Daddy

Наруто любил много чего. Он неровно дышал к айдолам, что эластично и так сексуально двигались на сцене, да и еще умудрялись при этом петь. Их пылающий взгляд, что ловила камера, будоражил, заставлял застыть в немом восхищении. Сколько раз блондин пытался повторить их движения перед зеркалом. Что только не представлял перед собой, хоть как-то пытаясь сделать свое тело завораживающим, а взгляд сродни тягучей лаве. И если это удавалось, то только на самую долю, что застряла где-то между тысячной и десятитысячной. Когда все неуклюжие попытки красиво танцевать под корейскую музыку начинали саднить в горле, он любил посылать все к чертям и отрываться под песни Cardi B или Ники Минаж. Отрываться — хаотично дергать руками и ногами, прыгать по квартире и подвывать каждое слово «bitch». А потом запыханный, до нельзя смущенный, он отводил взгляд, когда кое-кто подлавливал его за этим. Наруто любил приятную весеннюю погоду, а точнее — апрель. В эту пору пахнет озоном и дождями, свежей травой и абрикосами, что росли около круглосуточной лавки. Ни слишком холодно, ни слишком жарко. Идеально. Еще парень любил (это «любил» стояло на грани с «обожал») быстрозаваримую лапшу из той же самой круглосуточной лавки, что находилась всего ничего от квартиры. Она была с разными вкусами, что заставляло иногда надолго зависать за выбором между лапшой с говядиной или тунцом. Дешевая, но вкусная — пальчики оближешь. А еще напоминала первый курс в университете — тогда он только ее и ел. Да и еще много чего приходилось ему по душе, навечно застряло в сердце или вызывало острый приступ счастья. Тем не менее. Есть вещи, которые Наруто не любил. Это ничтожное количество пунктов в списке, по сравнению с тем, что он любил. Но. Оно имело место. И первое, что он не любил — это когда ему запрещают то, что он любил. Он стоял в супермаркете, украдкой оглядываясь по сторонам. В зале играла приятная тихая музыка, что иногда сменялась рекламой, недалеко слышались приглушенные разговоры покупателей. Наруто застыл в раздумиях — в голове шестеренки бешено крутились вперед-назад — и неуверенно прикусил нижнюю губу. И наконец решился — потянулся рукой к верхней полки с лапшой. Сначала взял две, но потом решил остановиться на одной. Немного походив по супермаркету, он почти сразу нашел взглядом светлую макушку и направился в ту сторону. Какаши заканчивал взвешивать овощи на электронных весах. Парень кинул лапшу в тележку. — Наруто? — мужчина проводил взглядом его покупку. — Да, очень неполезно. Да, мне врач запретил. Да, мне очень захотелось, — буркнул блондин, ожидая лекции по поводу его здоровья. — Может, лучше я дома нормальную приготовлю? — спокойно и мягко предложил мужчина. — Я хочу именно эту. От одной ничего не будет, правда. — Ты говорил это в прошлый раз. Щеки слегка заалели. Прошлый раз вообще нелепая случайность, случай один на миллион, такого точно никогда не повторится. Подумаешь, съел одну порцию острой лапши и его забрали в больницу, пока Какаши был в командировке. Наруто не умеет готовить, поэтому у него было только два варианта: опухнуть от голода или сдохнуть от гастрита. Заставил волноваться тогда знатно. Думал, пронесет. Не пронесло. — Ничего страшно… — Наруто. Парень замолк, поднимая на Какаши обиженный взгляд васильковых глаз. Светлые брови Наруто слегка сместились к переносице, а зубами он прикусил щеку. Какаши смотрел непреклонно, внимательно, заглядывая в самую душу. Такому стальному взгляду не то что перечить, спрятаться от него хотелось. Но Наруто наглый парень. Любил отстаивать свое в силу не затлевшего юношеского максимализма, добивался всего любыми способами. И любил нарываться — разбалованный котёночек. — Я разбавлю двойной порцией воды, чтобы не было очень остро, — захныкал, буквально перейдя в нападение, буквально сделав шаг ближе, буквально случайно прижимаясь к крепкому телу, — по-жа-луй-ста, разреши мне ее взять, — и добавил немного тише, прямо на выдохе, — папочка. Несдержанный вздох послышался над ухом, застыв между короткими блондинистыми прядями. Наруто почувствовал, как Какаши напрягся всем телом рядом с ним. Табу. Слово-табу так легкомысленно слетело с его губ, парень совсем не беспокоился о последствиях. Даже наоборот — не желал останавливаться. — Наруто, — прозвучало тихо, но в его голосе застыло звонкое предупреждение. Не смей. Парень поднял голову к мужчине и радостно улыбнулся — чисто, совсем невинно. — Так можно, папочка? Мужчина застыл — всего на несколько секунд, прикрыв глаза и желая успокоить… бурлившую кровь. Потом пронзил парня необычно холодным взглядом (по телу Наруто пошли мурашки) и развернулся к кассе. — За мной. Наруто сглотнул вязкую слюну во рту, понемногу начиная жалеть о своих поддразниваниях. Он был готов, он хотел ответить за свои нравы. Внутри загорелось предвкушающее чувство… …которое сразу утихло, когда они пришли домой. Дверь закрылась тремя щелчками (словно ловушка оточила со всех сторон) и Наруто почувствовал себя… неуютно. По дороге домой Какаши не проронил ни единого слова, что слегка подначивало и давило на нервы. Наруто его разозлил. Причем намеренно. Хатаке ведь просил не дразнить его на людях, ведь ему очень-очень сложно не терять рассудок, когда в яйцах звенело от желания нагнуть. Это было немного подло… неуважительно и нечестно к своему возлюбленному. Какаши всегда к нему прислушивался, даже если это было неудобно ему самому. Выполнял все капризы, заботился, переставал трахать, когда Наруто кончив второй раз становился в разы чувствительнее или не приставал, когда Наруто пьяным лез к нему в штаны (был один случай, когда как-то все минетиком обошлось, не более). Мужчина так же молча направился на кухню мыть руки и раскладывать продукты, а Наруто продолжал накручивать себя, пытаясь разглядеть свои завязанные шнурки через пелену нахлынувших слез. Внутри, где-то в районе груди, что-то горчило и кололо одновременно. В конце концов, он снял кроссы, через пятки и пошел в ванную, чтобы умыться. Из зеркала ванной комнаты на него смотрел растрепанный парень с побитым взглядом и покрасневшим носом. Передние пряди волос немного намокли. Вытерев руки, пошел на кухню. Наруто остановился в дверном проёме, не знав, стоило ли подходить ближе. — Какаши, прости меня, — он сжал кулаки и неосознанно закусил щеку до крови на губах, — я был неправ и… — Перестань, — Наруто вздрогнул, словно оголенный провод. Металлический привкус крови застыл во рту, — перестань делать себе больно, малыш. Не злится. Узумаки вскинул голову, неверяще посмотрев на Какаши. Мужчина подошел ближе, мягко приоткрывая губы парня большим пальцем, чтобы осмотреть ранку. Гора с плеч парня упала, разбившись вдребезги. Наруто рефлекторно облизал мягкие подушечки пальцев, наблюдая за потемневшим взглядом Хатаке. И отстранился. Чтобы в следующую секунду прильнуть к нему всем телом, обнимая за шею. — Прости меня. Прости меня. Прости меня, Какаши, — Наруто уткнулся носом в изгиб его шеи, жадно вдыхая его запах и наслаждаясь охватившими талию его руками, — я просто хотел немного подразнить тебя. — Зачем, малыш? — вкрадчиво спросил мужчина, подхватив малыша за бедра и сажая на стол. Он с удовольствием слушал вздохи своего мальчика, ощущал трепетное дыхание. Главное, что он осознал свою ошибку. — Чтобы ты меня потом наказал, — честно признался блондин, отворачиваясь и уткнувшись лицом в свое плечо. На секунду замешкался и коварно улыбнувшись, спросил: — Ты ведь накажешь меня, папочка? Какаши посмотрел на своего малыша с восхищением — каков нахал! Провинился, так еще хочет сладкое. Ткань брюк неприятно сдавливала налившийся член. — Видимо, я плохо работал над твоим поведением, — и добавил тоном, не терпящим возражения, — На колени, малыш. Поработай немного ротиком. Наруто радостно кивнул и спустился вниз. Не помешкав, он привычным движением стянул брюки и белье вниз. Наруто взял в ладонь свой любимый член и провёл вверх-вниз: красноватый, большой — двумя пальцами не обхватишь, с крупной головкой, идеальный для него. Потом лизнул вдоль ствола языком несколько раз, и очередь дошла до головки, когда он почувствовал, что на макушку легла рука, зарываясь в волосы. — Вкусно? — Очень вкусно, папочка. Наруто взял головку в рот, мягко облизывая языком и толкаясь в уретре. Он радовался каждому сбившемуся вздоху сверху и каждому внезапному толчку бёдрами вперёд. Какаши горел, пока что сдерживая себя в узде. За несколько лет совместного проживания Наруто мастерски брал в рот, доводя Хатаке до белого каления. Юркий язычок его малыша творил неведомые чудеса. Спустив все тормоза, Какаши грубо толкался вперёд, а Наруто рефлекторно сглатывал, сужая стенки горла. Губами он плотно обхватывал плоть. На глазах выступили слезы. Наруто невероятно хотел кончить. Член стоял только от того, что он отсасывал Какаши с такими пошлыми звуками, словно распоследняя шлюшка. Он потянулся руками к ширинке, не в силах больше сдерживаться. — Не. Смей. Трогать. Себя. Наруто испуганно вздрогнул, рука замерла в нескольких сантиметрах от ширинки. Он поднял взгляд на своего папочку, продолжая старательно сосать. Готовый на коленях молить о разрешении, чтобы прикоснуться к своему члену. Хныкал, вымаливая разрешение кончить. — Ты сегодня не кончишь, малыш. Это ведь твоё наказание, а не поощрение. Наруто неверяще замер, хныча ещё больше. Вибрация от его горла приятной волной прошлась по члену. Какаши начал ускоряться. Глубже. Грубее. Схватив голову своего малыша двумя руками, он буквально насаживал его на свой член. Какаши рассматривал вид снизу: его крупные слёзы, его губы на таком правильном месте. Видел, как малыш старался, чтобы вымолить прощение у своего папочки. Хатаке обильно излился в рот с протяжным хриплым стоном. — Глотай. Наруто не смел выпустить и капли со своего рта, в конце причмокнув губками. Оценив потрёпанный вид Наруто, чьи глаза были затуманены похотью и набухший бугорок в его штанах, Какаши подумал, что наказание прошло успешно. Но потом Узумаки целый вечер ходил обиженным на своего папочку, потому что тот так и не разрешил прикоснуться к себе. Да и разбавленная лапша оказалась невкусной.