Кровавая преданность

— Когда-нибудь ты найдёшь что-то более ценное для себя, чем собственная гордость, — сказал ему Коширо-сенсей много лет назад. Тогда он этого не понял. Загадки сенсея в лучшем случае озадачивали, в худшем — расстраивали. У него не хватало ни терпения, ни зрелости, чтобы задумываться об этом, слишком отчаянно он хотел стать лучшим; деревянные мечи, зажатые между зубами, громкие заявления, созданные его яростью и неразвитым упорством. Он был молод и зол — он знал это, бесполезно притворяться, что это не так. Для него это не имело никакого смысла. В таком огромном мире, что ещё могло иметь большее значение, чем то, что он мог втоптать в него, выкрикивая своё имя в небо? Я — Ророноа Зоро, и я собираюсь стать величайшим фехтовальщиком в мире. За исключением того, что крики всегда напоминали ему, как мало он на самом деле значил. Он ощущал собственную ничтожность, как тяжёлый груз, давящий на грудь; он стискивал зубы, сжимая мечи сильнее и отбиваясь быстрее. Слишком молодой, слишком неумелый, слишком неуклюжий, чтобы что-то значить. Он прочувствовал это ещё острее, чем когда-либо, когда Куина посмотрела на него сверху вниз с другого конца меча, когда он упал навзничь, задыхаясь от напряжения и ярости — это был первый бой из многих, и в каждом последующем бою, во всех двух тысячах и одном, когда мечи Куины ударяли быстрее, сильнее, обезоруживали его легче, чем то, что он мог понять, чем он мог реагировать. И каждый раз он выплёвывал грязь изо рта и вставал. Он ненавидел проигрывать. Он трепетал от вызова. И именно эти противоречивые чувства заставляли его отступать; пот на спине, сердце и меч во рту, гордость на кону. Первый шаг к тому, чтобы быть лучшим. А потом Куина умерла, соскользнула с какой-то лестницы, и всё перестало иметь значение. Ты найдёшь что-то более ценное для себя, чем собственная гордость, сказал ему Коширо-сенсей, и он подумал, что, возможно, это и есть то, что он хотел донести до него. Подсвеченная яркими вспышками оранжевого заходящего солнца, скорбь и решимость его сенсея отпечатались на его лице в угасающем свете, решимость не только для одного, но и для двух в его собственном рту. Он держал его так же осторожно, как лезвие меча, так же решительно, как свою собственную жизнь. Я стану величайшим фехтовальщиком в мире. Он сделает это для себя. Он сделает это для неё.

***

Теперь, в полубессознательном состоянии и полностью раненный, Зоро думает, что наконец-то понимает, что имел в виду сенсей. Бартоломью Кума возвышается над ним; неуклюжий монстр, наполовину сделанный из крови и костей, наполовину из жестоких схем, человек, которого Зоро не может победить, даже если будет сражаться в полную силу. Есть что-то вроде отчаяния. Есть что-то вроде страха. Зоро отодвигает эти чувства в сторону, ощущая, как вместо них на его плечах оседает твёрдая решимость. Когда-нибудь ты найдёшь что-то более ценное для себя, чем собственная гордость. Его капитан лежит, распластавшись на плите из разбитого белого камня, с расслабленным и умиротворенным лицом, спит, не обращая внимания на опасность смерти в двух футах от себя. От Ист-Блю до Гранд Лайн Зоро наблюдал, как его капитан несёт чудеса, снова, снова, и снова, наблюдал за дьявольской удачей в его костях и глупым детским упорством его веселья. Это то, чего он никак не ожидал увидеть, когда впервые согласился присоединиться к команде под принуждением, давным давно. Сын дьявола, Зоро помнит, как называли его, привязанного посреди раскалённого поля, голодного, с гневом и неохотным восхищением, пробегающим по его костям, сын дьявола. Его капитан в этот момент выглядит невероятно молодым, но Зоро знает, что эти мальчишеские смуглые плечи несли на себе тяжесть трагедий и грехов деревень, городов, целых стран и многого другого — несли груз надежды, который, возможно, является самым тяжёлым бременем из всех. И это только начало. Он никогда не прогибался. Дело не в том, что его собственные мечты больше не имеют значения. Дело совсем не в этом. Вадо Ичимоджи по-прежнему остаётся знакомым грузом на боку, напоминанием обо всём, что он сделал, напоминанием о том, что ему ещё предстоит сделать. Зоро до сих пор хочет, чтобы его имя достигло небес, хочет стать величайшим фехтовальщиком в мире. Нет никаких сомнений, что так оно и будет. Но есть и другие вещи, которые он хочет защитить, помимо собственных амбиций, помимо себя. Поэтому перед лицом шаткого будущего Зоро решает сделать ставку на здесь и сейчас. Его тело дрожит от того, что он просто держится прямо. Когда-нибудь ты найдёшь что-то более ценное для себя, чем собственная гордость. Зоро с трудом поднимается на ноги. Вот что имел в виду его сенсей.