Плен дурманящих губ

Обычный день: многоуважаемая ангел Фелиция ходила по коридорам со своим посохом, следила за порядком в залах. Окс, верный цепной пёс принцессы ада Лючиллы, как обычно, доставал своими подколами в сторону белокрылых и серокрылых, при этом дочь Лилит, как и всегда, совершенно никак не реагировала на его поглаживания и приобнимания, абсолютно никакой лаской он не мог её задеть, но рядом она позволяла ему быть, поскольку среди всей остальной черни он ей казался наиболее приемлемым вариантом для любовных утех да и сам по себе был довольно неплох собой, так что как габаритный аксессуар очень даже подходил. Джеральдина и Мистерио с достоинством и честью выполняли свои роли наставников, уделяя каждому своему ученику иль каждой своей ученице достаточно внимания, обращаясь к ним как к своим собственным птенцам. На фоне сновали остальные ангелы, демоны и непризнанные, вечно что-то между собой обсуждающие, хохочущие, куда-то торопящиеся. И лишь Диана, дочь бывшей высокопоставленной личности, ныне одной из самых достопочтенных учительниц школы, как всегда, порхала меж всеми вдоль колонн, умело минуя каждого. Темноволосый нахал, доберман своей чертовки-принцесски, сколь не пытался, уже не мог задеть её своими речами по типу: — Смотри, убогая идёт! Не старайся, Диана, Лючилла опять тебя уделает! Смысла нет, зубрила, тебе лучше уже начать тусоваться с непризнанными, как твоя мамаша! Казалось, его слова для неё были как с гуся вода, но в глубине души Ди скрывала неимоверную обиду, горечь, злость. Мать тренировала её ещё с тех самых пор, как Роберт Уокер украл её сердце, и Фелиция, чистая и наивная внутри и холодная снаружи, не смогла держать свой грех в себе. Сама ли мать высказалась Совету или она блокировала свои воспоминания, чтобы столь дорогого на тот момент её сердцу непризнанного не наказали, и даже при повышении это было иль при распространении слухов о их связи — Дина не знала. И мать с той поры стала совершенно отчуждённой. Её смешали с грязью, и в этот омут боли Фелиция затянула и дочь. Верной поддержкой и опорой всегда был лучший друг ангела, Лютер — нежный голубоглазый пепельный блондин. Лишь с ним матушка спокойно позволяла общаться и даже подталкивала начать отношения со столь дивным мужчиной. Русоволосая голубоглазка и сама видела, как сильно влюблён в неё её друг, который к тому же также являлся ангелом, но не хотела врать ни ему, ни себе, ни матери — для неё он был просто хорошим другом. Очередное задание, к которому девушка была готова на все сто. Фелиция, толкнув в водород новенького нерешительного непризнанного, кивнула дочери, не одарив её ни материнским наставлением, ни даже любящей улыбкой. В водовороте она пригляделась к очередному перепуганному серокрылому: тому самому, которого пару мгновений назад толкнула её мать. Страх читался в его глазах, но даже так Диана не могла отрицать — он был чертовски привлекателен. Сердце ёкнуло, когда их взгляды пересеклись. Гордо расплывшись в улыбке, дева хитро, немного презрительно и высокомерно заулыбалась, выдавая вслух: — Непризнанный. Расправив крылья побольше, красуясь, она отвернулась от него и, в один миг сложив крылья за спиной, ядром полетела вниз, к земле. Вот только задание она выполнила, и, как обычно, оказалась одной из лучших, но на глаза попался тот самый непризнанный, который накануне прилетел в школу в сопровождении её хорошей знакомой, Энни, что так же являлась представительницей людей, получивших вторую жизнь на небесах. Диана решила проследить за новичком, чтобы тот ненароком не наделал бед в первый же день. И она словно в воду глядела — дурак пошёл к своей оставшейся среди живых мамаше! На эмоциях этот идиот признался, что он её умерший сын. Женщина сочла это за отвратительный розыгрыш и, выругавшись на юнца с дредами и кучей пирсинга, ушла обратно в дом. Несмотря на душевную боль, Виктор пошёл прочь, лишь ненадолго задержавшись на дорожке перед домом. Диана была в бешенстве. Смачно шлёпнув по щеке новобранца, она прокричала: — Что ты творишь? Не знаешь правила?! Ди была готова к перебранке, но она отчасти понимала его, хоть и совсем немного. Потерять столь родного человека — большая трагедия, и она знала это на собственном опыте, ведь сама потеряла в детстве отца, но невозможность общаться даже на расстоянии вытянутой руки ей напоминала ситуацию с чопорной матерью, но это всё же было совсем другое. Ди могла лишь с сожалением наблюдать на гневавшегося серокрылого. — Кто ты? — спросил новенький, успокоившись, и белокрылая спокойно ответила ему, назвав своё имя. Так они и познакомились, но Диана не позволяла себе идти против воли матери. Она не хотела, чтобы все надежды матушки исчезли просто потому, что её глупая дочь наступила на те же грабли и влюбилась в непризнанного. Поправив длинную белую рубашку, она взяла его за руку и, призвав водоворот, что очутился тут же над их головами, полетела обратно с ним. — Смотри не проболтайся о том, что сделал, — строго выдала она ему, и, когда тот хотел уже было что-то сказать, закрыла ему рот, прошипев: — Водоворот всё слышит. Очутившись на месте, дева-ангел вновь нервно поправила платье-рубашку, что смотрелась на ней как туника, и поспешила уйти как можно скорее прочь от этого назойливого непризнанного подальше. Но тот прицепился, словно банный лист. Не успела она от него отвязаться, как дверь в конце коридора распахнулась. Прямо на них быстрыми шагами шла разъярённая Фелиция, которую некоторые нарекали Ферлюцией, пересмотрев на Земле фильм «Мальчик-оборотень и волшебный автобус». — Матушка! — только и успела вскрикнуть чистая душой и телом Диана, прежде чем мать начала её отчитывать. Её маму совершенно не волновало, что задание могло быть действительно сложным. По мнению Фелиции, чьи волосы были белы, как первый снег, её дочь не слабачка, для неё ничто не должно быть сложно. — Ты должна быть лучшей всегда и во всём! Не позорь меня! Ты меня поняла?! — продолжала учительница, грозно стуча посохом. — Да, матушка, — раболепно лепетала Ди чуть не плача. — Я не слышу! — оскал на лице матери стал чётче. — Да, мама, — более внятно проговорила девушка. — Я тобой недовольна. За это последует наказание. — Ангел Фелиция, Диана опоздала из-за меня, — вступился Виктор, войдя в поле зрения учительницы, которая не замечала его за спиной её собственной дочери; он прикрыл русоволосую за своей спиной. — Это я задержал её, я виноват. Легче от этого не стало. Прокричав ещё что-то, повозмущавшись опять лишь на дочь, Фелиция поспешила заткнуться и уйти прочь. Глупый непризнанный повернулся обратно к голубоглазой деве. Она вновь его отчитала, но уже более спокойно. — Это было очень глупо, — быстро хлопая глазами, сказала Ди, потирая плечи от суставов до локтей и обратно. — Это ты так говоришь «спасибо»? — поинтересовался новенький, скрестив руки на груди. — Я и не обязана, ты сам во всём виноват! — Знаю. Виктор был спокоен, а эмоции Ди продолжали граничить с истерикой, но она смогла взять себя в руки и воспрять духом. — Но я ценю то, что ты сделал для меня, — наконец пробубнила она, ошарашив непризнанного. Буквально в двух словах рассказав ему, как попасть в главный холл, она скрылась. Мужчина даже не успел поблагодарить или попрощаться. Тем не менее судьба вновь насмехалась над ангелицей — они пересеклись вновь во дворе школы. Среди облаков он был для неё словно вторым небесным светилом. Вокруг ни души, лишь они вдвоём. Она тихо наблюдала со стороны, из тени колонны, как он стоял на краю пропасти и грустил по собственной жизни. Ди ему даже соболезновала. Она не жила его жизнь, но представляла каково это — потерять всё, чем дорожил. Если у неё из самого дорогого и близкого сердцу осталась только мама и воспоминания о прошлом, то вот у Виктора ничего не осталось. Он попал на небеса совершенно бедным. Он был привлекателен, красив, но это всё, что у него имелось. Тихо вздохнув, она решилась выйти из укрытия и заговорить: — Изучаешь окрестности? Парень вздрогнул. До сей поры непризнанный в упор не замечал её присутствия в свободном пространстве, в пустом недо-квадрате десять на десять метров, окружённом небом и огороженным коридором школы, и на котором росла чистая трава. Светлокожая девушка слегка смутилась, стараясь не показывать этого, отвела взгляд, пряча предательский румянец за русыми волосами: — Не хотела напугать. Она пошла к нему, сокращая расстояние с каждым шагом. Внутри её трясло, но на вид девушка была как всегда спокойна. По крайней мере, старалась таковой казаться. Ви поинтересовался у неё, что она делает, зачем находится в этом месте. Теперь смутился уже он. Вик молча извинялся взглядом за свои неожиданные даже для него резкость и дерзость. Сердечко Дианы трепетало. — Гуляю, — практически без эмоций выдала она. — Одна? — удивился новенький, стоявший перед ней в серых одеждах. — Я всегда одна, — абсолютно не выдавая того, что таилось внутри неё, проговорила Диана. — У тебя нет друзей? — опечаленно спросил юноша. — Нет, — холодно ответила ангел. — Почему? — полюбопытствовал её собеседник. Ди удивилась, оглядела молодого серокрылого и засмеялась: — На пару мгновений забыла, что ты всего лишь человек, которому выпал шанс обрести вторую жизнь. Парню её слова крайне не понравились. Он явно был оскорблён. Голубоглазая белокрылая поскорее успокоилась, вновь став твёрдой, как камень: — Не хотела обидеть. — Не хотела напугать, не хотела обидеть… Что-то плохо у тебя получается, — едко отвесил Ви, сложив руки на груди. Диана мягко улыбнулась и начала обходить красавчика со всех сторон. Уж очень он был ей интересен. Она осыпала его множеством вопросов о школе, хотела показаться более дружелюбной. В какой-то момент она невольно коснулась кончиками пальчиков его пёрышек. Всего мгновения хватило, чтобы она ощутила их лёгкость, мягкость, пушистость. В следующий миг Вик отстранился от неё, словно от вспышки пламени. Опять волна смущения пробежала за маской полного спокойствия, и вновь ангел извинилась перед ним за свои действия. Непризнанный быстро сменил тему, оглядевшись по сторонам. Зашёл разговор про сад Адама и Евы. Диана кратко и лаконично рассказала ему про это место. Вику рассказ даже показался немного забавным, но серьёзность Ди заставила его поверить, что то, что он посчитал за сказку — быль. Также она доходчиво объяснила серокрылому, как работает время на небесах. Всё было мирно и тихо, пока во дворик не вошли демоны. Виктор и Монтегю поздоровались кратким дружелюбным жестом, который не ускользнул мимо сильного и плечистого Окса, который очень сильно гордился своими небольшими рожками, демонстрировавшими его превосходство над другими. Среди всех демонов его рога прорезались раньше всех, и он с гордостью подтрунивал над всеми, ведь только у него из всех учеников школы проявились значимые отличительные признаки каждого уважающего себя демона. Многие взрослые прятали свои рога, но сын самой Вельзевул, некогда бывшей правой рукой владыки ада, гордо демонстрировал их, показывая, что его вторая ипостась совсем скоро себя проявит. За это ангелы его и недолюбливали, но как непутёвому дитю прощали пижонство и эгоизм, надеясь, что со временем старшие вобьют ему в голову нужные мысли: «выставлять рога на показ в своей первой, исходной форме — моветон». Окс подколол Монтегю, едко рассмеявшись: — Что, якшаешься с непризнанными, Мон-мон? Ниже падать уже некуда? Между двумя юными представителями ада началась перепалка, которая продлилась совсем недолго, так как отпрыск Вельзевул заметил Диану и, приобняв Лючиллу за талию, заговорщически прошептал ей, облизнувшись: — Смотри-ка кто здесь. Дочь правительницы ада, что неспешно шла впереди двух демонов, обернулась, посмотрела сначала на Ди, потом на непризнанного, стоявшего рядом с ней, а потом снова на дочь Фелиции. Она подошла к ним. Лицо её не выдавало никакого интереса, но в глазах так и полыхали огоньки. Люче скорчила недовольную гримасу, словно харкая своей речью в лицо собеседницы: — Передай своей мамаше, чтобы перестала до меня доёбываться. — Это ваши дела, я тут ни при чём, — прохладно сказала ангел с русыми локонами и ясными, как небо, глазами. — Что-то тявкнула? Ах да, ты же дочь своей матери, а тут как раз непризнанный рядом околачивается. Диана взвилась от злости: — Молчи, падшая! — Заткни рот намордником, сучка! Ты не лучше этих людишек, что периодически попадают сюда! Тебе напомнить, с кем ты разговариваешь?! Окс подошёл к новенькому и стал мучить своей болтовнёй уже его: — Эй, убогий, что ты здесь забыл? Но Вик не поддавался на его провокации. Он понимал, что Окс — типичный школьный задира, просто с рогами, в кожанке на голом теле, тёмных перчатках без пальцев с открытой тыльной стороной ладоней, с кучей ремешочков и шипов на блестящих штанах из спандекса и на всём остальном теле, и сверхъестественной родословной. Темноволосая демонесса сверкнула алыми глазками, совершенно равнодушно посмотрев на Вика. Одним движением руки она заставила Окса заткнуться, проведя ладошкой по его торсу и скользнув вверх, к углу челюсти. Прильнув к его телу, Лючилла погладила своего человекоподобного добермана, отчего тот таял от наслаждения. — Фелиция, похоже, решила прогнуться под отбросами окончательно, да? Сегодня у вас на ужин мерзкие выделения непризнанного? Терпение Дианы лопнуло, она набросилась на принцессу Ада с кулаками, повалив её на траву. Удар за ударом она отчаянно пыталась попасть по её изящной королевской физиономии, но всё тщетно. Издевательское выражение лица принцесски умело уворачивалось от всех атак. Далее Лючилла резко закинула свои ноги на талию противницы и, перевернувшись с ней набок, опрокинув её под себя, накинулась на неё ради мести за наглость и дабы показать Ди в очередной раз, где её место. Парни не сразу среагировали на произошедшее, они были слишком ошеломлены, но дев разняли. Окс и Монтегю кое-как отцепили кровожадную Лючиллу от избитой Дианы, в то время как Вик пытался привести ангела в чувства. — Что здесь происходит?! — строго выдал мужской голос. Все ученики разом побледнели. Только сейчас дравшиеся и те, кто их разнимал, заметили столпотворение вокруг них. Но больше его напугал тон ангела Мистерио. Такой добрый и милый со всеми сейчас он был преисполнен гнева. Виктор скользнул взглядом по лицам, что находились в его поле зрения. Выражения их лиц подсказывали ему, что они очень зря разозлили учителя. — Немедленно все к директору! И тебя это также касается, Виктор Уокер! — громогласно воскликнул преподаватель, грозно распахнув крылья. Все зашептались. Никто до сего момента не знал, что сын самого Роберта Уокера прибыл в школу. Ситуация в кабинете директрисы Кроу быстро прояснилась. Все всё рассказали по существу. Однако Виктор ощущал всё время на себе взгляд Окса. Он старался особо не таращиться, но руки демона тряслись, словно он вот-вот был готов пуститься в бой, а лицо выражало странное смешение необоснованного яростного гнева и обиды. Хоть рогатый и всем своим видом показывал Вику кипящую внутри злость, тому было его даже жалко, ведь в глазах демона застыли слёзы. Никто не обращал на это особого внимания, кроме демона Джеральдины: — Твоей матери месть престол не вернёт, Окс, а сделает только хуже. — Да пошли вы! — взревел он и, сорвав дверь с петель, улетел прочь. — Какой же трудный ребёнок, — массируя переносицу, проговорила учительница, после чего посмотрела на оставшихся в кабинете коллег, а также Лючиллу, Виктора, Монтегю и Диану. — Сил моих терпеть ваши драки уже почти нет, леди, так что это последнее предупреждение, — заключила ангел Кроу, вставая из-за стола и поправляя седое гнездо на своей голове. — Впредь такое повторится, и тут же лишу вас крыльев. И да, Лючилла, ради тебя же сообщу об этом случае твоей матери. Багровые очи девушки наполнились страхом, дыхание стало очень тихим. Стоило директрисе сказать «свободны», как она пулей вылетела из кабинета. Монтегю абсолютно беззаботно вышел из комнаты вместе с Виком, пропуская Диану вперёд. Кем бы её не нарекали, а она всё-таки была дамой, а мама всегда учила его хорошо обходиться с женщинами, кем бы они при этом не являлись. Диане хотелось только одного — спрятаться от всего и всех. Но Вик успел перехватить её руку. Она посмотрела на него не как обычно, а удивлённо, наивно, немного опечаленно. — Попьёшь с нами чая? — предложил Мон, заплетая свои волосы в высокий конский хвост. Виктор Уокер хотел предложить ей поговорить или прогуляться, но Монт, как всегда, спасал положение, ведь намного удобнее говорить в компании и за чашкой хорошего чая. Ди уже было расплылась в тёплой улыбке, как вдруг её прижала к себе другая сила, которой не могли противиться ни она, ни тем более Вик. Фелиция накрыла свою дочь плащом, закрывая полностью от двух парней, и, сосредоточив на них свой страшный, полный ужаса, гнева и безысходности взгляд, процедила практически сквозь зубы: — Даже и не думайте, черти! Взмахнув крыльями, учительница ушла прочь вместе со своей дочкой. Диана даже ощутила какую-то любовь, заботу от неё, хоть и слабую. Тем не менее, шли они долго и далеко. Она готовилась к хорошей порке. Наконец они пришли. Зачем-то Фелиция притащила дочку на один из воздушных островов, на который легко можно было попасть по навесному мосту, через который они и прошли. Мать сняла с себя плащ и расправила его на земле, прямо посреди цветов и свежескошенной зелени. — Садись, — гораздо менее строго, чем обычно, скомандовала старшая ангел и села с Ди на своеобразное покрывало. Они сидели в молчании, смотря на проплывавшие мимо кучевые облака. Местами где-то виднелись перистые, но таковых можно было буквально по пальцам пересчитать. — Ты так похожа на своего папу, — неожиданно по-доброму заговорила Ферлюция. — Наивная, целеустремлённая, невинная, добрая, умная… — Есть во мне и что-то от тебя, — еле слышно добавила Диана. — Да, строгость, непоколебимость, холодность… — Нет, ты тоже хорошая, мам. — Ты так думаешь? — в голосе матери прослеживалось искреннее удивление. — После предательства Роберта ты была сама не своя. И сейчас ты не даёшь общаться с его сыном. Скорее всего, есть определённые причины, почему ты так поступала со мной, почему была так строга. — Да, есть, дорогая. И я могу показать тебе всё, если ты того пожелаешь. Немного поколебавшись, Диана заглянула в глаза собственной матери. И её воспоминания от первого лица показали ей весь тот ужас, что вытворял тот самый добрый непризнанный, которого она боготворила, будучи совсем маленькой. Роберт Уокер получил всё, что хотел. Он использовал Фелицию по полной как ресурс, во всех самых отвратительных смыслах этого слова. С виду ангел, но в душе — настоящий демон. Он делал всё, что желал, и в конечном итоге быстро получил освободившуюся должность престола, что ранее была занята Фелицией. И вот, спустя годы, Роберт Уокер уже был первым непризнанным в рядах серафимов. — Мамочка, — пролепетала Диана, обнимая жёсткую и серьёзную матушку, что теперь раскололась перед собственным чадом. Она искренне сопереживала ей, соболезновала, что в итоге её возлюбленный, который и распространил слухи о их порочной связи, заставил её противиться воле Совета и заблокировать воспоминания. Да, она не сдала любимого, но зато он сдал её. Жаль, что она узнала об этом слишком поздно. Роберт Уокер сделал всё, чтобы добиться желаемого. И именно поэтому Фелиция ненавидела его, но при этом всё ещё уважала и любила. Холодный стратег, который с виду казался таким милым и любящим, оказался хладнокровнее и страшнее любого высокопоставленного демона. Диане очень хотелось верить, что, несмотря ни на что, Виктор не будет таким же, как его отец. Однако в то же самое время она прекрасно понимала — яблоко от яблони недалеко падает. — Дай мне слово, что ты не будешь с ним общаться, дорогая, — крепко обнимая дочку, молила пепельноволосая ангел. — О, Шепфа, Диана, ты намного выше, ты намного лучше их всех вместе взятых! Умоляю, не позволь им дать тебе пасть! Ди было тяжело. Она с трудом кивнула несколько раз, борясь с вихрем чувств внутри себя. Голубоглазая ученица заметила, что хоть матушка и наказывала ей не водиться с непризнанными, но сама она не скрывала, что очень сильно увлекается их культурой и бытом. Даже перед разговором с ней постригла островок и высадила на нём цветы. Только вот Ди и не подозревала, что этот отдалённый ото всех и вся островок был одной из тайн любви Роберта и Фелиции. Лишь это она не показала своей дочери, чтобы теперь этот остров был символом нерушимой связи меж матерью и дочерью. На тренировках Диана старалась вести себя как можно более сдержанно, отстранённо, но из-за чувств не могла врать самой себе, лишь только носить хрупкую маску безразличия: ужасная ревность к заносчивой и высокомерной Лючилле, боязнь за жизнь Виктора при неожиданном нападении статуи… Даже когда они изучали энергию друг друга, она показала ему свой внутренний потенциал, а он, в свою очередь, дал ей ощутить великую силу, что таилась в нём, и она искренне ему ответила, что, хоть он и был рождён смертным, но имеет некоторые шансы развить в себе таланты. Ответ Виктору не очень понравился, его грустное лицо было таким умилительным от небольшой обидной правды, что Диана не смогла сдержать улыбки. Далее всех разделили на команды. Разлука с тем, кто так быстро сумел завоевать сердце, губила душу и разум Ди. Она постоянно то и дело нервно поправляла волосы, оглядывалась, отряхивала платье. Ей не терпелось вновь увидеться с ним, хоть в то же время она этого и боялась. Внутри неё всё ещё боролись сомнения — доверять ему или нет. Сомнения не прекращались даже во время занятий, но стоило, допустим, субантрам напасть на него, как её сердце трепетало — она боялась потерять его. Русоволосая ангел понимала, что она, возможно, окажется наивной дурочкой, но она и вправду очень сильно волновалась за него. И даже будучи на территории демонов, на факультете ада, Ди не чувствовала себя в безопасности. Особенно учитывая то, что она ангел. После потасовки из-за разрушенной главной статуи в холле лучше не стало, как раз, наоборот, всё усугубилось. С появлением Виктора всё становилось только хуже и хуже, но отказаться от общения с ним было выше её сил. Они вновь пересеклись во дворе. Диана пригласила его прогуляться с ней по саду. Эти двое мирно беседовали, блуждая вдоль лабиринта, пока не наткнулись на статую полукровки — наполовину демона и наполовину ангела. Это была точная копия той самой статуи, что находилась на факультете ада, только немногим меньше. Укрытая в тени беседки, крылатая статуя молилась, сложив руки, но молча обращалась не к небу, а к ученикам, что стояли перед ней. Виктор поинтересовался у ангелицы, кто же, по её мнению, мог сломать статую и какова могла быть тому причина. Слегка загорелая Ди произнесла догадку, что давно уже поселилась в её голове — кто-то хочет рассорить демонов и ангелов. Наступила долгая тишина. Диана решила сесть на округлую скамейку, окольцовывавшую статую Равновесия, чтобы помолиться. Виктор не ушёл, он присоединился к ней. Подождав какое-то время, Вик закончил, вскоре закончила и Диана, тут же задавшая вопрос серокрылому о боге и молитвах к нему, которые ещё сложнее услышать с Земли. Вик пояснил, что смысл молитвы, по его мнению, в том, чтобы получить не ответ, а надежду и просветление, чтобы научиться решать свои проблемы самому. Его слова прозвучали необходимой мудростью для голубоглазой девушки. Настолько ей были необходимы его слова, что она искренне, ни капли не скрывая своих эмоций, улыбнулась ему, слегка отводя взгляд: — Возможно, ты прав. Внезапно она вспомнила своё представление с Лючиллой, поникла и извинилась. Виктор взял её руки в свои и успокоил, по-доброму заглянув в глаза. — Правда, всё в порядке, не переживай, — говорил он, поглаживая её ладони. — Ты как? Как твоё самочувствие? — Она всего лишь хотела проучить меня, а не убить, так что всё в порядке, регенерация уже сделала своё дело, — боясь заглядывать в глаза непризнанному, сказала Ди. — В школе среди учеников множество сильных и талантливых, всем хочется показать себя, но уже не первый год я и Лючилла считаемся одними из лучших учениц, и из-за этого мы соперничаем. Диана съёжилась, сгорбилась и продолжила, когда её волосы сами собой расплелись и закрыли лицо: — Как ты понимаешь, Лючилла не любит проигрывать, как и быть со мной наравне. Её дико выбешивает то, что нас сравнивают. Она сильна физически, но в плане эрудиции мне нет равных. Однако несмотря на это, мы стараемся превзойти друг друга. Виктор приобнял ангела, слегка закрывая её в коконе своих крыльев. Она не сопротивлялась. Ей уже очень давно хотелось вот так вот хоть с кем-нибудь поговорить, без обязательств и всего такого, поскольку от Лютера так и веяло безграничной любовью к ней. Ей не нужно было, чтобы её боготворили, ей просто хотелось, чтобы её выслушали и поддержали. С Виком ей было очень хорошо и приятно, словно только его она и ждала всю свою жизнь. Через какое-то время она заметила, что тот уже довольно долгое время бережно гладит её волосам, играя с каждой прядкой. Белокрылая чуть привстала и посмотрела на лицо мужчины. Ей не показалось, он смотрел на неё. Теперь они смотрели друг другу в глаза. Это долгое молчание было поистине золотым. Ди казалось, что мимо них протекает вечность, и хотелось, чтобы так всё и продолжалось. Диана не заметила, как он примкнул своими губами к её губам, слегка чмокнув. Никакой реакции не последовало, лишь лёгкое удивление. Тогда Виктор решил вновь поцеловать её, но уже более настойчиво, более раскованно. Ангел пыталась повторить движения его языка, и он словно бы помогал ей, учил целоваться без ненужных лишних слов. Их вечность обрела сладкий нежный вкус. Невольно в их поцелуй вплелось чувство стыда. Диана резко посмотрела на статую, осуждающе смотревшую на неё и Вика, резко оттолкнула возлюбленного от себя и улетела, ничего не объяснив. Вся в слезах она летела прочь как можно дальше, не оглядываясь. Ей было совестно за то, что было так приятно с тем, о ком нельзя было даже думать. Она корила себя, что не сдержала обещания, данного матери. Ещё больше стыд пожирал её изнутри из-за того, что она врала ей и не признавалась в грехе. Чтобы хоть как-то утешить себя, плаксивая, сильная на вид, но хрупкая внутри ангел без конца молилась Шепфа, надеясь на милость всевышней и дар смирения, повиновения устоявшейся системе, прощению её прегрешений. Все последующие дни Диана беспрестанно молилась, как только появлялось свободное время. Она тщательно старалась избегать Виктора, всячески игнорировала его, что очень сильно ценили учителя, в особенности мать Дианы. По школе уже ходили слухи о связи Виктора и Мари-Бонни, полукровке, из-за которой царил хаос, раздор и, по некоторым легендам, из-за которой как раз и начало рушиться равновесие. Также некоторые из учеников подозревали, что Вик всё-таки убил серокрылого друга неопрятной милашки Энни, Лауда. Эн было тяжело говорить об этом, она чуть ли не рвала короткие волоски на своей макушке. Все видели в них красивую пару непризнанных, но мысли Энни занимал кое-кто другой — она видела, что Виктор, которого она по-настоящему любила, положил глаз на дочь ангела Фелиции. Она оплакивала Лауда, как своего друга по несчастью, и жалела себя, так как Вик видел в ней просто хорошую знакомую. На этом потрясения в жизни Виктора не закончились — на его глазах во время задания погиб ребёнок. Он был подавлен. У рыжеволосой пацанки Ады плохо получалось поддерживать его, как и у её девушки Санни, что была её полной противоположностью. Монтегю пытался успокоить друга, что был ему небезразличен, но выходило плохо. В итоге он стал спорить с ясноглазой женственной брюнеткой Санни и демоницей Адой, позабыв про друга на какое-то время. Диана понимала чувства Вика, ведь также горевала по усопшему малютке, но так и не решилась подойти к любимому, чтобы подбодрить его. В запасе у команды из двух ангелов, двух демонов и непризнанного было немного времени. Они решили прогуляться. Сладкая парочка и Мон-мон продолжали спорить, идя впереди и не замечая боли и тоски Вика. Диана едва сдерживалась, чтобы не подойти к нему. Тем не менее, она держалась в паре шагов от него, смотря на двух демонов и темноволосую ангелицу, что были в десяти метрах от них. — Диди, я поступил правильно? — наконец-то спросил он, обращаясь к Диане, замеревшей на месте от его озвученных сомнений. Она не смогла ему ответить сразу, но всё же сказала: — Моя мать бы тебя похвалила. Ты сделал то, что от тебя требовалось. — А ты? — С чего вдруг тебя волнует моё мнение? — колеблясь, спросила Диана. — Ты мне небезразлична, — уверенно выдал Вик охрипшим голосом, тем самым заставив Ди наконец посмотреть на него. Он грустно улыбался, наблюдая, как её лицо густо краснеет. — Можно узнать, почему ты тогда так резко улетела? — поинтересовался непризнанный, которого Диа наконец-то осчастливила взглядом своих очей, что в окружении неонов и фонарей казались лазурными. Диана вновь не сдержалась. Она рассказала всё как на духу. Виктор подошёл к ней и нежно обнял, поглаживая хрупкие плечи. И снова плен его рук и крыльев казался ей прекрасным сном. — Я никогда тебя не обижу. Обещаю, — шептал он ей на ухо, слегка покачиваясь. Ангел ни о чём не сожалела. Она чувствовала себя впервые за долгое время по-настоящему счастливой, полноценной, любимой кем-то, помимо мамы и Лютера. Когда остальная часть их группы уже шла обратно, Ви опустился на корточки, чтобы сорвать цветок ромашки для своей новоиспечённой второй половинки. — Стой! — остановила его словом белокрылая и тот послушался, посмотрев на неё с лёгким недоумением. Она добавила: — Пусть это будет наш цветок. Он живёт здесь несмотря ни на что. Давай так же будем вместе, несмотря на все невзгоды и преграды? Виктор, совершенно позабывший о недавней трагедии, кивнул и встал, после чего чмокнул любимого ангелочка в щёчку. Диана невольно прижалась к Вику, ощутив на себе взгляды Санни, Ады и Мона. Рыжая демоница по-дружески, совсем не обидно шутила над парочкой друзей, её темноволосая подружка искренне радовалась за них, как, впрочем, и Монтегю, который даже немного испытывал зависть и ревность. Все пятеро возвращались в школу с маленькой тайной, которая сплотила их и сделала командой не только на время миссий. Вот только в школу попало четверо из них, и каждый из них участвовал в поисках Виктора. Диана очень переживала и волновалась, особенно боялась выдать себя из-за матери. Ещё на самом начале поисков у неё началась паника. Ей было боязно, что кто-то подумает «уж слишком она подозрительно ищет этого непризнанного», и потому ни у кого ни о чём не спрашивала, старалась делать вид, что прогуливается или просто летает. Однако сын демоницы Мамон, шедший всюду с ней рядом, быстро понял, что такими темпами подруга быстро себя выдаст. Обняв её в безлюдном месте за школой, он дал ей проплакаться в его топ в сетку, при этом говоря: — Диди, дорогая, он найдётся. Сейчас иди в свою комнату и старайся не пересекаться с Фелицией, хорошо? Легонько улыбаясь уголками губ, она закивала. — Молодец, а то негоже таким красавицам плакать, глаза опухнут, — подбодрил её темноволосый роковой красавчик-демон, убирая прядь её волос за ушко. — Иди выспись, а мы его найдём. Так она и поступила. Однако не переживать о своём парне она не могла. К утру пропавший нашёлся сам собой — прилетел обратно. Первым делом он вернулся в свою комнату, умылся и при переодеваниях разбудил соседа по комнате. После Монтегю и Вик пересеклись с Санни и Адой в саду, где и условились встретиться. Ада и Санни потешались над Виктором, в то время как Мон был очень зол: — С Лючиллой? Да как ты мог! Ты о Диане хоть подумал?! — Ой, да брось, Монти, ты же бесишься потому что в детстве был влюблён в принцесску! — восклицала рыжая демонесса, вгоняя демона в сильную краску. Диана прошла мимо них. Она сделала вид, что никого не заметила, остановилась и села рядом с книгой. Сын Мамон поспешил прогнать весёлых подружек прочь, хоть они того и не хотели — шлёпнул их по задницам и улетел ввысь, а они — за ним следом. Стоило Вику сесть рядом с Дианой, как она ему закатила скандал. Он выслушал всё, но объяснился. Легче не стало. Диана не хотела, чтобы из-за прежних привязанностей Виктора лишили крыльев, а её — Виктора. — Ещё и Лючиллу в это втянул! Глупый! — ворчала она, чуть ли не крича. — Сама такая, — тихо буркнул Вик и обиженно отвернулся. И вновь неловкая тишина повисла над ними. — Ты когда-нибудь был у мыслительного древа? — попыталась своеобразно извиниться и всё забыть Диана. Получив отрицательный ответ, она предложила своему дорогому непризнанному полететь с ней, чтобы лицезреть это самое древо. Примирение прошло плодотворно — они пообщались, повалялись возле друг друга, скрытые от чужих глаз в компании сопевшей подле них драконихи. Шарики над ними, похожие на светлячков разных размеров, словно высасывали весь скопившийся негатив и помогали на время забыться. Затем они поспешили раздельно вернуться к занятиям, чтобы не привлекать лишнего внимания. На тренировке по крылоборству Фелиция по крайней мере не показала, что что-то заметила. Как обычно, она поставила в первую, демонстративную пару лучших из лучших — Диану и Лючиллу. Сколько бы учительница ни гордилась своей дочкой, что та может противостоять даже дочери Лилит, и сколь бы Виктор не болел за свою любимую, она была всё ещё не так сильна физически, как Лючилла. Тем не менее Люче не могла отрицать того факта, что среди всей остальной черни Диана — лучшая соперница для неё, практически ровня, хоть та постоянно ей проигрывала в физических соревнованиях. После очередной победы принцесса ада пожала руку своей вечной сопернице. — В этот раз ты действительно хорошо постаралась, леди Ди, — без какого-либо подтекста или насмешки сказала Лючилла. — Да, и ты молодец, Люче, — ответила на нежданную любезность Диа, удивляясь дружелюбию демоницы. Фелиции это также показалось странным, но её больше волновал тот факт, что её дочь всё ещё недостаточно сильна. В её годы она могла спокойно уложить демона на лопатки, и хоть в данном случае шла речь про наследницу трона ада, ангел Фелиция всё равно не видела причин давать спуску своей кровинушке. Так что вечером того же дня Диана вновь была занята индивидуальными уроками. Её друзья переживали за неё, в особенности Виктор. Пока матушка не видела, ангел кинула взгляд на всё ещё унылую Энни, тем самым попросив ребят поддержать бедолагу. Быстро подмигнув Вику, Ди убежала вслед за матерью сразу же после занятий, а Ада, Санни, Монтегю и Вик взяли с собой серокрылую мышку. В тот день Эн сказала Виктору, что его девушке всё равно бы не понравилось тусоваться в подполье, не для неё подобные вечеринки. Монт был с ней солидарен, ибо был знаком с Дианой достаточно долго, чтобы знать, что дочь Ферлюции не очень любит шумные толпы, ей по душе светские вечеринки на подобие бала. Вскоре после этого состоялся чемпионат по крылоборству. Неожиданно для всех Виктору удалось стать первым непризнанным, участвовавшем в нём. Но удивляло не только это — впервые за долгие годы соперничества Диана одержала победу над Лючиллой. Фелиция сияла от счастья, словно отполированный медный таз, ходила гордая по школе и хвасталась всем достижениями своей дочери, в то время как та от переполнявшей её радости села рядом с возлюбленным непризнанным, что стало для всех огромным шоком. Тем не менее Виктор и Диана просто по-дружески общались, так что всеобщее непонимание за пиром быстро сошло на нет. Астра встала из-за стола и произнесла тост, вдохновляя присутствовавших. Все ангелы и некоторые из непризнанных, включая Вика, восхваляли победу Ди. К сожалению, Астра также любила драться с демонами, что проявлялось не только на поле для крылоборства. Она начала балаган, практически переросший в очередную крупную драку с приплетанием Вика к мифам о Мари-Бонни. Даже если бы Мон-мон держал язык за зубами, лучше бы не стало, так как Лючилла, как оказалось, также получала странные видения. Торжество Дианы прошло быстро, она поняла, что выиграла совершенно случайно и, по большей части, нечестно. Учителя Мистерио и Джеральдина быстро всех утихомирили, а после велели мирно разойтись. Ничего другого ученикам и не оставалось. У Фелиции как раз был важный разговор с дочерью, Монтегю успокаивал после ссоры с ангелами Аду, а Санни решила полетать в одиночестве, чтобы выпустить пар. Виктор провёл оставшийся день за разговорами с Энни, закончившимися тем, что он её вежливо отшил. Конец дня выдался крайне тяжёлым. Санни была убита прямо в главном дворе школы, пока никто не видел. Виктор и Монтегю успокаивали Аду, так и не успевшую с ней помириться, а Диана слишком поздно узнала о гибели подруги — до неё дошли вести об этом, когда все уже давно это пережили и спали в своих кроватях. Диана была бы и рада поддержать Аду, но они так и не пересекались. Рыженькая даже на занятиях не появлялась. Мон уже не хотел мусолить эту тему. Только с Виктором она могла обсудить эту ситуацию, вот только времени у них особо не было. Тренировки и учёба отнимали время и силы. Благо Фелиция решила поставить их в пару на одно задание — Диана была куратором своего тайного возлюбленного. Справился он отлично, влияние Ди прослеживалось — подопечный Бенни проявил милосердие по отношению к Нейтану, который когда-то издевался над ним. Ангел была им очень горда, но вот назрел очередной повод для ссоры — Вик всё ещё хотел разобраться с тем, кто его убил. Диана очень беспокоилась, ведь он сильно рисковал своей новой жизнью. Она очень разозлилась, когда узнала, что Ви обокрал её мать, но всё же решила помочь. Без особых проблем проникнув в отель «Аполлон», они попали прямиком в нужный номер, где ангелица научила Уокера-младшего прослеживать остатки чужой энергии. — Гибискус, сладкий лимон, обгоревший попкорн, — объяснял Виктор Уокер следы энергии, держа глаза закрытыми. — Запах моря, мята… Диана остолбенела. Почти всё сходилось, вплоть до горькой, но освежающей, бодрящей мяты. Тем не менее она не могла поверить, что в смерти Вика могла быть замешана Фелиция. Более того, Ди не до конца понимала, что такое попкорн. Она видела его со стороны, знала его запах, но никогда не пробовала, а Виктор описывал всё, основываясь на том, что знакомо лично ему не понаслышке, ориентируясь на свои ощущения, вкус и обоняние. Ди хотела и сама проверить свои догадки, но побоялась, что они подтвердятся. Диа помотала головой, выбрасывая нежелательные мысли из головы, и обратила внимание на Вика, лежавшего на кровати раскинув руки и смотрящего в потолок. Небольшая солёная капелька выпала из его глаза, скатившись по щеке. Диана успела поймать её губами, поцеловав Виктора Уокера в уголок уст. Стоило ей только подумать о запрете, как в следующее мгновение Виктор притянул её к себе и страстно поцеловал. Она буквально растаяла в его руках и отдалась полностью в его власть. Вик аккуратно блуждал по её телу, словно спрашивая разрешения и, когда Ди полностью доверилась ему, стал снимать с неё платье: сначала развязал тоненький ремешок, подчёркивавший талию, а после стал снимать длинную тунику, пуговку за пуговкой. Уокер подозревал, что для Дианы это всё впервые. Об этом говорили её поджатые губки и прижатые плотно друг к другу ножки. — Будет немного больно, но я постараюсь сделать всё, чтобы было как можно меньше неприятных ощущений, и тебе было намного комфортнее и приятнее, — ласково шептал Виктор, поглаживая её коленки. Первым делом он стал целовать её ключицу, шептать нежности, словно змей-искуситель. В отдалённых уголках своего подсознания русоволосая ещё пыталась хоть как-то вразумить себя, но стоило серокрылому любовнику опустить руки в её нижнее бельё, как всё улетучилось. Она выгибалась и стонала, в мыслях своих моля Шепфа простить их, дать им любить друг друга и получать удовольствие. Она беспрестанно обращалась к Шепфа, вслух лишь постанывая, в то время как Вик игрался пальцами на её половых губах, посасывая розоватые сосочки через тонкую ткань бюстгальтера. Движения Виктора сводили с ума, доводили до грани безумия. Она извивалась под ним словно змея. И вот, когда Диана уже была полна пылкого жара, настало время для десерта — Вик снял штаны вместе с трусами, приспустив их вниз до колен, то же самое сделав и с трусиками ангела, после приставил свою возбуждённую плоть к сосредоточию желания Дианы, что находилась у неё между ног, и потихоньку стал входить. Ди пыталась заглушать протяжные громкие стоны, но от боли кусала губу до крови, поэтому продолжала сладостно кричать, подрагивая. Войдя до основания, Вик дал ей привыкнуть. Заметив слёзы на лице белокрылой, он слизал их, а после слился с ней в поцелуе. Они целовались несмотря на то, что было тяжело и трудно дышать, особенно когда Ви стал двигаться, медленно, но верно набирая темп. «О, Шепфа, молю, прости нас! Пусть это никогда не закончится! Так приятно!» — думала ангел, находясь на самом пике. Они окончили практически синхронно, вместе упали на кровать рядом друг с другом. Немного передохнув, оделись и привели себя в порядок, чтобы никто ничего не заподозрил. Ангел пала вместе с непризнанным, и ей это понравилось. В школу они вернулись вместе. На сей раз никаких подозрений это не вызвало, поскольку у них было совместное задание. Следующее задание у Виктора было с Лючиллой. Диана особо не переживала по этому поводу, ведь он теперь принадлежал ей, и она ему всецело доверяла. Однако её больше беспокоили хитрость и заносчивость принцессы ада, из-за которых Вик мог с треском провалить задание. Мысли об этом немного мешали ей справляться с другим своим подопечным. Как бы то ни было, и какой бы цербер Лючиллу не укусил, со своим заданием Виктор Уокер справился и перешёл на новый уровень. Теперь он и большинство других непризнанных были немного лучше новоприбывших. К сожалению, на бал по этому случаю Виктор не смог пойти с Дианой, был большой риск раскрытия тайны их отношений, но и пойти с кем-то он не мог, ибо не желал, чтобы у Ди был повод для ревности. Однако он ревновал Лютера к ней: весь из себя образцовый ангел, добрый, лучезарный, хороший да пригожий, во всех делах самый лучший. С горьким и тяжёлым сердцем он понимал, что это был выбор не Дианы, а её матери, заставившей её пойти с до боли навязчивым другом. Ревность сама выходила из Вика. Он был не из драчливых, но по нему было видно невооружённым глазом — ему крайне больно и обидно видеть его ангелочка Диану и милашного блондинчика Лютера вместе. Глотнув глифта, он немного поиграл в гляделки с Лючиллой на расстоянии, а после задал неловкий вопрос двум ангелам, один из которых являлся его тайной любовью: — А вы вместе, да? Ну раз пришли вместе, то… Да? Диана ещё до его нелепой выходки показала ему всем видом, что это не так, но, увидев стыд на лике непризнанного, Ди отошла с ним на пару слов. Лютер был не против. Она знала, что он прикроет и поймёт, хоть и сам будет ужасно ревновать втихую. На балкончике, удостоверившись что никого рядом нет, и никто за ними не наблюдает, Ди проговорила: — Вик, ты же знаешь: между мной и ним ничего нет. — Знаю-знаю. Он просто меня бесит. Вьётся возле тебя, ходит хвостиком везде… — У него, кроме меня, никого нет. Он сирота и мало что понимает. И у него проблемы с общением, ему трудно контактировать с другими. — А как же та речь на весь класс? — Мы начали репетировать её с ним ещё задолго до того, как ты появился здесь. Уокер-младший почувствовал себя крайне виновато. Он прислонился к каменной ограде, обвитой плющом и розами, и уставился на горизонт. Его ангел-хранитель, прекрасная русоволосая голубоглазая дива, присоединилась к созерцанию прекрасного вида. Она легонечко коснулась его кончиками пальцев, сначала притронувшись к локтю, а затем к уголку лица. Их глаза вновь встретились, зрачки у обоих расширились. С губ ангелицы сорвались слова, словно созревший желанный запретный плод: — Я всегда буду любить тебя. Этих пяти слов хватило, чтобы заставить непризнанного нарушить все запреты, подхватить любимого ангелочка, поднять её над собой и слиться с ней в безумном поцелуе. Они целовались словно в последний раз, словно бы это была их неизбежно последняя встреча. Они будто стремились одним поцелуем насладиться на годы вперёд. Когда они закончили, Вик ощутил беспокойство в душе своей любимой. — Диди, что-то не так? — взволнованно спросил он. — Я боюсь потерять тебя. Очень боюсь, — ощутив каменный пол под ногами, она приложила ладонь любимого к своей щёчке и стала тереться об неё, словно кошка. — Нам нужно быть очень осторожными. — Мы будем. Не волнуйся. Я не дам тебе упасть. Обещаю, — сказав это, он поцеловал тыльную сторону ладоней своей возлюбленной, взяв её руки в свои. В его очах было столько любви, что Ди ни на секунду не сомневалась в его словах. Они безопасно разошлись — сначала вышла Диана, которую ждал Лютер, а через минут пять с балкончика ушёл Виктор Уокер. День завершился чудесным призывом очищающего дождя. Даже этот великий момент они разделили вместе, ничуть не выдав себя и свою растущую любовь. Однако так думала Диана до определённого момента, пока не случился конфуз с Лючиллой и Виктором в коридоре. Ангел, что являлась дочерью бывшего престола Фелиции, до конца не верила слухам, но вся ситуация говорила об обратном: гнев учителей, взвинченность матушки, неописуемый шок директрисы… Диана старалась простить своего серокрылого, но выходило с трудом. Она надеялась, что у него найдутся объяснения на этот счёт. Вик застал её рано утром, пока она тренировалась в саду в гордом одиночестве. Разговор не клеился, Ди не хотела его ничему учить. А он слишком сильно не желал её терять, поэтому тараторил, объясняя всё как было, без извинений. — Я тебе верю, — с едва уловимой улыбкой ответила Диа, и уже было хотела обнять его, но побоялась, что кто-то мог наблюдать за ними, и потому добавила чуть слышно: — Поторопись, любимый. Мне нужно закончить тренировку. «Любимый», — теплилось у него в разуме, хотя он и сам не до конца понимал, что с ним происходит. Следующая их встреча случилась опять во дворе школы. Диана помогала тренироваться непризнанным, стремившимся стать в будущем ангелами. Виктор не смел мешать, он стоял в стороне и наблюдал за своей девушкой. Что бы кто ни говорил, но она была отличным учителем, намного превосходящим собственную мать. Как только тренировка окончилась, Вик успел только рот приоткрыть, чтобы поздороваться, а Ди одним лишь взглядом повелела ему пойти за ней следом, в их укромное местечко подле статуи Равновесия. Диана старалась оставаться непоколебимой, как то было до встречи с Виктором Уокером, но продержалась она недолго. С этим миловидным дурачком нельзя было иначе. — Матушка попросила помочь ей с обучением новеньких, — пояснила после непродолжительной тишины Ди, поправив свои длинные локоны. — Тебя? — искренне удивился Вик. — Ну а кого ещё? Лючиллу? — лёгкий смешок сорвался с губ белокрылой. — Диана… Вновь Ди постаралась вести себя отстранённо. Помотав головой, она выпрямилась перед статуей полудемона-полуангела и вновь помолилась. Виктор смиренно ожидал, пока она закончит. Молитва, однако, сильно затянулась, и он решил заговорить: — Диана, меня не исключат. — Знаю, — тут же ответила ангел, притворявшаяся молящейся. — Но… — Я готовила план на тот случай, если они решат тебя выгнать. Пожалуйста, не спрашивай какой. Главное, что он не понадобился. Вик не решался подойти к ней, пока она не решила внезапно уйти. Он притянул её к себе и вновь заточил в объятиях. Ди нервно рассмеялась, посмотрела на него с улыбкой и слезами на глазах: — Столько лет насмарку. Из-за тебя, из-за нашей связи я могу всё потерять. Все говорят, что ты похож на своего отца. Такой же выскочка и лицемер. Во многих аспектах я тебя понимаю, тоже росла без отца и меня также осуждают все вокруг, напоминая каждый раз о знаменитом родителе. Ровно как ты дорожишь своим отцом, точно так же и я дорожу своей мамой. Она провела тонкими пальчиками по его подбородку, наблюдая за незаметными изменениями густых бровей, и продолжила: — Я не хочу подвести её, Вик. Она так много потеряла из-за твоего отца. Мы могли бы быть семьёй, если бы Роберт не был таким… Таким… — Но тогда бы мы не смогли вообще быть вместе, — прервал её Виктор, голос которого на сей раз отрезвляюще подействовал на разум ангелицы. — Я видела, как выпускался твой отец, — и далее она прочитала ему целую лекцию, подкреплённую своими собственными воспоминаниями. Окончив рассказ о том, что дома стареют медленнее, чем в школе и на земле, Ди подытожила: — Роберта трудно, но можно понять. Я видела, он делал всё плохое не удовольствия ради. Он хотел проявить, показать себя и потому делал то, что также причиняло ему неимоверную боль. Вик не очень понимал, к чему она клонила, но видел, что разговор даётся ей с трудом. В довершение она добавила: — Я старше тебя. Не намного, но нужно ли тебе это? В качестве ответа он поцеловал её, жадно и по-собственнически, не давая сделать ни единого глотка воздуха. Нежный и требовательный, он будоражил её, заставлял любить и ненавидеть его ещё сильнее. Он прислонил её к столбу, стал настойчиво тереться своим пахом о её промежность, распускать и ласкать волосы, в то время как она принялась медленно раздевать его, но, коснувшись основания его мощных массивных крыльев, она отскочила, словно ошпарившись. Дрожа всем телом, она подошла к Уокеру-младшему, поцеловала его в выпирающий кадык и снова отошла, поправляя наряд и причёску, всхлипывая: — Я не слепая, Виктор, и уж тем более не глупая. Я вижу, как ты смотришь на Лючиллу. И как она смотрит на тебя. — Диди, — только и сорвалось с его губ это нежное прозвище перед тем, как он сделал шаг к ней. В ответ Диана отошла на несколько шагов назад: — Нет, пожалуйста, не играй со мной. Я уже потеряла свою чистоту, но хочу знать точно, готов ли ты разделить со мной своё бессмертие. Если ты выберешь меня, я всё тебе прощу, и ты прекрасно это знаешь. Но знай, даже если ты выберешь её, я всё пойму. Решительный вдох и выдох не дали ровным счётом ничего, Ди стало только хуже от такой паузы: — Хоть я и пала, мне хочется быть уверенной в тебе до конца, Виктор Уокер. Сказав это, она вновь улетела прочь. Их связь приносила им ровно столько же боли, сколько и радости. Однако Диане всё больше казалось, что она страдает. Далее Вик чаще виделся с ангелом Фелицией, чем с ней, но вот по року судьбы Ви и Ди встретились вновь во дворе, когда Окс стал бычить на сына Роберта, когда Уокера-старшего засекли на территории школы в неудобный момент вместе с адмироном Вайноной. Стоило Диане встать между ними, когда терпение Вика почти иссякло, как тогда у неё, с Лючиллой, как сын Вельзевул внезапно расхохотался: — Правильно-правильно, убогие должны держаться вместе! Вы ещё запрет вместе нарушите, и тогда мамочка с папочкой будут вами гордиться, мерзкие твари! Виктор побледнел и уже почти сорвался, когда холод его ангелка внезапно тронул по больному демона сильнее любого удара: — Прямо как твоя мамочка, не правда ли? Хотя понимаю — Роберт уж очень хорош. И насколько нужно быть тупым, чтобы называть меня дочерью Роберта? Ты и забыл, наверное, что существовал великий престол Люциан, верно? Ах да, забыла, низшие вроде тебя о таких великих личностях не смогут прочесть в книжках, ума маловато. Чего Окс не ожидал, так это подобного поворота событий. Он знатно рассвирепел: — Да как ты смеешь водиться с ними, с этими ничтожными убогими тварями?! Я бы понял, если бы это был кто-то другой, но ты! Ты! Зачем ты защищаешь его?! Громкий голос Окса дрожал. Отчаяния своего он уже не скрывал. Увидев, что на него смотрят с сожалением, он развернулся и расправил свои перья, чтобы взлететь. — Окс, подожди! — попросил его Ви. От неожиданности рогатый тут же обернулся и широко распахнул очи. Ещё больше он удивился тому, что Вик начал извиняться за отца. Он словно бы раскрыл шавке Лючиллы глаза, когда тот открылся ему в ином свете — они не их отцы, они не виноваты в горе друг друга. — Извини, — слегка кашлянув, процедил виновато демон и всё же взлетел, но уже с немного иным видением мира. Виктор Уокер обернулся к Диане. Она сияла от гордости за него, и ему от этого было очень приятно. Они взялись за руки, сплели пальцы и посмотрели друг другу в глаза. Не успели вовремя среагировать, когда из-за угла вышли двое учителей, Джеральдина и Фелиция. Ди максимально спокойно постаралась договорить с Виком, хоть её голосок заметно подрагивал от страха: — Не волнуйся, скоро всё образумится, я в тебя верю. Скоро увидимся. Пока. — Надеюсь, да, — быстро среагировал Вик, фальшиво улыбаясь, и мигом упорхнул обратно в свою комнату. Фелиция пылала от ярости. Дина старалась держаться под её пристальным напором. Джеральдина же, стоявшая рядом, решила сжалиться над непутёвой, но столь любимой способной ученицей, начав театр лжи: — Ну что, Диана, как успехи у этого непризнанного? Крылья крепнут? — Ты попросила мою дочь помочь… ЭТОМУ?! — Ферлюция взорвалась от злости и стала осыпать ругательствами свою коллегу. Ди не могла больше этого терпеть. Она заслуженно и уверенно приняла весь удар на себя: — Меня никто не о чём не просил. Бледнокожая учительница, казалось, сделалась ещё белее, особенно на фоне своих тёмных демонических крыльев и одежд, а Фелиция схватила дочь за запястье и ушла с ней куда подальше, чтоб устроить хорошую взбучку. Обойдя двор и скалы, они оказались на нижнем ярусе островка, на котором находилась школа. Сначала Ди сносно терпела все нападки матери, а после, ближе к вечеру, и сама закипела — стала бороться за своё собственное счастье, защищать себя и Виктора. — Дура! Он тебя погубит, как же ты не видишь! — в отчаянии кричала мать, хватаясь за голову. — Виктор не такой, мама, он намного лучше Роберта! — защищала его Диана, поднимая руку на собственную родительницу. — Яблоко от яблони, Диана, яблоко от яблони! Эта поговорка работает всегда без исключений! Не будь такой же дурой, какой была я! — Это моя жизнь, не твоя! Горячие споры окончились тем, что дочь заявила свои права — она впредь не нуждалась в помощи матушки и совершенно полностью распоряжалась своей судьбой. Не желая более слышать о возможном появлении в будущем внуков от Уокеров, Фелиция ушла, не желая ощущать ни энергию дочери, ни энергию её недолюбовничка, что прятался за камнями словно партизан. Когда Виктор вышел из укрытия, русоволосая ангел словно сквозь землю провалилась. Она старалась держаться бодро и спокойно, но она заметно боялась реакции Вика на всё произошедшее, теребила волосы, постоянно поправляла пыльное белоснежное повседневное платье. Он подошёл к ней и обнял. Они нашли утешение друг в друге, в совместных разговорах. Однако хоть они и разобрались кое-как со своими чувствами к родителям, их очень волновала судьба демона Вайноны, что по натуре своей была словно ангел, по ошибке рождённый среди бесов. После этого Виктор был очень занят, своими переживаниями он перестал особо делиться. Диана встречалась с матерью разве что на тренировках, и те им обеим давались тяжко. Как-то раз Вику зачем-то потребовалась помощь Фелиции, что было крайне подозрительно. Ди очень хвалила любимого за стремление к учёбе, но душа её чуяла неладное. Попросив перерыв в пять минут, она подскочила к Уокеру-младшему. Тот ей честно признался, что собрался помогать кому-то. Она ценила его честность, но очень переживала за него. Попросив его быть осторожнее, ангел вернулась к тренировкам и злопамятной мамаше, которой совершенно не нравился кавалер её дочери. Виделись они всё реже, но Ди всё ещё верила в их будущее. В очередной раз они пересеклись в саду, когда морская дракониха Виктора взбунтовалась, а ангел пыталась ухаживать за ней, пока её хозяин был занят другими делами. Кратко пояснив, что Фур зачем-то съела ядовитый плющ, Диана попросила помочь, и они вдвоём кое-как дотащили её до более безопасного места, чтобы дать ей принять таблетки. Пока Ди держала Фурию под контролем, Вик просунул препараты глубоко в её пасть. Убедившись, что дракониха проглотила лекарства, парочка с облегчением села возле неё, чтобы перевести дух. Далее Дина пояснила, зачем они увели Фур — директриса Кроу была намерена выгнать дракониху за отвратительное поведение: животное без каких-либо причин нападало на толпы учеников и постоянно ходило в грязи и крови. Диана тем не менее постоянно говорила, что Вик всегда исправно следил за её состоянием, просто в какие-то моменты за ней сложно было углядеть. — Врёшь, чтобы прикрыть меня? — спросил непризнанный, вскинув брови. — Я же люблю тебя, — совершенно непринуждённо и по-доброму ответила Диана, робея и стесняясь. Вик уже хотел было обнять её, но ангел отсела чуть дальше и заговорила, серьёзно посмотрев на любимого: — На днях я опять подралась с Лючиллой. Я заметила на ней твои следы, следы твоей энергии. Она смеялась, даже когда она обливалась кровью, а мне до сих пор больно. Я говорила, что могу простить измену. Один раз ты оступился, но множество раз прощать за подобное я не намерена. Сколь ни была бы сильна моя любовь к тебе, не могу. Я больше не могу жить, зная, что со мной обходятся как с вещью, просто используют. Может, ты и любишь меня, но я не хочу тебя с кем-то делить. В отношениях нужно всецело отдаваться и доверять лишь одному партнёру — это моё убеждение. Прошу, выбери окончательно между мной и ней. И снова момент, который словно бы длился целую вечность, но эта вечность была слишком тяжёлой и удушающей. Ожидание убивало изнутри. Виктор Уокер сделал свой выбор. Она не могла поверить собственным ушам. Он выбрал Лючиллу. Эту сучку и потаскуху Лючиллу, которой всегда доставалось всё самое лучшее. Дорогой сердцу ангела непризнанный также достался именно ей. Диана проглотила обиду и приняла это должным образом. По крайней мере, попыталась. Как только Виктор, извинившись, ушёл, Ди упала на лазурную дракониху Фур, принадлежавшую уже бывшему возлюбленному, и громко заплакала, чувствуя, как её сердце разбилось вдребезги на множество мелких осколочков, и она даже пыталась поджать губу, чтобы хоть как-то заткнуться, угомониться, но от этого колкое, острое чувство обиды приправлялось кровавым железным вкусом. Она бы рада была успокоиться, но ничто не помогало. Всё её надежды и мечты были вмиг разбиты. Мама была права: непризнанные — настоящие твари. В какой-то момент морская зверюга очнулась, с сочувствием посмотрела на деву, но лишь на пару мгновений, после чего беспричинно ускакала, оставив Диану в полном одиночестве. «Даже животные не хотят водиться с порочным ангелом», — подумала Ди, ещё больше зарыдав, не подозревая об истинных причинах поведения Лейлы, что таилась под шкурой дракона. Русоволосая девушка в какой-то момент начала пытаться угомонить себя так, как делали это люди. Тщетно. Было лишь больнее и неприятнее. И мама, обнаружившая её за этим занятием, лишь больше орала и оскорбляла. Были в её криках нотки сопереживания и материнской любви, но прослеживались они настолько слабо, что голубоглазка думала лишь об одном: «Грёбанный Уокер, весь в папашу. Если решил убивать, убил бы до конца. Ты растерзал мою душу, и теперь осталось лишь бренное тело. Теперь я ангел без чести и достоинства, которую поимел высокомерный непризнанный. Я всё же стала как ты, мама». Мягкие крылья объяли опороченную девушку-ангела. Она подумала, что это в мамочке победила её любовь к ней, одолев обиду, но крылья оказались слишком белыми, пушистыми, крепкими, молодыми. — Ангел Фелиция, вы зря считаете, что такая она никому уже не нужна! — смело и храбро воскликнул голубоглазый блондин, прижимая убитую горем Ди. — Это не так! Она нужна мне! Диана всё ещё дорога мне так же, как и прежде! Молчание. Диана не видела выражения лица матушки, но чувствовала её энергию — мята её духа стала горько-сладкой, но эта аура была мягкой, не колючей, словно кактус, и не жгучей, как крапива; мама была в растерянности, ошарашенная, она не ожидала таких слов от благородного Лютера. Он смотрел в глаза матери той, в которую был безнадёжно влюблён. Его взгляд был полон решимости и сочувствия к Фелиции. За это та и ценила его, в нём не было той спеси и дерзости, что была в Викторе. Стремительно сомкнув веки и уйдя прочь, приподняв полы белоснежного тяжёлого плотного платья, Ферлюция оставила их одних. Диана всё ещё не знала, что делать, и тогда Лютер прижал её ещё сильнее к своей груди, погладил по макушке, и слёзы девушки вновь нахлынули водопадом. Теперь тишина была только для них двоих. — Я знаю, что не так хорош, как Вик, не так привлекателен и красив, — говорил он, поглаживая кончики волос Ди, когда та, наконец, выплакала всё своё горе. — Но, в отличие от него, я никогда не допущу твоих слёз. Я хочу быть твоей поддержкой и опорой. Всегда. И не успел он договорить, как Ди притянула его и поцеловала. Горький и солёный поцелуй, в котором не было искренности, было лишь желание забыться. Но Лютер так давно мечтал о нём, что принял это как предложение попробовать с чего-то начать. А павшему ангелу просто нужен был хороший секс, чтобы расслабиться. Да, она дала ему шанс, но долго их странные отношения не продлились. В какой-то момент прекраснейший голубоглазый ангел с золотистыми прядями понял, что Ди просто использует его, и что Виктор Уокер её безвозвратно и бесповоротно испортил. Но осознал это слишком поздно. К тому моменту, как он понял это, он и сам уже был окончательно испорчен насквозь, опорочен людской похотью, пороком, безнадёгой, безнаказанностью. Одинокие и обманутые несчастные ангелы, что когда-то были эталоном святости и чистоты, теперь были извращены и опорочены. Лютер не смог отмыться от позора даже после разрыва с Дианой. Опускаться ниже было уже некуда, поэтому Диана пустилась во все тяжкие: вечеринки, попойки, оргии. После предательства матери всё стало только хуже. Ди уже было нечего терять, она прекрасно понимала, что всё уже давно катилось по одному месту. Хоть Фелиция и мстила за себя и дочь, Диа этого не понимала. Теперь, когда близился конец всему живому, она хотела оторваться за все те десятки лет, что она спустила на бесполезные тренировки, чтобы как можно меньше жалеть об упущенных возможностях на смертном одре. Гибель матери от рук подруги, однако, подкосила её. Некогда примерная ученица только после кончины Фелиции поняла, сколько возможностей было упущено из-за её эгоизма. Диана сама всё испортила. Благо после разрыва с Виком и смерти Ады Ди не потеряла Монтегю. Он всегда был рядом, даже когда она была на самом дне своей жизни или у самого края пропасти. Они нашли утешение друг в друге сначала как друзья, которых отвергли их любимые, а после секс по дружбе перерос в настоящие чувства. Отвергнутые всеми, несчастные из-за стервятников Уокеров, они обрели своё счастье. Которое также продлилось недолго. На поле битвы с Мари-Бонни, воскресшей полукровкой, Диана заживо была съедена субантрой. Умирала она, однако, счастливой: любимой, не в одиночестве, и созерцая, как Виктора, что в конечном итоге предал и Лючиллу ради власти и всемогущей живой легенды, убила та, к которой он примкнул, предав всех и вся. — Прости, amica mea, но однажды ты предашь и меня, как предал всех их, да и править одной куда удобнее, никаких ножей в спину, — томно сказала она без капли какого-либо сожаления и, схватив его за шею и подняв над собой, высосала всю силу, что таилась в нём, до последней капли, прямо на глазах угасавшей Дианы. Она умерла счастливой. Монтегю не смог выдержать всего этого. Он проткнул себя собственным мечом, чтобы последовать вслед за своими друзьями, родными и «Джульеттой». Никому из них не было суждено жить в Эдеме, построенном новой богиней.