Бьет — значит любит

Едва различимое шипящее «Придурок, Йегер» сопровождается очередным ударом под ребра. У него искры из глаз летят, хочется – непременно вежливо – напомнить капралу, что хоть Эрен и титан, но боль чувствует всё так же остро. И сказал бы, наверное, если бы не был так сильно занят сплевыванием крови. Интересно, остался ли у него хоть один не выбитый зуб? Даже Ханджи как-то нервничает, хватая замахнувшегося капрала за локоть. Тот замирает, будто осознавая своё положение, и раздраженно вырывает руку. На Йегера под ногами вообще не смотрит, тщательно стирая подушечками пальцев капли крови с собственных ладоней. Эрен, разглядывая острые носки туфель у своего лица, раздумывает над безопасной стратегией: притвориться мертвым или принять вертикальное положение? Капрал, кажется, отвечает на какой-то вопрос, потому что вряд ли вдруг вздумал разговаривать с пустотой. Правда, Эрен не ручается, потому что звуки слышит будто сквозь вакуум. — На нем все заживет быстрее, чем ты закончишь свою нудную нотацию, Ханджи. Судя по дверному хлопку, Леви всё же уходит. Йегер на всякий случай выжидает еще какое-то время, чтобы капрал не решил вдруг, будто у него остались силы дышать — выбил бы их, не задумываясь. Потом находит в себе смелость сесть. Ханджи протягиваем ему белый платок, который кажется смешным на фоне масштаба трагедии, но Эрен благодарно принимает, пытаясь отыскать в ней хоть толику сочувствия. Но у капитана лишь очки отражают свет камина. — Не мучай его так больше, ладно? – загадочно вздыхает она, прежде чем уйти. Йегеру охота задохнуться от возмущения, только не перед кем – остается совсем один. Капрал наказывал часто, но раньше Эрен хотя бы мог понять, за что. А тут накинулся, едва они ступили по эту сторону стен. За шкирку в кабинет, а потом левой, правой, левой, правой… Именно это Эрен (восстановившийся, но не менее оскорбленный) и пересказывает друзьям на обеде. Армин всё продолжает размазывать кашу по тарелке, не поднимая глаз. У Микасы лицо бледнеет, и губы сжимаются в полоску. Йегеру даже становится приятно, что кто-то разделяет его праведный гнев. А потом она резко бьет ладонью по столу – не сильно, но достаточно, чтобы ближайшие сокомандники на них обернулись. И склоняется к нему через весь стол. — И правильно сделал. Эрен роняет ложку на стол. Даже Армин перестает гипнотизировать свою еду. — М-Микаса, ты чего?.. – испуганно шепчет он. – Эрен же… — Ты мог там умереть! Опоздал бы капрал на секунду, и титан поглотил бы тебя. И что тогда? — Получили бы себе нового разумного! – вырывается у Йегера, но тот мгновенно жалеет. Микаса становится белее мела. – Я и сам знаю, что кинулся зря. Но он собирался сожрать Сашу, я должен был стоять и смотреть на это? Аккерман открывает рот, и больше всего Эрен боится услышать «да». Но она успокаивается, отклоняется назад и отводит взгляд. Ему становится стыдно. — Я постараюсь больше не подставляться, — произносит он, наконец, протягивая к ней руку через стол. Микаса тут же сжимает её в ответ. Наступает мир. — Эй, сопляки. Йегер от неожиданности (но больше от знакомых стальных ноток) дергается, рефлекторно потянув Микасу на себя. Вместе с этим на стол опрокидываются стаканы, заливая поверхность светло-красным компотом. Леви же будто не обращает внимание на погром вокруг, мрачно и отрешенно смотря на их сцепленные руки, а потом отвешивает Эрену подзатыльник. Тот моментально хватается за голову обеими руками. — Уберешь тут всё. И сразу ко мне. Он стонет, провожая спину капрала. Затылок все еще горит от удара. — Ну а теперь за что? – возмущается, тщетно пытаясь не позволить компоту вылиться за край стола. В ход идут руки, салфетки и даже рукав собственной куртки. Он так увлечен, что не замечает странного взгляда Армина. По дороге к капралу Йегер встречает сослуживцев, наматывающих круги по учебной площадке. И, судя по их измученным лицам, делают они это вовсе не добровольно. Вон Жан так смотрит, будто давно не получал хорошенько по своей конской физиономии. На этот-то раз за что?! Здесь и пострадавшая Саша плетется в хвосте, бормоча что-то о вареном картофеле. Видимо, их даже на обед не пустили. Но больше всего удивляет, что от вылазки отряда не прошло еще и пяти часов – какой садист заставит солдат тренироваться после того, как они чуть не передохли все там, за стенами? Но жизнь ему дороже любопытства, поэтому Эрен не сворачивает с пути. В кабинете капрала он ежится от холода, и причина тому вовсе на распахнутое настежь окно. Леви едва дарит ему взгляд исподлобья и машет рукой в сторону одинокого деревянного стула, расположившегося у стены. — Здесь сиди. И чтобы я тебя видел. Йегеру, конечно, хочется задать вопрос, но еще больше хочется обойтись без выращивания новых зубов. Он только кивает и подчеркнуто неловко – ох, эти побои – ковыляет до стула. Капрал, правда, на спектакль не реагирует, равно как и на самого солдата. Он будто забывает о постороннем человеке на своей территорией, возвращая внимание к бумагам. Эрену скучно. Если первые пять минут – да даже четверть часа – он и ждет каких-либо указаний, то теперь совсем отчаивается. Леви, видимо, вздумалось использовать его вместо того убитого комнатного цветка, которым он швырнул в Йегера две недели тому назад. Эрен даже улыбается. Было бы забавно, если бы горшок не прилетел ему аккурат в солнечное сплетение. И за что же?.. А-а, точно. Он ведь тогда пропустил ужин и решил улизнуть из подвала (какой вообще в этом смысл, если они даже не запирают дверь?) на кухню. Через полчаса, когда он расправлялся с третьим бутербродом, обнаружилось, что его уже ищет весь отряд. Возглавляли поиски Микаса и, как ни странно, собственной персоной капрал. Йегеру сильно не повезло, что последний добрался до него раньше – на восстановление ушло почти два часа. Эрен усмехается и тут же ощущает – не видит – на себе колкий взгляд. Вытягивается по струнке, как прилежный солдат. В комнате по-прежнему тихо, но чуточку теплее. Блин, и почему всегда он? Ну подумаешь, титан… У всех свои недостатки. Никогда капрал не наказывал с такой жестокостью других солдат. Когда Жан умудрился сломать на тренировке УПМ, Леви его едва удостоил простым «остолоп», и то ругал так лениво, будто его кто-то заставлял. Эрен же за любой свой промах платил в прямом смысле кровью. Шея ноет. Сколько прошло? Час, полтора? Если взять за основу, что капрал раздраженно вздыхает с периодичностью раз в десять минут, то не меньше часа сорока. Даже солнце уже садится, заставляя Йегера щуриться от закатных лучей. Он позволяет себе слегка приподняться: из окна капрала открывается великолепный вид на тренировочную площадку, на которой он с удивлением замечает изнуренную Сашу. — Она разве не ранена? – Эрен подскакивает, чтобы убедиться. Браус действительно едва волочится под окном. Леви, кажется, только сейчас вспоминает, что он не один. — Я же сказал тебе сидеть. — Но Саша!.. — Может, в следующий раз подумает, прежде чем в одиночку кидаться на пятнадцатиметрового. Мозгов у вас, мелюзга… — Ей отдых нужен, а вы… — Эрен. Сядь. Йегер поджимает губы, складывает руки на груди и выглядит таким ребенком, что Аккерману отчаянно хочется стучать лбом о стол. Но Эрена слишком пугает такое редкое обращение по имени (обычно это «сопляк» и «идиот», в исключительных случаях фамилия), так что он возвращается на место. Правда, губы дуть не перестает, пусть и неосознанно. — В порядке твоя Саша, её уже осмотрели. Йегер сияет, и от этого капрала начинает тошнить. Минута – и он снова полностью погружен в свои отчеты, а его солдату снова отчаянно скучно. Разглядывать работающего капрала – занятие неожиданно смущающее, и Эрен пытается безнадежно переключиться. В пору, пожалуй, спросить, что вообще здесь происходит, но он вполне привык к необычностям капрала. По правде, Леви уже пару раз заставлял его просто так сидеть вместе с ним в комнате и изображать растение. И, если задуматься, происходило это каждый раз после сильных побоев, но Эрен слишком вымотан, чтобы заниматься такого рода анализом. Попробуй тут не стань слегка чокнутым, когда твоих товарищей сжирают на глазах по несколько раз за месяц – капралу простительно. Вот только своей ролью мальчика для битья Йегер не радуется совсем. А всё равно ведь изнурительно. После утреннего – кхм – инцидента пришлось восстанавливаться еще несколько часов. Эрен готов был уже тогда рухнуть в кровать, если бы не вмешательство Леви. Ну в самом деле, будто мало ему досталось? Йегер почти не в свойственном ему отчаянии. Если так и дальше пойдет, то капрал прикончит его быстрее бронированного. А ведь жить-то еще хочется… но больше, конечно, спать. Вместо всем известных овец Эрен давно считает перед сном удары Аккермана. Это настолько привычно, что магическим образом успокаивает. Вот и сейчас вспоминает: первый был тогда, в суде. Потом еще раз в кабинете (бил бы капрал так сильно, если бы не знал о чудесной способности титанов?), потом уже на миссии (нет, ну при всех – слишком унизительно), а после… — Эй! Просыпайся. Йегер открывает глаза слишком резко – боевая привычка. Капрал близко, даже слишком, да так, что его лицо расплывается перед Эреном и кажется, кончики носов соприкасаются. Он же не собирался применить на нем один из приемов лоб в лоб? Капрал недоуменно смаргивает и тут же выпрямляется во весь свой невысокий, отводя взгляд. Не-ет. Взгляд он, конечно, не отводит, потому что это Леви Аккерман, а Леви Аккерман, конечно, как известно, разумеется, взгляд не отводит, нет. Эрен за это жизнью готов ручаться, но сердце почему-то все равно грохочет в горле. Не к месту вспоминаются слова Ханджи: не мучить его. Да что за бред, в самом деле. Слишком много для одного дня. На улице уже совсем потемнело, и это последнее, о чем успевает подумать Эрен, прежде чем встречается грудью с полом. Кстати, больно. И зачем, скажите на милость, так бить, если он уже проснулся? Хорошо хоть, что удар ногой в этот раз достался спинке стула, но падение от этого не стало менее мучительным. Йегер садится на пол, потирая ушибы, и даже из такого положения капрал не кажется выше. И ведь Эрен давно уже обогнал того в росте на добрых пятнадцать сантиметров. — Спать проваливай к себе в подвал. — Так я вам больше не нужен? Леви одаряет его мрачным взглядом. — Не нужен. А Эрен и рад. Приказа, сказать по правде, ослушивается, потому что перед подвалом забегает в общую гостиную, будто заранее знает, что там все соберутся. Уж слишком важным становится узнать состояние Саши, да и другие ребята выглядели не лучше. Вот только все вдруг замолкают, стоит Эрену переступить порог, и становится немного жутко. Глупая немая сцена. — Ну спасибо, — сплевывает Жан, первым нарушая тишину. Его жестко обрубает Микаса: — Прекрати. Йегер злится. — Да в чем дело? — В том, что нам пришлось после вылазки еще три часа пахать на тренировочной площадке. – Жан подходит ближе и готовится ухватить Эрена за грудки. Тот легко уворачивается. — А я-то тут причем, кретин? — Спроси у того, кто тебя так выражаться научил. Эрен непонимающе смаргивает. Вряд ли Кирштайн имеет в виду того парнишку, что жил на соседней улице, когда им было по пять. Даже злость на какое-то время стихает, и он заглядывает за спину Жана, обращаясь к Саше: — Ты правда в порядке? Та отвечает что-то утвердительное, не переставая жевать кусок припрятанного хлеба. Жан несильно толкает Йегера в плечо, и никто почему-то не пытается его успокоить. — Да ты головой ударился, что ли? Чего прицепился? — Задолбало каждый раз из-за тебя терпеть наказания от капрала. В поисках ответов Эрен вопросительно уставляется на Микасу, но та почему-то отворачивается, зарываясь подбородком в шарф. Блин, надо было сразу идти в подвал, как Леви и приказал. — Ты что несешь? Жан все-таки толкает сильнее. Не ожидая, Йегер отшатывается к стене и ударяется спиной. Как будто мало его сегодня били. Вот только лошадиной морде обиду хочется вернуть во сто крат сильнее, поэтому Эрен замахивается в ответ, но упускает тот момент, когда Кирштайн бьет коленом в живот. Это уже слишком грязный прием для товарищеской схватки. Остальные наблюдают. Между противниками следы конструктивного диалога испаряются быстрее титановой крови, оставляя только оскорбления и – изредка – нецензуру. Пока у Жана внезапно не срывает крышу на очередной вопрос Йегера, каким боком он тут виноват. — Да капрал с катушек слетает каждый раз, когда ты в поле зрения появляешься, осёл! Оба замирают. У Жана уже струйка крови из носа течет, и это плохо. Он-то ведь не титан. Эрену в гостиной становится очень неуютно, и он отступает, поочередно всех разглядывая. А они опускают глаза, только Армин смотрит прямо и немного виновато. — С ума вы, что ли, посходили, — вяло возражает Йегер, внезапно прогибаясь под грузом усталости. Паршивый день. Он не прощается, прежде чем уйти – даже с Микасой и Армином. Ничего не остается, кроме злости и изнеможения, и почему-то в кабинет капрала хочется куда больше, чем в подвал. Там тепло, тихо, никто не говорит загадками и не бросается (что куда хуже) сумасшедшими обвинениями. Хорошо хоть Жан свои слова запил кровью. Эрен Йегер совсем ничего не понимает, зато отлично знает, что никому не позволено его бить. Кроме капрала.