Миссия ранга «S»

       В тот момент это казалось неважным. Необходимо было поскорее закончить с Мадарой, Зецу, Кагуей, со всей этой чудовищной войной. Печать есть печать. Старик Мудрец вкратце описал её, что она связывает носителей на духовном уровне, но после всего произошедшего подобное казалось чем-то… не особо удивительным. Наруто несколько лет кричал об их с Саске узах, которые последний так жаждал разорвать, какой-то «брачной печатью» его не ошарашить. Курама гадко посмеялся над ним, пока Узумаки лишь кивал на слова Хагоромо, совершенно не впечатлённый, но юноша не придал значения едкому гоготанию. Саске в тот же момент осмыслял ситуацию, однако не видел особых проблем — тогда у него в планах на будущее первым пунктом стояла задача «избавиться от Наруто». Печать не связывала их жизни настолько, чтобы от смерти одного умирал второй.        Их битва в Долине Завершения грозила стать последней при любом исходе. Лёжа под лучами восходящего солнца, глядя на побитое его же руками лицо напротив, в эти сияющие прежним блеском голубые глаза, Саске чувствовал себя живым — из-за той боли, с которой щемило сердце. На остальную боль он не обращал внимания. Глаза щипало даже после того, как слёзы потекли по измазанным в засохшей крови и грязи щекам. И Учиха был уверен — Наруто и вправду разделял его боль. Она у них на двоих. Связывает, как печать Мудреца.        Сейчас, вспоминая те события, Наруто с трудом удерживал себя в руках, чтобы отогнать паническую атаку. Лёжа в палате больницы родной деревни, юноша с силой стискивал в уцелевшей руке ткань тонкого одеяла, пялясь в белый потолок и выполняя упражнение для дыхания — Цунаде баа-чан научила после рассказа Какаши-сенсея о случае с гипервентиляцией лёгких в стране Железа. Тогда одна шокирующая информация накладывалась на другую, всё словно по капле заполняло чашу, пока содержимое не вытекло за края, вызывав покалывание и невероятную тяжесть в груди. Всё закончилось, только не кошмары.        В палате пусто, гулял лёгкий сквозняк, стоял запах медикаментов и хлорки, а под горячей ладонью хрустело холодное одеяло. Наруто редко замерзал, он подобно печке грел и себя, и других, его объятия всегда самые тёплые, но унять лёгкую дрожь сейчас он не в силах. Не от утреннего мороза. Солнце только встало и не успело прогреть воздух и землю, осенняя прохлада вызывала мурашки. — Наруто? Я пришла осмотреть тебя и принесла немного фруктов — в регистратуре передали, — осторожным тихим голосом проговорила Сакура, аккуратно кладя сетку с яблоками и апельсинами на комод возле койки. Признательные жители и гости деревни неустанно пытались передать знаки внимания через врачей — пускать их в палату никто не собирался, а уж спорить с Харуно себе дороже.        Встревоженное состояние друга не осталось незамеченным, Сакура помогала по-своему — не зацикливала на этом внимание, позволяла постепенно вернуться в реальный мир, вызывала чувство спокойствия мягким тоном и добродушной улыбкой. Натянутой, такой фальшивой, не скрывавшей напряжение. Наруто всё равно рад — она рядом, жива и здорова, помогает остальным, пускай мешки под глазами отражают её усталость. Сакуре больно видеть его таким, она замечала его дрожь и пыталась унять свою, чтобы выполнять работу с тем же профессионализмом, с которым она крушила кости врагов. В конце концов она всегда берёт себя в руки. — Как он? — между делом спросил Узумаки, позволяя подруге снять с себя футболку для большего удобства. Сакура нерешительно поджала губы. Разговоры о нём всё ещё колют её душу. Тем не менее, долго удерживать колпачок от иглы шприца между зубами она не могла, прятаться за ним глупо. — Идёт на поправку медленно, — после укола под лопатку крепкие женские руки осторожно сняли старые бинты с культяпки и стали обрабатывать затягивающуюся рану, — Какаши-сенсей работает над оправдательным приговором, но всё зависит от собрания Пяти Каге. Они скоро должны закончить.        Наруто бросил взгляд в сторону окна, за которым светило солнце, шло восстановление Конохи, играли дети. Жизнь продолжалась, но оставались нерешённые вопросы. Сакура посмотрела на слегка осунувшееся лицо с полосками на щеках и затянула чистые бинты, фиксируя их на обрубке руки и поперёк груди — для надёжности. Пальцы мягко скользнули по плечу и зарылись в солнечных волосах в знаке поддержки. Она не многое способна сделать, всё же она сама причиняла боль своему другу, а он всё прощает и прощает. В лепёшку расшибётся, а спасёт даже того, кто от этой помощи отказывается наотрез или не заслуживает вообще.        Харуно не могла представить себе другого Узумаки, но видела, какие у всего этого последствия. Руки сжимаются в кулаки, не от злобы — бессилия. У неё всегда плохо получается ободрять, она либо лечит, либо калечит, а будь она сильна в поддержке, может, могла бы уберечь седьмую команду от раскола, стать связующим звеном между двумя идиотами, что всего пару дней назад были готовы умереть вместе. — Поешь, Наруто. Я приду через несколько часов, знаю, ты этим не наешься, — попытка в смешок слабая, но засчитана. — Сакура…        Наруто обхватил пальцами запястье подруги, стоило той убрать руку с его головы. Это лишь порыв, подстёгиваемый желанием не оставаться в одиночестве снова, но как объяснить — ни слова в голове. Харуно с болью взглянула на него, не вырываясь и не торопя. Хватка Узумаки ослабла спустя минуту, тихое «прости» сорвалось с губ, пока глаза по-прежнему смотрели куда-то вниз. — Постарайся отдохнуть, Наруто.        Дверь с едва слышимым шорохом закрылась. Светлая макушка коснулась подушки, уцелевшая рука с мелкими уже затягивающимися ранками и ссадинами вытянулась вверх. Взгляд скользнул по запястью и кисти руки, по растопыренным пальцам, по ладони. На той руке, которой уже нет, в этих местах должна быть печать. Теперь о ней как таковой знают только они двое.        Как ты там… Саске? Ты тоже… думаешь об этом?                      Закрыв дверь в палату из коридора, Сакура на несколько секунд остановилась, делая глубокий вздох. На поле боя некогда было думать о том, что будет после, как они всё переживут, как будут справляться со всеми трудностями, смогут ли вернуться к прежней жизни… Насчёт последнего все точно уверены — нет, не смогут. Война многое у них отобрала, но они спасли этот мир, спасли их будущее. И они должны сделать так, чтобы подобного не повторилось, чтобы никому больше не пришлось переживать то, что настигло их.        Поправив белый халат на своих плечах, Сакура окинула взглядом сонных медработников и пациентов от пожилых людей, часто наведывавшихся на обследования, и пострадавших на войне до маленьких детей, покалечившихся во время помощи на стройке. Были и те дети, что помогали сотрудникам больницы как обычные посыльные. Даже Конохамару и его сокомандники старательно выполняли поручения, не как задания D-ранга, а как простые жители деревни. Пару раз Сакура заставала внука Сандайме в палате Наруто, и в те моменты девушка замечала на лице друга улыбку. Конохамару старался не шуметь и забегал на несколько минут, пока его не поймали.        «Я знаю, что Наруто-нии-чану нужно больше отдыхать, так что не задерживаюсь надолго. Но я и не хочу, чтобы он скучал там, совсем один, так ведь и с ума сойти можно!» — выдал тогда мальчишка, прежде чем ускользнуть от Харуно и передать коробку с необходимыми медикаментами в указанный ему кабинет.        Взглянув на настенные часы и убедившись, что у неё есть немного времени перехватить чашку кофе, Сакура скрылась в ординаторской, урывая из общей упаковки пакетик растворимого кофе. Зелёный чай не помогал держаться на ногах, когда глаза закрывались, и хоть от кофе сердце билось бешено, девушка могла продержаться несколько часов за работой, прежде чем вздремнуть пару часиков и вернуться к обязанностям вновь. Такова судьба всех свободных ирьёнинов на ближайшие недели.               — Здесь… всё ещё так много воды, — Наруто с недоумением почесал затылок, осматривая катакомбы собственного разума. Вода почти по колено, стены в трещинах, огромные лисьи хвосты беспокойно раскачивались из стороны в сторону, пока огромная тушка лежала там, где раньше была решётка клетки. — Это место отражает состояние твоего разума, — снисходительно пояснил Курама, устраивая голову на скрещенных передних лапах. Полуприкрытый глаз смотрел на маленькую фигуру перед собой, беспокойно переминавшуюся с ноги на ногу.        Узумаки с усталым вздохом плюхнулся на пол, не припоминая, как вообще вновь оказался в своём подсознании, ибо ему вроде как не требовалось спускаться, а Курама не спешил заводить разговор, выглядя совсем лениво. Так же Шикамару в детстве валялся на крыше какого-нибудь здания, пялясь на плывущие по небу облака. Чоджи и сам Наруто иногда составляли ему компанию, тихо шурша упаковкой чипсов. Тишину в подсознании нарушало только мерное дыхание лиса и звон капающей с труб под потолком воды. Странно, что трубы были в красном освещении, а стены и пол подвергались болезненно-жёлтому. — Что, даже не спросишь про печать? — съехидничал Кьюби, начиная всё-таки разговор. Он видел, что Наруто большую часть речи Хагоромо прослушал, и понимал, как много времени может потребоваться юноше, прежде чем он решит взяться за восполнение пробелов. И сколько проблем может возникнуть. За этим, конечно, интересно понаблюдать, потому и разъяснять всё сразу лис не собирался. В конце концов, он ему не нянька, пусть его и попросили присмотреть за мальцом. Но… он в жизни не признается, однако и сам был непрочь остаться с мальчишкой. — А что я должен спрашивать? — Наруто почесал указательным пальцем полосатую щеку. Он не видел ничего плохого в печати, а раз её даже никто не заметит в виду отсутствия у них с Саске по руке, то и вопросов лишних со стороны не предвидится.        Лис чуть наклонил голову набок, длинное ухо едва качнулось, выдавая его с головой — он относился к этому не так безразлично, как показывал. Узумаки такие мелочи пропускал мимо себя, он из тех людей, что всё понимают интуитивно, на уровне чувств и эмоций. Частично поэтому первое время его бесил Сай — фальшь АНБУ Корня играла на нервах Наруто. Ну, и тот факт, что он занимал место Саске, ничуть не помогал. — А что планируешь теперь делать? — вопросом на вопрос ответил Курама, чуть приподнимая голову, чтобы положить её немного вперёд и шумно выдохнуть, обдавая лёгким порывом воздуха мальчишку и тем самым заставляя его опасно накрениться назад. — Как «что»? Ну-у… — вопросы «сожителя» всё больше вводили Наруто в ступор, он тянул с ответом, не совсем понимая, чего от него хочет лис, да и не знал он вправду, что делать дальше, когда он стал героем, спас мир, вернул Саске в Коноху, стал его супругом…        Последнюю часть всё ещё странно было осознавать. Они с Саске в браке. Сказал бы ему кто-то об этом три года назад… Даже нет, пару недель назад, всё равно не поверил бы. Покрутил пальцем у виска, посмеялся заливисто и в шутку сказал бы, что мог сделать предложение Учихе, если бы это помогло вернуть его в деревню. В шутку. — Дурак ты, Наруто, — беззлобно фыркнул Курама, прикрыв глаза, мол, разговор окончен, и больше выносить это молчание с тупым выражением лица своего джинчурики он не собирается. Тот не заставил себя ждать. — Сам ты бака, Курама! — возмутился юноша, надувшись и слегка зардевшись. Впрочем, его губы довольно скоро растянулись в улыбке, — Не волнуйся за меня, ттебайо. Я как-нибудь переживу брак с Саске!        Девятихвостый хмыкнул, и Наруто почувствовал, как он начал постепенно просыпаться, его сознание утягивало куда-то наверх, и стало понятно, что он попросту отключился. В палате уже находилась Цунаде, беспокойно перебиравшая лекарства на столике возле койки по другую сторону, ибо с одной стоял комод с нетронутыми фруктами, принесёнными ещё утром Сакурой. Светлые брови женщины были сведены к переносице, сосредоточенный взгляд скользил по этикеткам упаковок лекарств, тёмно-красные ногти с едва заметными следами зубов от дурной нервной привычки аккуратно подцепляли крышечки и вытаскивали таблетки, чтобы размять в ступе вместе с лечебными травами. Она ещё не заметила приоткрытых голубых глаз, сквозь мутную пелену пытавшихся рассмотреть помещение. — Баа-чан? — светлая макушка не могла принадлежать кому-либо ещё, Наруто узнал её, и внутри стало как-то легче, несмотря на ноющую боль в культяпке. Цунаде перевела взгляд со смеси на пациента, её губы дрогнули в искренней улыбке. — Рада видеть, что ты не бежишь сломя голову прочь из больницы, только проснувшись, — усмешка очевидна, ладонь с мелкими ранками от острых краёв бумаги мягко погладила мальчишку по голове, прежде чем вернуться к ступе и продолжить готовить лекарство, — хотя это и вызывает тревогу. Как себя чувствуешь, Наруто? — Рука болит, — уголок рта приподнялся в полуулыбке, но Узумаки скривился, стоило ему приподнять обрубок руки. Сенджу понимающе кивнула и, добавив немного жидкости в смесь, оставила всё на подоконнике под лучами солнца, что уже вошло в зенит, — но мне уже лучше. На воздухе буду ещё здоровее, даттебайо!        Цунаде смерила его серьёзным взглядом, послужившим чётким ответом на невысказанный вопрос-просьбу. Наруто поутих, его запал не исчез, но поубавился, в конце концов уж в медицине лучше довериться ей, как бы сильно ни хотелось на улицу подышать свежим воздухом и увидеть знакомые лица. Живые.        Женщина не стала снимать бинты, наложенные ещё утром, но проверила остальное тело и циркуляцию чакры Наруто. В целом он действительно казался почти выздоровевшим, но слова Сакуры для Цунаде не пустой звук. Её ученица описала признаки посттравматического стрессового расстройства, и немудрено — мальчику всего семнадцать на днях исполнилось, а он уже столько пережил. Они все побывали на войне, но не стоит забывать и то, что ей предшествовало. Потому и выпускать Наруто из больницы Сенджу не торопилась. — Я понимаю, что тебе скучно здесь, но нужно время, чтобы все твои раны зажили, — она вздохнула и взяв пальцами подбородок юноши, наклонилась к нему, оставляя на лбу лёгкий поцелуй, как делала после его победы в их пари около четырёх лет назад, — твои друзья будут навещать тебя. А через пару дней ты уже сможешь во дворе встретиться с Гаарой и Би.        Обещание Цунаде немного приободрило парня, по глазам видно. Собрание Пяти Каге, на котором место Хокаге уже занял Какаши, вовсю идёт, но темы серьёзные, потому обсуждение тянется днями. Гаара, его брат и сестра, Кира Би, они дружны с Наруто, и для последнего увидеться с ними будет определённо хорошим событием, что поднимет его настроение и отвлечёт от неприятных мыслей. Узумаки кивнул Пятой и потянулся уцелевшей рукой к фруктам. Цунаде вернула его ладонь на место и сама достала из сетки красно-зелёное яблоко, чтобы помыть и почистить. Пока есть немного свободного времени, она может позаботиться о мальчике. Одной рукой он и сполоснуть яблоко не сможет. Наруто одарил её виноватой улыбкой.               — Собрание закончилось, но тебе пока лучше не показываться на улицах. Вечером переведём тебя обратно в больницу, — по тихому голосу Какаши сложно понять, о чём он думает, если не знаешь его, — уже решил, что будешь делать дальше?        Саске рассматривал его лицо, по-прежнему скрытое маской, недолго и снова уставился на кирпичную кладку. Он не стал бы говорить, что не рассчитывал на оправдательный приговор, не иначе как Наруто постарался, однако Шестой — так непривычно, Какаши-сенсей никогда не рвался на место Хокаге, — не говорит больше, чем сухие факты и предостережения. Но в его тоне нет той напряжённости, которой можно ожидать. Словно Хатаке тоже верит в него. — Нет, — короткий чёткий ответ, тем не менее, нерешительность просачивалась сквозь изрядно потрёпанные стены, за которыми обычно прятались настоящие искренние чувства. Саске не из тех людей, кто выставляет их напоказ, как Наруто.        Этот придурок всегда казался Саске таким открытым, ярким и без режима Хвостатого, делавшего его подобным солнцу ещё больше. Учиха не позволял себе многого в проявлении чувств: сперва это было нечто вроде негласного правила клана — держать себя в руках всегда и везде, при любых обстоятельствах, честь семьи превыше всего, даже эмоций, к тому же, они шиноби; потом мысли о мести застилали все прочие, горе и боль бились волнами о выстроенную стену, оставляя на ней трещины и мелкие щели; эти щели находили тёплые чувства от хорошо проделанной работы их командой, от успехов в тренировках, от моментов, когда он начинал считать седьмую команду новой семьёй; сейчас в его стене образовались пробоины, наспех залатанные хлипкими заплатками.        Вопрос, что делать дальше, когда он окажется свободен и без какого-либо надзора, будь то АНБУ или медперсонал, маячил перед ним с той тяжестью, что отзывалась в груди, неприятно сдавливая у сердца. Он будет свободен и волен идти на все четыре стороны, даже Наруто его не удержит — слишком слаб пока, только разве что обнимет за ногу одной рукой и будет волочиться, пока Саске не вернётся в Коноху, ибо выносливости и упёртости джинчурики не занимать. Учиха убедился в этом давно, да вот отталкивать от себя… Думая об этом, юноша видел перед собой избитое лицо единственного настоящего друга с растянутыми в улыбке разбитыми губами, с таким довольным видом, будто счастье, что было так далеко, наконец-то настигнуто, и он наслаждается им.        Саске посмотрел на свою культю. Там должна быть рука с печатью. Теперь их связывали не только узы дружбы и общая боль, но и… брак, как бы это ни было странно. Там, стоя с Наруто недалеко от просыпающихся от Бесконечного Цукиёми, держа его руку в сложенной печати, Саске рассмеялся в голос от абсурдности ситуации. Узумаки подхватил его смех, думая о чём-то своём, звуча так облегчённо и весело. Сейчас было не до смеха, ибо что с этим делать — вопрос не из лёгких.        В Конохе Саске ничто не держит. Но и покидать её… нет, покидать Наруто он просто так не может. Думал бы он так, не будь у них этой печати? Кто знает.                      Выйти на улицу ему позволили довольно скоро. И стоило только оказаться во дворе, присесть на лавочку, глубоко вздыхая, подобно какому-то старику, как рядом возник Шикамару в гражданской одежде и со спрятанными в передних карманах болотного цвета штанов руками. Он наклонил голову набок, прикрыв один глаз, и обронил короткое «йо» с улыбкой на лице. Наруто отразил улыбку и подвинулся, позволяя приземлиться рядом, в тенёчке больничного корпуса. — Выглядишь намного лучше, чем когда тебя только принесли сюда, — Нара закинул стопу на колено и положил поверх закинутой ноги руку, закинув локоть второй на спинку скамьи. — И чувствую себя гораздо лучше, даттебайо, — Наруто кивнул и тоже откинулся назад, немного расставив ноги, — Цунаде-баа-чан сказала, что через недельку меня можно будет выписывать. Хотя это даже много, по-моему, — добавил он, недовольно поджав губы.        Физически ему действительно стало легче — Курама отлично справляется с его исцелением, а мазь из лечебных трав и таблеток, которую готовит Пятая, помогает справиться с ноющей болью и дезинфицирует рану, пока она затягивается. Синяки уже рассосались, все внутренние повреждения зажили в первую очередь. Проблемой оставались кошмары, из-за которых он не высыпался, и Шикамару отлично это видел по тёмным кругам под голубыми глазами. Впрочем, он сам сверкал подобными — потеря отца немного подкосила его, но он держится. Ради своей матери, друзей, обычных людей, которым тоже нужна помощь.        Мысли потекли в неприятное русло, и Шикамару потянулся во внутренний карман куртки, но внезапно одёрнул себя, тормозя — они ведь на территории больницы. Да, во дворе, но Цунаде-сама его вздёрнет, если увидит курящим в подобном месте. — Насчёт Цунаде-сама. Можешь почувствовать её чакру? — уточнил он, переводя взгляд с неба на друга. Тому объяснений не понадобилось — он сразу прислушался к своим ощущениям.        Для Наруто стало необычным чувствовать так хорошо чакру других людей без режима Отшельника, но если он не прислушивался намеренно, то можно было и игнорировать. Вот сейчас он отчётливо видел два ярких голубых огонька в башне Хокаге. — Она в Резиденции, вместе с Какаши-сенсеем, — Узумаки открыл глаза и посмотрел на пачку сигарет в руке Шикамару. — Спасибо, — тот благодарно кивнул и постучал пальцем по дну коробки, заставляя одну сигарету подпрыгнуть и нарушить стройный ряд. Размышляя всего пару секунд, Нара наклонил упаковку в сторону друга.        Наруто раздумывал тоже недолго. Он никогда раньше не курил, но можно и попробовать — из его знакомых баловались табаком и старик Третий, и Асума-сенсей, и Шикамару. Некоторые заказчики Конохи тоже могли всю дорогу дымить. И если последнее раздражало не меньше перегара, то было даже любопытно, каковы ощущения, когда куришь сам.        Джинчурики вытянул предложенную сигарету и застыл, держа её между пальцами. А что дальше? Он посмотрел на Шикамару, который достал вторую сигарету и показательно зажал её губами, чтобы товарищ повторил за ним. Наруто сделал так же и стал ждать дальнейших указаний. Вот зажигалка, точь в точь как у Асумы-сенсея — настоящая покоится на его могиле, — зажигается маленький огонёк. Шикамару затянулся легко, а у Наруто получилось скверно, поэтому он зашёлся в кашле и не услышал, как к ним подошли двое шиноби из Кумо. — Дурному учишь, Нара? — хмыкнул Райкаге, своим появлением заставив Наруто закашляться вновь, отчего даже покраснел немного. Шикамару постучал ему по спине. — Мне это помогло, когда погиб мой наставник, Райкаге-сама, — ответил он после требуемого правилами приличия поклона. Только после кивка от Эя он вновь сел на скамью. — Брось, брат, поучать этих двоих, они оба герои, чёрт их побери, — в своей привычной реп-манере отозвался Би, протягивая Наруто кулак. Узумаки вернул сигарету в рот и протянул свой кулак, — ваши узы стали крепки, ты, лис, его береги, йоу. — Прекращай, Би, — Эй окинул братца хмурым взглядом. Вид его был недовольным, и у Шикамару было одно предположение, — мы здесь не только чтоб навестить тебя, Наруто.        Джинчурики Кьюби вскинул брови и, выдохнув дым, как показал друг, и взяв сигарету пальцами, немного нахмурился, улавливая серьёзный настрой главы деревни Скрытого Облака. Видимо, Совет Пяти Каге закончился, и Эй решил сразу расставить все точки над «и» с тем, кто ради одной из главных тем их собрания когда-то пал перед Райкаге на колени, несмотря на снег, жуткий холод, травмы и какие-либо приличия и гордость. — Общим решением Пяти Каге с Учиха Саске сняты все обвинения, — начал Райкаге, давя в себе раздражение по этому поводу. Он всё ещё не доверял ему, не после нападения на брата, пятёрку Каге и попытку убийства Наруто, однако позволил себе уступить после долгих обсуждений, — все детали его освобождения обсудишь с Хокаге. Я хочу лишь дать тебе совет, пацан: если он снова оступится — отступи.        Во дворе наступило молчание, нарушаемое только обычным деревенским шумом, приглушёнными криками детей, резвившихся на площадке неподалёку, переговорами персонала, доносящими из приоткрытых окон больницы. Ветер поднялся, обдавая лёгкой прохладой в столь тёплый день и приятно освежая.        Наруто смотрел в глаза Райкаге неотрывно, понимая, о чём тот говорит. Отступить от спасения Саске, ежели тот вновь совершит ошибку и ступит во тьму. Не бегать за ним, не пытаться вытащить, не огораживать от других. Отступить от своих принципов и слова. Убить. Узумаки вздрогнул и сглотнул от мелькнувшей в голове мысли, что у него дежавю — ощущение, словно у него вот-вот снова начнётся гипервентиляция лёгких. Только ведь всё закончилось, а его заставляют думать о подобном. — Вы меня знаете, старик Райкаге, — Наруто постарался, чтобы его голос не дрогнул, и получилось чудом. Он сделал глубокий вздох, — когда есть шанс, я вцеплюсь в него и не отпущу, — губы растянулись в небольшой улыбке. «Если настоящий мир существует, я найду его. Схвачу и никогда не отпущу!» — Глупо было ожидать от тебя чего-то иного, — Райкаге фыркнул, но от внимания Наруто не ускользнуло то, как дёрнулся уголок его рта. — Совет Пяти Каге переносится в палату Наруто? — с задорным смешком спросил Канкуро из-за спины своего брата — их троица, включавшая и Темари, присоединилась к компании во дворе.        Шикамару забрал у отвлечённого встречей со старыми друзьями Наруто сигарету, которая почти дотлела, и выбросил со своим окурком в мусорку рядом со скамейкой до того, как друг начал размахивать рукой. Настроение у него заметно поднималось, и оно понятно, ведь Наруто — человек общительный, с детства обделённый вниманием, он мог расцвести только в обществе. Много народу в палату к больным не пускают, да и разрешение на посещение Узумаки требовалось брать у Сакуры лично, а её, бывало, днём с огнём не сыщешь во всей больнице. Зато теперь, когда он не закрыт в четырёх стенах, Наруто мог видеться с друзьями и улыбаться ярче солнца.