***
Теплое изобилие мельчайших капель воды в душевой стеклянной кабине доставляли Хёнджи необычайное спокойствие после пережитого стресса на автостоянке. Эффектно покачивая бедрами, закрыв глаза, она пыталась смыть с себя весь тот накопленный за сутки негатив, наслаждаясь при этом приятным звучанием воды. Разбросанная одежда по всей комнате была свидетельством долгой истерики, которую устроила девушка. Скомканное платье лежало под кроватью, нижнее белье было скинуто возле входной двери в ванную комнату, а красный кружевной бюстгальтер красиво висел на ручке двери. Хёнджи направилась на кухню, в предвкушении насладиться крепкой ароматной бодростью кофе. Полумрак в коридоре пугал её своей необычностью, заставляя сердце трепетать от страха. Она осознавала реальную угрозу от того, что действительно с ней может сделать Чимин после того, как она красиво его унизила на стоянке возле клуба. Руки тряслись, когда она набирала воду в электрический чайник, совершенно не понимая, что она делает. Подождав несколько минут, пока заварится кофе, Хёнджи медленно направилась на второй этаж, где был её кабинет. Дергающаяся от страха рука колебала черную ароматную жидкость внутри кружки, сверху покрытой приятной кофейной пеной. Даже поднимаясь по ступенькам при свете настенного освещения, она боялась каждого шороха. Состояние было такое, что и жить не хотелось. За чтением книги девушка скоротала еще пару часов. Стеклянные маленькие очки начинали уже напрягать её голубые глаза. Откинувшись в черное кожаное кресло, Хёнджи сидела перед большим столом, уложенным разными написанными листками, в которых были миллионы разных теорий и их решений, диаграммы ЭКГ. Она воображала у себя в голове по памяти, что успела запомнить в больнице, но что-то мешало ей поставить четкую явную картинку в голове. За это время была выпита не одна чашка бодрящего кофе и измотано огромное количество нервов, чтобы сопоставить картинку диагноза в своей голове. Напряженный звонок домофона быстро отвлек её от мыслей, когда на часах было уже чуть больше трех часов ночи. Хёнджи немного передернуло от страха. Ощущая усиленную дрожь в собственном теле, она медленно поднялась со своего кресла и направилась к белой трубке домофона, что висела на стене справа от входной двери в кабинет. Мужские крики были слышны через открытое окно, от чего внутреннее чувство беспокойства начало нарастать внутри. — Чимин, ну хватит воображать, пошли отсюда! — слышался голос Юнги из открытого окна машины, как он уговаривал его бросить задуманную затею. — Нет, я хочу лично с ней поговорить! — пьяный громкий голос настораживал девушку, заставляя каждой клеточкой тела чувствовать дрожь на своей коже. — Пак Чимин, это дурная затея. Пойдемте отсюда. — еще один голос напоминал Хосока, он старательно сдерживал своего хозяина от дурного поступка. — Я заставлю её ответить за нанесенное мне оскорбление! — громко кричал Пак, стуча по воротам ограды дома девушки. Решив долго не испытывать судьбу и проявив чувство гордости, она нажала на кнопку домофона. Крики Пака, которым Хёнджи не придала особого внимания, немного стихли до нормального тона. Грязно и вульгарно он выругался, видимо, чуть не запнулся об высокий порог ворот, когда, едва шатаясь, он направлялся в дом. — Чимин, прошу тебя! — слышался голос Юнги, когда они все поднимались по веранде дома, громко топая по деревянным ступенькам. — Пожалуйста, держите себя в руках. Хёнджи очень ценный для нас человек. — Я сейчас покажу, как я умею себя держать… — дверь дома громко хлопнула, и настала тишина. Хёнджи сидела, откинувшись в кресло с довольным самовлюбленным видом, который ей с трудом удалось придать своему лицу, учитывая тот внутренний страх, который она испытывала, зная, что может поистине сделать мужчина, находясь в пьяном бреду. Голубые глаза сверкали маленькими искорками в стеклянных очках, излучая хищный яростный пыл, особенно в тот момент, когда Пак вошел в кабинет. Даже почти ввалился. Если бы Юнги его не держал под руку, он бы шмякнулся на пол. — Господин Пак! — возмутилась недовольно Хёнджи с гордым женственным видом, почти шипя, как кобра. — По какому праву вы вламываетесь в мой дом и так позволяете себя вести? — медленно вставая с кресла, говорила она, обходя вокруг стол и направляясь к этому яростному пьяному в хлам мужчине. — Это я как себя позволяю вести? — возразил он, отдергивая руку Юнги со своего рукава. — Это у вас, Хенджи, нет ни чести, ни гордости, ни женского достоинства! — Да как вы посмели… — Молчать! — крикнул Пак. Яростный удар ладонью по щеке сильно откинул Хёнджи на диван, где она, как кошка, забившаяся в угол, поджав под себя ноги, смотрела на него испуганными от сильного шока глазами, боясь теперь уже что-то возразить ему. Стеклянные очки, что слетели с неё в момент удара, упали на пол и разбились. Девушка сидела на диване, приложив ладонь к раненной щеке, и тихо со слезами на глазах смотрела на этого пьяного дикаря. Внутреннее её состояние колебалось. Она не понимала, как нужно себя вести, когда над ней стоял разъяренный пьяный мужчина, громко матерился и ругался бранью на неё. Дрожь по всему телу. Хёнджи покорно опустила взгляд заплаканных глаз вниз. — Чимин, ты хоть отдаешь отчет тому, что ты сейчас сделал? —отдергивая его, спросил Юнги, с жалостью посмотрев на девушку, что забилась в угол дивана и тихо рыдала. — Ты хоть понимаешь, захочется ли ей после этого вообще работать по делу твоей жены? — Я заставлю. — Будешь действовать силой… — дернул он его силой за грудь. — Твоя жена не проживет и пары дней. Умрет, задыхаясь в собственных муках, из-за твоей гордости. — Пак Чимин, прошу вас, пойдемте. — просил Хосок, с ужасом наблюдая за картиной. — Я не позволю больше вам так со мной обращаться! — прокричал он и вышел, как ошпаренный, из кабинета. Хосок вылетел следом за ним, пытаясь его догнать. Он что-то кричал ему вслед, но Хёнджи этому не придала никакого значения. Внутри неё все тряслось и сковало от страха. — Мне нужно успокоить этого недомерка. — сказал спокойно Юнги. — Завтра я с тобой свяжусь. Думаю, смысла сейчас нет спрашивать, как ты себя чувствуешь. Результат на лицо. Девушка подняла заплаканный взгляд на него. — Не надо было тебе его провоцировать, Хёнджи. — покачав головой, выразил свое мнение Юнги, встав у открытой двери. — Ложись лучше спать. Завтра обо всем с тобой поговорим. — напоследок сказал он и вышел из комнаты. Шаги Юнги глухим эхом разносились по дому, когда крики Пака затихли в ночной тьме на улице вместе с его ужасным неадекватным состоянием. Железный щелчок ограды ворот подтвердил через несколько минут, что Юнги покинул её дом, оставив девушку наедине с нанесенной душевной раной и румяной щекой, по которой пришелся суровый удар. Прошло около десяти минут, как Хёнджи, потирая лицо белым платком, сидела опять в своем кабинете за кружкой бодрящего кофе, уставившись в книгу. Теперь уже без очков она пыталась хоть как-то отвлечь себя от пережитого шока, когда сердце колотилось в бешеном ритме. Блеск мелких стеклышек на паркете в кабинете давал понять о нанесённых душевных и физических ран по репутации девушки. А размятый кусок железной итальянской оправы, что Пак раздавил, когда случайно наступил на них, наносили еще больше душевных переживаний. Заплаканные глаза, не могли воспринимать тексты разложенных на столе книг, толстых энциклопедий и справочников по медицине. Даже листки бумаги, на которых она делала свои записи, не поддавались чтению. Медленно встав с кресла, Хёнджи направилась к выключателю, выключив этот назойливый яркий свет, после чего она легла на диван. Сложившись клубочком, поджав ноги к своему животу, она с ненавистью думала о Чимине. Настолько сильно она теперь его ненавидела, что уже колебалась между своей одержимостью помочь его жене вылечиться от неизвестной болезни или тем, чтобы оставить её помирать. Вот это и был сложный выбор, который ей предстояло решить. Через несколько минут она сладко засопела себе под нос. Волнующееся неровное дыхание были все еще признаком пережитого глубокого стресса. Даже во сне из-под нежных век Хёнджи стали течь тонкой струйкой маленькие ручейки слез.***
Нежный ласкающий ногу чулок плавно скользил по ноге вверх. Поправляя его своими пальчиками, Хёнджи сидела на белом пуфике у себя в комнате, гордо, с обиженной ухмылкой смотря в зеркало, с прекрасным утренним настроением в душе. Повесив белую сумочку на плечо, девушка направилась в коридор, наслаждаясь приятной свежестью листвы и красиво щеголяя своими бедрами - оружием, которым она всегда умела пользоваться и обвораживать тем самым многих мужчин, заставляя их сердца и некоторые конечности трепетать от сильного эротического желания. Красиво спуская по веранде дома, щелкая каблуками белых блестящих туфель, Хёнджи продолжала для самой себя эффектно вилять бедрами, радуясь внутренней и сокрушительной внешней красотой своего тела. Температура воздуха была насыщена прохладной свежестью. В воздухе все ещё чувствовался запах прошедшего дождя. Скопление мелких луж возле больницы было подтверждением хорошего кратковременного ливня, который быстро закончился, насытив умирающую от жары землю своим изобилием влаги. Большие толстоствольные деревья своими могучими ветвями, как громадные руки великана, закрывали всю зону отдыха, не пропуская туда даже самый тонкий солнечный луч вновь палящего солнца. Красный мерседес с ревом дикого зверя плавно въезжал на стоянку. Встав на свободное стояночное место, мотор двигателя затих. Повесив очки на тоненькую ручку зеркала заднего вида, Хёнджи открыла дверь легким поднятием её вверх, взяла свою сумочку, что стояла между передних сидений автомобиля и спокойно вышла, поправив низ юбки. Эффектная походка, взгляд блестящих на солнце глаз и улыбка, которая украшала сияющие алые губы, завораживали окружающих людей, что стояли на автостоянке, заставляя привлекать к себе всеобщее мужское внимание. — Красиво водите машину. Похвалила одна из молодых медсестер, что стояли на ступеньках больницы, мирно покуривая свои тонкие, женские сигареты. — А вам, девочки, кто-нибудь говорил… Ласковым голосом начала говорить Хёнджи, сохраняя прелесть улыбки, взявшись двумя пальцами за фильтр сигареты девушки, медленно вытащила её из-за рта. — Что много курить - вредно. Это я вам как кардиолог могу сказать. Да, в принципе, вы и сами как медсестры должны это понимать. — Хёнджи… — начала говорить одна из них, наблюдая, как девушка сминает в руках тонкую сигарету. — Да мы ведь только вышли. — начала нелепо оправдываться она. — Да что вы говорите? А я вас только тут и наблюдаю всегда. — Да мы как бы… — ответила девушка. — Вы как бы что? — спросила, шикарно улыбаясь, чуть приоткрыв алые губы. Девушки, идите работайте. Не слишком ли много перекуров? Пациенты сами себя не вылечат. Нежным ласковым голосом сказала Хёнджи и начала медленно подниматься по ступенькам вверх, придавая вновь своим губам довольную улыбку. Открыв большую деревянную двустворчатую дверь, она остановилась, встав в дверном проеме, и мило им улыбнулась. После чего красиво вошла в фойе здания, когда дверь плавно закрылась за её спиной.