствую, когда прикасаюсь к тебе, тебе нужно принять моё предложение покататься на лошадях. У меня будет свободная от операций неделя, я проведу в клинике максимум пару часов, остальное время хочу посвятить тебе и своим любимцам, — прошептав, Лань Хуань поцеловал Цзян Чэна под ухом, прокладывая поцелуи ниже, пока вдруг не завернул, коснувшись губами кадыка. Цзян Чэн открыл глаза, гулко сглатывая, ведя плечами, совершая все эти лишние движения, жалея об этом, потому что эрекция доставила дискомфорт обтирающаяся об неё кожа. — Я принимаю твоё предложение. — Мы отлично проведём время, катаясь, кормя этих прекрасных созданий, ухаживая за ними, — не переставая шептать, Лань Хуань, одной рукой продолжая придерживать голову Цзян Чэна, второй скользнул ниже, задевая твёрдые соски, сначала один, потом второй, вызывая у Цзян Чэна новые стоны. Лань Хуань ещё что-то говорил, но Цзян Чэн не мог одновременно слушать, и голос, и прикосновения. Он выбрал второе. Он то и дело облизывал губы, ронял вздохи, закрывал глаза и скользил мокрыми пальцами по столу, в то время как чужие сухие и горячие пальцы скользили по его телу. Они прощупали каждое ребро, каждую ямочку, добрались до пупка. Это было немного щекотно. Чтобы дать себе больше пространства для поцелуев, Лань Хуань отпустил шею Цзян Чэна, отвлекая его прикосновениями губ. Когда горячий язык коснулся кожи, Цзян Чэн чуть не сорвался, но удержал обе ладони на столе. Он почувствовал чужую руку где-то ниже, где требовалось чуть более откровенное, чуть более желанное прикосновение. Одно лишь ожидание прикосновения вызвало дрожь, не говоря уже о прикосновении. У Лань Хуаня такие уверенные руки, уверенные действия, и вообще от него всецело веет уверенностью, которой так любит разбрасываться направо и налево Цзян Чэн, которая куда-то подевалась, стоило ему согласиться на правила игры. Правила, вынуждающие стонать и гнуться, прижимать ладони к чёртовому столу, вместо того чтобы прижимать их к чужой спине. — Сичэнь… — практически беззвучно произнёс Цзян Чэн. Он готов был разрыдаться под звук расстёгивающейся молнии, — блять… — Блядь из тебя сделаю я, когда ты станешь зависим от моих прикосновений… Цзян Чэн выпал из реальности от тех слов, что, судя по всему, не Лань Хуань ему прошептал на ухо, а Дьявол с левого плеча, то-то ощущения такие острые — вилы упёрлись в ярёмную вену. Цзян Чэн покосился на ласково целующего его в висок Лань Хуаня. Тут два варианта, либо у Цзян Чэна шизофрения, ибо не мог идеальный Лань Хуань произнести таких слов, либо у Лань Хуаня биполярка, ибо какое ещё объяснение дать тому, что слетело с этих сводящих с ума губ. Цзян Чэн плохой, очень плохой мальчик — он не надел нижнее бельё. Кто сказал, что плохие мальчики заслуживают только наказания? Лучше бы они всё-таки трахнулись тогда на диване, потому что возбуждение давило Цзян Чэну на мозг, зато молния больше не давила на эрекцию — её успешно заменила рука Лань Хуаня. Цзян Чэн с такой силой вцепился в нижнюю губу зубами, что на ней с вероятностью с сто процентов останется синяк. Если Цзян Чэн думал, что Лань Хуань даст ему просто кончить, то он ошибся, Лань Хуань собирался воспроизвести одну из самых страшных, самых мучительных, самых сладких пыток, какую только может познать возбужденный член. Для этого Лань Хуань немного отвлёкся, дав Цзян Чэну передышку. Передышку, о которой Цзян Чэн будет умолять немногим позже. Цзян Чэн не смотрел, куда Лань Хуань пошёл и что взял, он пытался угомонить бешено бьющееся сердце. На самом деле, Цзян Чэн это удачно пришёл в кожаных штанах, ибо с таких легко смыть масло, которым в данный момент была покрыта рука Лань Хуаня, вторая же оставалась чистой, чтобы периодически придерживаться Цзян Чэна там, где это понадобится. Сейчас это понадобилось, чтобы оттянуть вниз крайнюю плоть и сжать основание. Цзян Чэн вздрогнул, бросив туманный взгляд вниз, наблюдая за тем, как правая рука мягко накрыла беззащитно обнажённую головку. До Цзян Чэна поздно дошло. — Вот чёрт… — единственное, что успел бросить Цзян Чэн прежде, чем Лань Хуань стал ласкать плоть пальцами. Цзян Чэн чуть не сорвался, чтобы прикрыть ладонью рот, пришлось снова кусать губы. — Да, это довольно мучительно, — признался Лань Хуань, носом ткнувшись Цзян Чэну в шею, глубоко вдыхая запах пота, помешенного на какой-то совсем тонкий аромат, который Лань Хуань уловил в самом начале. У Цзян Чэна отличный парфюм. Цзян Чэн поспорил бы с тем, что Лань Хуань делает, что это «довольно мучительно», нет, это просто невыносимо! Масло делало скольжение по головке идеальным, позволяя пальцам вольно ласкать её, надавливать на крайние бугорки, проходиться по уздечке. Лань Хуань пропускал головку между пальцами, касался только ими или же ладонью целиком, образуя почти что вакуум. Этот вид доставления наслаждения отличался тем, что можно было испытывать потрясающие ощущения, но при этом не иметь возможность кончить, ибо чувствительно так, что мозг буквально сходит с ума. Ситуацию можно исправить, если закрыть головку крайней плотью, но Лань Хуань не собирался этого делать, пока не убедится, что Цзян Чэн это заслужил. Цзян Чэн с такой силой вжимал ладони в стол, что тот даже скрипнул. Цзян Чэн еле сдерживал свои скрипы-стоны, вжимаясь спиной в спинку стула, елозя головой по плечу Лань Хуаня, ногами обвивая ножки стула. Левая рука Лань Хуаня двигалась едва-едва, особо не пережимала основание. — Дай мне две секунды, — спустя какое-то время хрипло отозвался Цзян Чэн, замучившись облизывать всё время пересыхающие губы. — Хорошо, я дам тебе их, если попросишь снова, как только мы продолжим, тебе придётся за это заплатить, — поглаживая пальцем уретру, обводя её по кругу, Лань Хуань с усилием прикусил Цзян Чэна за край уха, вызывая шипение, через мгновенье прерванное стоном, — когда мы закончим, ты оближешь мои пальцы… Это означало попробовать себя на вкус. Честно признаться, Цзян Чэн никогда такого не делал даже ради банального интереса. Он пытался вспомнить, что ел сегодня, вроде, какую-то белковую пищу, немного молочного и клубнику… клубники он просто объелся, так что вкус должен быть неплох. — Хорошо, — Цзян Чэн кивнул, — дай мне эти чёртовы две секунды. Лань Хуань остановился. Цзян Чэн вспомнил, как дышать. Лань Хуань отсчитал ровно две секунды. Цзян Чэн взвыл, когда пытка продолжилась. Интересно, если он не просто попросит дать ещё две секунды, а попросит перестать мучить его, чтобы кончить, чего будет стоить это? Но у Цзян Чэна так и не повернулся язык попросить хоть о чём-нибудь. Лань Хуань сводил с ума своими ласками, в конце концов, подключив вторую руку к более активным действиям. По крайне мере, таких интересных ощущений Цзян Чэн ещё не испытывал. Мозг то и дело готов был взорваться, когда становилось совсем невыносимо, член немного опадал, но потом Лань Хуань задевал какое-нибудь чувствительное место, и он снова наливался кровью. И всё-таки, когда Лань Хуань уже готов был пощадить Цзян Чэна и закрыть головку крайней плотью, чтобы довести дело до оргазма, Цзян Чэн попросил дать ему ещё две секунды. Лань Хуань не смог сдержать улыбки, целуя невозможные опухшие от постоянных укусов и облизываний губы. — Я с удовольствием посмотрю на то, как ты будешь облизывать мои пальцы, Ваньинь. Цзян Чэну нечего было ответить, он уже готов был облизать не только пальцы Лань Хуаня, но и всего его вылизать. После того, как Лань Хуань позволил Цзян Чэну перевести дыхание, он под мученический вздох Цзян Чэна закрыл головку крайней плотью и вернулся к ласкам, но больше они не сводили с ума так, как до этого. Цзян Чэну вообще потребовалось много времени, чтобы кончить, потому что не так-то просто прийти в себя после того, что было. Он совсем выбился из сил, когда кончил, когда утопил последний стон в щеке Лань Хуаня, уткнувшись в неё. Лань Хуань не возражал, он вообще был впечатлен видом Цзян Чэна, его дрожью, мокрой от пота кожей. — Молодец, ты можешь опустить руки, — искренне похвалив Цзян Чэна за выдержку, Лань Хуань немного удивился, но вместе с тем восхитился, что после данного разрешения Цзян Чэн не просто скинул уставшие руки на колени, а схватил одной рукой его за запястье, поднёс ладонь к губам и, не глядя, взял пальцы в рот, засунув их так глубоко, что уже Лань Хуань забыл, как дышать. Лань Хуань сам чуть не застонал, когда Цзян Чэн, будучи таким измученным, таким уставшим, тщательно вылизывал пальцы, пробуя на вкус себя и, кажется, получая от этого определённое удовольствие. Когда Цзян Чэн закончил, он обессиленно выпустил чужие пальцы, облизал губы и глубоко вдохнул, в попытке унять бешено бьющееся сердце. Оргазм был настолько ярким, что невозможно было после него начать нормально соображать, двигаться или вообще что-либо делать. Лань Хуань немного полюбовался Цзян Чэном, после чего поцеловал его в висок и оставил в покое. — Не торопись, приходи в себя. У Цзян Чэна не было сил даже для того, чтобы кивнуть, зато он наскреб немного на слабую улыбку. — Я заслужил награду? — Конечно, ты был послушным питомцем. Пришлось сделать глоток из принесённого Лань Хуанем стакана с водой, иначе Цзян Чэн не смог бы больше произнести ни слова. — Что я могу попросить? — Много чего. О, это было довольно щедро. Цзян Чэн коротко усмехнулся, разглядывая улыбающегося ему Лань Хуаня, который помимо воды принёс влажные салфетки. — Ты сегодня здесь ночуешь или загород поедешь? — Здесь. — Отлично, тогда жди, я приду. Лань Хуань удивлённо повёл бровью, заканчивая приводить Цзян Чэна в порядок. — Мне понравилось спать у тебя. Хочу, чтобы сегодня перед сном ты почесал мне голову. Лань Хуань некоторое время молча смотрел на Цзян Чэна, но тот, кажется, не шутил. Что ж, вполне себе достойная награда. — Хорошо, приходи, буду ждать. Цзян Чэн довольно улыбнулся и откинул голову, не собираясь вставать ещё, как минимум, минут десять. Лань Хуань будет его ждать, как уже ждал сегодня — Цзян Чэну определённо это начинало нравиться.