Кровь, кедр и собачья шерсть

Больше всего Ганнибала раздражала компания. Главным образом, доктора Блум и доктора Чилтона, с периодическими перерывами в невыносимой монотонности. Но никого, с кем ему действительно хотелось бы проводить своё свободное (теперь — неограниченно) время. Разумеется, по-настоящему Ганнибалу хотелось увидеть только одного человека. Он бездействовал в Балтиморской государственной больнице для душевнобольных преступников, изнывая от скуки, но отнюдь не «гния», уже больше года. Годовщина его заключения прошла без лишней помпы, не считая оживлённых любезностей мисс Фредди Лаундс. И на протяжении всего этого времени, которое Ганнибал старательно пытался заполнить рисунками и книгами, его мысли оставались мучительно однообразными. Уилл пока что так и не удосужился его навестить, хотя Ганнибал не сомневался, что он появится со дня на день (разумеется, Ганнибал игнорировал тот факт, что он точно так же в этом не сомневался и в самые первые дни после своего ареста). Уилл придёт, и скоро. Обязательно придёт. И в ожидании благословенного дня, когда в отверстия его стеклянной клетки заструится запах этого отвратительного лосьона после бритья, Ганнибала вполне устраивало наслаждаться воспоминаниями об Уилле. Эти воспоминания его питали — гораздо лучше, чем любое блюдо. Когда его гордость задевали вынужденная неподвижность и несвобода, Ганнибал напоминал себе, почему он здесь находится. Почему он позволил себя поймать. Он сдался, чтобы Уилл, бедный запутавшийся Уилл, мог его в любой момент найти. Уилл запутался, но Ганнибал едва ли мог его за это винить. Он и представить себе не мог, каким ошеломляющим должен был быть процесс Становления Уилла, особенно после стольких лет, проведённых под плотными слоями его человеческого костюма. Но скоро, очень скоро, Уилл образумится, поймёт наконец свои желания (которые Ганнибал знал) и придёт к нему. И Ганнибал будет тут, именно там, где Уилл сможет его найти. Ганнибал со вздохом посмотрел на стеклянную стену перед собой. Очень скоро. Это могло произойти в любой день. А потом к нему в комнату вошла Алана Блум, держась на солидном расстоянии от стекла. Ганнибал никак не отреагировал на её присутствие, продолжая работать за письменным столом. Наконец она заговорила. — Ты, несомненно, самое мерзкое и отвратительное чудовище, которое я когда-либо видела, Ганнибал Лектер. — А ты не та женщина, которую я учил играть на терменвоксе, — Ганнибал всё-таки поднял на неё взгляд. Она выглядела крайне подавленной. — Скажи мне, Алана, чем я заслужил твой яд сегодня? Алана на секунду замолчала, и Ганнибал почувствовал исходящий от её кожи запах осторожности. Он ей не шёл. — Я напоминаю себе, что ты, — объяснила она. — И почему я не должна — и не стану — испытывать никакого сочувствия к тебе или твоим страданиям. — Она сглотнула. — Надеюсь, так этот разговор окажется для меня легче. Ганнибал смерил её взглядом, пытаясь разгадать странное выражение её лица с другого конца комнаты. Он отложил угольный карандаш. — Я не хочу твоего сочувствия, доктор Блум, и уж тем более его не ожидаю. Алана шагнула ближе. — И тем не менее, сегодня я чувствую себя обязанной проявить к тебе сочувствие. — Милосердие? — ухмыльнулся Ганнибал. — Достойное, уважительное отношение, — уточнила Алана. Её нервозность сменилась жалостью, и Ганнибал помрачнел. Что, чёрт побери, она скрывала? — Я хотела, чтобы ты услышал это от меня. Прежде чем Фредерик или, боже упаси, Фредди Лаундс, захотят тебя уязвить. Мне это кажется неоправданно жестоким. Мы ведь когда-то были друзьями. Я знаю тебя и знаю, как ты… — у неё вдруг дрогнул голос, и она откашлялась. Неотрывно уставившись в пол, Алана сделала глубокий вдох. — Уилл Грэм мёртв, Ганнибал. Первой инстинктивной реакцией Ганнибала было рассмеяться. Это был холодный, горький смех, вырвавшийся прежде, чем Ганнибал успел его обуздать. — Я знаю, что ты меня ненавидишь, но это необычайно злая выходка даже для тебя. — Его объявили пропавшим неделю назад, — поджав губы, ответила Алана. — Он поехал за продуктами, да так и не вернулся. А сегодня утром в реке нашли его машину. Ганнибал сузил глаза. Эта шутка перестала быть смешной. — Уж конечно, ты не ожидаешь, что я поверю… — Это он, Ганнибал. Это его машина и его ДНК. Мы не обнаружили ничего подозрительного, — её тон был деловым, лишённым любых эмоций. — По всей видимости, он слишком быстро ехал перед крутым поворотом и потерял управление. Просто несчастливая случайность. Где-то глубоко внутри Ганнибала зашевелились шок и тревога. Это не могло оказаться правдой. Последняя неделя была для него совершенно обычной. Его разум отвергал саму вероятность на одном только этом основании… Ганнибал не сомневался: если бы Уилл действительно умер, он бы сразу это почувствовал. По его позвоночнику проползло бы холодное предчувствие, а его сердце распалось бы надвое. Он бы узнал, даже если бы ему никто ничего не сказал. Но он не только не почувствовал подобной боли — он до сих пор ощущал в воздухе дыхание Уилла, продолжающее лететь к нему сквозь всё разделяющее их расстояние от самых губ Уилла. Его Уилл был повсюду, как и всегда. Закрыв глаза, Ганнибал увидел синеву… расчётливую, проницательную синеву. «Глаза отвлекают. Вы не кажетесь мне таким уж интересным. Не ври мне. Я больше не хочу о тебе думать». — Я оставлю тебя одного. Мне просто подумалось, что ты заслуживаешь узнать, — сказала Алана, отходя от стекла. — Его похороны состоятся завтра пополудни. Я не приду, но пришлю букет незабудок. При этих словах глаза Ганнибала, невидяще глядящие на лежащий перед ним рисунок, вскинулись к Алане. — Позволь мне его увидеть. Алана покачала головой. — Нет. Ганнибал встал и шагнул ближе к стеклу. — Мне нужно его увидеть, Алана. Пожалуйста. — Я не собираюсь позволить тебе сорвать похороны и всех там нервировать. Его близкие заслуживают возможности оплакать его без помех. — Заслуживают, — Ганнибал положил ладонь на стекло. — И никто не любил его сильнее меня. Вздохнув, Алана пошла к выходу, оставить Ганнибала наедине с его агонией. У самой двери она остановилась, но не стала поворачиваться. — Может быть, в другой раз. Посмотрим. * * * — Вставай, Ганнибал. Её голос звучал резко, но Ганнибал её проигнорировал. — Ты нервируешь мой персонал, они не привыкли тебя таким видеть. Ганнибал даже не подал виду, что её слышит — он просто лежал, глядя на неумолимый потолок своей клетки. — Я не привыкла тебя таким видеть. Он закрыл глаза. Алана ударила ладонью по стеклу. — Ганнибал, ты должен хоть что-нибудь съесть. Ты целыми днями почти не встаёшь с кровати. Он ничего не должен был делать. И в обязанности Аланы не входило следить за тем, чтобы он о себе заботился — только за тем, чтобы он физически мог это сделать. Так какое ей было дело до того, вставал ли он с кровати? Ганнибал сделал глубокий вдох. Воздух пах кровью, кедром и собачьей шерстью. У него ныло сердце — как и всегда теперь, когда он бодрствовал. Он надеялся когда-нибудь выработать к этой боли иммунитет. — Я думал о нём каждый день без исключения. Продолжаю думать, — сказал он, заговорив впервые за довольно длительное время. — Я проигрывал у себя в голове наши с ним разговоры, чтобы разогнать скуку. Пытался слепить новые из фрагментов старых. Пытался представить, что он ответил бы, если бы я сказал ему определённые вещи. Я быстро понял, что никогда не смогу его предугадать, так что это было бессмысленным занятием, но воспоминания всё равно меня утешали. Алана не ответила, но Ганнибал чувствовал на себе её взгляд. Она продолжала стоять довольно близко к стеклу. — Я говорил себе, что ещё увижу его, — признался Ганнибал. — Что он знает, где я и что он передумает. Заберёт свои слова обратно. — Он помрачнел. — Он сказал мне ужасные вещи в ту ночь, когда я сдался. Кошмарные. Но я всё равно надеялся, каждую секунду, что однажды он ко мне вернётся. — Ты видел это заключение своим антрактом, — отозвалась Алана. — Всего лишь скучным моментом, чтобы прийти в себя, прежде чем представление продолжится. — А теперь, похоже, представление окончилось, так и не достигнув финала. — Повернувшись к Алане, Ганнибал встретился с ней взглядом. Ещё больше жалости. — У меня нет никакого желания бродить по пустому театру, доктор Блум. — Тебя утешает знание, что он тоже часто о тебе думал? Ганнибал затих, слушая. — Мы с ним особенно не разговаривали после событий той ночи, когда ты сбежал, — сказала Алана, и Ганнибал почти почувствовал вкус вспыхнувшего в ней гнева. — Но это читалось у него в глазах. Не важно, что было перед ним, он думал о чём-то другом. О тебе. — Уилл всегда думает о чём-то другом, — возразил Ганнибал, но его сердце заныло от свежего пореза. — Угу, — Алана слабо улыбнулась. — Я однажды видела, как он случайно отхлебнул из кружки с лапшой Прайса вместо своего кофе. Просто взял ближайшую чашку и сделал глоток. — Я как-то пытался заварить у него дома чай и обнаружил молоко в кухонном шкафу, — отозвался Ганнибал, чувствуя горько-сладкую нежность от этого воспоминания. — Был случай, когда Уилл пытался убедить Джека в виновности подозреваемого на основании марки мороженого у того в морозилке. Что самое худшее, он оказался прав. Мороженое не имело к преступлению ни малейшего отношения, я до сих пор понятия не имею, какой логикой он руководствовался. — Уилл как-то сказал мне, что одной из причин, почему он не заподозрил меня в моих преступлениях, было моё литовское происхождение. Я никогда не узнаю, почему это казалось ему ключевым фактором. Алана рассмеялась и, к удивлению Ганнибала, села на полу под стеклом. — Одна из студенток Уилла написала ему на одном из тестов свой номер телефона, пририсовав рядом сердечко. Уилл прибежал ко мне в кабинет на грани паники. У меня ушёл весь вечер на то, чтобы объяснить ему, как мягко кому-то отказать. — Он проехал целый час, посреди ночи, чтобы заявиться ко мне домой после того, как поцеловал тебя несколько лет назад. — Ты тогда приревновал? — ухмыльнулась Алана. — Адски. Улыбка Аланы угасла, и она грустно уставилась на стекло. — Не думаю, что я позволила себе оплакать Уилла. Ганнибал наконец встал, чтобы сесть рядом с ней по другую сторону стеклянного барьера. Он наполовину ожидал, что Алана вздрогнет или убежит. Она не сделала ни того, ни другого. — Он довольно недавно нас покинул. Алана покачала головой. — Нет, не твоего Уилла. Моего. Того, которому я доверяла. Того, каким он был раньше, — она взглянула Ганнибалу в глаза, и из её собственных исчез весь запал. — Того, которого ты у меня отнял. Ганнибал ничего не ответил. — Если я подумаю над тем, чтобы разрешить тебе посетить могилу Уилла, ты пообещаешь мне хоть что-нибудь съесть? — Почему тебя так заботит моё благополучие? Алана грустно улыбнулась. — Может, я тебя и ненавижу, но я не хочу просто сидеть и смотреть, как ты умрёшь от голода. А кроме того, ты много значил для человека, который когда-то был мне близок. И я верю, что по-своему, на свой мелочный, извращённый и садистский лад, вы друг друга любили. * * * — Доброе утро, Ганнибал. — А оно доброе? — спросил он, продолжая смотреть в стену. Он почти не спал, его мучили видения тонущего в своей машине Уилла. Ганнибал никак не мог с ними смириться, сколько бы раз он себе их ни представлял. Его Уилл заслуживал великолепной смерти, чего-то полного крови, романтики и тьмы. Возможно, Ганнибал никогда не смирится с реальностью. — Будет добрым, для тебя. Вставай. — А если я откажусь? — Ганнибал по-настоящему устал, до мозга костей, словно больше не осталось ничего, ради чего ему стоило бы просыпаться. — Тогда я поеду на кладбище без тебя. Это заставило его встать. — Ты разрешаешь мне его увидеть? — Едем только ты, я и несколько человек из моей команды безопасности. С дня похорон прошло больше недели и сейчас раннее утро. Не думаю, что мы кому-то помешаем. Пока охранники надевали на него маску и смирительную рубашку, Ганнибал вёл себя послушно, больше обычного. Он понимал, что Алана ему предлагала, и не собирался кусать кормящую его руку. Поездка на кладбище была тихой и напряжённой. Ганнибал чувствовал исходящий от нескольких охранников запах нервозности. — Здравствуй, Уилл, — глядя на надгробие перед собой, сказал он. Его слова прозвучали с той же тёплой вежливостью, с которой он всегда здоровался с Уиллом. Как будто этот раз ничем не отличался от предыдущих. Как будто этот раз не был последним. В утреннем тумане кладбище выглядело мрачно. Почти пустое, не считая шестерых людей, столпившихся в этом месте. Это был очаровательный участок для посмертного покоя: с одной стороны обрамлённый парой больших деревьев, расположенный в пешей доступности от кладбищенского входа. Ганнибал шагнул ближе. Вдохнул так глубоко, как только мог сквозь дырочки в своей маске. Кровь, кедр и собачья шерсть. Что-то с кораблём на флаконе. — Сколько у меня времени? — Я освободила всё своё сегодняшнее утро, — ответила Алана. — Это твоя единственная возможность, так что я хотела выделить тебе достаточно времени. Если хочешь, мы можем пробыть тут до полудня. Ганнибал услышал, как один из охранников недовольно засопел. Как грубо. Сглотнув ком в горле, он попытался подавить прошившую его дрожь. Он не плакал по Уиллу. Ещё нет. Не тогда, когда он до сих чувствовал в воздухе это тёплое дыхание. — Я всегда восхищался твоим умением меня удивлять, Уилл, но, должен сказать, что этот сюрприз крайне неприятный, — он закрыл глаза. Недостаточно быстро, чтобы удержать горячую слезинку. — Вряд ли я могу рассчитывать на толику уединения? Алана посмотрела на него. Затем на четвёрку охранников вокруг. — Отвернитесь. Я не дам ему на кого-то из вас прыгнуть. — Доктор Блум… — Я за ним слежу. Просто отвернитесь, пожалуйста. Ганнибал упал на колени перед надгробием, благодарный за эту каплю проявленного к нему милосердия. Теперь здесь были только он с Аланой — назойливые взгляды охранников сфокусировались на деревьях. Только он, Алана и Уилл. Ганнибал всхлипнул, чувствуя, как у него сдало сердце от осознания, что это конец. Он тщетно напрягся, спелёнутый, отчаянно желая положить ладонь на неумолимый камень. Наклонившись, он прижался лбом к могильной плите. — Всё должно было закончиться совсем не так, мой дорогой Уилл. Он сделал ещё один глубокий вдох. Что-то с кораблём на флаконе, чёрный кофе, металл. Ожидание, сожаление, нервозность. — Возможно, это всего лишь сентиментальность, но я его здесь чувствую, — Ганнибал вздохнул, жалея, что не может потереться о камень щекой. — Я всегда чувствую его присутствие, но здесь оно гораздо сильнее. — Это всего лишь сентиментальность, — мягко ответила Алана. — Надгробие — простая символичность. Ганнибал наполовину вздохнул, наполовину всхлипнул. Его дорогой Уилл, кремированный. Возможно, Ганнибалу и впрямь стоило его съесть тогда во Флоренции. — Какая жалость, превратить такой великолепный мозг в пепел. — ...Его тела не нашли, Ганнибал. Ганнибал выпрямился. Он почувствовал это ожидание, брызнувшее, словно кровь. — Они продолжают обыскивать реку и похоронят его здесь, когда найдут. Но судя по пятнам крови внутри машины… Слова Аланы оборвал характерный свист летящей пули. Один из охранников рухнул на землю, затем другой, прежде чем они успели толком отреагировать. Двое оставшихся нацелили пистолеты в сторону растущих вокруг кладбища деревьев, ища нападавшего. Алана взглянула на Ганнибала, растерянная и испуганная. Он подозревал, что выражение его собственного лица было точно таким же. Брызнувшая в воздух кровь, праведный гнев, металл. Что-то с кораблём на флаконе. Ганнибал вскочил на ноги, боднув Алану так, чтобы она потеряла сознание, но не очень пострадала. Та упала — Ганнибал попытался бы её подхватить, не будь на нём смирительной рубашки. Казалось, что секунды текли так медленно. Охранник едва успел схватить Ганнибала, как его горло вспорол яростный порез. Ганнибал смотрел на росчерк в воздухе окровавленного и блестящего ножа. — Он у меня, подгони машину! Слова словно плыли мимо его сознания, пока Ганнибал проследил взглядом от ножа к его владельцу. Уилл не отрывал глаз от последнего охранника, напрочь игнорируя пистолет у того в руке. — Грёбаную машину, Чийо! — не поворачивая головы, рявкнул он. От шороха листвы взгляд охранника всего на секунду метнулся в сторону, и Ганнибал повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть бегущую к воротам Чийо со снайперской винтовкой. Воспользовавшись отвлёкшимся вниманием охранника, Уилл сломал тому руку, а затем полоснул его ножом по животу. Всё это заняло считанные секунды, и Ганнибал до сих пор отходил от шока, когда Уилл схватил его за руку. — Ну же, побежали! И он побежал к выходу рядом с Уиллом, чувствуя липнущий к коже запах крови. Чийо подогнала к воротам непримечательный чёрный фургон. Распахнув заднюю дверцу, Уилл впихнул Ганнибала внутрь и забрался следом. — Это было великолепно, Чийо, просто красота, — похвалил Уилл. — Могу сказать то же самое и о тебе, Уилл, — отозвалась Чийо, внимательно следя за дорогой. Ганнибал не отрывал взгляда от Уилла. Тот выглядел иначе. Острее, каким-то образом. Темнее. Повернувшись к Ганнибалу, он уставился на него своими невероятными голубыми глазами, которые Ганнибал уже никогда не ожидал увидеть. — Уилл, — благоговейно выдохнул Ганнибал. Уилл улыбнулся. У него на щеке осталось пятнышко крови. — Скучали по мне, доктор Лектер? Ганнибал опасался, что рискует снова заплакать. — Больше, чем можно выразить словами. Уилл мягко толкнул его вперёд, мазнув пальцами по затылку. Это было первое прикосновение Уилла с тех пор, как Ганнибал сдался. У него всё-таки потекли слёзы, но никто не обратил на них внимания. — Ну, давай снимем с тебя эту маску? Разве что ты собираешься меня укусить. Ганнибал заставил себя заговорить, несмотря на прилив невыразимого облегчения. — Не буду ничего обещать. Уилл засмеялся (о боги, этот смех, буквально поющий в воздухе!). — Что ж, думаю, я рискну. Маска упала, и Уилл заработал над застёжками смирительной рубашки. — Я… я думал, что больше никогда тебя не увижу, Уилл, — признался Ганнибал. — Довольно хороший план, правда? Очень театральный. Мне подумалось, что ты это оценишь. При этих словах Ганнибал ощутил лёгкий укол предательства, и ему захотелось возмутиться, несмотря на пелену радости. — Он понравился бы мне гораздо больше, если бы я знал, что это был всего лишь план. Уилл на мгновение замолчал, наконец освободив Ганнибала от стесняющей движения рубашки. И Ганнибал вдруг понял, что впервые за целый год, он был свободен. — Прости. Было слишком рискованно отправлять тебе предупреждение. — Ты разбил меня на кусочки, Уилл. Напрочь и полностью. — В наше оправдание, — вмешалась Чийо, — это не должно было так надолго затянуться. Уилл кивнул. — Я ожидал, что Алана разрешит тебе прийти уже в день похорон. Мы готовы были отправляться той же ночью. Ганнибал застыл, когда Уилл накрыл его щёку ладонью и придвинулся ближе. — Прости, Ганнибал. Мне жаль, что это заняло столько времени. Прости, что позволил тебе думать, будто я не вернусь. Ганнибал не был точно уверен, извинялся ли Уилл за прошлую неделю или за прошлый год, но сейчас это вряд ли имело значение. Уилл вытащил его из тюрьмы, причём мастерски. Более надёжного доказательства преданности не существовало. Придвинувшись ещё ближе, Уилл прижался к его губам своими. Блаженно вздохнув, Ганнибал потянулся погладить его кудряшки. Когда Уилл отстранился, чтобы заговорить, Ганнибалу пришлось бороться с желанием поцеловать его снова, лишний раз убедиться, что Уилл, его Уилл, был здесь, рядом. — Я не думал, что и впрямь тебя одурачу, — признался Уилл. — Какой-то части меня казалось, что ты будешь просто… знать. Ганнибал поцеловал его в губы, прежде чем уткнуться лбом ему в шею. И сделал глубокий вдох. Кровь, и кедр, и собачья шерсть. — Я знал. В глубине души — я знал. ~Fin~