Chasing a Catastrophe

Несколько лет назад Беннет наткнулся на необычного человека в лесу. Он до сих пор помнит, как это было. Его маленький отряд (состоящий из него, себя и того парня в зеркале) бродил по руинам под проливным дождем. И, конечно же, госпожа Фортуна никогда не останавливалась на таких банальных проблемах, когда дело касалось Беннета.  — Мать твою, если бы этот пес не разнес лабораторию… Скрежет.  — А ведь это моя хренова лаборатория! Беннет выглянул из-за стены и увидел мужчину в маске. Естественно, если бы странным человеком была крестная фея, а не Предвестник Фатуи — Беннет бы скорее превратился в краба и жил на побережье. Иначе мир бы просто взорвался.  — Блять! Третий Предвестник копался в страже руин, промокший насквозь, когда в машину ударила молния. Предвестник или нет — Беннету было совестно, потому что, очевидно, не будь он здесь — в сантиметрах от мужчины не сверкали бы молнии. Однако человек все продолжал копаться в груде из металла и дерева, поэтому мальчик выскочил с криком «Простите пожалуйста!» и оттолкнул мужчину от его игрушки дьявола. При ближайшем рассмотрении «мужчина» в голове Беннета переквалифицировался в «молодого человека». «Молодой человек» опасно сощурился.  — Мондштадтский? И за что это ты извиняешься? — Кажется, он был готов прибить Беннета в любую секунду. Однако, знаете что? Весь мир пытался прибить Беннета куда дольше.  — Из-за меня в вас бьют молнии! Я не самый везучий, извините… Желание убивать куда-то испарилось, и «молодой человек» заинтересованно ухмыльнулся:  — В самом деле? И кто же ты? Громоотвод?  — Я скорее вызываю молнии, чем увожу их… Извините… Снова…  — Так значит ты генератор! Полезно, полезно! Несмотря на пугающую ухмылку, Предвестник вдруг предстал перед Беннетом в выгодном свете. «…Полезно?» Наверное, этот человек неправильно понял его слова? Но тот, наоборот, будто прочитал его мысли:  — Между прочим, если это правда из-за тебя, то этот большой мальчик наконец заработал благодаря тебе! — В глазах фатуи искрилось полное удовлетворение результатом, однако… «Большой мальчик»? И тогда Беннет услышал характерные звуки активировавшегося Руинного Охотника. Фатуи действительно сумасшедшие? Почему этот человек радуется, когда его едва не убило молнией?  — Отлично, отлично! А теперь… — Дотторе поднял мальчишку на ноги. — Сдача нормативов на скорость! Тогда они разбежались в разные стороны от нестабильного охотника, а потом Беннет снова натыкался на Третьего Предвестника раз за разом, то в один день, то в другой. Раз за разом в Дотторе стреляли молнии, его творения самовозгорались, а он повторял «как это, всё-таки, полезно!» И смеялся. Обычно катастрофы преследовали Беннета, но почему-то ему казалось, что теперь он сам преследует катастрофу. Через пол года Иль Дотторе уехал. Беннет странно себя чувствовал следующие пять лет — почему-то именно безумный ученый-фатуи был единственным, кто вместо утешений или обвинений назвал неудачливость Беннета «полезной». Еще более странным было то, что Беннету это нравилось. Даже знания о кровавых делах мужчины почему-то не вызвали в нем особых эмоций. Когда через пять лет Иль Дотторе снова объявился в близи Ли Юэ, Беннет осознал еще раз, что он самый большой неудачник на свете. Потому что он влюбился в Предвестника с зубастой улыбкой. Беннет одновременно чувствовал себя и хорошо, и плохо, снова сидя в лаборатории Дотторе. С одной стороны, приятное чувство ностальгии — белое пальто, угрожающее упасть на пол, потому что ученый бросил его куда придется, мерное жужжание механизмов и скрежет металла. Ну, и ещё мужской голос, раздающий указания. А с другой стороны — его прошлое любопытство к лаборатории испарилось, потому что теперь он не мог отвести взгляд от угловатой фигуры и спины в тёмно-серой рубашке.  — Эй, генератор, можешь принести мне во-он ту штуку. — Длинная рука Дотторе неопределенно указывает на кучу инструментов и щелкает пальцами. — На ней зелёная наклейка. Беннет находит инструмент, выглядящий как орудие адских пыток, приносит Дотторе и думает, каким высоким ученый казался раньше. И он все ещё был высоким, Беннет это видел, вот только теперь смотрел на него сверху вниз. Кажется, физически он превзошел худощавого фатуи? И в возрасте он отставал не так сильно, как думал. Учёный протянул руку к макушке Беннета и взъерошил светлые волосы. Иногда Дотторе засыпал, отвлекаясь от чертежей: закидывал ноги на стол, складывал руки на груди и дышал так тихо, что казался мертвым, словно даже снов не видел. И вот сейчас воротник его рубашки наполовину торчал вверх, серьга слабо мерцала, а верхние несколько пуговиц расстегнуты — иногда в лаборатории барахлила система охлаждения. И все это время Беннет старательно смотрел в пол, а не на выглядывающую из-под рубашки голую кожу. Если быть до конца честным, его старания продлились всего две мучительных минуты. Беннет не удержался, подошел ближе и кончиком пальца поддел маску на лице тихо сопящего Иль Дотторе — даже пять лет назад ему было интересно, как мужчина выглядит без нее. Палец обдало теплым дыханием, и на секунду Беннет остановился. Зачем он вообще делает это таким образом? Проще попросить, нет? Это все потому что он перестал думать и начал делать! Но если бы он думал, он бы выдумал что-нибудь похуже и не смог бы смотреть Дотторе в глаза, так? Как только Беннет убрал маску, он забыл, о чем думал, и ему захотелось ее выкинуть. Синяки под глазами Дотторе не мешали юноше считать, что он только что осквернил что-то прекрасное, сняв с ученого маску. Однако надевать ее обратно он не торопился. Беннет, не дыша от волнения, нежно провел большим пальцем по лицу Дотторе, второй рукой отодвинув ткань рубашки, и мягко коснулся губами кожи над ключицей. Юноша рвано выдохнул. Большим пальцем он чуть приподнял подбородок, придерживая шею, и поцеловал выступающий кадык, мазнул носом по очертанию челюсти и почти неощутимо укусил за ухом. Края чужого воротника щекотно касались кожи, колено упёрлось в свободный угол кресла. Прижавшись своей щекой к чужой, парень покрывал шею мягкими поцелуями. Дотторе каким-то образом удавалось пахнуть одновременно мороженым, едким машинным маслом и сахарной пудрой. Каждое сокращение мышц сердца, казалось, сотрясало все тело. Действительно поцеловать Дотторе он не осмелился. Единственной реакцией спящего было на секунду нахмурившееся выражение лица, когда его голова чуть отклонилась в сторону. В голове у Беннета был настоящий бардак на фоне пьянящего чувства близости и обладания. Во-первых, с его невезением Дотторе уже должен открывать глаза в недоумении. Во-вторых, это как-то незаконно. В-третьих, если Дотторе проснется, он все равно хилый, так? Если первые мысли вызвали у юноши пульсирующую боль в висках, то последняя заставила его отпрянуть от Дотторе как от раскаленного железа. Конечно, он знал, что Дотторе — Предвестник Фатуи, и простой парень из гильдии едва ли сможет досадить ему только за счет физической силы. Но то, что такая идея вообще мелькнула в его голове, заставляло хотеть удариться головой о стену. Беннет снова перевел взгляд на Дотторе. Молодой человек мирно сопел, единственным следом вмешательства был соблазнительно сдвинутый ворот рубашки. И так, этот человек доверчиво заснул прямо перед ним, и вот что Беннет сделал? Анемо Архонт, вероятно, уже летит, чтобы влепить ему затрещину за такое поведение. Парень поправил воротник, и постарался аккуратно надеть маску обратно, но Дотторе вдруг распахнул глаза.  — Холодная… — Он перевел красные глаза на Беннета. — Ты ее снимал? — Дотторе зевнул, забирая маску. Кажется, после пробуждения он был слегка рассеян.  — Я, н-ну, я… — Беннет кивнул, заикаясь, его лицо оставалось красным. — Я не хотел будить… Иль Дотторе ухмыльнулся — к нему постепенно возвращалось его обычное настроение, он хихикнул:  — Ну вот, теперь мне придется убить тебя!  — Я же знаю, что это неправда.  — Ну, так не интересно… — Дотторе поднял руки и растянул щеки Беннета в разные стороны. — Давно ты стал занудой? В итоге Беннет сбежал со словами, что у него очень много заданий в гильдии. По крайней мере, Дотторе не понял ничего, кроме того, что с него снимали маску — если что о нем Беннет и знал, так это его неумение скрывать свои эмоции и считывать чужие. Ученый любил их вызвать, но почти не умел распознавать, к тому же говорил то, что думал. Следующую неделю Беннету снились непристойные сны с тяжело дышащим Дотторе без рубашки, который вместо сопения в кресле оказался разложен на своем столе. Во второй половине недели стол почему-то сменился его кроватью. И всю неделю юноша едва не шарахался от прикосновений Дотторе как от чумы. Когда он наконец проснулся после ночи сна без сновидений, он подумал «наконец-то». Беннет лежал на диванчике в кабинете Дотторе, и немного беспокойно разглядывал фатуи, крутящего в руке карандаш. Он иногда бродил по кабинету туда-сюда, и когда его рука опускалась на макушку Беннета, парень ластился к руке, стараясь куда подальше запихать подтачивающее его чувство вины. Сами сны кончились, но все остальное — осталось. Не поздновато ли гормоны бунтуют? Кончики пальцев покалывало от воспоминаний о тепле чужой кожи. Сонные фантазии с ногами, обвившимися вокруг его бедер и ощущение горячей тесноты. Провести руками по груди, мышцам живота, опустить ниже… —…Ты горячий.— Раздался вдруг голос Дотторе откуда-то сверху. Беннет мгновенно распахнул глаза. Лицо Дотторе висело в тридцати сантиметрах от его собственного. — А… А?! — Бэ. Лоб у тебя горячий.