***
Выглянуло солнышко ясное из-за туч черных, Едут молодцы удалые на конях лихих покатиться За Москву-реку неспешно, Блестят их кафтаны золотом, Кушаки алым шелком горят; Стоят у ворот тесовыих девушки-лебедушки, Смотрят на парней удалых молодушки; Лишь одна на них не глядит, мимо идет, Среди соколиков ясных лица знакомого не завидев. Катерина молода была да красива, Женой купцу удалому приходилась она, Норов ее лихой скрутил муж ревнивый, Волю в светлице надолго заперев, И лишь к отцу старому была ей теперь дорога, Поплакаться старику на судьбину свою. Но встретился ей молодец красный, С кудрями черными да устами алыми, Взора лукавого с нее не сводил он И кружил на коне своем у дома батюшки старого. Вот идет Катерина дорогой знакомой, Не явится днем ясным молодец на жеребце вороном, Не молвит ей слово доброе, Не предложит на коня своего усадить. А дома ждал уж ее муж окаянный, Молодой да удалый, Но злой он нравом был, ревнивый, И любви к жене своей не имел. Худосочна была Катерина, Ни сына, ни дочки выносить не могла, Появилась у купца любезная, Грозился муж домой ее привезти. Смахивает красна девица слезы горючие, Ноги домой ее не несут, Да слышит вдруг голос звонкий, Что аки мед в душу вливался: «Куда путь держишь красавица? Уж не ждешь ты меня, взором не ищешь. Аль домой ты спешишь вертаться?» С трудом прячет улыбку девица, Ланиты ее ярче солнца горят, Но уж близко она к воротам приблизилась, Боится гнева мужа ревнивого. «Не ищи для меня погибели, Не следуй за мной далее по дороге. Ждет меня купец Лобанов в светлице, А дворня вся за него стоит». Спрыгивает с коня молодец, Катерину за плечи хватает, И звенят в ушах его серьги жемчужные, Златом горят перстни драгие. «Не боись гнева мужниного, Не таись от меня ночью темной, Выходи во двор, как свист у ворот услышишь, Лаской и каменьями я тебя одарю». «Не нужны мне каменья и злато, Коли ждет меня дома кулак да порка. Тебе я на ночь усладой буду, А меня ждет земля сырая, аль река студеная». Вот заходит за ворота Катерина, Взором жарким в след провожаемая, И встречает ее у порога муж ревнивый, Что уж домой успел с лавки воротиться. «Уж ты где жена шаталася, Что столь долго назад не верталася? Уж гуляла ты, пировала ты, Чай, с сынками все боярскими!» Побледнела девица-молодушка, Сердце в пятки ее угодило, Взор свой она в пол опустила Да мужу отвечает несмело: «Государь ты мой, красно солнышко, Не губи ты душу мою да тело, Долго с батюшкой беседу я вела, Хворый он да немощный стал». «Вот как запру я тебя за замок да за двери, Чтобы свету ты вовек не видала, Моя имя честное порочить не смела Беседой с отцом своим худосочным! На спасенье твое езжать мне надо, Не жди меня ночью этой, А коли узнаю, что дурным промышляла, Так пощады не жди от руки моей!» Плачет Катерина, в ноги мужу упав, А тот мимо идет, на нее не смотрит, И ступает к себе в светлицу красавица, думам горестным в вечор предаваясь. Вот уж ночь на дворы опустилась, Дворня вся спать улеглась, И слышит Катерина свист за околицей, Видит — молодец красный на стременах встал. Перстами ее к себе манит, Улыбка лукавая белее жемчуга сверкает. Вольна духом была Катерина, Жить под гнетом да в страхе устала, Вот выходит она за околицу, Опасливо во двор озираясь. «Ах, зачем ты погибель мне кличешь, В тьму ночи к себе зазывая? Коль не сыщут меня в светлице девки дворовые, Тотчас мужу о том сообщат». Сильно хватает ее молодец за руки, К стану своему прижимая тесно, Блуждают ладони горячие по телу младому, Шепот горячий кровь подгоняет. «Что пужаешься, красная девица? Аль ты думаешь, мне страшен муж твой? Я и дворню куплю, и усадьбу, Лишь бы ты моей в ночи этой стала. Я слуга царя, царя грозного, Федор, Басманова Алексея сын, Был я рындой, супротив басурман я бился, И мужа твоего одолеть я смогу». Бахвалится молодец, трясет кудрями, Катерину в уста алые цалует, И уступает она страсти его пылкой, Отвечает вначале несмело, Руки на плечи кладет полюбовнику, Что милостью царской вскормлен был. Ласкает он ее, под яблоней схоронившись, А сам все шепчет ей, приговаривает: «Полюби меня, обними меня, Моя милая, драгоценная! Хочешь золота али камней ярких? Как царицу я наряжу тебя, Нужды знать не будешь. Пойди со мной в ночь эту темную, Стань моей, коль не мил тебе муж постылый». И садится на коня вороного Катерина с кравчим царским, Он везет ее в усадьбу родимую, Всю дорогу лаская-цалуя; Он кладет ее на постели мягкие, Красный летник с молодки срывая, Косы ее распустились, Бусы, матушкой даренные, на пол слетели, И цалует сама она Федора, Перста тонкие в кудри его запуская; Крики срамные в хоромах звучали ночь всю длинную, Ласкали друг друга полюбовники до зари первой. Вертается Катерина домой довольная, Ланиты от поцелуев жарких горят, Тело наполнено негой блаженной, А на мизинце колечко златое блестит. Но видала все девка дворовая, В госте ночном красой всем известного кравчего узнав; Как хозяин вернулся — к нему бежит, Рассказала все про хозяйку младую, Про ночь ее вне дома проведенную, Про подарок чужой на перстах длинных. И избил Лобанов-купец Катерину, Да не выдержала та, не осилила побоев крепких, Схоронил он ее под окнами светлицы, И решил следом полюбовника жениного в могилу согнать.***
Как сходилися, собиралися Удалые бойцы на Москву-реку, на кулачный бой, Разгуляться для праздника, потешиться. И приехал царь со дружиною, Со боярами и опричниками, И велел растянуть цепь серебряную, И взял он с собой любимца неверного, О тайне его не зная и не ведая. Кликает клич царь грозный, И выходит боец из толпы зевак собравшихся, Бороду пшеничную оглаживает, Смотрит зорко на кравчего юного. И вопрошает Иван Васильевич: «Кто таков ты будешь, как величать тебя?» Поклонился ему в пояс боец, Поклонился народу честному, И отвечает без страха в очах ясных: «Купец я простой, роду-племени не особливо знатного, Жил жизнью простой, торг на базаре вел, Да поведали мне, рассказали, Что холоп твой к жене моей ночью ходить изволил, Подарки ей дарил, самоцветы. Вот желаю я за обиду сквитаться, На бой честный его вызываю». Указал он перстами на Федора, Стоит тот ни жив, ни мертв, Видит — висит на цепочке златой у купца колечко — Подарок Катерине на прощание подаренный. Смотрит царь на любимца гневно, Бьет посохом с мощью звериной, И обращается он к купцу младому, Злость свою едва в узде сдерживая: «Уж не печалься ты, не горюнься, За дело свое получит раб лукавый сполна. Но с другим бойцом сойдешься ты в час этот горестный, Что за кравчего моего биться будет». И выходит детинушка крепкий, Кулаком шестерых за бой уложивший, Бьются молодцы долго пред очами царскими, Да не стоит за купцом сила светлая; От удара в висок полученного, Падает наземь Лобанов замертво, И течет из носа разбитого кровушка, На колечко Катерины капая. «Что ж ты, Федор, предал меня? Так по нраву девица пришлась? Речи лживые ты вел со мной, За шута меня принимая». И бросается в ноги кравчий, Слезы горькие из глаз его льются, Но не ведает царь жалости, Голову буйную рубить велит. И казнили сына Алексеева, Смертью лютою, позорною, Отлетела головушка молодца, Во крови на плаху покатилася. Тем кончается песнь наша, Про царя Ивана Васильевича, про кравчего юного; Тем кончается песнь горестная, Про любовь недолгую, в крови утопленную.