В четвёртой всё спокойно

У дальней стены кряхтит магнитофон, листья чешутся об оконную раму, у подоконника свистит сломанной флейтой ветер. За окном туман, в комнате горят только две лампочки, рисуя тени на разрисованных стенах. Табаки громко декларирует быль о горце, переходя то на крик, то на стон. Слепой крутит в пальцах сигарету. Македонский варит кофе, подворачивая левый рукав, чтобы он не упал в турку. Горбач что-то методично выстругивает, сыпя сверху стружкой и извинениями. Лэри разлёгся на полу и отбивает ботинком одному ему известный такт о железную ножку кровати. Лорд читает журнал, тихо перелистывая страницы, и грызёт яблоко. Толстый мерно сопит в своём манежике. Курильщик внимает Табаки. Нанетта притаилась на шкафу и изредка стучит клювом о стену. В четвёртой витает дух спокойствия и единения, только Лорд изредка кривится, когда Табаки берёт уж слишком высокие ноты в своём рассказе, но не перебивает. В целом всё действительно спокойно, даже Курильщик бесит Сфинкса как-то спокойно. Сам Сфинкс устал. Он не первый месяц решает свою судьбу. Были десятки аргументов, сотни «а если», и тысячи «а как же». Он думал обо всём, что случилось с ним на Изнанке за те 6 лет, и о обо всём, что случилось с ним в Доме. Он вспоминал каждую драку в Хламовнике и каждое дерево Леса, что он видел, каждый час проведённый в Могильнике и каждый день, проведённый с Бледным, и каждую ночь проведённую без него. И сейчас, глядя на расслабленно курящего на общей кровати Слепого, с разметавшимся по подушке волосами, такого родного и настоящего, он понимает, что не стоит перед выбором «весь мир или Слепой». Он понимает, что никакого выбора у него никогда и не было. Потому что Слепой и есть для него - весь этот чёртов мир. И он решает – сейчас. Прерывая Табаки на середине слова, плюхается прямо между ним и Слепым и заявляет: - Я пойду с тобой. И Слепой улыбается. Сфинкс иногда забывает, что для Слепого он тоже – целый мир.