September the 1989th

Юнги присвистывает, видя Чимина в чёрных кожаных штанах и белой приталенной футболке. Этот звук вырывается из него сам, потому что Пак выглядит слишком. Это не его обычный стиль, блондин себе даже глаза тенями подвёл, решив, вероятно, окончательно свести Мина с ума. — Очень красиво выглядишь, — произносит брюнет в опущенное окно своего серебристого Шевроле Монте Карло 89-го года. — Спасибо! — Чимин улыбается, обходя машину. Юнги изнутри открывает ему дверцу, сам сидит за рулём, а когда блондин снова показывается, парень сглатывает. У Чимина такие стройные длинные ноги. Мин любит их, особенно — на своей талии. Картинки так и просятся в голову, поэтому Юнги не замечает, что Пак уже сидит на пассажирском кресле пристегнутый. У него между ног кола. — Куда поставить? — спрашивает Чимин. — Да, на заднее сиденье кинь к попкорну. Пак улыбается, закусывая губу, и делает всё, как ему говорят. — Классная машина, — Чимин подвигает зеркало заднего вида к себе, поправляя причёску. Его эти длинные вьющиеся волосы, выгоревшие на солнце и разделённые в два ряда, такие невероятно красивые и мягкие, как шелк. И ведь они у него от природы такие, свои. Юнги их обожает, особенно когда вдыхает этот запах шампуня со вкусом чего-то сладко-терпкого. — Да, она родительская. Я попросил взять её сегодня. Чимин улыбается, кивая. — Они думают, я девушку на свидание везу, — Юнги хмыкает, — но как им сказать, что ты, Пак Чимин, лучше всех девушек мира вместе взятых? Чимин улыбается ему нежно, ставя зеркало на место, а после тянется за поцелуем, причмокивая пухлыми губами так сладко. Юнги сглатывает, кладёт ладонь на небольшое колено, поглаживая его так аккуратно. Пак выдыхает, просовывая свой язык брюнету в рот и не может перестать обжигать горячим воздухом. Мин отстраняется, но не отодвигается. Они соприкасаются лбами и дышат чуть загнанно. Их глаза прикрыты, а Юнги шепчет: — Такой горячий, Чимин-и... Я люблю тебя так сильно. Пак целует в нос нежно, а после улыбается, отстраняясь. Юнги заводит машину, но руку с колена так и не убирает, поглаживая его ненавязчиво и отдавая приятное тепло. На улице штук сто машин. Юнги видит, что впереди мест не осталось, поэтому паркуется сзади. На большом экране уже идут начальные титры. — Не видно будет, — вздыхает Чимин, отстегивая от себя ремень. Мин думает некоторое время, что им делать, а потом предлагает: — Сядем на крышу и посмотрим. Возьмём туда всё с собой, хорошо? Пак кивает. Его быстро чмокают в губы, а потом блондин уже командует ускориться и прихватить с собой колу. Чимин аккуратно забирается на капот, а с него и на саму крышу. Юнги помогает ему, придерживает за руку и усаживает рядом с собой. Вечером уже прохладно, поэтому Мин быстро спускается и идёт к багажнику. Там у него лежат два тёплых клетчатых пледа, которые парень специально взял с собой. Чимин чувствует, как что-то тёплое накрывает плечи, а потом ощущает сухой поцелуй тёплых губ на щеке и улыбается. Юнги такой заботливый. Сам Мин садится рядышком, на нем такой же тёплый плед. Между ними стоит ведерко попкорна, и каждый раз беря его, их руки соприкасаются, а парни смотрят друг на друга и немного смущённо улыбаются. Фильм про акул страшный, там много крови. Блондин не ходил на него в кинотеатр, когда была премьера, но сейчас посмотреть это не против лишь потому, что рядом с ним сидит Юнги. Чимин кладёт свою голову на его плечо, мягко улыбаясь и делая вид, что смотрит фильм, сам же наблюдает за Мином. — Чимин-а, — как-то хрипло начинает Юнги, а потом прочищает горло. — Ты так во мне дыру прожжешь. Пак не слушает его, а лишь мягко мажет губами по его шее, трется об неё своим чуть холодным носом. Юнги пахнет одеколоном, от него совсем не хочется отрываться. Словно завороженный, Чимин перестаёт понимать, что делает. В голове шея, пахнущая мужеством, вокруг темнота и прохлада, а ещё так тихо, только фильм воспроизводится где-то на заднем плане, а звук его кажется отдалённым и ненастоящим. Ужасно хочется сделать что-то: ущипнуть, потрогать, приблизиться. Чимин ощущает, что его рассудок затуманивается, он влажным языком проводит по шее. — Чимин-а! — произносит Юнги хрипло. Он пытается смотреть вперёд и концентрироваться на фильме, но не может. Все его мысли о языке на шее. Пак выдыхает тяжело и горячо, возбуждаясь, и устраивается поудобнее, окольцовывает шею руками а сам инстинктивно залазит на чужие колени. Ему хочется тереться, хочется к Юнги под кожу. Такое чувство странное, но становится глубоко все равно. Чиминовы ноги обхватывают чужие бедра, ступни лежат на крыше. Его руки переходят на чужую талию, сминая её требовательно и выдыхая прямо в ухо. Пак сглатывает, носом ведёт по чужой шее, двигает бёдрами, плотно проезжаясь по чужой ширинке снова и снова. Целует кожу сначала мягко, потом просто облизывая и окончательно забываясь в ощущениях. — Ты сведешь меня... — Юнги выдыхает, запрокидывая голову наверх и сморщивая брови, а губы прикусывая. — ... С ума сведешь, Чимин-а! Но Паку все равно. Он не помнит себя, членом толкаясь вперёд. У него внутри уже все зудит, звенит, сжимается. И если сейчас он не получит необходимую разрядку, то точно свихнется. Юнги твердеет. Дышит часто и хрипло, держит Пака под задницу своими руками и ерзает под ним. Приятная тяжесть и давление в том месте, когда Чимин оказывается рядом. Блондин хрипло дышит на ухо, руками и ногами окольцовывает его со всех сторон. Грудь Мина вздымается неконтролируемо, выдохи резкие и загнанные, хочется бёдрами подаваться вперёд, ни на секунду не останавливаясь. Все звуки из фильма действительно испаряются и только дыхание слышится свое и чужое. Юнги подхватывает Чимина, рукой помогая себе встать. Попкорн летит на землю и рассыпается, машина прогибается под ними, но Мин хочет хотя бы уйти с крыши. Оказавшись на твёрдой поверхности, что стоило брюнету огромного труда, парень открывает машину, смотря на заднее пассажирское сидение. Чимин на нем висит как коала на ветке и дышит часто, его тело давит приятно и Юнги едва не валится с ног вместе с ним. В салоне пахнет одеколоном Мина. Он чуть перестарался сегодня, готовясь к свиданию, но это неважно. Все неважно. Пак оказывается на мягкой кожаной поверхности. Мокрая от возбуждения спина липнет даже через футболку. Волосы потемневшие тоже — в разные стороны. В салоне горит свет, пока Юнги не закрывает за собой дверь. У Пака одна нога согнута в коленке и стоит на сидении, а другая на полу, прижата к спинке водительского кресла. Его ноги разведены широко, а Мин сидит между ними. Узкие штаны так хорошо выделяют стояк блондина, Юнги же дышать только через раз может, потому что слишком. В темноте видны только силуэты, но этого хватает. Юнги ложится сверху, вплотную, целуя сразу же с напором и языком проникая в рот. Чужие губы влажные, пухлые, со вкусом попкорна и колы. Мин дуреет, когда сминает их. Когда язык Пак Чимина встречает и касается его языка. Когда блондин выдыхает звучно и громко, головой двигаясь к следующей двери до упора. Юнги сглатывает, дышит загнанно, мыча время от времени. Под ним ерзают и трутся так старательно и с каждым разом хочется только большего, до мурашек по коже. Чимин выгибается в спине, подставляет шею, Юнги срывается, покрывая её всю тёмными пятнами. Ему срывает крышу и он больно кусает, но Чимину нравится, он мычит и стонет так сладко. Мин быстро засовывает свои пальцы к себе в рот, вынимая их с некоторым причмокиванием, а потом стягивает эти ненужные штаны с Пака. Вводит пальцы поочерёдно, растягивает, нащупывает простату и жмёт сильнее, слыша сумасшедшие звуки снизу. Чимин хрипит, просит больше, Юнги вводит ещё один палец, входит ими внутрь, а потом выходит и так несколько раз. Пак влажный, мокрый, ему хорошо, его белье снято с него и дето непонятно даже куда, но оно и не нужно. Его ноги все ещё широко расставлены, Мин понимает, что может войти в него глубоко и это заставляет потерять его любое самообладание, потому что он тоже уже мокрый. Юнги входит медленно, но до упора, слыша под собой резкие выдохи, словно кто-то задыхается. Блондин ногтями надавливает на его спину и мычит. Мин просовыает руку между головой своего парня и твёрдой поверхностью двери, чтобы Чимин случайно не ударился, начинает двигаться, поражаясь чужой узости и сходя от неё с ума. Темп быстрый, машина ходит ходуном, а стоны остаются внутри, потому что окна закрыты. Стекла запотевают, Чимин рукой упирается в одно из них и стонет, стонет, стонет, когда Юнги вдавливает его в кожаное сидение. Пак просит ещё. Мин выполняет, дуя на свою тёмную чёлку и толкаясь запредельно быстро, попадая по простате, от этого Чимин кричит и пытается развести ноги ещё шире, закидывая одну из них чуть ли не на потолок. Юнги выдыхает ему на ухо хрипло, постанывает низко и зажмуривает глаза, губы собственные кусает до крови. Им хорошо до одурения. Так круто, что кажется, что сердце не выдержит, остановится. Блондин толкается навстречу, все его тело мокрое, у футболиста точно так же. Чимин трясётся от счастья и почти воет. Юнги долбится внутрь, в машине тела друг о друга ударяются так громко, и никто этого не слышит, потому что это слишком личное. Пак закусывает губу, его член ударяется о его живот, Юнги встаёт на руки, но, обессиленный, падает. А после их обоих молнией пронзает. Поверхность сидения превращается в облако, вокруг все замирает, а потом взрывается всеми красками мира. Чимин кончает на свой живот целых два раза, его тело просто сотрясается в эйфории. Машина раскачивается вместе с ними, а Юнги переходит на неконтролируемый темп. Стонет во весь голос. Мин облизывает пересохшие губы, делая ещё один толчок и тоже изливается Чимину внутрь. Рычит, загнанно дышит, пытаясь вобрать в себя воздух. Крышесносный оргазм. Мин забывает обо всем на свете и только тёплый Пак спасает его. Они пытаются восстановить дыхание очень долго. Чимин боится открыть глаза и понять, что ему все это приснилось. Юнги же хочется пить просто безумно. Они оба так тяжело дышат. Мин лежит на Паке, лбом утыкаясь в его мокрую грудь и рукой поглаживает его сосочек. Юнги понимает, что занялся с Чимином сексом в машине своих родителей. И этот запах, что стоит в ней: кола, попкорн, пот, парфюм и жажда — все это останется здесь навсегда. Автомобиль впитал в себя все звуки и любовь.