what about nickname?

Переводиться куда-то после первого года обучения в одном месте, чтобы продолжать обучение в другом — отстой. К тому коллективу ты уже более-менее попривык, примерно знаешь, на кого можно положиться, а на кого и вовсе смотреть не стоит полными мольбы о помощи глазами — те, начав тонуть, потянут за собой прямиком на дно. К тому же, новенькие везде носят на себе это клеймо отщепенца, которого устоявшейся группе учащихся или работящих предстоит либо принять, либо отвергнуть в зависимости от качеств новой жертвы. Их, безусловно, понять можно — новенький вообще для них непонятный зверь. Герой он или крыса? Душа компании или мизантроп? Хорошо учится или ставит ответы наугад и признаёт это лишь после сдачи работы? Кто знает… И вдвойне обиднее, если новенький-то нормальный, только об этом знает только один человек — сам новенький. Почему-то напрягают возможные обряды посвящения… Ну, выхода нет. В конце концов, это уже не школа, это взрослые люди в университете, которые сходятся гораздо быстрее во имя коллективной взаимопомощи. Если и бежать с корабля, то всем вместе! Ну, или максимум бросить новенького, если в группу так и не влился. «Нужно постараться быть не брошенным, я не слишком хорошо плаваю», — думал Атсуши, входя в двери нового университета и тыча в пост охраны за стеклом студенческим билетом, чтоб пропустили. На самом деле, заочно с одногруппниками он уже вроде как знаком: ещё в августе куратор перенаправил его в соцсети на старосту группы, в которую попал белокурый новичок с невинными глазами-блюдцами, полными надежд на будущее, и староста группы оказался не то отличным другом с чрезмерной тягой к общению, не то немного придурковатым, но лучше уж так, чем отрешённым мизантропичным ботаником. Осаму Дадзай с самого начала не утруждался использовать клавиатуру для переписки, потому закидал голосовыми с самого первого скромного запроса в друзья: «Привет, я перевожусь к вам в универ на втором курсе, сказали, что ты староста…» По голосу — весьма оптимистичный и дружелюбно настроенный товарищ, Атсуши даже как-то перестал переживать. В общем, в ходе разговора путём голосовых в одни ворота и печатными сообщениями — в другие парни пришли к тому, что Накаджима-кун смотрит в расписании кабинет или поточку и ищет возле нужного места «каланчу под сто восемьдесят с копейками, на которого смотришь и думаешь, что за красавчик с обложки глянцевого журнала». Ну, примерно по аватару Атсуши понял, хотя бы на какое лицо ориентироваться и какую голову с пушистыми каштановыми волосами, немного отросшими и вьющимися, искать. Оставалось не затеряться в толпе студентов… Про каланчу Осаму не врал: его действительно было легко разглядеть в толпе благодаря плечам и голове, возвышающейся над основной массой людей. Атсуши встряхнул головой и протиснулся сквозь студентов, вытягивая руку в намерении коснуться руки нового старосты, но останавливаясь: то, что изначально казалось обыкновенными спортивными повязками до локтей, было бинтами. Из секундного ступора вывело то, что Дадзай, прервавшись в беседе, обернулся сам, глянул на белую макушку и расплылся в улыбке, встречаясь с глазами Атсуши своим взглядом. — А, Д-дадзай-кун, привет, — Накаджима даже как-то замялся, краем глаза замечая, что к нему обернулся невысокий рыжий юноша с отпущенным хвостом волос на плечо, стоящий к самому Осаму вполоборота. — Я- — Знаю-знаю, ты наш новичок! — голос старосты звучал звонкой трелью, когда он обхватил парня за плечи и прижал к себе боком. — Накаджима Атсуши-кун, верно? Правильно запомнил? — Да, верно, — только и сумел промямлить Атсуши, прежде чем рыжий, вскинув бровь и оценив новичка взглядом, закатил глаза. — Прекрати смущать людей, — Дадзай на это фыркнул и демонстративно обхватил Атсуши и второй рукой, едва не приподнимая над полом. — Чрезмерная коммуникабельность тебе не к лицу. — Каких людей? Не вижу никаких посторонних людей, здесь только мои друзья, — от такого заявления Накаджима чуть равновесие не потерял, когда его ещё и резко отпустили, поставив на ноги. Дадзай усмехнулся и похлопал Атсуши по плечу, заглядывая ему в глаза: — Ну что, как тебе универ? — Нормальный… вроде, — новичок откашлялся, встряхнув головой и поправляя отросшую сбоку белую прядь. — Ладно, ещё успеешь познакомиться с кухней изнутри, — Осаму махнул рукой, убирая руки в карманы. — К слову, не удивляйся, наш универ лоялен ко всем людям, и говоря так… — староста склонился к уху Атсуши и заговорщицки, но ни капли не шёпотом произнёс: — …я имею в виду, что сюда принимают людей даже с пороками роста. Всё произошло быстро. Невысокий рыжий парень, глаза которого со спокойной синевы исказились морским штормом, замахнулся и молниеносно врезал кулаком правой руки Дадзаю по рёбрам слева, и Дадзай сбил бы Атсуши с ног, врезавшись в него, но что-то вроде бога из машины аккуратно в секунду падения старосты взяло новенького за плечи и дёрнуло назад. Осаму отлетел в сторону, но не упал, лишь обиженно заныл, изображая на лице страдание, и начал растирать ушибленное место, пока рыжий, названный Чуей, с хмурым лицом и тяжёлым взглядом убрал руки в карманы зелёных штанов в клетку. — Драться в общественных местах неприлично! — Осаму хныкнул, выпрямляясь, но всё ещё держа ладонь на болящих рёбрах. — Особенно бить старосту. Могу и не отметить. — Такого отбитого только могила исправит, — процедил сквозь зубы Чуя, переводя взгляд сначала на Атсуши, а затем — за его спину, и взгляд синих глаз постепенно легчает. Накаджима, выйдя из ступора, обернулся через плечо. — Рюноскэ, как всегда вовремя. Моё уважение. «Богом из машины» оказался черноволосый парень среднего роста с причудливыми белыми кисточками прядей по обе стороны от бледного лица, с куцыми бровями и абсолютно безэмоциональным лицом. Он уже убрал руки с плеч Атсуши, одну вернув в карман чёрных брюк, а другой прикрыв рот. Стало быть, как минимум эти двое достаточно знакомы с Дадзаем, чтобы бить его без последствий и чтобы помогать другим не попасть под Великое Падение Башенного Крана. — Спасибо, — как-то глухо получилось, и Атсуши откашлялся в кулак, нервно сглотнув. Рюноскэ не ответил, лишь плавно махнул рукой, которой скрывал губы, мол, ничего. — Привыкай, — сочувственно похлопал Чуя по плечу Атсуши, кивая в сторону Дадзая. — Когда такое станет происходить каждый день, уворачиваться научишься сам. — А, ну… хорошо. — Ты делаешь меня монстром в его глазах! — всплеснул руками Осаму, подойдя ближе, и посмотрел на Атсуши: — Я нормальный, правда, просто они меня не ценят. — За таких, как ты, доплачивать приходится при продаже, лишь бы забрали, о какой цене речь? — Чуя фыркнул, скривив губы. — Ну ла-адно он, — староста демонстративно махнул на рыжего рукой и поглядел на Рюноскэ, — но ты-то? Ты бы меня за какую цену купил? — За ключ от аудитории, — негромко и хрипло ответил юноша, кивнув головой на двери поточки за спинами. — Тц. Тогда идёмте со мной, я не хочу один. Дадзай двинулся вперёд, и за ним молча повернулся Рюноскэ, а следом — Чуя, вздохнув и закинув руки за голову. Накаджима остался на месте, но вдруг уже знакомый звонкий голос раздался над толпой: — Я обращался и к тебе, Атсуши! — Осаму сложил руки рупором у рта, шагая спиной вперёд и повернувшись к новичку лицом. — Это к тебе тоже относится! Что ж. Накаджима знаком с Дадзаем очно меньше десяти минут, а уже понял, что дружба с ним требует… немалого. Но уж лучше так, чем отщепенцем. Поднимаясь по лестнице на третий этаж с кафедрой, Осаму трещал без умолку, но по делу: он рассказывал Атсуши о некоторых деталях местного обучения, о преподавателях злобных, нормальных и тех, кто жестит, но у кого можно скатать, если постараться, заодно показал, где вообще находится их кафедра. «Полезно знать, когда через неделю захочешь отчислиться», — усмехнулся он, и Накаджима мысленно поставил на этом пункте галочку. Что Атсуши удивило, так это то, как много людей по пути здоровались с Дадзаем путём «дай пять», но странным было не это — когда Дадзая окликали, оборачивались почему-то и Осаму, и Чуя. Ну да, Накаджима не знает фамилии рыжего… может, однофамильцы или какие-нибудь родственники? Хотя если родственники, то разница во внешности поразительна. Эта мысль резво вылетела из головы, когда староста тормознул у железной двери кафедры, постучался замысловатым ритмом костяшкой пальца и с негромким «Здравия желаю! Отдадите ключик за спасибо?» встал на пороге. — Ты почему перевёлся, кстати? Приезжий? — они стояли у дверей, пока Дадзай зашёл выпрашивать ключ к аудитории, чтоб не стоять в коридоре всю перемену, и Чуя решил не тратить время зря. — Или решил резко сменить специальность? — Отцу предложили новое место работы, — Накаджима опёрся спиной на стену. — Он предложил мне два варианта: либо оставаться в родном городе и устраиваться на работу, чтобы были деньги на что-то, помимо учёбы, потому что деньги он будет отсылать только на неё, либо переезжать вместе с ним сюда и переводиться в новый университет, но зато пока не думать о работе. Освоиться, так сказать. — Нормально, — Чуя впервые улыбнулся уголком губ. Он был ниже всех в компании Дадзая, но на внешности это никак не сказывалось: чистое лицо явно европейской внешности с лёгкой россыпью веснушек, прямой нос, голубые глаза и несвойственные японскому народу ярко-рыжие волосы. — А специальность-то не поменял? — Нет, я был на такой же изначально. — Просто я менял. Переходил с математики в прошлом семестре, — Чуя пожал плечами. — Ну, это хорошо. Посмотрим, что представляешь из себя на парах. Атсуши помолчал. Интересно, он уже может спрашивать, почему Чуя перешёл с физмата, или они ещё не настолько друзья? Хотя откуда взяться предрассудкам, они же уже не школьники… Осаму ещё не вышел с кафедры, но в коридоре неожиданно громко прозвучала его фамилия, и на «О, Дадзай!» обернулся рыжий, отвлёкшись от разговора. Мимо проходила парочка из рыжего парня с пластырем на носу и девушки с длинными чёрными волосами и лицом, поразительно схожим с Рюноскэ. Накаджима даже невольно задержал взгляд сначала на девушке, затем — на юноше, сравнивая (в это время Атсуши только заметил, что одно ухо Рюноскэ проколото в нескольких местах — чёрная серьга-гвоздик, небольших три чёрных кольца выше и чёрная штанга с крестом), и, когда парочка поравнялась с Чуей, Рюноскэ и, собственно, Атсуши, Рюноскэ кивнул девушке и впервые слегка улыбнулся своими тонкими губами, отняв от лица ладонь. — Тачихара, — Чуя отсалютовал в знак приветствия и протянул руку для рукопожатия. — Дадзай-Дадзай, что, отчисляешься? — усмехнулся парень, встряхнув ладонь Чуи в ответ и поглядев на Атсуши. — Кто это с вами? — Осаму снова таскает с улицы бездомных котят, — Чуя с улыбкой похлопал Накаджиму по плечу. — Шучу. Новичок. Рыжий с пластырем на переносице прищурился, смотря на Атсуши, но протягивая руку Рюноскэ, пожал и её. — Тоже сбежал с математики, как ты? — Нет, этот с другого города. С документами, под стать нам, — рыжий, махнув головой, закинул хвост с плеча за спину. — В общем, обижать его не будем. — Смотрите, как бы он вас не обидел, — названный Тачихарой парень хихикнул и повернулся к девушке: — Так, Гин, идём, пока не опоздали. — Вы на теормат? — В точку! — Тачихара обернулся, махнув на прощание рукой, и Чуя со вздохом опёрся спиной на стену снова. — Мне бы сейчас на теормат… — Чуя покачал головой. — Вы, я так понимаю, знакомы? — Атсуши посмотрел сначала на Рюноскэ, потом на Чую, и рыжий кивнул. — Наши одноклассники и мои бывшие одногруппники с физмата. У них пара в другом конце универа, Мичизо Тачихара и Гин Акутагава. Да, познакомься, это его сестра, — мысленно Накаджима сделал пометку о фамилии Рюноскэ — Акутагава. Благородно. — Страшно, когда в одной семье растут гуманитарий и технарь, согласись? — Да… А, к слову, почему- Дверь кафедры распахнулась. С неё вышел сам Осаму, держа в одной руке ключ, а в другой — стопку зачёток и лист с фамилиями. — Мы уж думали, что ты там умер, — Чуя скрестил руки на груди, и Осаму, глянув на него, вручил стопку зачёток Атсуши. — Хотелось бы, но нет. Атсуши-кун, не потеряй, я на тебя надеюсь, — Дадзай о чём-то задумался, а затем, вновь просияв улыбкой, поманил рукой за собой. — Пойдём. — Не завидую, — спустя какое-то время сказал Чуя, глядя на стопку зачёток в руках новичка. — Он избрал тебя новой жертвой. — Новой… кем? — Накаджима даже как-то удивился. — Почему? — Если ты принял зачётки из его рук, пути назад нет. — За первый курс он терял четыре зачётки. Дважды — свою, — внезапно проклюнулся голос Акутагавы. — Когда он спихивает кому-то свои обязанности, значит, с пятидесятипроцентной вероятностью где-то накосячил, а спрашивать будут с того, кто принёс. — Не беспокойся, в этот раз я пересчитал. Все на месте! — Осаму обернулся через плечо, шагая впереди. — Сегодня тебя бить не будут. — Сегодня — возможно, — Чуя держался за лямку рюкзака на плече одной рукой. — А вот что будет во время сессии — загадка. Пока не ударишь — не отстанет, — кажется, Накаджима понял, почему Дадзай не отдал зачётки Чуе. — Видимо, теперь ты его вечный швейцар. «Вот тебе и обряд посвящения, — пронеслось в мыслях Атсуши. — И всё-таки, почему…» Лист, который Дадзай принёс с кафедры, был пофамильным списком студентов их группы; в поточке они всё-таки не одни, а преподаватель дотошный. Уже в аудитории Осаму утащил Атсуши за собой на самый верх, пропустив Чую к стене, сев следом, усадив Атсуши по левую руку и оставшееся место любезно предоставив Рюноскэ — тот не был против сидеть у самого прохода. Новичка заранее предупредили, что Йосано-сан — педагог от бога в плане подачи материала, но лучше в её сторону не рыпаться и как минимум изображать бурную деятельность, иначе… Эта многозначительная минута молчания многое Атсуши дала понять, и он кивнул. И ничего такого особенного в паре не было, разве что Осаму посреди занятия насел Накаджиме на уши сыграть в морской бой, но Чуя пихнул его локтем в рёбра, и тот замолчал. И кроме переклички в конце пары, когда на фамилию «Дадзай» поднял руку только Осаму. Чуя поднял руку на фамилии «Накахара». Атсуши нахмурился. Что-то в его голове не сходилось, какие-то очевидные детали… Ну, может, двойная?.. На следующей физкультуре у Накаджимы совсем взорвался мозг. Из-за того что Акутагава, как выяснилось, находится в группе реферата по состоянию здоровья (как выразился Осаму, по состоянию отсутствия здоровья), Атсуши остался без пары на упражнения, и его распределили в тройку к Накахаре и Дадзаю. Нет, это не было счастливым совпадением, просто юношу выцепил староста и благородно принял тяжкий груз вливания новенького в коллектив на себя, и тренер дал добро. На самом деле, ему — Дадзаю — просто не нашлось собеседника, потому что Чуя ушёл на другой конец спортзала. Добровольно. Всё-таки упражнения по перепасовке мячей не выполнишь, стоя бок о бок. — Ну, как тебе пары у нас? — Дадзай стоял к Накаджиме ближе, и тот, поймав мяч от Чуи и перекинув его Осаму, пожал плечами. — Нормально. Как у нас. — Что, и ни капельки не лучше? — Осаму перекинул Накахаре мяч одной рукой, и Чуя его будто даже не поймал, отбив сразу Атсуши — новичок еле успел словить. — Чуя, пощади его! — Я стараюсь, — крикнул Накахара со своего места, но Накаджима лишь отрицательно покачал головой, мол, ничего страшного, и отдал Дадзаю пас. — Ну, есть некоторые отличия, но в целом всё одинаково, — Атсуши смотрит, как Осаму, чтобы разбавить скучное упражнение, балансирует пойманным мячом на своей голове, задрав глаза кверху. — У нас переклички, правда, были обычно в самом начале пар. — А, понимаю, — после злобного окрика Накахары Дадзай наконец подкинул мяч руками вверх и отбил его головой в сторону Чуи, и Чуя, подпрыгнув и поймав мяч в воздухе, отбил его в пол, а когда тот подскочил, с разворота вдарил по нему ногой — Атсуши только пригнуться успел, пропуская «торпеду» над головой, следя за её рикошетом от противоположной стены, и только на обратном пути он мяч и поймал. Дадзай присвистнул, глядя, как Чуя скачет на месте, не в силах успокоиться. Кому-то хочется явно пробежать марафон или сдать норматив, нежели кидаться мячами. — Чуя, ты что, его убить хочешь? — Вы слишком медленные! — кажется, что Накахара сейчас с места начнёт выписывать сальто, и несколько следующих пасов происходят довольно энергично, без разговоров. А потом Дадзай ловит мяч от Атсуши прямо у лица и усмехается. — Знаешь, кстати, почему нас перечисляют в конце? — Мм? — Накаджима утёр пот со лба напульсником на запястье. — Просто некоторые приходят к началу пары, отмечаются и под предлогом «выйти в туалет» уходят и не возвращаются. — Почему ты называешь некоторыми себя, Дадзай? — Чуя с конца поля сложил руки рупором: — У тебя вроде нет биполярного расстройства, чтобы говорить о себе во множественном числе! — Что? — Осаму, даже не повернувшись к рыжему, приложил ладонь к уху. — Повтори ещё раз, я не слышу, что ты мне с земли говоришь! — Тебя опять накренить лбом в пол, телебашня? — Чуя рычит, но, видимо, из-за того что скачет на месте и не стоит в покое, у него нет желания подбежать и резко ударить, хотя Атсуши уже внутренне напрягся. — Подумаешь, — Дадзай цокнул языком и таки отдал Чуе пас, который тут же прилетел в ответ Накаджиме, затем — Осаму и вновь по кругу ещё парочку раз. — Дадзай! — вдруг послышалось из зала. Окликнул явно кто-то из одногруппников, и головы синхронно повернули и Осаму, отдав Чуе пас, и Чуя, отбив мяч. Атсуши, не понимая почему, с удивлённым «Почему?!» тотчас обернулся на голос, желая узнать причину, но повернулся неудачно — мяч от Накахары вписался чётко в его лоб, и Накаджима отлетел назад, рухнув спиной и затылком в пол, словив перед глазами абсолютно чёрный экран. Очнулся он от холодной воды, стекающей по его лицу вниз. Открыв глаза — прошла минута, — он увидел перед собой сначала белый высокий потолок спортзала, а уже затем приобрели очертания склонившиеся над ним головы: ближе всего был Рюноскэ, явно сошедший со скамьи вдоль стены зала и льющий воду из бутылки пострадавшему на покрасневший лоб, дальше — Чуя с несколько виноватым видом и озадаченный Осаму, тотчас расплывшийся в улыбке, увидев, что новичок очнулся. — А я говорил, что ты его убьёшь, — заметил он, поглядев на Накахару, но тот отмахнулся. Накаджима моргнул. — Живой? — Акутагава сидел на корточках, подперев щёку ладонью, и его лицо было по-прежнему невозмутимо и спокойно. Атсуши моргнул ещё раз и медленно кивнул, поднимаясь и садясь на полу. — Извини, я не хотел, — Чуя протянул руку, предлагая помощь, и Атсуши вообще-то мог и сам встать, но Накахара взял его за ладонь и более-менее плавно поднял. Соотношение роста-силы к Чуе вообще было неприменимо. — Голова не кружится? — Порядок, — Атсуши растёр лоб, посмотрел по сторонам и кивнул, подтверждая свои слова. Рюноскэ встал, закручивая крышку бутылки. — С боевым крещением! — Дадзай звонко засмеялся, положив Накаджиме руку на плечо. — Привыкай! Когда такое происходит каждый день, уворачиваться научишься сам! Где-то он уже слышал эту фразу. Пары, перетекающие в учебные дни, проходили спокойно. С основными предметами Атсуши познакомился в расписании быстро (хотя бы путём тыканья пальцем Дадзая в экран телефона с открытым списком пар и произношения им «это нужно, это нет…»), с предметами на один семестр Накаджима столкнулся либо через утомлённые вздохи «Опять эта муть, и не прогуляешь!», либо «А, можно пропустить, я в магазин, кто со мной?» Выяснилось, что Дадзай, Накахара и Акутагава — бывшие одноклассники и теперь одногруппники, и если Чуя предпринимал попытку отвлечься от гуманитарных наук уходом на физмат, то Осаму и Рюноскэ нашли себя в литературе почти сразу. Чуя, не кривя душой, отвечал, что бок о бок с Дадзаем и Рю-старшим ему привычнее и комфортнее, да и легче здесь, чем на физмате. Атсуши неожиданно даже для себя влился не только в их компанию, но и постепенно сблизился с группой: юноши и девушки оказались в большинстве своём весьма отзывчивыми и не такими предвзятыми, как бывают одноклассники в новой школе. Какие обряды, какие испытания? Если ты не крыса и идёшь на контакт в ответ, уже через неделю ты точно найдёшь себе лучшего друга. Правда, если твой лучший друг — староста, подумай, не используют ли тебя в качестве бесплатной рабочей силы… По крайней мере, ему сполна дали понять в ответ, что он — их, «наш», когда на первой самостоятельной работе по прошедшим лекциям Дадзай написал всё за десять минут и благородно сдвинул лист к краю стола перед собой, открывая вид на ответы, мол, катай. Накахара из принципа писал сам, Акутагава кое-где подглядел в телефоне, а вот Накаджима списывать не умел — и тут вот, на затруднительный вопрос ему ниспослали целого ангела-хранителя его успеваемости по непрофильным предметам! Чудеса. Дадзай и Накахара часто пререкались: Осаму провоцировал, Чуя кидался в драку, правда, драка ограничивалась ударом в рёбра или подзатыльником с прыжка. Разговорчивый Дадзай часто приставал к нему с беседами на некоторых парах, и Накахара, что-то записывая за лектором в тетрадь, скупо отвечал или кивал, но не отказывался от тет-а-тетов. У них были крайне… интересные отношения, и Атсуши всё не мог понять, что с ними не так: то дерутся и грызутся, то перешёптываются между собой, и рука одного на скамейке под столами лежит на руке другого. Рюноскэ на это будто не реагировал. Или на это никак реагировать и не надо?.. Но Накаджима не мог: и одногруппники, и просто студенты в коридорах часто обращались посредством выкрика «Дадзай» и к Осаму, и к Чуе, и Атсуши чуть ли не умирал от любопытства. Спросить было сложно. Вдруг личное? Вдруг что-то недопонял? Когда в начале следующей недели Осаму промчался мимо Атсуши стрелой, вручил ему стопку зачёток с проставленными подписями декана и попросил занести на кафедру, Накаджима споткнулся в коридоре о собственный шнурок и, собирая зачётки с пола, он раскрывал их и пересчитывал по памяти по фамилиям. Когда руки дошли до зачётки Дадзая, так и было написано — Осаму Дадзай. А в зачётке Чуи… Накаджима нервно сглотнул, чувствуя, что прикасается к чему-то запретному, но встряхнул головой и глянул внутрь одним глазком: Чуя Накахара. Ничего необычного. Парень вздохнул, задумался и молча поплёлся на кафедру, мысленно благодаря Дадзая за то, что ещё ни одной зачётки не потерял и никакой лишней не добавил. Всё решилось в один момент. Атсуши необходимо было досдать тетрадь с заданиями, выданными ему преподавателем в начале прошлой недели, и Дадзай доблестно сбагрил ему остальную стопку за группу, мол, всё равно по пути, а мне в рюкзаке мешаются. Стопка внушительная, и Осаму остался ждать Чую в коридоре, и Рюноскэ, предугадывая, как Атсуши либо врежется лбом в косяк каких-нибудь дверей, либо уронит все тетради, со вздохом забрал половину, кивнув и намекнув идти за ним. Накаджима сбивчиво поблагодарил и посеменил за ним. Всё равно он плохо помнит, в какой кабинет нести… Пара была последняя, и звонок на следующую уже прозвенел — коридоры были пусты. Акутагава шёл абсолютно неслышно, словно кот, из-за своей мягкой подошвы чёрных кед, и Накаджима тоже не шаркал. Ждать преподавателя пришлось долго — кабинет был закрыт, а дозвониться никак, все телефоны у старосты. Солнце светило в коридор сквозь окно в самом конце, Рюноскэ опёрся спиной о стену, скрестив руки на груди. Накаджима поставил стопку тетрадей на пол и встал рядом. — А ты… — с молчаливым Акутагавой разговаривать даже как-то непривычно, но уж лучше так, чем стоять в неловкой тишине. — Ты знаешь, почему все вокруг зовут Осаму и Чую одной фамилией? — Рюноскэ, слушая вопрос, медленно вскинул куцую бровь. Атсуши замялся и растёр рукой шею. — Нет, не подумай, я просто не понимаю! Если это что-то личное, то… Акутагава ответил не сразу. Он помолчал с минуту, и Накаджима уж было подумал, что ответа ждать бесполезно, но одногруппник усмехнулся. — А ты весьма долго держался, — его голос был сиплый, но не такой, какой бывает у курящих. Атсуши даже как-то полегчало: значит, вопрос не тупой! — Обычно у многих сдают нервы уже спустя пару дней. — У многих? — Они знакомы ещё со школы, многие — оттуда, — Акутагава запустил руки в карманы. — Я перевёлся в их школу в последние три года, и со мной первым сдружился Чуя-кун, а с ним бесплатным приложением случился Осаму-кун. Вернее, я сначала не знал, что они крепко дружат, просто тогда они были в ссоре, а Чуя как староста класса сначала ходил со мной, показывая школу. Следом к нам начал подходить Осаму. — Пока не понимаю, — Атсуши решил не скрывать. — Я поначалу думал, что Дадзай — фамилия Чуи. Его уже тогда так звали. Только где-то спустя месяц, когда Осаму и Чуя начали общаться вновь, я понял, что это что-то вроде… клички. — Почему именно такая?.. Вопрос Накаджимы остался без ответа. В это время подошёл запыхавшийся преподаватель, поблагодаривший, что молодые люди его дождались, и забрал тетради. Обратно шли практически в полной тишине университета — шли шестые пары заочников. — Если тебя интересует это на руках Дадзая, — Акутагава, пока они шли, вынул руки из карманов брюк и пальцем указал на свои предплечья, намекая на бинтовые повязки, — то из-за этого во время моего прихода в их школу они поссорились. Я уж не вдавался в подробности, спросишь у них как-нибудь… потом, — чем дольше Рюноскэ говорил, тем больше у него прочищался голос, и Атсуши слушал молча. — Чуя рассказывал, что они познакомились тогда, когда «незнакомая высотка» взбесила его своим поведением на уроке физкультуры в начальной школе, а он ударил его по спине битой. С того самого момента они весьма близкие… друзья. — Давно уже, — Атсуши мысленно посчитал, сколько они уже дружат. Многовато. — И всё равно не понимаю, но теперь то, почему именно Дадза- Накаджима показался из-за поворота в коридор, в котором должны были быть Осаму и Чуя, и остановился, так и не поставив ногу на пол: он увидел, как в конце коридора Дадзай склонился к Накахаре ниже, придерживая его одной рукой под руками, а Чуя, стоя на носках, одной рукой обхватил Осаму за шею, а второй сжимал на затылке его каштановые волосы, целуя прямо в губы. Прошла всего секунда, а Атсуши как замер со взглядом в никуда, так и остался стоять за стеной, когда его дёрнул назад Рюноскэ. Он и слова сказать не успел, когда Рюноскэ, нахмурившись и приложив палец к губам в жесте тишины, шипяще прошептал: — Вот поэтому. Они постояли в тишине ещё несколько минут, не показываясь, пока не услышали, что Дадзай с Накахарой заговорили вновь. Акутагава, прислушавшись, кивнул, дав отмашку, и показался из-за угла первым, весь из себя делая вид, что он только сюда дошёл; Накаджима поспешил не отставать. Осаму, увидев их, когда Чуя перед ним посмотрел на что-то за его спиной, обернулся, улыбнулся и помахал рукой, негромко крикнув: «Что-то вы долго!» Атсуши неловко усмехнулся, искренне стараясь делать вид, что ничего не видел. Хотя нет, погодите-ка. Если они, э, скрываются… почему практически все зовут Чую фамилией Дадзая? Что ж, когда придёт очередь Атсуши официально узнать, придётся изобразить удивление. Видимо, всё-таки это и есть обряд посвящения — когда ему начнут доверять. Акутагава стоял на остановке рядом с Накаджимой в ожидании автобуса, пока Накахара отошёл к киоску за водой, а Дадзай прицепился к нему с просьбой купить жвачку. Рюноскэ, глянув на парней через плечо и убедившись, что его не должны услышать, негромко, сквозь прикрытый ладонью рот произнёс: — Привыкай. Когда такое каждый день происходит… — Уворачиваться научишься сам? — Атсуши усмехнулся. — Что? Нет, — Рюноскэ хмыкнул. — Учишься игнорировать или не обращать внимания. Люди-то хорошие. — Да я… ничего и не говорю, что плохие, — Атсуши смотрит в асфальт под ногами, чувствуя лёгкий осенний ветер в лицо. — Привыкну.