А если влюбишься?

— Заткнись, придурок — Знал, что ты скучала Горячий язык проходит по светлой солоноватой коже, вырисовывая незатейливые узоры на женской шее. Она не стонет — нет, лишь вплетает юркие пальцы в жесткие волосы, оттягивая их и направляя голову туда, где разгоряченная плоть нуждается в ласке, а он и не сопротивляется — здесь, на двухсотом этаже, в просторной комнате с панорамными окнами, открывающими невероятный вид на ночной город, они могут снять все маски и раствориться в безумии друг друга. Он знает, что стал марионеткой в руках этой бестии. Она знает, что стала куклой, ведомой красноволосым дьяволом. И они соврут, если скажут, что это им не нравится. — Это было опасно. Ты мог умереть, — девушка с долей презрения оглядела недавно пришитую руку, — она будет функционировать как раньше? — Хочешь проверить? Эта вычурная забота, совсем не забота — им не ведомо это слово. Они монстры, чудовища, гребанные убийцы, упивающиеся кровью и силой, тонущие в ненормальном влечении друг к другу. Это не любовь — лишь похоть: лишь мокрые грязные поцелуи; развратные слова, пробуждающие самые затаенные желания; лишь пошлые шлепки разгоряченных тел, сливающихся в одном безумном, а от того и прекрасном, танце. — Какой в этом спектакле был смысл, если ты мог его убить практически сразу? — А какой смысл в том, что вместо того, чтобы просто убить Иллуми, вы как дети малые соревнуетесь в мастерстве киллеров? Твоя одержимость им такая же нездоровая, как моя мания битвы. Они знают друг о друге все, готовы пожертвовать целым миром ради друг друга (но не своей жизнью — это слишком дорогое), но это не любовь — нет. Это лишь жажда крови, проявляющаяся в столь извращенной манере. Ее зубы болезненно сходятся на нижней губе, пуская кровь, что будет медленно сочиться изящной струйкой, пока не достигнет острого мужского подбородка и не начнет капать на упругую женскую грудь. Тогда и лишь тогда она, не отрывая горящих возбуждением алых глаз, пройдется языком по красной дорожке и затянет в новый страстный поцелуй, играющий кровавыми безумными красками. Он, разумеется, не останется в долгу и дочиста вылижет грудь, оставляя болезненные багровые, почти фиолетовые, засосы и уделяя особое внимание затвердевшим соскам. Пару раз укусит за плечо — так, для профилактики — он здесь тоже не пустое место и может доказать это. — Этот парнишка в зеленом довольно интересный. Издевается, подливает масло в огонь: все до единого, даже Иллуми, знают — на понравившихся ему бойцов даже косо смотреть нельзя. Доказательством тому служит янтарный взгляд, прожигающий внутренности. Она без ума от этого огня — играть с ним ее профессия и хобби. Обжегся единожды — будешь искать повод обжечься еще раз. Она обожает, когда его руки ощутимо, до синеющих следов, сжимают ягодицы, а после, в порыве секундной ярости, одна из рук оказывается на шее, лишая жизненно необходимого вздоха. — Да будет тебе, Хисока. Покуда рядом с ним крутится Золдик младший, обещаю не заглядываться на него слишком пристально. Ее хриплый голос пробуждает в нем еще большее возбуждение — чуть ослабляя хватку он подрывается к опухшим губам. — Не стоит так шутить, извращенка. Если захотела, чтобы я тебя придушил, — могла бы просто попросить. Его голос такой сладкий, приторный, ядовитый. Она льнет к нему, попутно стягивая остатки одежды и проходясь ногтями по спине — точно останутся следы. С каждым новым укусом, царапиной или порезом они заводятся все больше и больше. Это ненормально — ненавидеть друг друга и в то же время хотеть. Но кто сказал, что им не плевать? Они — убийцы до мозга костей, монстры, живущие только мечтой найти сильнейшего — способны чувствовать себя живыми лишь в момент убийства. Ну или когда к чертям ломают кровать в очередном номере. Чувствовать себя живыми в руках лишь друг друга — это не любовь — нет. — Ты снова уходишь? — У меня полно работы Приятно наблюдать, как она натягивает кофту на истерзанное тело. Они не могут быть вместе — работа есть работа. Ни один уважающий себя киллер не приведет с собой на дело приятеля. Да и приятелей у киллеров нет. По крайней мере не должно быть. Но любовник — не приятель, так? — Когда вернешься? — Возможно, к аукциону Он оказывается рядом и оставляет еще один засос под ухом. — Это пара месяцев, я буду скучать. Елейная улыбочка появляется на мужских губах. Девушка лишь хмурится, продолжая одеваться. — Не будь злюкой. Скажи, что тоже будешь скучать по мне. Он потягивается на просторной кровати, заставляя напрячься все уставшие после бессонной ночи мышцы. Делать это так соблазнительно может только Хисока. Его мускулистое поджатое тело, украшенное такими же укусами и царапинами, как и ее, не может не возыметь нужного эффекта — номер девушка покидает спустя полдня. Быть собственниками, оставлять следы на телах лишь друг друга — это не любовь — нет. Она не врет — сообщение о возвращении приходит аккурат перед ограблением. Довольная ухмылка не сходит с лица, пока он перечитывает его. «Сняла номер в ХХХ-ХХХ. Буду ждать завтра в шесть.» — Ты все же собираешься это сделать? Сразиться с Куроро? Будничный тон прерывается рваным стоном от укуса за ягодицу, на которой расположился мужчина. — Да, я этого хочу — А если он тебя прикончит? — Ты расстроишься и отомстишь за меня? — Нет Ложь. Они оба знают это. Знают, что порвут любого друг за друга — вырвут сердце и с особой жестокостью изуродуют тело. Эти мысли витают в воздухе, пока шершавые руки избавляются от одежды, а температура в номере повышается на пару градусов. Упиваться друг другом, зная, что этот раз может быть последним, и ничего не говорить — ненормально. Оставлять синяки, которые сойдут лишь когда приблизится их следующая встреча — тоже. Но им плевать. Они будут делать это покуда чувствуют, как сердце бьется сильнее, разгоняя кровь по организму. Он проходится поцелуями по внутренней стороне бедра, оставляя за собой влажный след, периодически покусывая. Вторая нога, закинутая на плечо, давит сильнее, заставляя опуститься ниже. Неизменная ухмылка не покидала его лицо даже сейчас. Она играет с ним, а он с ней. Горячий язык широким мазком проходится по промежности, вызывая долгожданный стон. К языку присоединяются длинные пальцы. Они выводят неведомые узоры, проникая внутрь, заставляя дрожать и подаваться вперед все сильнее, в надежде получить большее. Она больно сжимает волосы и тянет вверх, а губы находят его и смыкаются в долгом поцелуе. Хисока потрясающий любовник — он трахается безжалостно, страстно и грубо, как она любит, глубоко проникая, буквально выдалбливая весь воздух из легких. От быстрых и резких движений в низу живота завязался комок, готовый вот-вот взорваться волной оргазма. Этих оргазмов будет еще не один и не два — если встреча все же произошла — они точно не будут тратить время на какой-то сон. — В ближайшее время встретиться не получится — Помрешь — тот мальчишка достанется мне Это почти то же самое, как сказать «не смей умирать», только без лишнего пафоса и никому ненужных эмоций, потому что то, что между ними — не любовь — совсем нет.