Сломлена

      — Я хочу, чтобы ты осталась.       Фара замерла, глядя в полупустой раскрытый чемодан, в который должна была опуститься сложенная футболка. Так с футболкой в руках фея и остановилась, пытаясь осознать, что ей предлагает Розалинда. И предлагает ли вообще, потому что это звучало скорее как сон, нежели реальность. Разве может человек, которому ты причинил боль, желать видеть тебя каждый день?       Они начали встречаться, когда Фара была на последнем курсе, и два дня назад все закончилось. Даулинг и сама не знала, зачем все разрушила, но никак не ожидала, что Розалинда попросит ее остаться. Особенно после того, как именно Фара ее так предала. Та Розалинда, которую она всегда знала, определенно не прощала предательств.       — Ты серьезно? — молодая фея обернулась, встречаясь взглядом с наставницей. В голубых глазах был лишь лед, будто она говорила с малознакомым человеком. Даулинг уже и забыла, какого это — ощущать ее безразличие на себе. — Роз, я виновата перед тобой и не смогу этого забыть.       — Я и не прошу тебя забыть, — женщина вошла в комнату, прикрывая за собой дверь. Если они и были в чем-то похожи, то в желании защитить свою жизнь от посторонних. Личное всегда должно оставаться личным. — Наоборот, ты должна помнить, что разрушила наши отношения. Но ты — хороший боец, Фара. Мой лучший боец. Отношения с Андреасом, конечно, придется прекратить…       — Нет никаких отношений, Роз, — не выдержала Фара, делая шаг навстречу наставнице, но замерла, когда та сделала маленький шажок назад. У феи разума больше нет привилегии нарушать личное пространство Розалинды. Что ж, вполне справедливо, но от этого не менее больно. — Это был идиотский пьяный секс. Больше ничего. Я ничего к нему не чувствую. Роз, умоляю, прости меня.       — Ты останешься? — просьба о прощении в очередной раз остается без ответа, но Даулинг его и не ждет. Она и сама бы не простила, наверное. Хотя, всегда считала, что это именно она в их паре любит сильнее. Возможно, она ошибалась.       Фара кивнула, опускаясь на кровать и проводя взглядом Розалинду, моментально развернувшуюся и покинувшую комнату. Девушке было больно, очень больно, но не столько оттого, что их отношения закончились, а оттого, что она причинила боль любимой. Предала ее, просто слишком много выпив. Просто потому, что хваленный контроль над ситуацией в любом состоянии дал сбой.       Фара всегда считала, что умеет пить и знает себе меру. Но два дня назад они все едва выжили, а потому каждому в команде хотелось одного — расслабиться. И они не нашли ничего лучше, чем спокойно выпить полным составом, отметить то, что живые и просто успокоить нервы, которые у каждого были на пределе. Вот только Даулинг никак не ожидала, что закончится их недовечеринка жарким сексом с Андреасом, а утро она встретит в чужих объятиях.       Женщина вдруг разревелась. Все два дня с тех пор, как обо всем рассказала Розалинде, Даулинг не проронила ни слезинки, а сейчас внутри будто прорвало плотину. Она рыдала, захлебываясь этой болью и виной, что разъедала изнутри. Это было похоже на пытку, самую извращенную из всех. Глаза беспорядочно меняли цвет, магия была ей не подконтрольна. И, если бы не Роуз, неожиданно вошедшая в комнату, силы Даулинг окончательно вышли из-под контроля, разнеся не только комнату феи, но и половину их крыла.       — Ой, мамочки, Фара! — девушка бросилась к подруге, прижала ее к себе покрепче и начала укачивать, как ребенка. — Тише, милая, тише. Ну, что случилось?       — Я ее предала, — сквозь рыдания отозвалась Фара, вцепившись в подругу мертвой хваткой. Роуз была в курсе, собственно, она их и разбудила тем утром, пытаясь уложить в голове, что сотворила ее лучшая подруга. — Я так ее люблю, Роуз, и я такая дура!       — Розалинда все узнала? — фея ощутила, как душа ушла в пятки. Представить свою наставницу в гневе она могла легко, но вот понять, как она могла отреагировать на измену было выше способностей феи земли. — Но кто ей сказал?       — Я и сказала, — проревела Фара, чувствуя, как жалость к себе переполняет тело. Но, даже сейчас, разрываемая этим обилием чувств, Фара понимала, что не смогла бы это скрыть. Как целовать женщину, зная, что ты ей изменила? Она так не умела и не хотела учиться. — Господи, Роуз, я такая дура. Я все сломала. Сама.       — Она простит. Если любит, то поймет и простит. Поверь мне, Фа.       Верилось с трудом, но постепенно фея успокоилась и заснула. Роуз осторожно положила подругу на кровать и укрыла одеялом, чувствуя лишь острую жалость к Даулинг, которая свернулась калачиком и все еще иногда всхлипывала. Фея знала, насколько на самом деле была влюблена Фара в свою наставницу, помнила, как еще недавно светились от счастья карие глаза. Теперь, глядя на лучшую подругу, Роуз понимала, как им всем будет тяжело в ближайшее время. Ей повезло, Бен никогда не разбил бы ей сердце, но Фару это стороной не обошло.       Дни сменялись друг за другом и с каждым новым Фара все больше напоминала лишь тень себя прежней. Нет, она по-прежнему была самой сильной в их команде, все так же являлась самой опасной из них всех. Но ее глаза потухли и общение со всеми сошло на нет. Андреас тоже чувствовал себя виноватым, даже предлагал Фаре уйти из команды, но та лишь покачала головой.       — Это моя вина, Андреас, не твоя. Мне и нести ее.       И она несла. Ровно месяц, пока однажды не сорвалась и не выпила в одиночку бутылку коньяка. А потом, абсолютно пьяная, пришла в кабинет Роз, мечтая, чтобы боль ослабла. Чтобы та, которая подарила ей любовь, дала этот дар обратно. Исцелила. Спасла. Или уничтожила подчистую. Лишь бы избавила от бесконечной боли, с которой Фара и засыпала и просыпалась каждый день.       — Умоляю, сделай что-нибудь, — пустая бутылка выпала из тонких пальцев, когда Фара ударилась спиной о закрытую дверь, покачнувшись. Ноги едва держали, да и до кабинета женщина дошла только чудом. — Я больше не могу, больше не выдержу.       — Ты пьяна, — Розалинда взмахнула рукой, замок защелкнулся, и Даулинг была уверена, что их теперь никто не услышит. Она столько раз сама проделывала тоже самое, когда желание остаться с Роз становилось невыносимым. — И я не понимаю, чего ты от меня хочешь.       — Прости меня, — Фара понимала, что все это, должно быть, выглядит очень жалко, но ей было наплевать. Терпеть боль было еще хуже, чем заботиться о гордости. В конце концов, что такое гордость, как желания жить, дышать, существовать просто нет? — Умоляю, вернись ко мне. Это невыносимо, мне так больно, что нечем дышать. Я никогда-никогда-никогда…       Она повторяла это слово, как мантру, опустившись на грязный пол. На колени, опустив плечи, на которых держался груз вины за содеянное. Слезы и слова выплескивались из феи в полном бессилии, пока Розалинда не поднялась и не подошла к Фаре. Та подняла на нее взгляд, обхватив руками ноги директрисы и спрятав лицо в коленях.       — Спаси меня, — едва слышно, одними губами. А затем громче, четче, будто давая понять, что нужно выбрать. — Или убей. Потому что я уже не живу. Роз, умоляю…       — Тише, — пальцы растрепали итак разрушенную прическу Даулинг, но это не помогло, та отчаянно не желала ни отпустить ноги любимой, ни хотя бы снова поднять на нее глаза. Казалось невозможным смотреть в родные голубые глаза и видеть в них боль или равнодушие. — Фара, посмотри на меня. Посмотри на меня, любимая.       Такое привычное ранее обращение заставило сейчас сердце забиться быстрее и чаще, а его обладательницу все-таки поднять голову и посмотреть в голубые глаза. Фара понимала, что любить так сильно — опасно, глупо, но ничего не могла поделать. Любовь к Розалинде была ее счастьем и гибелью. Тем, что заставляло ее дышать полной грудью раньше, и умирать каждую секунду сейчас.       Когда наставница взяла ее за подбородок, чуть склонилась вперед и поцеловала, Фаре показалось, что мир разлетелся на миллионы мелких осколков. Она даже не сразу поняла, не веря своему счастью. А потом потянулась к женщине, жадно отвечая на поцелуй, касаясь пальцами родного лица. Но Розалинда отстранилась, не позволяя Даулинг углубить поцелуй, который отрезвил моментально, окрыляя, даря надежду.       — Тише, — снова повторила женщина, провела по щеке, шершавой от слез. — Не торопись. Ты пьяна и тебе нужно отдохнуть. Иди к себе, поговорим завтра.       — Нет, пожалуйста, — Фара мертвой хваткой, вцепилась в руку любимой. — Останься со мной, Роз. Просто будь рядом. Прошу.       Розалинда бы солгала, если бы сказала, что подобная покорность не возбуждает. Фара, гордая и отстраненная обычно, сейчас сидела у ее ног и, как верный пес, молила о прощении. Что ж, все определенно стоило этой картины, которая была, безусловно, восхитительна.       На самом деле, Розалинда не чувствовала потребности в воздержании и не испытала ревности, когда Фара рассказала ей о своей пьяной измене. Собственно, эта новость совсем не была для нее новостью. А потом Розалинда окончательно поняла, что это можно использовать и как именно.       Вышло как нельзя лучше. Сейчас ее маленькая фея была совершенно сломана и подобная пьяная выходка демонстрировала это как нельзя лучше. Но Розалинде все было на руку — нет сильнее цепей, чем вина. А уж она постаралась для этого, разыграв целый спектакль с оскорбленной любовью и разбитым сердцем.       Гладя на растрепанные светлые волосы заснувшей у нее на коленях любовницы, директриса не могла сдержать улыбки. Ее план работал безотказно и теперь вместо просто любящей феи, она получила бойца, который будет за нее умирать и убивать. Лишь бы искупить свою вину за измену, которой не было.       Даже в стельку пьяная Даулинг оказалась удивительно верной: Розалинде потребовалось применить иллюзию, чтоб ее план сработал. Несмотря на свою любовь, Фара всегда была своенравной и уж слишком правильной, что не могло не мешать ее наставнице. Андреас оказался абсолютно не против, а вот фее удалось в очередной раз удивить директрису. Она трижды неосознанно ломала иллюзию, будто даже помыслить об измене не могла, и Роз пришлось применить к ней высшую магию, которая стоила большого количества сил. А потом еще два дня ходить с кругами под глазами и жуткой усталостью.       — Спи, моя маленькая, — она в порыве нежности поцеловала нежную щеку. — Спи и помни, кто всегда будет твоей жизнью. Не поведи меня.