I can hear you even when you're not talking

       Это все, что нужно Луке, чтобы броситься на Элиотта. В то время как их губы не отрываются друг от друга, руки Луки проникают под футболку Элиотта, чтобы огладить его грудь, затем спину. Элиотт прерывает их поцелуй, просто чтобы иметь возможность снять футболку Луки и свою собственную, прежде чем снова завладеть ртом Луки. Он обхватывает руками бедра Луки и сжимает их, чтобы приподнять парня у стены.        Лука тут же обвивает талию Элиотта ногами, одновременно проводя рукой по его волосам. Их поцелуй становится лихорадочным. Элиотт ласкает грудь Луки, расстегивает его ремень и пуговицу на джинсах. Он просовывает руку в штаны Луки и начинает ласкать его через боксеры. Лука тихо стонет ему прямо в рот.        Лука снова стонет, но уже в знак протеста, и яростно отталкивает Элиотта.        Элиотт, кажется, в растерянности, но его мать деликатно покашливает.        — Ты выглядишь намного лучше, Элиотт, — смеется она.        Элиотт смотрит на нее, потом на Луку, который пытается застегнуть свои штаны.        Мне жаль. Мне так жаль.        — Ты закончила пораньше? — спрашивает он, поднимая с пола футболку.        Мать смотрит на него с улыбкой и кладет руку ему на плечо.        — Я закончила пораньше. Я волновалась о тебе, милый.        А потом она смотрит на Луку, который снова надевает футболку.        — Но мне не следовало бы.        Лука краснеет, становясь похожим на пион, и Элиотт гадает, сможет ли он когда-нибудь снова выглядеть нормально.        Это твоя вина.        Элиотт тихо смеется и улыбается Луке, прежде чем посмотреть на мать.        — Ну, я в порядке. Я принял душ и даже поел. А теперь мы пойдем в мою комнату.        Он делает шаг по коридору, но мама преграждает ему путь.        — Ну уж нет. Присядьте-ка.        Элиотт удивлен ее серьезным тоном, но садится рядом с Лукой за кухонный стол. Его мать заваривает три кофе и присоединяется к ним, передавая каждому по чашке.        — Ладно. Не думайте, что мне неловко от того, что застала вас при подобных обстоятельствах.        Мне неловко.        Мне тоже.        Элиотт и Лука смотрят друг на друга и улыбаются, держась за руки.        — Но нам придется установить некоторые правила.        — Маму-уль, — стонет Элиотт, но она машет ему, чтобы он заткнулся.        — Никакого секса на кухне.        — Мы не занимались сексом, — возражает Элиотт.        Элиотт, не усугубляй!        Прости.        Забавно, что в мыслях ты такой же капризуля, как и в реальной жизни.        — Элиотт? Элиотт, сосредоточься, это очень важно. И никаких прелюдий на кухне. Или что-нибудь из этого в моей спальне. Договорились?        — Этого и в мыслях наших не было, — тихо говорит Лука.        — В твоих не было, в это я могу поверить.        — Эй, в моих тоже, — протестует Элиотт.        — Ладно. Значит, ни на кухне, ни в моей комнате. И, пожалуйста, не торопитесь. Просто наберитесь терпения. И всегда предохраняйтесь. Если вам нужны презервативы…        — Мам, перестань, — говорит Элиотт, делая вид, что встает.        — Сядь, Элиотт. Я хочу, чтобы вы не стеснялись спрашивать меня обо всем, что вам нужно.        — Мне нужно закончить этот разговор, мамуль.        Одри поворачивается к Луке.        — Мой сын еще такой ребенок. Я уверена, ты понимаешь, что я просто хочу, чтобы вы были в безопасности.        — Да, я понимаю, — осторожно кивает Лука.        — Итак, я ничего не знаю об отношениях между двумя мужчинами, но у меня есть коллега, который…        — Все в порядке, — отрезает Лука, — мой сосед по комнате гей и будет рад ответить на наши технические вопросы, если они у нас возникнут.        — Прекрасно, — подводит итог Одри, прежде чем встать и обнять Луку: — Добро пожаловать в семью.        — Мам! — возмущается Элиотт.        Она смотрит на него мрачным взглядом.        — Ну что?       Я хочу извиниться за свою маму.        Я обожаю твою маму.        Одри странно смотрит на них.        — Похоже, у вас молчаливый разговор. Это так мило. Ладно, мальчики, я дам вам закончить ваши дела.        — Мам!        Элиотт встает и тянет Луку в гостиную.        — Давай просто посмотрим DVD.        Теперь это так называется?        А Элиотт смеется и крепко прижимает Луку к себе…        — Не хотите присоединиться к нам, Одри? — спрашивает Лука, направляясь на кухню.        — Зачем?!        Лука кладет руку на рот своего парня и смотрит на его маму, которая присоединяется к ним. Когда фильм заканчивается, она говорит им, что сегодня вечером собирается куда-то с подругой.        — Ладно, будьте осторожны, мои любимые мальчики.        Элиотт громко вздыхает, когда дверь захлопывается.        — Я сплю или твоя мама называла нас ее любимыми мальчиками?        — Заткнись, — смеется Элиотт, прежде чем принимает серьезное выражение лица. — Знаешь, я тут кое о чем думал…        — Да?        — Разве ты не слышал, как она вошла? — удивляется Элиотт.        — Да, конечно, слышал, но я предпочел, чтобы она увидела меня полуголым, с рукой ее сына в моих боксерах, — Лука краснеет. — Нет. Конечно, нет, идиот. Я не слышал ее, пока она не удивилась, устроив нам сюрприз.        — Я думал, ты должен сосредоточиться, чтобы блокировать звуки и мысли? Это, должно быть, очень трудно для тебя.        Лука подходит к Элиотту и гладит его по щеке…        — Ты действительно удивительный. Нет, мне не нужно сосредотачиваться. Когда ты прикасаешься ко мне, мой мозг отключается, и я ничего не слышу. Даже тебя.        — Даже меня? — в голосе Элиотта слышится разочарование.        — Когда ты прикасаешься ко мне, я не слышу даже своих мыслей, — улыбается Лука.        Элиотт кивает.        — Тогда в кои-то веки мы с тобой хоть в чем-то похожи.        И Элиотт целует его и обнимает так крепко, как только может.        — Спасибо.        Лука улыбается ему в щеку.        — Пожалуйста. А за что?        — За то, что ты здесь. За то, что помог мне пережить этот эпизод… Ты удивлялся, почему этот дар достался тебе… Честно говоря, я не знаю, но я знаю, что это очень помогает мне. Если бы я был эгоистом, я бы подумал, что он тебе достался только для того, чтобы помочь мне.        Лука целует его в щеку.        — Спасибо.        — Пожалуйста. А за что? — смеется Элиотт, повторяя ранее сказанную фразу своего парня.        — За то, что ты не считаешь меня чокнутым. За то, что я полюбил этот дар. Ты можешь заставить меня полюбить то, что я всегда ненавидел. Если он дан мне только для того, чтобы помочь тебе, то мне этого вполне достаточно. Ты придаешь моему дару смысл.        — А ты придаешь смысл моей жизни.        — Я люблю тебя, Элиотт.        И Элиотт встает с дивана с широкой улыбкой на лице и идет в свою комнату.        Тогда иди сюда и покажи мне это…