***
Се Лянь, откровенно говоря, боялся. Хотя был ещё большой вопрос, чего же сейчас в нем больше: страха, или стеснения. Утром Ши Цинсюань ушла в офис. Днем она позвонила другу и чуть ли не крича от радости сообщила, что все разрешилось. Се Лянь искренне поздравил подругу. После их с Хэ Сюанем обеда, Ши Цинсюань поехала к себе домой, сказав, что вещи заберет завтра с утра. На вопрос Се Ляня: "Почему не сегодня?", - женщина с неприкрытой хитростью в голосе заявила. - Всю неделю из-за меня ты не мог встретиться с Хуа Ченом у тебя дома. Да, я знала, что ты его не пускал, и за это тебе большое спасибо. Но! Мой дорогой друг, не думаешь ли ты, что пора уже начинать развивать ваши отношения? - В каком смысле? - Спросил Се Лянь, искусно прикидываясь лопухом. Искусно только по его мнению. Проницательной же женщине все было очевидно. - Се-сюн, душа моя, скажи мне только честно, ты же уже думал о сексе? Се Лянь вспыхнул, как бенгальский огонь. Он ни слова не сказал в ответ, но Ши Цинсюань это вновь не потребовалось. - Я, конечно же, имею в виду не по жизни, всем и так понятно, что ты монах недоделанный. Я про Хуа Чена. Ты же уже представлял... - Цинсюань! - Поспешно прервал подругу Се Лянь, понимая, что продолжения этой фразы он точно услышать не хочет. - Что "Цинсюань"? - Се Лянь готов был поспорить, что в этот момент она всплеснула руками. - Долго будешь из себя недотрогу строить? Хуа Чен, знаешь ли, здоровый мужчина. Но даже не в этом дело. Он слишком тебя боготворит, чтобы сделать первый шаг в этом направлении. Так что дерзай, дружище. Ах да, если ты не знаешь, как это происходит, советую тебе посмотреть... - Мне пора идти, Цинсюань, хорошего тебе дня! - Поспешно попрощался Се Лянь и сбросил звонок. Он откинул телефон в сторону, мгновенно пожалев об этом - не найдет же потом, пока не позвонят. Лицо пылало будто от пожара. Может быть Се Лянь и "строил из себя недотрогу", но уж точно не врал себе. И, что уж греха таить, давно задумывался об этом. Конечно, изучить соответствующие информационные ресурсы, как посоветовала Ши Цинсюань, не представлялось возможным, хотя бы потому, что все они были представлены в формате видео. Ну ещё и потому, что Се Ляню было ужасно неловко. Но фантазию никто не отменял. Он приложил холодные ладони к обеим щекам. Как и ожидалось, те ужасно горели. Конечно, Се Лянь думал об этом. Хотя бы потому, что они с Сань Ланом уже целовались, после чего достаточно закономерно начать задумываться о чем-то большем. Вот только... Се Лянь чувствовал себя настоящим эгоистом, когда эти мысли посещали голову, но он бы хотел в момент их гипотетической близости видеть лицо Хуа Чена. Но тут же себя отдергивал. Ведь одному Богу известно, когда он, наконец, прозреет, а Се Лянь и так зачастую слишком холоден к Хуа Чену. Вспомнить хотя бы то, как он его прогнал, после чего загремел в больницу, заставив сходить с ума от беспокойства. Пока все, что у него было в наличии, это темные очертания предметов на мутно сером фоне, словно кто-то разлил краску. И это, на удивление, было так непривычно, что Се Лянь предпочитал ходить с закрытыми глазами. Невероятная глупость. Но даже эту глупость Хуа Чен не осуждал и поддерживал. Ему будто, напротив, нравилась несамостоятельность Се Ляня, ведь юноша то и дело по любому поводу и без брал его за руки, приобнимал за талию, мягко поворачивал голову за подбородок. Он много описывал, и Се Лянь с щемящей нежностью в сердце заметил, как, по сравнению с прежней манерой речи Сань Лана, теперь тот то и дело подробно обрисовывал буквально каждую мелочь, что их окружала. Доходило до абсурда: один раз они гуляли в парке, и Сань Лан сосчитал количество муравьев на листе кустарника, в который чуть было не врезался Се Лянь. Мужчина ещё долго смеялся, пока Хуа Чен с преувеличенной строгостью рассказывал, сколько муравьев могли покусать его, если бы он таки вошел в этот куст. После этого Сань Лан уже не отпускал руки Се Ляня. Се Лянь вообще не помнил, когда был так же счастлив. В далеком детстве, ещё до несчастного случая и его слепоты, он рос счастливым ребенком, который никогда и ни в чем не нуждался. В ту пору он думал, что способен на все, думал, что ему под силу спасти всех. Хотя ни его родители, ни его друзья, ни он сам не понимали, откуда в нем это желание спасать всех и вся, Се Лянь искренне любил людей и хотел им помогать. Ещё в детстве он решил, что свою жизнь он посвятит помощи людям. И в конце концов это его, казалось, благородное рвение сыграло с ним злую шутку. После чего начался настоящий ад. Он думал, что небеса наказывали его за высокомерие. Он возомнил, что способен что-то изменить в этом мире, за что поплатился. И поплатился не только он, но и самые дорогие ему люди. В то время Се Лянь думал о смерти. Много раз. Он даже попытался повеситься, но из-за того, что не видел, куда привязывал веревку, хрупкая балка сломалась под его же весом, не давая петле затянуться на шее. Сломался и Се Лянь. Наверно, он так бы и сгнил на дне жизни, если бы не Цзюнь У, протянувший руку помощи, казалось, пропащему юноше. Ему дали второй шанс, и Се Лянь больше не собирался сдаваться. Его наивность изрядно поубавилась, но мечта никуда не ушла. Поэтому он решил, что будет помогать так, как может, а именно заботиться о детях таких же, как он. Он был рад, что способен хоть как-то, хоть кому-то помочь, но это нельзя было назвать счастьем. Ни Цзюнь У, ни обретенный в лице Ши Цинсюань друг не могли заполнить дыру в душе Се Ляня, за что тот чувствовал себя настоящим эгоистом, и винил ещё пуще прежнего, зарываясь в сырую землю самобичевания с головой. Он думал о своей семье, о своей родственной душе, и не мог простить себя. А потом появился Хуа Чен. Се Лянь сам не заметил, как начал улыбаться. Он много раз представлял, как могла бы выглядеть улыбка Сань Лана, и боялся, что если увидит её в действительности, то уже не сумеет отвести взгляд. Чувство вины вновь кольнуло сердце. Он опять чувствовал себя жутким эгоистом. Ведь одного лишь голоса Хуа Чена ему уже мало. И коль уж функция картинки пока недоступна, остаются прикосновения. В дверь постучали, и Се Лянь с опасной для слепого человека скоростью помчался в коридор. - Сань Лан! - Выпалил Се Лянь, тут же обнимая смеющегося гостя. - Гэгэ, тебе не стоит так бросаться на людей. Вдруг это был бы не я? Се Лянь вдруг сильно покраснел, что крайне заинтересовало Хуа Чена. - Гэгэ, как ты узнал меня? Я ведь даже слова не сказал. И о времени, когда Хуа Чен приедет, они не договаривались. Просто сегодня, и все. Се Лянь спрятал лицо на груди Хуа Чена и глухо отозвался. - По запаху. У Сань Лана очень приятный одеколон. Хуа Чен честно пытался сдержаться. Но все же не выдержал и громко рассмеялся, заставляя Се Ляня прижаться ещё сильнее. - Сань Лан, не смейся надо мной... - Прости, гэгэ, - все ещё посмеиваясь, выдавил Хуа Чен, - но это так мило. - Что же здесь милого? Я ведь не собака... Хуа Чен не дал ему договорить, утягивая в поцелуй. Не разрывая объятий, они зашли таки в квартиру. Хуа Чен в слепую нашарив задвижку, запер дверь, и теперь его руки вовсю хозяйничали по телу Се Ляня. Когда холодные руки против воли своего хозяина залезли под свитер Се Ляня, заставляя последнего рвано вздохнуть, Хуа Чен резко отстранился. - Прости, гэгэ, я не сдержался. Се Лянь, покрасневший и растрепанный, с припухшими губами и полуприкрытыми глазами, смотрел чуть левее головы Хуа Чена. Он выглядел каким-то растерянным, и Хуа Чен с ужасом подумал, что своими неосторожными действиями отпугнул Се Ляня. Ведь он поклялся себе, что не притронется к Се Ляню, пока тот сам этого не захочет. Се Лянь остро реагировал даже на обычный поцелуй. Сравнение Ши Цинсюань с японской стеснительной школьницей из манги начало приобретать новые краски, и поразительно сильно походило на действительность. Из-за чего Хуа Чен и не надеялся на что-то большее. Слишком рано. Поэтому, когда против ожиданий Хуа Чена Се Лянь сам коснулся его губ, чуть промазав, но реабилитировавшись со второй попытки, юноша настолько удивился, что даже не ответил на поцелуй. - Сань Лан? - Встревоженно позвал Се Лянь. - Я сделал что-то не так? - Ч-что? Нет! Просто я... Хуа Чен запнулся, зачарованно смотря на Се Ляня. Тот, с искренним беспокойством ловил каждое слово юноши. - Я не ожидал. Се Лянь смущенно улыбнулся и опять поцеловал Хуа Чена. На этот раз он ответил, сильнее прижимая к себе Се Ляня. Чтобы через несколько мгновений вновь отстранить мужчину. - Гэгэ, нам лучше остановиться. - Хрипло сказал Хуа Чен, держа плечи Се Ляня почти на вытянутых руках от себя. Юноша скосился вниз и возблагодарил Бога, что Се Лянь слепой. Оставалось надеяться, что он ничего не почувствовал. - Почему? - Гэгэ... И вот как ему ответить? Хуа Чен опустил голову и глубоко вздохнул. Но отвечать так и не пришлось. - Сань Лан, давай займемся любовью? - Выпалил Се Лянь так быстро, что все слова слились в одно. Сознание Хуа Чена помахало владельцу ручкой. Он уставился на Се Ляня так, будто у того вырос рог. Или сразу два. Се Лянь же выглядел так, будто его облили красной краской. И, кажется, не дышал. - Что? - Можно я не буду повторять?.. Хуа Чен вдруг рассмеялся, но это было больше нервное. - Но гэгэ... Ты понимаешь, что предлагаешь? Се Лянь смутился ещё больше, хотя казалось бы, куда уж? Он опустил голову низко низко, будто пытаясь спрятаться от взгляда Хуа Чена. Тот по прежнему сжимал плечи мужчины и поэтому чувствовал его дрожь. - Понимаю. - И ты... - Я хочу этого! - Опять выпалил Се Лянь, будто боялся, что мужество ему изменит. - Ведь я... я люблю тебя... Ему не отвечали с минуту. Когда Се Лянь был уже готов выпрыгнуть с разбегу в окно (или врезаться в стенку, тут уж как получится), две сильные руки вдруг крепко сжали его в объятьях. - Гэгэ... Я тоже тебя люблю. И поэтому... не хочу тебя насиловать. - Поймав крайне недоуменное выражение лица Се Ляня, Хуа Чен быстро исправился. - Я имел в виду морально. Не физически. То есть... Черт... Я думал, что тебя это очень смущает. - Да, смущает. - Тихо подтвердил Се Лянь и мягко улыбнулся. Его щеки все ещё алели, но голова уже не была опущена так низко, будто вот вот коснется груди. - Но ведь это же ты. Хуа Чен не знал, смеяться ему или плакать. С одной стороны, казалось бы, тут нужно визжать от радости, что его любимый человек осмелел настолько, что сам предложил развить их отношения. Но с другой стороны... Он дико паниковал. Хуа Чен легко поцеловал Се Ляня. Затем сильнее. И ещё сильнее. Теперь руки смело проникли под свитер, оглаживая голую спину. Се Лянь крупно дрожал, но не отстранялся ни на миллиметр. - Но это будет больно, гэгэ. - Предпринял последнюю попытку Хуа Чен, внимательно всматриваясь в глаза Се Ляня, и готовый остановиться в любой момент (хотя его тело и считало иначе). Се Лянь мягко улыбнулся, погладил Хуа Чена по щеке и легко поцеловал его в губы. - Не больнее неспособности видеть тебя... Хуа Чен чуть ли не задохнулся от этих слов. Он резко залился краской, прямо как Се Лянь, и уронил голову на плечо смеющегося мужчины. - Гэгэ... Предупреждай, когда соберешься говорить что-то подобное. Моему сердцу все ещё необходимо биться... - Прости. - Улыбнулся Се Лянь, ни капли не раскаиваясь.***
Хуа Чен проснулся от яркого солнечного света, что могло бы быть раздражающим в любой другой день. Но не сегодня. Он перевел взгляд от окна на спящего под боком Се Ляня. Тот спал настолько очаровательно, что у Хуа Чена впервые за всю свою жизнь появилось желание кого-то сфотографировать. Лучи Солнца скользнули по бледному лицу, волосы отливали рыжиной, ресницы чуть дрожали. Хуа Чен вспомнил, как эти самые ресницы дрожали вчера ночью, когда он... Юноша чуть покраснел, улыбнулся и убрал с лица Се Ляня прядку волос. Тот поморщился от щекотки и что-то невнятно замычал. - Сань Лан, щекотно. Се Лянь заторможенно приподнялся на локтях, потер глаза. И вдруг замер. - Гэгэ? Мужчина не отвечал. Он, как и был с рукой у глаз, так и остался. Но в следующее же мгновение резко сел. Хуа Чен ни на шутку перепугался. - Гэгэ, что случилось? Се Лянь молчал. Его плечи чуть подрагивали, руку он все ещё держал около глаз. Когда Хуа Чен хотел было коснуться её, Се Лянь таки опустил руку, поднял голову и посмотрел на Хуа Чена. Посмотрел четко в глаза напротив.