мне было пять лет, а ему шесть мы ездили на деревянных лошадках
карамельные, слегка вьющиеся волосы переливаются на солнце. мальчик крепко держится за ладонь бледнолицей наставницы, пока голубые глаза выискивают знакомый силуэт в забитом битком доме. — Осаму! Чуя на год младше и на пару сантиметров ниже. а ещё он единственный, кто может обращаться по имени к маленькому подопечному Мори. — Чуя-я! - на светлом лице, прикрытом каштановыми волосами, красуется улыбка. настолько широкая, что может переплюнуть все дорогие светильники в особняке Огайо. рыжеволосый вырывается и бежит вперёд, протискивается сквозь толпу, лишь бы скорее заглянуть в глаза, что всегда ассоциируются с цветом молочного шоколада. — нам привезли целую гору игрушек, ты пойдёшь со мной? Дазаю шесть, он ещё маленький, но почему-то, когда дело касается Накахары – всё становится проще некуда. — тц, что за глупые вопросы? - Чуя фыркает и сплетает свои пальцы с пальцами мальчика, абсолютно не стесняясь. —пойдём уже! бледнолицая женщина по имени Коё откидывает медную чёлку с глаз, и смотрит на убегающих ребят, тяжело вздыхая. — их привязанность до болезненного сильная. — думаешь, что это может нам как-то навредить, - она переводит взгляд на подошедшего сзади мужчину, —а, Мори? — думаю, они станут самым опасным дуэтом Портовой Мафии.он был в чёрном, а я в белом он всегда побеждал в драках
— Осаму, как тебе удаётся это делать, черт возьми? Чуе тринадцать, он младше на год и ниже на десять сантиметров. а ещё он становится грозой Японии. — удаётся что? - Дазай кривит губы, стряхивая остатки пороха с рук, и затягивается крепкой сигаретой. — ты только что убил пятерых. в одиночку. и даже не запачкал этот гребанный костюм. шатен хмыкает и подходит вплотную к юноше. Накахара наслаждается живым блеском в знакомых шоколадных глазах. — а я думал, что мне идёт белый. — подлецу всё к лицу, - Чуя фыркает в ответ, но позволяет Осаму оставлять мягкие поцелуи на своих скулах и щеках. Дазаю четырнадцать, он вытянулся, кутаясь в дорогие шелка и стал второй рукой босса Портовой Мафии. но все перестрелки, тяжёлые задания, насилие и напускная роскошь не смогли сломать парней. ведь они по-прежнему есть друг у друга. сплетаться пальцами кажется чем-то настолько естественным. шатен смеётся, пока тащит Накахару за руку, подальше от места зачистки, тыкая в отражение их рабочего мерседеса с фразой: «смотри, мы словно Инь и Янь». Чуя хмурит брови в непонимании, пока не переводит взгляд на свой строгий чёрный смокинг. — достаточно пафосно для самого грозного дуета в стране? — не знаю, что там со страной, - парирует Дазай, открывая перед юношей заднюю дверь, — но для меня ты всегда будешь соней в огромной растянутой футболке, со спутанными волосами и холодными руками. — Осаму! - возмущённый крик эхом разносится по пустой парковке. они усаживаются в машине, кивая Хироцу и обнимаются, даже не смущаясь. они никогда не стеснялись проявляться свои чувства.прошли годы, всё изменилось когда я вырос, я стал называть его своим любимым
— Осаму... — Дазай. ты должен называть меня Дазаем. тощий мужчина в очках сжимается от грубого тона. Мори лишь поднимает бровь, а Чуя однобоко ухмыляется, закидывая ногу на ногу. собрания Портовой Мафии всегда были напряжёнными. не без помощи шатена, конечно же. когда в большом мраморном зале не остаётся никого, кроме двоих, Накахара ловко подрывается со своего стула и подходит ближе к парню. своему парню. — Осаму? Чуе семнадцать и он встаёт на носочки, чтобы заглянуть в любимые глаза и подметить, что теперь они отливают бордовым. цветом крови, что заполнила их жизни, ведь всё стало тяжелее и выматывающее. — да? - щелчок позолоченной зажигалки и бледное лицо окутывает пелена дыма. — не думаешь, что стоит немного контролировать свою жестокость? - Накахара не давит, никогда даже не думал. забирает из тонких, перебинтованных рук парня сигарету, глубоко затягиваясь. Дазаю восемнадцать и его планку моральности срывает. причинить другим боль ничего не стоит. раздавить, сломать, пытать, просто потому что смысл собственной жизни практически утрачен за горами трупов. если бы не... — ты ведь знаешь, что являешься единственным, к кому я никогда не буду жесток? - парень практически ласково заправляет рыжую прядь за ухо и вздыхает. — да. я знаю, - Чуя перехватывает его запястье, целуя каждую разбитую костяшку. — теперь тебе нужно расслабиться. массивная дверь их зала совещаний не запирается на щеколду, ведь парни никогда не стесняются. ведь они всё, что есть друг у друга для выживания.а он всегда смеялся и говорил: «помнишь, как мы играли?»
— Осаму! просто посмотри, что я нашёл в дальнем крыле у Мори, - Чуя пыхтит, затаскивая в их просторную квартиру нечто деревянное и большое. — не знал, что ты любитель экспедиций по особняку босса, - Дазай выгибает бровь, поднимаясь с пушистого пледа. — тц, вот тебе обязательно нужно быть настолько сукой каждый раз? — тебе ведь нравится, - шатен перестаёт отшучиваться и ерошить любимые волосы, когда замечает что принёс Накахара. — ты помнишь лошадь, с которой мы играли? как это мило, я сейчас расплачусь. Чуя краснеет от возмущения, но знает, что за этим последует, когда видит перемены во взгляде парня. Осаму уходит вглубь комнаты, шепча нежное: «иди сюда». и рыжеволосый готов продать душу, или остатки того, что там внутри, лишь бы такие моменты длились подольше. их совместная кровать, пахнущая никотином и малиной, искренняя улыбка на губах Дазая, никаких порезов и следов от удушья под бинтами, никаких стеклянных глаз у очередного трупа под ногами. спокойная жизнь. — мы же были совсем детьми, - голос шатена слегка вздрагивает, когда он смотрит на деревянную игрушку в коридоре. — какое право они вообще имели определять нашу судьбу? — я не знаю, Осаму, - Накахара прячет парня в своих объятиях и гладит по спине. в такие моменты они нужны друг другу ещё больше обычного. — но мы вместе, а это самое главное. — да...ты прав.звучала музыка, пели люди, звенели церковные колокола — специально для меня
морской бриз и дождевые капли ерошат коричневые волосы, раздувают полы длинного пальто. — давай сбежим, а? — Осаму... — нет, Чуя, правда. сбежим куда-нибудь далеко, заведём дурацкого кота, будем вести себя, как нормальные люди, - Дазай смотрит в сторону туманного горизонта, сжимая руку парня в своей. — поженимся. Накахаре двадцать лет и он чертовски устал быть убийцей. он носит изысканные шляпы, портупеи и кожаные перчатки, что стоят дороже, чем весь их родной город. он так и не стал выше своего парня, но теперь это не задевает, как в детстве. теперь в детство хочется вернуться. — что..? - рыжеволосый задерживает дыхание из-за последней фразы. — свадьба? — скорее церемония, где будем только мы, но разве нужен кто-то ещё? - Осаму слабо поднимает уголки губ кверху. дождь усиливается, волны бушуют, но двум силуэтам на одиноком пляже нет до этого дела. — ты делаешь мне предложение? — в нашем ненормальном мире это настолько просто, правда? Дазаю двадцать один. он совершеннолетний во всех смыслах и чертовски ненавидит человека, которым стал. чёрное пальто до голеней и пистолет под подушкой, даже в их выходные. — ты ведь знаешь мой ответ, Осаму, - Накахара поднимает его ладонь, целует прямо по центру. и парни сбегают, оставляя позади себя весь мрак и разруху. они сжигают рабочую машину, разбиваю телефоны, заметают следы. в их квартире не меняется ничего, кроме выветрившегося запаха сигарет и пропажи деревянной лошади. они бегут далеко за пределы Японии, в попытках вернуть себе беззаботное юношество и счастье. счастье, на которое они заслужили.пиф-паф, он застрелил меня пиф-паф, я упал на землю
— О-са-му, - босс Портовой Мафии выплёвывает каждый слог, наблюдая за яростью в давно вернувшемся, живом взгляде шоколадных глаз, — какая жалость. тишина и звуки капающей воды в подземелье давят на уши. Мори ступает медленно, ходит из стороны в сторону, наблюдая за двумя избитыми парнями. — вы оба знаете, что будет дальше и что нужно сделать, - Огайо бросает на землю два револьвера и отходит к металлической двери, покидая подземелье, лишь прошептав напоследок: «вперёд, мальчики». они знают. их научили тому, что бывает за предательство мафии, ещё раньше, чем провели уроки по чтению и письму. у них нет пути отступления и это парни тоже знают. Чуе двадцать шесть и он никогда в жизни не плакал настолько громко, как сейчас, рассматривая ружье на бетонной земле. — хэй? - Дазай подбирается ближе, укутывая своего мужа бежевым пальто. — я рядом. — слишком подло так мстить. даже для Огайо. — мы можем что-то придумать. можем попытаться выбраться. не могут. по всему периметру подземелья лучшие стрелки мафии, именуемые «ящерицами». бомбы и пулеметы, ведь Мори действительно жесток в отмщении. мужчины дремлют в обнимку. в последний раз. где-то сверху набатом звучат колокола, что обозначают истечение их времени. Накахара с иронией подмечает, что так было на церемонии бракосочетания. Дазай стоит на коленях, сжимая холодный револьвер трясущимися руками. — самое главное, что мы вместе, - «я люблю тебя». — знаю, Осаму, - «я тебя тоже». они сплетаются пальцами, как и всегда. свободной рукой Чуя подставляет дуло пистолета ко лбу Дазая. шатен повторяет его действия. — таким, как мы не попасть в рай, - Накахара горько смеётся, прикрывая глаза. — так что...до встречи в аду? звучит пара выстрелов.пиф-паф, этот ужасный звук пиф-паф, мой малыш застрелил меня
Осаму открывает глаза и понимает, что Чуя нарочно промахнулся. он не смог. колокола бьют без остановки, пуская мурашки по коже. Дазаю двадцать семь и сейчас на его руках умирает единственный смысл его жизни. вся его жизнь. шатен не смотрит на лужу крови, хватает пистолет, замечая, что осталась ещё ровно одна пуля. чертов, Мори. мир всегда переливался бордовыми красками, но пока их дуэт был вместе - ничего из этого не имело значения. — до встречи, Чуя.пиф-паф, мой малыш застрелил меня