Ну же, сестры, собирайтесь! Ну же, духи, открывайтесь! Сердце леса вас зовёт И нам праздник принесёт. Эй, болотницы, зов услышьте, За болотом песнь заслышьте. Мы вам рады. Оставьте вы досады! Позабудем мы обиды. Посмотри на эти виды! Мы тут крови не увидим И всегда сестер тут примем.
Собираются люди на поляне лесной. Красивы сарафаны да вышивка на них. Платки снимают в этот день, надев венки яркие и пёстрые. Смех и голоса со всех сторон да трещит огромный костёр. Уж вечерний час, но ярко полотно цветов на лугах. Ленты вплети в свой венок да укрась себя. Веселитесь, гости леса, развлекайтесь до зари. Пусть беда нас не тронет в этот вечер полный сил. Девушки парней ведут за собой, по лесу петляют, зазывают подруг. В этот день природа милостива, не потеряется никто в этих землях. Босые ноги щекочет мягкая трава да ласкает тёплая вода реки и озера. Расположились все кто куда. Кто занял луг с костром, кто под деревьями пляшет. Смех и говор повсюду, пришли и болотниц на звук праздника. Вновь молоды и красивы, кожа бледна, но идеально ровна. Черные волосы блестят и шелком стелются по плечам и спинам, а у кого тугая коса. Девушки бирюзой глаз смотрят на людей, ищут сестёр лестных, светлых да ярких. Встретились лесные и болотные сестры, луна и солнце этих земель. Улыбки сдержанные на открытые, но объятия честные, очень близкие.Праздник духов, колдовства. Открывай нам ворота! Девы пляшут, Ночку скрашут. Танцы красивы Под листами ивы, А коли под берёзой, Спать будешь с теплой грёзой.
Не могла и ведьма оставить своих духов, ручается за них, в обиду не даст, следить должна за неспокойным днём. Найт стоял в стороне под раскидистой ивой, наблюдал за девушками, что лишь сарафанами тёмными мелькали перед глазами. В глазах рябило от красок и цвета, людей много и все в цветастых одеждах. Эмоций много, перебивает одна другую. Сегодня пир для духов, давно такого не было. Но ему и дела почти нет, он лишь смотрит за всем, контролирует духов своих и чужих, уж очень пакостливы в своей полной силе. — Найти-найти, давай к нам! — Ведьма болотная, к нам пойди танцевать! Два духа леса подбежали близко, хватая за холодные руки, стараясь утянуть из тени. Но попытки тщетны. Резко прервал их парень, выдернув руки из крепких хваток, лишь огнём обожгло чужие ладони. С улыбками смотрят на ведьму, но Найт чувствует их недовольство кожей, видит холодные взгляды. Он знает, что они такие же, как болотницы, только сытые и скрывают всё за улыбкой. В такие моменты любил своих духов, которые никогда не будут лгать о своих чувствах или эмоциях. Он ненавидит фальшь и лицемерие. — Развлекайтесь одни, духи леса. Вам и с сёстрами неплохо. — С ведьмой было бы легче нам. Ты у нас её отобрал. Была бы с нами — горя бы не знали. Ну а так одни. Развлечь не хочешь до зари? — Пошли прочь! Звонкий, да едкий смех от девушек, сбежали прочь танцевать у костра да людей зазывать. Найт лишь раздражённо смотрел в след. Умеют задеть и гниющие раны вскрыть, когда желают этого. «Только глупец назовёт их самыми добрыми духами», — шипит тихо в мыслях на них. — И как только матушка справлялась с ними? — О чём ты, Найт? — звучит громом среди ясного неба у самого уха. Найт вздрогнул всем телом, резко обернувшись на нарушителя своего покоя, схватив одной рукой за шею. От ладоней сразу посыпалось фиолетовое сияние, а под рубахой заискрилась, словно резонируя, собственная и чужая метки из разнообразных узоров и рисунков. — Киллер! Что я тебе говорил об этом? — Хм, — парень задумчиво потянул, улыбаясь наглой широкой улыбкой. — Что-то вроде: «Не смей, подери тебя тёмные силы, ко мне подходить со спины»? — Именно! А что ты, ради всех ведьм, сделал? — Найт, расслабься, ты же всё равно меня не ударил бы. Парень на это недовольно сощурил глаза, в которых блеснула бирюза, не отпуская чужой шеи, сжав её даже сильнее по ощущениям. Он смотрит в чужие глаза с угрозой. Сразу повеяло болотным холодом и сыростью. Вроде привычно, но холодок по спине проходит. — Ну, может, и ударил, но хей! Я же твой фамильяр, связь душ, все дела. — Ты невыносим, — обреченное шипение на эту наглость и самоуверенность. Сколько не пытайся воспитывать — всё бьётся об непробиваемую стену. Отпускает шею, отходя на шаг назад от Киллера. Метки связи душ перестали светиться, силы вновь были глубоко запрятаны, чтобы их никто не увидел. Пускай невыносимый, но всё же Найт ничего ему не может сделать в полной мере. Да и не хочет уже, Киллеру вечно всё смешно, не воспринимает угрозу всерьёз. — Хей, расслабься, праздник сил же, магии, всего этого, а ты угрюмей обычного, — Киллер опёрся спиной о дерево и огляделся вокруг. — Вот, даже эти духи развлекаются. Его свист долетел до болотниц, на что те позволили себе улыбки и несколько приветливых махов руками, зазывая к себе. — Вау, даже они ко мне сегодня дружелюбны! — Ты просто при них ещё рта не раскрыл. Откроешь — сразу вспомнят то, за что тебя не любят. — А ты всё также плюёшься ядом, — усмешка и привычная улыбка. Взгляд зацепился за огромный костёр. — А развлечься не хочешь? Знаешь, эти традиционные штуки в этот праздник. — Я похож на юную ведьму? — Скорее на старика. Так хрустишь костями, когда утром встаёшь. Но размять кости нужно, а то совсем песок посыплется с тебя. От одного прыжка через костёр не сломаешься! — Киллер, это лучшее, что ты мог придумать? — Один раз, а потом будем этот твой папоротник, или что там цветёт, искать, — ведет за руку до самого костра под слегка любопытные взгляды духов. — Аконит, ведьмин цветок, и папоротник, — может лишь закатить глаза на это баловство, но раз можно позволить себе ребячество. Как давно это было… — Ну вот и найдём их. — У тебя и нет иного выбора. Прыжок через огонь — символ связи душ, обещание быть неразлучными. Их узы не требуют этого обещания на магическом огне. Но почему-то внутри колышется что-то более теплое к такому обещанию, чем по судьбе. Добровольное, а не случайное. Пожалуй, в этом больше любви, чем в метках и предназначении. Лишь на мгновение огонь сменил свой цвет на чуть отдающий фиолетовым, резонируя с ведьминой магией. Почему-то в памяти всплыло далёкое прошлое, детский смех и золотистые волосы. Чужая рука сжимает ладонь сильней. Это прошлое, а сейчас у него есть настоящее, надоедливое, раздражающее, но настоящее.***
Коли девушка с венком, Будет лето с огоньком. Коли речку в брод, Будет год-хлебород.
Ангст медленно плёл венок из полевых цветов, закрепляя темные с красными ленты. Он тоже следит за духами. Очень уж его напрягают лесные, которые так и норовят что-то устроить. Сейчас они весело перебегали речку, окатывая водой всех, кто был рядом, сбивая венки, пущенные по воде, с курса. «Вся работа водных сил насмарку. Любят же играть с чужими судьбами и знаками», — уставший вздох, пока завершает и вплетает последние цветы. Тёмный венок получился. Фиолетовые да ночные цветы, лишь немного белого разбавляло картину. Рассматривает без особого энтузиазма, перебирая руками нежные лепестки. Тут правду узнать не получится, духи буйные, не дадут природной силе взять всё в свои руки. Но традиция — есть традиция.Ты сплети венок: Все цветы с ноготок. Пой, краса, Пока распущена коса. Мы поможем погадать И судьбинку разгадать. Нам потеха, А тебе не до смеха. Запускай венок На воды сильный поток. Наши водные подруги, Окажите ей услуги!
Аккуратно опускает венок на гладь воды. Волны ходят, но лишь колышут цветы, не ведут никуда. «Значит, нет его здесь. И на том благодарю, матерь вода», — опускает в воду заговорённый цветок, пусть спокойна будет стихия, слишком много сил её тратит суеверный народ. Но вот качнулся венок на очередной волне, и понесла неспешно реченька его вдоль берега. Всё быстрей и быстрей, всё дальше и дальше, камни обходит, да в камыши заводит. — Постой! — окликает беспокойную силу, быстро вскакивая с землю и устремляясь за венком, который всё продолжал уходить вдоль реки. — Ох и непостоянная ты, вода. И к кому ведёшь? Всё быстрей и быстрей, а вокруг всё больше и больше людей, к оживлённой поляне ведёт, где народа не счесть, тут и себя потерять можно, но предназначенного судьбой не найдёшь. Завела речка в заросли камыша и ищи теперь цветочный венок, потерявший последние силы. Ангст отодвигает стебли, путается в прибрежной траве. Распущенные волосы лишь сильнее мешают, цепляясь за рогоз и любую веточку. «Сама привела и сама не пускаешь, беспокойная сила!» Закатав штаны до лен, опускается в воду, отодвигая плотные заросли. Наконец-то видны ленты в воде. — Нашёлся, — выдыхает, протягивая к нему руки. — И никто тебя не нашёл. Это знак одиночества. Да вот только вперёд него венок взяли чьи-то руки. Непонимающе Ангст смотрит на гладь воды и наконец-то поднимает взгляд. Светлая копна волос, искрящиеся жизнью глаза и открытая улыбка. Несколько секунд требуется на осознание того, кто именно перед ним. — Старкросс? — неверяще звучит из его уст. — О, Ангст! Так это был твой венок? Прости, — парень чешет с улыбкой затылок, закрыв глаза. — Я твоё гадание прервал. — Да ничего, всё равно ведь ни к кому не пришло. Да только вода не лжет. Поднял кто венок — твой по судьбе. Ангст знал это и смотрел на собственное творение в чужих руках с вопросом. — Ты давно тут? Мы с друзьями пришли сюда и сестра где-то тут. Я тебя с ней ещё не знакомил. Родители тоже куда-то уходили. Было бы здорово тебя с ними познакомить, коль шанс выпал. А ты с кем? — Да, давно здесь, просто дальше от общего шума был. Не особо праздную этот день, — с трудом успевает поспевать за чужой речью, слишком уж активной и эмоциональной. — Давно не встречались с тобой. — Да я про то же. На рынке давно тебя не видел и в городе ни намёка. Я уж почти поверил в то, что всё же какая-то хворь меня поразила и мне почудилось. Улыбается, активно жестикулируя с венком в руке, словно забыв о нём. А между тем к ногам Ангста прибило светлый венок из одуванчиков, ромашек и множество другие подобных цветов. Красные и жёлтые ленты. Он берёт венок, не задумываясь, выискивая взглядом бегущую девицу или юношу. — Старкросс, не знаешь, чьё это? — А… — парень прерывает свой эмоциональный рассказ, смотрит на венок в чужих рукам и пару секунд заторможено моргает. — Да-к это ж мой! Я его по дороге из виду потерял. Вот и обменялись венками, получается. Смеётся на такую немного неловкую ситуацию. Совпадение чистой воды для него. Просто удачное и смешное. Встретился со своим старым знакомым да ещё и такая штука с этим шуточным гаданием вышла. Но Ангст смотрел на него и на гладь реки и понимал, что либо духов лесных проделки, всезнающие и хитрые, любят мешать карты судьбы, либо вода к предназначенному привела. Но между ними лишь теплое знакомство и несколько разговоров. «Суждены не всегда партнеры по сердцу, может партнёр и по дружбе быть…» Но всё же грело сердце, что именно к нему привело. Может, знакомство их было коротко, но не привязаться к такому лучу света тяжело. Вот Ангст и не устоял. — Ангст, пошли с нами! Не волнуйся, я тебя со всеми познакомлю, все свои, новеньких легко принимаем. Будет весело! Там и через костёр прыгать собрались, и цветов нарвать, кто-то ещё погадать предлагал, искупаться можно хорошенько! — Да, хорошо, я не против, — Ангст улыбается и, на секунду задумавшись, украшает свою голову чужим венком. — Не могу же его в воде оставить плавать. — Верно! — Старкросс последовал чужому примеру и задорно улыбнулся. — Расскажу эту историю — не поверят! Ангст, идём! — подаёт руку, чтобы выйти из реки. — Веди меня, — Ангст секунду медлит, но всё же даёт свою руку, доверяясь кому-то почти незнакомому, но что-то внутри говорило, что он точно не пожалеет об этом.***
Дрим наблюдал за жителями, следил, чтобы ведьмы ничего не учудили в этот многолюдный день. Все духи в такое время выходят из своих укрытий, чтобы повеселиться, суеты нагнать да силы набраться. Может и ведьма в такой час выдаст себя. Но солнце уж ушло за горизонт, темнее с каждой минутой небо, белой вышивкой на тёмном сукне, появились на нём звёзды. Дрим скучал, но не смел уйти. Разбежались дети, несмотря на предупреждения. Да понять их можно, молоды, силы и энергии немерено. Тут лишь надеяться, что не попадут в какую-нибудь плохую историю. Да волнуется ещё за здоровье сына, всё ещё слишком нестабильно. — Не пойдёшь со всеми праздновать даже сейчас? — голос звучит спокойно, но всё же неожиданно, заставляя вздрогнуть. — Кросс, это ты. Я не думаю, что могу. У меня работа наблюдать за этим, а не участвовать. Этот праздник против религии. Мы его не сильно одобряем, но переучить людей уже не получится, — выдыхает несколько нервно, когда видит, как очередная пара прыгает через костёр. — Ты тут находишься уже несколько часов. Ты имеешь право на перерыв. Ничего не произошло до, не произойдёт и после. — Но люди… — Ничего не будет, если что-то и произойдёт, то только по вине самих людей. Сегодня самый мирный день в году. Пойдём. — Хорошо, Кросс. Думаю, ты прав. Держатся за руки, уходя из отдалённого закутка. Приближаются к шумной толпе людей. Идут вдоль реки, где тут и там мелькают венки, отпавшие цветы и ветки, ленты. Шумно пробегают мимо люди, не смея отстать от своих путеводителей. Дрим вздыхает, но всё же улыбается. После последних событий люди были так напуганы, но теперь они вновь радостны, словно ничего не было. Людям нужен перерыв от всех кошмаров и угроз. Может, эта ведьма тоже почитает этот день? Раз ничего злобного не происходит в сторону жителей. Дрим прижимается к Кроссу боком, чувствуя знакомое чувство единения, но которое уже давно не было возможности выпустить. Беды снежным бураном замели, не оставив времени на личную жизнь. Но сейчас такой прекрасный день. Зашло солнце, но всё также спокойно и безопасно, словно в сродном тёплом доме, а не в многолюдном лесу. Какая-то парочка пробежала рядом, не слишком аккуратно толкнув юношу в бок. Дрим, не успев среагировать, уже оказался в реке, пускай Кросс и придержал, как мог, тоже оказавшись в воде. Не упал в полной мере, но низ одежды был весь мокрый. — Да уж, видимо, очень спешат, — Дрим с улыбкой покачал головой. Он не был сильно расстроен. — Спасибо, Кросс. — Им бы следовало смотреть, куда именно они бегут, — вот кто выглядел недовольно. — Держись. Кросс удобнее и надежнее взял чужие руки и аккуратно начал поднимать по неустойчивому берегу, в какой-то момент, для удобства обхватив за талию и чуть приподняв, поставил в сухое и устойчивое место. Дрим благодарно кивнул, а после, не став особо задумываться, стянул мокрую рясу. Снять бы стоило и штаны, мокрые до самых колен, но нет возможности. — Пойдём дальше, Кросс. Раз мы отдыхаем сейчас, то разбираться ни с чем не стоит. Пойдём дальше. Если я хорошо помню, то тут где-то была хорошая поляна. Кросса не нужно было просить. Он шёл следом за Дримом, держа в руках рясу, наблюдая за его уверенной походкой и ровной спиной. Кто бы его ни воспитывал, этот кто-то привил идеальную осанку. Дрим ничего не помнит, но многие его привычки говорят о его прошлом. Даже сейчас, он всё стремился касаться деревьев, их коры, низко склоненных ветвей. От него веяло впервые за долгое время таким спокойствие и расслабленностью. Словно сняв рясу и оказавшись наедине в этом пахнущем жизнью лесу, он становился другим. Настоящим, живым. Живее, чем образ праведного священника. Мягкой походкой идёт по траве голыми ногами, мыча еле различимый мотив песни. Хвост распущен, а золото волос украшало плечи. Кросс смотрел Дриму в след, чувствуя и себя умиротворенно. Он бы хотел, чтобы эта картина была чаще. Он сам выбрал Дрима, зная его стиль жизни и график. Но временами ему казалось, что тот живёт чужую жизнь. Что это не его выбор, не его путь. Словно в другом месте он бы был счастливее, чем здесь. — Дрим, ты счастлив? Они достаточно отдалились от людей, лишь где-то вдалеке звучали человеческие голоса и крики. Вокруг них лишь деревья и простор небольшой поляны. Дрим ложится на траву, раскинув руки, перебирая тонкие стебли цветов и травинок. Он выглядел максимально спокойно. Медленные вздохи полной грудью свежего воздуха. Он смотрит на Кросса и хлопает рукой рядом с собой, предлагая лечь тоже. Кросс ложится, откладывая рясу в сторону — У меня есть моя семья. Я не могу быть не счастлив, — отвечает с улыбкой на такой вопрос, прикрыв глаза на несколько секунд, чтобы потом раскрыть их и смотреть на звездное небо. — Но если бы у тебя был шанс, ты бы сбежал? Изменил свою жизнь? Дрим тяжело вздыхает, закрывая глаза и замолкая на минуту. Но в конечном итоге поднимается и садится, смотря на Кросса сверху. Он думает над вопросом. Он же может не лгать ему, верно? Это не душный и запертый в своих предрассудках город. — Я бы сбежал. Я бы поселился здесь, как тогда, когда меня впервые нашли, — звучит мечтательно, но вместе с тем грусть скользит в каждом слове. Он сжимает траву в руках, запрокидывая голову к небу. — Но я не могу. У меня есть обязанности, которые я должен исполнять. Я не могу бросить этих людей. — Потратишь всю жизнь на других. Они не всегда даже заслуживают этого! — Кросс сжимает зубы и тоже садится на траве. — Это не важно. Я должен. Не могу бросить своё дело, даже если временами очень хочется. Может, когда потухнет солнце, я буду волен уйти и бросить все обещания. Но сейчас я привязан к этим людям, к этому месту. Ты же не оставишь меня на этом пути? — теплая рука скользит по лицу, убирая белые пряди волос. — Конечно нет! — Кросс вздрагивает даже на намёк в неверии в вечной преданности, но выдыхает под чужим ласковым взглядом, положив свою руку поверх чужой на собственной щеке. — Как я могу это сделать после всего? Соприкасаются лбами. Глаза в глаза. Обнимает за шею, поглаживая белые волосы на затылке, пока чувствует тепло на своей спине и талии. Мягко опускают на траву, нависая сверху, всё также бережно придерживая. Поцелуй одними губами, прикрыв глаза, чтобы потом вновь в них смотреть. — Я не хотел такой жизни. У меня не было особо выбора. Поставили почти перед фактом, — перебирает пряди, вспоминая далёкое прошлое, смотря куда-то вниз, но после вновь смотрит в глаза, улыбаясь. — Но я встретил тебя. Стало гораздо легче дышать. Даже если это не моя судьба, благодаря тебе она кажется лучше. Лишь обещай, что не уйдёшь. — Обещаю. Пока я стою на этой земле. Пока моё сердце бьётся. Пока этот мир не уничтожит хаос. Я не оставлю тебя и буду рядом. Обещаю, что не прекращу любить и защищать даже спустя года. — Как громко сказано, — Дрим беззлобно усмехнулся, но после крепче обнял Кросса, прижав к себе. — Но я верю тебе, не нарушь своего обещания и я не нарушу своего. Я никогда не оставлю тебя. Бессловесное признание в любви. Обещание под звездным небом в самый разгар праздника потусторонних сил. Дрим прижимается крепче, руки переместились на спину, обнимая плотнее. Под рубахой золотым свечением вырисовывает символы и узоры. Никто не смеет лгать и предавать ведьму. Дал обещанье — исполняй его. Слова легче ветра, но обещанье священно. Любовью и привязанностью связаны. Ведьма, не знающая о своих силах, и возлюбленный её, ставший в этот момент фамильяром. Не сумеет предать, если захочет, не сумеет уйти или ранить. Меченный светом и силой леса. Навеки связанные узами по судьбе, обрели единение душ и сил. В этот миг ликуют лесные души, их хозяин сильнее, чем был, пускай сил не познал и простое желанье загадал. Сплелись тени в ночи. Горячи поцелуи на коже. Отдаются друг другу душою и телом, чтобы упиться любовью. Сняты запреты и предостереженья. В этот вечер позволено всё. И сняты потихоньку одежды, чтобы открытыми быть в этот миг. Поцелуи и касания нежные, тихий шёпот меж ними лишь слышен. Но сияют улыбки и проносится лёгкий смех. Сегодня они вернулись на много лет назад. Но теперь их связь лишь сильнее.***
—…А потом и мой венок приплыл к нам! Ну поверите вы в такое совпадение? — Старкросс смеётся, рассказывая эту историю Люкс и нескольким другим своим знакомым. Ангст не перебивал, слушая эту историю заинтересовано. Пускай она произошла с ними пару минут назад, но Старкросс умел рассказывать так эмоционально, что не слушать было сложно. — Ангст, как ты только познакомился с ним? Он, наверное, все уши тебе прожужжал, — Люкс смеётся под недовольное «Эй!» от брата. — Случайность, но я ей рад. — Удивительно! — Люкс усмехается, уворачиваясь от тычка брата. — Ну хорошо-хорошо, видимо, братец, ты не так безнадёжен. — Хей! Я умею молчать! Смотря за этой семейной шуточной перепалкой, Ангст чувствовал, что хочет также. Но в его семье нет места такой открытости и искренности. Словно насильно связанные судьбой, они не похожи на нормальную семью. Но ведь не только у них таки отношения верно? Отец делает всё, чтобы у них была стабильная жизнь, верно? Или опять ложь самому себе?.. — Хей, Ангст, приходи сюда каждую пятницу. Будет круто! — из нагнетающих мыслей вывел бодрый голос. Парень смотрит в сторону звука. — А то я на рынке тебя не найду, буду, как дурак, бегать по нему. — Ох, я не уверен…«Что будет, если узнает отец?»
Эта мысль заставила замереть в нерешительности. Он не будет за ним следить, но если заподозрит неладное? Что будет, если узнает про эти встречи с обычным человеком? Что будет? А если появится угроза для самого Старкросса? Отец не будет церемониться… — Я был бы рад, но… — Вот и славно! На закате, хорошо? Глаза Старкросса горят жизнью и уверенностью. Ангст смотрит в них и чувствует давление такое, какое обычно испытывает от отца. Но оно тут иное. Это вина, боязнь разочаровать его надежды и разрушить планы. Обидеть своим отказом, когда уже посчитали, что согласился. Непонимание, но сейчас дать заднюю стало страшно. Люкс видит замешательство и страх в чужих глазах и хочет только вмешаться, как Ангст нервно выдыхает и натягивает улыбку. Может, всё будет хорошо и отец не узнает? Может, впервые за долгое время появится друг? — Да, хорошо. Обещаю, что буду приходить. Старкросс вновь засветился от радости. Но на секунду его перекосило. Улыбка сползла с лица, кашель прервал только начавшееся предложение. Рука сжала рубаху на груди. Несколько капель крови упало на землю. На губах кровавые дорожки. Люкс сразу вскочила со своего места, что-то выискивая в сумке. Ангст потерянно смотрел за переполохом. Он хотел только дернуться встать, но вспомнил, что ничем помочь не может. Он даже силу проявить не может. Беспомощен. А крови стекало всё больше. Старкросс словно задыхался. Захлёбывался в крови. — Старкросс, дыши на счёт. Тебе нужно успокоиться. Черт, где эта склянка! — Люкс отодвигала в сумке флаконы, пока не вытащила один, быстро протягивая брату. Старкросс пытался выровнять дыхание, тихо считая, пока не сбивался на кашель. Забрав склянку из чужих рук, он мгновенно выпивает всё содержимое. Раз. Два. Три. Старается дышать ровно. Раз. Два. Три. Кашель всё реже. Раз. Два. Три. Все менее напуганы. Раз. Два. Три. Опускает руку с рубашки на землю. — Хах, прости, Ангст, я тебя напугал. Такое иногда случается. Но ничего страшного, — это звучит жутко после всего, что случилось, но парень улыбается, говоря это. — И давно так? — Да с детства. Сейчас могу облегчить ситуацию. Так что волноваться нечего! Так позитивно, попытка успокоить всех и даже самого себя. «Я бы хотел тебе когда-нибудь помочь с этим», — эта мысль посещает Ангста, смотря на этот позитив и страдания, которые шли вразрез с образом, с этой личностью. Прожить всю жизнь с таким недугом и убеждать всех, что это неважно, не страшно. В этот момент его посетило… восхищение им. Невероятный свет. Он разгонит любую тьму. Он дарует надежду.***
Дрим и Кросс неспешно шли обратно к многолюдной поляне, чтобы найти детей и позвать их домой, так как час уже клонился постепенно к рассвету. Но только в толпе сложно найти своих. Яркие одежды, вечно мелькающие перед глазами, не давали сосредоточиться. Дрим смотрел на костёр, чувствуя себя расслабленно и даже радостно. День получился лучше, чем ожидалось, и ничего не произошло за то время, пока его не было. Но в какой-то момент взгляд зацепляется за тёмный силуэт за костром. Длинные черные волосы были распущены и тянулись почти до самой земли. На секунду мелькнули фиолетовые глаза. В этот миг слух пропал, оставляя после себя лишь непрекращающийся звон. Голова запульсировала. На ней постепенно сжимались тиски. Пульс бьёт в виски. Головная боль нарастает, заставляя согнуться и схватиться за голову. Он не слышит, как его зовёт Кросс, не чувствует его рук. Он не видит ничего. Воспоминания начинают настойчиво разрывать череп. Боль усиливается. Поле, полное ярких цветов. Множество человеческих силуэтов в сарафанах и венках. Солнце заходит за горизонт, оставляя пылающий полукруг. Облака окрашены в розовый и огненно-рыжий. Женщина, что гладит по волосам его и ещё кого-то. Не видит лицо, пускай смотрит на него. Лишь черные длинные волосы и смех доходит через вату сознания. Кто-то, кого он называет «братец». Кто-то, кого он любит. Кого не должен забыть. Но не помнит даже лица. А потом всё превращается в кошмар, измазанный чернотой, стекающей с небес. Он один в пустом умирающем поле, где лишь пожухлая трава, такая же черная, как небо. Он видит длинную дорогу из золота, окружающую его и уходящую куда-то в лес. Но пара шагов и видит, что это длинные волосы, что мгновенно начинают темнеть и разрушаться, а вместе с ними и весь окружающий мир. Булькает всё вокруг, пока ноги тянет в трясину болота, а вокруг лишь мёртвые деревья. А сверху льётся лишь больше тьмы, топит, заставляя захлёбываться. Всё сменяется тьмой и холодом. Щелчки ножниц. Найт оборачивается на переполох за свой спиной и видит то, что желал больше никогда не видеть. Точнее,кого. Дрим согнувшись, стоял на коленях, задыхаясь, пока Кросс старался привести его в чувства. Люди заполошились, задвигались, но Найту было на это всё равно. Он догадывался, что произошло. Но замер, словно разучившись двигаться. Он смотрел и чувствовал наплыв чужой силы, чувствовал, что брат что-то вспомнил. Он не слышал оклика Киллера, не слышал попыток уговорить пойти прочь из этого места. Зато Киллер чувствовал всё состояние ведьмы, чувствовал этот огромный ворох эмоций и нарастающего магического напряжения. Он видел, как оскалились и замерли в ожидании духи леса. Всё сейчас может выйти из-под контроля, и последствия потом не получится исправить. Хватает чужое плечо, чувствуя, как резко обдало огнём ладони. Боль растеклась до самых локтей, пронзая сотней игл. Привык. Терпимо. Выдержит. Улыбка уже сползла с лица. Резко кладет вторую руку на другое плечо. Зрение ведьмы закрыла непроглядная пелена. — Киллер, что ты ради ведьминого рода, сделал?! — Либо так, либо никак. Он насильно отволакивал Найта с поляны в сторону леса. Наплевать, что потом услышит в свой адрес. Он заботится о его безопасности, даже если Найт это воспримет иначе. Пусть сейчас ругается на него последними бранными словами, пусть пытается задеть. Ему всё равно. Он так живёт уже долго, чтобы привыкнуть. Потерпит и в этот раз. Плевать, что болью под кожей раздаётся ведьмин огонь, плевать, что он оставляет ощутимые ожоги. Он доведёт его до дома. Даже если его потом превратят в ворона на ближайший день. Даже если потом придётся зализывать ожоги. Дрим судорожно вздыхает, распахивая глаза и хватаясь за горло. Зрение размыто, а в ушах словно вата. С трудом доходят звуки, а яркость режет глаза. Постепенно он может расслышать голос Кросса, который держит его за плечи и пытается спросить, вроде, о самочувствии. — Я в норме, — он не узнает свой голос, который резко охрип. — У тебя был какой-то припадок. Что случилось? Мы переволновались за тебя! Тебе нужна помощь? — Дрим только сейчас увидел, как Кросс был напуган, пускай и старался сдержаться. — Всё хорошо. Я просто… что-то вспомнил, — сипит, но старается улыбнуться. Дрим встаёт, опираясь на плечо Кросса, чувствуя ещё не прошедшие фантомные боли и спазмы. Когда он смотрит в сторону, где был неизвестный, там уже никого не. Словно это был мираж. — Давай заберём детей и пойдём домой. Кросс согласился на это и попросил нескольких друзей Старкросса помочь найти его. Те сразу отозвались на просьбу и побежали в том направлении, где видели его в последний раз. А Старкросс оттуда и не уходил, приходя окончательно в себя и вновь начав шутить и рассказывать какие-то истории. Но известие о том, что родителю стало плохо, заставило его и Люкс мгновенно поднять и решительно направиться в сторону, где сейчас находились Дрим и Кросс. — Увидимся в пятницу, Ангст! — крик напоследок перед тем, как скрыться. Ангст тихо попрощался и вновь остался в одиночестве, пока не увидел одну из болотниц, которая шла мимо, но в какой-то момент резко бросила на него взгляд.Ну а коли болотница, Наша милая сестрица, Снимет свой платок Да и брось на ветерок: К кому упадёт — Тот беды не разгребёт. Ну а коли девица — Та скоро женится. Да счастья не познает И матерью не станет. Но леса ей рады, Не строят ей преграды.
В руки Ангста упал темный платок, вышитый серебром. Болотница стояла молча и никак это не объясняла, пока в какой-то момент не начала уходить, как ни в чём не бывало, в сторону поляны. Она выглядела вновь угрожающе, а не радостно, как было в самом начале праздника. — Это угроза? — вопрос был брошен вслед. — Мы никогда не угрожаем, ведьма, и никогда не лжём. Мы лишь предупреждаем о том, что будет. А это уже ваше право решать, что делать. Но помни о знаке, чтобы потом не лить слёзы. Ангст смотрел на платок и чувствовал, что где-то надвигается буря.