Она

      В последнии дни, а может даже и не дни, а недели, она слишком много думала. Не знала как это ещё сказать. Но это для неё вполне ожидаемо и очень знакомо. Но, что могла выделить она сейчас, сравнивая себя несколькими годами ранее, то, что самое тяжёлое для неё на данный момент является такое простое действие, как поделиться своими этими мыслями с другими людьми. Ладно, с людьми, она преувеличивает, то что она раньше всегда рассказывала своей лучшей подруге, сейчас не позволит даже заикнуться. Она совершенно обесценивала свои проблемы, подавляла чувства и эмоции, комплексы и загоны игнорировала. Она понимала, что вполне может справиться одна, и то что могут сказать ей другие, она может сказать себе и сама. А иногда она просто не хотела слышать, то что её бы не устроило. Поэтому она даже не видела смысла делиться с кем-то и прятала всё в себе. Была ещё одна причина. Она боялась быть для людей слабой, жалкой и ноющей, особенно для своей лучшей подруги, рассказать что-то ей было для неё ещё тем испытанием. Если раньше, душевные разговоры были для неё утешением и наслаждением, то сейчас она бы явно предпочла этого избежать, считая это лишним для неё. Но она понимала, что делиться с людьми это совершенно нормально и даже полезно, ей часто хотелось в порыве эмоций написать или позвонить другу, лучшей подруге, но она всегда сдерживала себя, понимая, что это лишь минутная слабость и потом она будет жалеть об этом. И это была правда, как бы плохо не было внутри, она всегда моментально успокаивалась, на слёзы и истерики как раньше она уже была не способна, хотя иногда ей очень хотелось выплакаться, у неё попросту не получалось, настолько сильно она заточила в себе не нравившиеся эмоции. Она уже не могла испытывать горечь слёз и раздирающую боль внутри, гнетущую тоску и скорбное одиночество. Она даже временами этим гордилась. На самом деле она всё также чувствовала пустоту и потерянность, местами грусть и неуверенность, но хорошо скрывала это. Сама себя обманывала что-ли. По сути ментально она всегда была одна, но оставаться одной физически она не хотела, даже боялась. Хотя и не признавая людей из окружения кем-то близким, она не хотела чтобы они пропадали. Ей в принципе казалось, что никто не думает как она, что все люди, что она видит каждый день, другие и нет ни одного похожего на неё. Иногда она даже думала, что с ней что-то не так, а точнее с её восприятием и отношением к людям. Но она старалась вести себя дружелюбно и активно, хотя многие люди её попросту раздражали. Хотя иногда она сдавалась, ведь не видела смысла стараться для этих людей и погружалась в свою тишь. Очень не любила себя за это, а точнее за то, что показывала такую себя людям. Она считала всё это проявлением слабости и никчёмности. Её раздражало своё вечное нытьё и самокопание. Поэтому она как можно глубже запихнула это всё внутрь и, как она хотела думать, превратилась в камень. Это её устраивало, но иногда пугало. Но она без труда сама выбиралась обратно. Она жила.       На самом деле, вставая утром на пары, она понимала, что у неё действительно хорошее настроение, которое действительно могло держаться на протяжении всего дня. Её это и удивляло и радовало. Всё в действительности было хорошо и она это не только осознала, но и ощущала. Головой и сердцем.       Сейчас она легко могла сказать себе, какая она пиздатая! Осознавала насколько себя любит и уважает, иногда ей даже казалось, что её самооценка улетает слишком высоко. Ей так приятно быть собой. Предложив, ей кто-нибудь поменять внешность или характер, она бы сразу отказалась, хотя над телом бы подумала. Она любила себя, так как никто не мог любить и этого ей вполне хватало. Вот так вот, поэтому она больше не хочет слышать о каких-то там мыслях, потому что сейчас Она – лучшая версия себя.