Ты не ты, когда ангел

Шастун настолько привык пробуждаться в объятьях Арсения, что не обнаружить его рядом на кровати было странно. Маг усмехается, а ведь совсем недавно переживал из-за случившегося инцидента с утренним... а потом ещё и вечерним... в общем, всем этим. Но даже за это время, хоть и небольшое, он привык к приятным прохладным объятьям вампкубьих рук, ласковым касаниям на грани пробуждения, когда Арсений думает, что Антон ещё спит. Хотя, вряд ли, Арс всегда слышит стук сердца, определяет, наверное, но молчит. Обнаруживая себя в тёплом коконе одеяла, Антон стремится найти свою пропажу, прислушиваясь к окружающим звукам и запахам. Первые доносятся глухо с кухни, а вторые... почему-то будоражат. Запах кожи Арсения чувствуется так явственно, будто он тут, совсем близко. Подниматься с кровати совсем не хочется, а к Арсению хочется так, словно обмен всё ещё в силе и в полном его расцвете. Антон приходит на кухню, оглядывает с ног до головы необыкновенно довольного вампкуба, о чём-то мечтательно думающего, но при этом не забывающего следить за оладьями. Шаст улыбается тоже, не пытается спрятать свои эмоции, чувствует, что повод для такого воодушевлённого настроения есть. Маг невольно перенимает радость Арсения и разрешает себе немного больше обычного. Он подходит со спины к вампкубу, обнимает за талию и утыкается носом в затылок, чтобы вдохнуть полностью запах шампуня, уверить себя, что пропажа нашлась и с облегчением выдохнуть. Но едва руки касаются кожи сквозь тонкий материал халата, радость вдруг совсем немного охлаждается ветром сомнения. Арсений совершенно непривычно горячий. Не в том смысле, в другом. Температура тела как у кошек, на пару градусов выше человеческой. Антон в недоумении и растерянности, как такое может быть? Он помнит – чем больше энергии даёт истинный, тем теплее становится его вампкуб. Но Антон точно знает, что ничего, кроме привычных поцелуев перед и неосознанных объятий во сне, не было ничего, что могло бы вызывать такой эффект. Будто Арсений всю ночь был с толпой одноночек, купался в собственных чарах, сводя с ума от жажды страсти нескольких своих партнёров. А потом закрепил с утра, именно поэтому рано сбежал из постели... так, нет, такого быть не может. К чужим запахам Антон особенно чувствителен, если не сказать, что вообще их не любит, особенно на Арсении. А вдыхая, маг таковых не находит. Антон помнит: когда находился на границе сна и яви, Арсений был с ним. Но нет никаких гарантий, что пока маг крепчайше спал, вампкуб не отлучался за чужой страстью. – Ангел мой, – хрипло звучит голос Арсения, вырывая Антон из гнетущих мыслей, – мне приятно, правда, но твои объятия могут привести к... Шаст отстраняется быстро, тут же убирает руки, вообще поднимает их, мол, ничего я не делал. Вампкуб на него оглядывается встревоженно, быстро выключает конфорку, дабы что-нибудь не сгорело. Антон мысленно отмечает это, и похвалил бы за предусмотрительность, если его не беспокоило... всё это. Молчание их обоих впервые напрягает. Антон медленно опускает руки, при этом разглядывая своего вампкуба. Следов чужой страсти нет – ни засосов, ни укусов – но опять же, на Арсе всё заживает мгновенно, значит это исключать нельзя. Маг пытается утихомирить это странное беспокойство, но при этом что внутренний огонь, что воздушные вибрации, абсолютно спокойны и даже довольны. Это несоответствие окончательно путает Антона, потому он не находит ничего более логичного, чем притянуть к себе Арсения и поцеловать. Вампкуб первые секунды даже не отвечает, просто медленно кладёт руки на плечи истинного, поддаваясь и ведясь. А от спокойного ответа, медленного, немного ленивого, Шасту становится совсем не по себе. Поцелуи его клыкастика – акт отдачи себя, всего и без остатка, губы всегда чувственно раскрываются, нежат его собственные отчаянно нежно, будто и не надеясь даже на долгий контакт. Такое спокойствие в поцелуе бывает уже к концу подпитки, когда Арсений, напитавшийся энергией, перестаёт переживать, доверяет себя, не боится окончания этого акта, потому что истинный уверил, что это не последний их поцелуй. Но такое только в конце, а не с утра, когда прямой подпитки не было всю ночь, когда кожа обычно прохладная, такая трепетно желающая касаний. Сейчас же всё указывает на то, что Арсений очень хорошо согрет чьей-то энергией. Это беспокоит Антона всё больше. Шаста беспокоит ещё и то, что его это беспокоит. Ведь что плохого в том, чтобы клыкастик чувствовал себя хорошо и тепло? – Ты сегодня особенно нежен, ангел мой, – меж тягуче-плавных поцелуев мурчаще шепчет Арсений, даже не открывая глаза, чуть улыбаясь уголком губ, – что с тобой? – Соскучился, – просто выдаёт Антон, не задумываясь, продолжая целовать как тогда, в подвале, и на его руках было бесчувственное тело Арсения. Мысли роятся странные, у мага почти начинают трястись руки от этих воспоминаний, но горячее тело в руках осторожно отзывается движениями, грудная клетка плавно вздымается и опускается. Арсений не украден, он здесь и, как ощущается, очень жив и совсем здоров. Тогда почему он настолько наполнен теплом? Кто посмел, успел? Кому хватило наглости страстно касаться его клыкастика при вполне дееспособном истинном? Арсений как слышит сомнения Антона в голове, он в ответ на все вопросы только теснее прижимается, обхватывает лицо ладонями, углубляется, ласкает поцелуем очень жарко, что у Антона дух захватывает. Он забывается совсем ненадолго, но вновь беспокоится, когда Арсений не настаивает, отстраняется и успокаивающе поглаживает шею и загривок, смотрит открыто, мягко, но не горько, совсем не безнадёжно, а как-то... успокоенно и уверено в неспешности. Разобраться с такой уверенной смиренностью не удаётся, на кухню вползает убитый вчерашними треволнениями Елик, сбивая к чёрту весь настрой. Заметив еле отцепившихся друг от друга мага и вампкуба, водник только закатывает глаза, по-быстрому наливает себе в стакан воды из графина, потом машет рукой на это дело и забирает оба сосуда с жидкостью, оставляя расцепившихся в недоумении. Антон ходит рядом и весь день поглядывает на Арсения, но тот ведёт себя как обычно: галантно с дамами, будь то Кристина или Ляся, спокойно с Еликом (целитель сегодня вообще на редкость не едкий, видимо образовавшиеся размышления не дают ему кичиться своим остроумием во всю силу), даже Серого погладил, когда тот задумчиво вперился в стену взглядом, устав от теории волчьей жизни. Целый день вампкуб был сосредоточен на каждой новой цели, разве что привычно поглядывал на Антона с нежностью. Но и тут было что-то совсем не поддающееся объяснению. В глазах Арсения часто можно разглядеть затаённую, но уже хорошо знакомую тоску. Тихую печаль о том, что достался ему истинный упёртый – на чары не приманить, по-человечески не привлечь. А сейчас и след этой тоски простыл. Вампкуб оглядывает мага тепло и мягко, не пытаясь найти в глазах ответ. Более того, будто нашёл что-то, и тем остался доволен. И как бы ни было странно, Антону это не нравится. А впрочем, действительно, что плохого в этом? Ведь заметно, что Арсению намного лучше в новом состоянии. Шаст начинает думать, что всё не так плохо, когда клыкастик очень аккуратно гладит его по рукам в комнате. Прохлада медленно касается горячей кожи, но внутренний огонь беспокойно колышется, нервничает почти, потому стремится согреть, тянет своего носителя в эту прохладу. Антон целует своего вампкуба осторожно и трепетно, и на эти поцелуи отзываются так же мягко. Зацеловав Арсения до теплоты, маг успокаивается, сегодня ночью он точно убедится, что клыкастик спит рядом и никуда не уходит. По пробуждению утром Шаст понимает две вещи: он опять проснулся один, а второе он никогда в жизни так крепко не спал. Раньше мог пойти и попить водички или же по нужде подняться, а сейчас хоть танком проедься, не заметил бы. Антон в этот раз застаёт Арсения в ванной комнате, тот загружает бельё в стирку, нагнувшись так воодушевляюще, что не поддаться на эту провокацию было бы грешно. В одну секунду маг стои́т в дверях, а в другую придерживает талию Арсения, который непотребно медленно разгибается и льнёт спиной к груди. Не было такого никогда и вот... опять. Арсений горячий как после обжигающего ду́ша и такой же ласковый, как после вечернего сеанса подпитки. В этот раз Антон не церемонится, хочет отомстить клыкастику за то, что тот где-то подпитывается. Маг выпускает вампкуба из рук и удаляется из квартиры. На свежем воздухе голова соображает лучше. Антону всё кажется, что он что-то упускает, что-то очевидное. Ему с трудом верится в то, что Арс стал бы спать с одноночками втихую. Два факта против этого утверждения: первое – истинность в разы сильнее связи с одноночкой, а второе – клыкастик любит Антона, и тот об этом знает. Последнее, кстати, часто сильнее первого факта. Влюблённый взгляд Арса ответил бы лучше, чем все слова в мире. Но тогда откуда, откуда, чёрт возьми, эта горячая кожа по утрам? Будто кто-то всё тоже посягнул на его Арсения, кто-то затрахал его до потери холодности прямо на кровати в их спальне, но при этом злоумышленник совсем ничем не пахнет, не оставляет следов своего развратного преступления, никаких эманаций магии или хотя бы волоса на подушке. Ничего! Только расслабленный, спокойный и довольный вампкуб, такой нежный и податливый… Антон, кажется, впервые врезается в дерево от невнимательности. Обычно он по воздуху определяет вероятность столкновения с чем-либо, а сейчас настолько ушёл в себя, что встретился телом с тополем. Тополем... Соболевский, быть может? Но опять же, главенствующая глыба льда из вампирского клана не может дать такого тепла. Шаст возвращается через пару часов посвежевшим, но так и не найдя ответа на свой вопрос. Арсений тревожно поглядывает на него. – Ангел, – зовёт он Антона, когда тот выходит из спальни, – дурные вести? Снова маг шарит взглядом по своему вампкубу. Ничего, кроме Арсения. – Нет, клыкастик. Просто устал, – и даже не соврал, потому что мало того, что дело отнимает силы, так ещё и выяснять, что происходит с Арсением. Ночью Шасту не спится. Вампкуб спит тихо, едва прижимаясь к телу своего истинного. Антон поворачивается лицом к Арсению и внимательно рассматривает его лицо. В полумраке его кожа кажется совсем белой, родинки выглядят как шоколадная крошка, рассыпанная на пломбире, а сам Арс так спокойно спит, что и не заподозришь того в подслушивании. – Клыкастик, спишь? – шепчет маг, но ответа не получает, Арсений только плотнее укутывается в одеяло. Антон не может не улыбнуться, вампкуб такой трогательный, что единственное что хочется сделать, это обнять этот кулёк очарования и уснуть. Что, собственно, Шаст и делает. Утром происходит всё то же самое – Арсений тёплый, Антон понятия не имеет, почему так происходит. И, возможно, так длилось бы ещё какое-то время, если бы не оговорка клыкастика недавно. – Анте… Антон, подвинься, пожалуйста. И, кажется, у Шаста что-то упало глубоко в душе. Не стал же, в самом деле, Арсений придумывать странное прозвище. Безумно странная ситуация, в ней придётся разобраться. Антон пробует не спать одну из ночей. Ему эта мысль кажется такой логичной, что даже сомнений не вызывает. И он выдерживает это ужасающее испытание, выясняя между прочим, что Арсений наутро был привычно прохладным и немного встревоженным. Второе непривычно, но факт того, что утром подпитывать нужно было полностью. Однако вампкуб и вида не подаёт, что что-то не так. Темнит, думает Антон. А может Шаст лунатит и подпитывает ночью Арсения по собственному желанию? Но это не объясняет, почему клыкастик пытался назвать иначе, чем по имени или же привычными прозвищами. В эту ночь всё должно, просто обязано было стать понятным. Антон притворяется спящим, включает все свои способности актёра (если таковые имеются). Сначала он слышит, что Арсений зашевелился, затем его руки касаются прохладные пальцы вампкуба, а после и вовсе клыкастик робко спрашивает: – Ты здесь, ангел мой? – Здесь, – шёпотом отзывается Антон, не открывая глаз. Арсений облегчённо выдыхает, прижимаясь к истинному крепче, обнимая всеми конечностями, нежно-нежно целуя в щёку. – Прошлой ночью не удалось вырваться тебе? – мурлычит почти Арсений, становясь особенно ласковым, гладя по волосам, нежа касаниями, – кажется, огонёчек что-то подозревает, не хочу, чтобы он был зол на меня. – Не думаю, что он против того, что тебе хорошо, – Антон играет неизвестно кого, но выходит, кажется, вполне неплохо, Арсений не сомневается, что общается сейчас с таинственным собеседником. – И всё равно, ангел, я переживаю. Как бы он не подумал, что я… предаю его. Ведь ты, всё-таки, не совсем он. Но и в то же время, вы один и тот же человек. Как всё запутано… ну ладно, поцелуешь меня, я так соскучился. Антону ничего не приходится делать, вампкуб не мешкает, целует уверенно, с полным на то правом словно, бесстрашно и так трогательно, что Шаст едва не теряет нить собственных размышлений. Получается, дело в нём, по ночам Антон лунатит и потому ластится к Арсению. Подсознание, что же ты творишь? Если в день деньской в контроле держать можно, то ночью в пляс? Но поцелуи и касания Арсения такие трепетные, что Шаст едва не выходит из роли. Он отвечает, но не прытко, наоборот, аккуратно. – Как же мне тебя не хватает, Антессий… И снова всё внутри сковывает холодным льдом, только теперь полной уверенности, что всё не так. Антон резко открывает глаза и отстраняет от себя нависшего Арсения, который поражённо оглядывает его лицо. – Вот, значит, чем ты тут ночами занимаешься, Арс, – маг отрывисто вытирает губы, будто стирает поцелуи, предназначавшиеся другому, – прекрасно. – Антон, я… это всё не так, как ты думаешь. – А как я думаю, а, Арсений? Не даётся тебе истинный, ты обходным путём идёшь? – Шаст сам не замечает, что горит весь кожей, того и гляди всё вокруг полыхнёт. – Ангел, послушай… – Вот так ты больше меня не называй, – голос тихий, но это лишь снаружи, внутри Антон в такой ярости, там огненный тайфун, – знаешь, что, раз этот, что тебя устраивает больше, вот с ним и оставайся. Мне здесь делать нечего. – Огонёчек, погоди, что ты делаешь? – Арсений вскакивает следом за беснующимся Антоном, пытаясь ухватить его руки, но тот только выворачивается из них. – Если он тебя удовлетворяет как полагается, мне вам мешать смысла нет. Давай, кто ты там, даю разрешение, оболочка твоя. Спустя пару мгновений Антон будто опоминается, понимая, что, возможно, перебудил всех в доме, через мгновение всё вокруг проваливается в пустоту. *** – Ну и что ты натворил? – голос Антону совсем незнаком, однако от его звучания становится немного совестно, – ты посмотри на него… где ты там? Эрос, этот дурень накосячил и опять вернулся. Что на этот раз? Антон не понимает вообще ничего. Он только что был дома со своим клыкастиком, они… злость обожгла руки горячим воздухом изнутри. Маг хочет подняться на ноги, но его удерживают за плечи и усаживают обратно. – Тихо ты, со своими земными делами совсем без головы останешься, – говорит тот же, кто и увещевал его раньше за что-то, – расскажешь, что случилось-то? – А ты кто, собственно? Раздаётся смех на всё белое пространство, в котором, как оказалось, находится маг. – Ему, походу, опять память отшибло, – так же чуть в сторону говорит неизвестный, – говоришь же ему не водись со смертным, так вот и напросился. – Это не Антессий, – голос чуть ниже и тише звучит чуть правее, – потому что ангельская материя и есть память в его случае, стыдно не знать, Амур. Тишина теперь повсюду. Антон хватается за эфемерное чувство спокойствия, что вот сейчас всё это сумасшествие закончится, и он снова будет рядом с Арсением, проснётся в его руках и эти странные люди окажутся просто выдумкой усталого организма. Но спасительное забвение не наступает, только свечение вокруг него становится тускнее, а следом и обрисовываются две фигуры молодых людей. И всё было бы ничего, если бы не крылья. Большие, почти во весь рост, такие раскидистые. Магу сейчас захотелось изучить каждую деталь, каждое пёрышко, ведь когда он строил проект собственных крыльев, ему так не хватало наглядного материала, а теперь, видя перед собой носителей, так и тянет скорректировать всё… что? – То есть ты что хочешь сказать, что он... – палец указывает на сидящего Антона, – это не наш придурок, который смог восстановиться, а тот самый человек? Как это произошло вообще? – К сожалению, на этот вопрос я не знаю ответа, – тёмные крылья колыхнулись чуть на ветру. – Антон, – обращается к магу тот, что эмоциональнее, – как случилось, что ты здесь, а Антессий там? – А это вообще нормально, когда к твоему вампкубу ночью приходит какой-то там Антессий? – Шастун не узнаёт собственного голоса, потому что по-настоящему злится и кричит на тех, кого даже не знает толком. По всей видимости (потому что иначе никак не пояснить, кто эти двое) ангел с тёмными крыльями едва улыбается уголком губ, поправляя очки, пока тот, что со светлыми крыльями, взмахивает руками вверх. – Ну слава богу, что хоть ревнует, а то проект прогорел без результатов. Сейчас всё поясню. Антон теперь может подняться, потому что оба его собеседника синхронно отшагнули назад, давая пространство для манёвра. Маг аккуратно встаёт со стула, который тут же испаряется и смотрит на этих двоих. У него столько вопросов и ни одного ответа, слишком сложно. Но пояснять ему начинают с самого простого. – Чтобы не возникало в твоей голове дурацких замещающих типа «шатен», «голубоглазый» и «светлокрылый», давай представимся. Я – Амур, местный сводник, один из штатных, занимаюсь делами влюблённых пар, помогаю их сводить по всем правилам и документации. Здесь логично. Антон было протягивает руку для пожатия, но тут же одёргивает её, вдруг ещё что не так сделает. Но его приветственный жест принимают и совсем легко обхватывают чужие пальцы, буквально на секунду. – По правое моё крыло Эрос – адвокат чувств, в высшем суде отстаивает права пар, которые не полностью утверждены или же на то имеются сомнения. Сам он менее эмоциональный, зато умный. Пожатия Антон больше не инициирует, за что ему представленный благодарно кивает головой. Однако магу всё ещё непонятно, какого чёрта здесь происходит. – Если кратко – ты и Антессий – одна и та же материя. Просто он, как в прошлом ангел-хранитель Арсения, не смог смириться с тем, что вампкуб будет чувствовать себя одиноко постоянно. Насколько я понял, план был прийти на землю его истинным любить и защищать его по мере поступления проблем. Антон медленно моргает, силясь полностью воспринять новую информацию. – И, сколь мы можем судить о происходящем, одну часть плана ты успешно выполняешь – защищаешь так, как никто другой не смог бы, конец цитаты, – Амур выписывает кистью какой-то витиеватый жест, вроде бы и отмахиваясь, а вроде просто дополняя своё пояснение, – но вот любить как-то совсем у тебя не выходит. – Поэтому Антессий, – решающий дополнить пояснения Эрос выглядит слишком серьёзно, в то время как Амур строит ему недовольную рожицу, – совсем наплевал на все правила, смог как материя отделиться от тебя и… – … и теперь по ночам долюбливает Арсения, – Антон держится от того, чтобы снова не закипеть, потому что… – вы все тут с ума посходили, что ли? Зачем тогда надо было это деление? Дали бы доступ к воспоминаниям, и дело с концом! – Вот, – тянет Амур, поправляя прядь сбившихся волос, зачёсывая чёлку, – мы этому дураку тоже так говорили… Сбоку кто-то кашлянул. Это был Эрос, ничего неожиданного, просто это явно был намёк на что-то. – Мы и так все правила понарушали, чтобы Антессий смог на землю к нему спуститься. Чтобы организовать такое, нужно было сделать просто прорву дел. – Эрос начинает загибать пальцы. – Сначала решить проблему того, кто становится ангелом-хранителем вместо Антессия, затем доказать, что союз его и Арсения является легальным, одобряем высшими силами, после договор составить и заверить о том, что при воплощении на земле в форме смертного необходимо забыть всё о ангельской благодати, силе и многолетнем существовании на небесах… – И ведь действительно: мы всё сделали наперекосяк, – подхватывает Амур, едва за голову не хватаясь, будто только сейчас осознал, что они натворили, – документы на предначертанную пару Арсения пришлось дописывать, потому что его хотели забрать сюда после визита Мануэля… – Что… – Антон теперь будто совсем ничего не слышит, он на несколько секунд просто оглох, кажется. То есть, если бы не это странное мероприятие со спуском ангела-хранителя его клыкастика, то они бы могли и не встретиться? Холод пробирает до костей, хочется съёжиться и даже расплакаться от одной мысли, что Арсений мог просто не дожить до встречи со своим седьмым истинным. Или того хуже, Арсению было отведено встретить только шестерых. – … тебе напомню, что Арсения списать хотели ещё до того, как он стал представителем двойственной магической энергии. – Да, тогда Антессий не вытерпел несправедливости и продавил сами высшие силы, чтобы они сделали ради него исключение. Так после документации заверение и судебный процесс, в котором Эрос героически отстоял права их пары. И хоть у этого ангела, как утверждал Амур, эмоциональность меньше, однако чуть приосаниться и едва заметно вздёрнуть нос ему эта особенность не помешала. – Дело было сложное, потому что ни для кого не было секретом, что это ангел-хранитель, который отказался от всего, чтобы спасти своего возлюбленного от одиночества. Пришлось прибегнуть к неоспоримому преимуществу такого союза. Когда все в зале суда были уверены, что это дело я впервые за свою практику проиграю, пришлось поставить в известность, что у этой пары будет обмен, – здесь Эрос выдерживает паузу, похоже на выражение уважения древнейшей магии, – естественно это выгодно для мироздания, потому дело было за нами. – Эрос, притормози, – Амур прикасается ладонью к плечу, потому что замечает, что Антон просто в растерянности. – Хотите сказать, что во всём, что случилось, – Антон неопределённо обводит пространство рукой, – только моя инициатива? – Получается, что так, – кивает Эрос, едва проводя по лежащей на плече ладони пальцами, – просто совсем не по плану то, что вы теперь две осознанные части одной и той же души. – Как бы не сойти теперь с ума, – беспокоится Амур, пресекая свое стремление подойти ближе, – это ведь опасно очень. Здесь вам надо решить – совмещаться или же кто-то кого-то подавит. Но сколько проблем это повлечёт… – Мне кажется, я сам всё решил, – понуро произносит вполголоса Антон, – я дал своё согласие на замену… – Слава высшим силам, что это так просто не решается, – выдыхает Амур, – тут решение вас троих должно быть. Как только организовать вас всех на одном пространстве? – А если попробуем нагрузить нынешнего ангела-хранителя? – предлагает Эрос, тут же уворачиваясь от подзатыльника крылом, он уже привык. – Он, конечно, всё сделает, как надо, но потом восстанавливаться будет долго. Нам таких люлей от начальства прилетит… – А можно уже перестать попусту воздух сотрясать и сделать уже зал переговоров, если это так нужно?! – психует Антон, ударяя по пролетевшему мимо облаку. Оба ангела не говорят больше ни слова, только исчезают в тумане, а в следующую секунду из ниоткуда появляются другие две фигуры, более знакомые, если не сказать совсем знакомые. Это были Арсений и Антессий. – Антон, – обеспокоенно произносит Арсений, тянется руками к своему истинному, но что-то не пускает его подойти ближе. Маг смотрит будто в зеркало – вот он, рядом с ним стоит вампкуб, только глаза совсем обеспокоенные. Антон так злился на тот факт, что вампкуб ночами занимается непристойностями с его копией, что совсем не подумал о том, каково сейчас самому Арсению. В мыслях словно чьим-то противным голосом звучит «да была бы воля этого суккуба, он и двоим истинным был рад», но его он гонит прочь, это всё от злости. А ведь вампкубу и того не легче, потому что эти двое – один и тот же человек, потому по глупой случайности они разделились, чтобы выполнять разные задачи. Антон ловит себя на ужасном ощущении двойственности, посчитал бы её нездоровой, если бы не знал, что в магическом мире и не такое бывает. Антессий смотрит на него виновато. Вообще это странно понимать, что они это одно и то же. Просто у бывшего ангела-хранителя есть воспоминания о прошлом, в котором Антона ещё не существовало, и именно они дали почву для формирования другой стороны одной материи. Но, по большому счёту, если только один из них будет отвечать за две задачи разом, неужели это не будет проще? – Огонёчек, – умоляюще зовёт его Арсений, рвущийся к нему через невидимую преграду, – мне нужен ты, понимаешь? Даже если придётся отказаться от твоих возможных чувств ко мне… – Арс, перестань, пожалуйста, – в ответ на мольбу звучит не менее отчаянный голос мага, – ты не можешь постоянно жертвовать чем-то. Ты достоин того, кто тебя любил, любит и будет любить всегда. А я просто… – Выполняет задачу, которая у него лучше всего получается, – ровно произносит Антессий, не пытаясь нарушить образовавшуюся дистанцию между ними всеми, – без земной оболочки, я не смог бы донести то, чего сейчас отчаянно не хватает Арсению. Понимаешь, Антон, нам с тобой придётся решить, кто из нас останется. – Я понимаю, – кивает Антон, чувствуя, как огонь подкатывает к рукам, испуганно жмётся к ладоням, будто его прямо сейчас погасит невидимое, но опасно надвигающееся море. Ветер гудит в грудной клетке, тоже опасливо хватается за своего носителя. – Хватит! – вскрикивает Арсений, от звука его голоса ощутимо спадают все преграды, поэтому вампкуб бежит сразу же к Антону, обхватывает его лицо руками, заставляет на себя посмотреть, – смотри на меня, Антон, внимательно. Скажи мне честно, неужели ты чувствуешь разницу? Огонь и воздух, что притаились до этого в ладонях, теперь отчаянно прижимаются сквозь кожу лица к ладоням Арсения, прося защиты. Даже магия, могущественная, опасная, а ластится как кот к рукам того, к кому успела привыкнуть. – Тот, кто проделал такой большой путь до смертных, а позже безошибочно нашёл свой выбор, это всё ты. И пусть ты не помнишь об этом как Антон, этого и не нужно. Я слишком долго ждал тебя, чтобы так просто потерять. Мне нужен мой истинный, мой огонёчек, мой опасный огненный маг. И есть только ты, Антон. Нет двух тебя, не нужно выбирать. Ничего не изменилось, жизнь моя, я как и прежде хочу только тебя. В одну секунду всё вокруг замолкает. Антон смотрит прямо в глаза своего вампкуба. Слёзы скатываются по чуть румяным щекам, пока на губах едва дрожит улыбка. Он заставил плакать самого дорогого и близкого человека своими сомнениями. Маг прижимает к себе Арсения, крепко, чувствуя, как в сгибе шеи он прячет своё лицо. Насколько нужно быть слепым, насколько заблудиться, чтобы не понять самого очевидного. – Арс, – шёпотом зовёт его Антон, не выпуская из объятий. – М? – хрипло отзывается Арсений, шмыгая носом при вдохе. – Я тебя так сильно люблю, знаешь? – говорит он серьёзно, сразу ловя взгляд поражённых глаз на себе, – и стихии мои тебя любят. Ты мне нужен не меньше, чем я тебе. Столько не пройдёшь ради того, кто тебе безразличен. – И я тебя люблю, – улыбается счастливо Арсений, жмётся крепче, так трогательно, что сердце щемит от такой нежности, – всегда любил и буду любить, что бы ни произошло. Антон выдыхает с облегчением, прикрывая глаза. *** Глаза открывать не хочется, потому что Антону комфортно, уютно и вообще как-то подозрительно спокойно. Он думает, что этот странный сон только его, когда в следующее мгновение ощущает на своей груди влажность слёз на футболке. Арсений в его объятьях притаился, спит так спокойно. За ночь он не стал прохладным, а это значит только одно – взаимность, которая теперь у них есть, даёт больше тепла его вампкубу. В планах у Антона разбудить Арсения поцелуем и повестись на парочку провокаций, чтобы понять, как же сильно он хочет своего вампкуба в ответ. Правда это позже, сейчас хочется просто принять весь этот долгий путь и отпустить все сомнения окончательно. Что Антон и делает, мягко прикасаясь губами к макушке Арсения. Тот только устраивается удобнее, не просыпаясь. А может уже давно проснулся, только тоже хочет побыть в объятьях своего ангела.