* * *
Тысячу лет спустя… Поле, поле, поле — густое, травяное, душистое. Лев бежал по нему босиком, наперегонки с ветром, всё быстрее, и быстрее, и быстрее. — Привет, дорогой. Под носом что-то булькнуло. Лев проснулся и сладко зевнул. Поле из травяного сделалось синим — водяным. Огромный, могучий, пока что спокойный океан окружал оборотня со всех сторон. Вернее, почти со всех — над головой сияло безоблачное небо, под ногами шебуршал хлипкий деревянный плот, а справа… справа приближалась маленькая белая лодка. — Привет, говорю, — зубасто улыбнулась Морри. — Ой, опять голенький… прелесть! — Ты опоздала! — обиженно рявкнул Лев и повернулся к вампирше спиной, то есть, задом. — М-м-м, — оценила она, — так вид ещё лучше. Лев ощутил неслабый шлепок по правой ягодичной и с рычанием обернулся. Морриган оказалась совсем близко и с улыбкой смотрела на оборотня, свесившись с лодки. Чёрное кружевное платье пристойно открывало её плечи, а в тёмных глазах мерцали тонкие зелёные искорки — по часовой стрелке, про-о-отив, по часовой… «Чары, — осознал Лев, будто сквозь медовую патоку, и зажмурился. — Гипноз… нет уж! Не поддамся!» — Ко-о-отик, — томно зашептала Морри, поглаживая строптивца по щеке. — Знаешь, я была тогда при Фермопилах. Царь Леонид из тебя получился, о-о-о, просто великолепный… но после я потеряла тебя из виду. — Меня выгнали, — ответил Лев, не открывая глаз. — Я снова подрался с кузеном, потом с Зевсом, а потом мне под руку попался один из твоих родственничков-вампиров. Я всёк ему, чем развязал войну между зверьём и кровососами, между делом зашиб кого-то из человечков и всё. Мне сказали идти лесом. Леса там не было, поэтому я пошёл полем, потом горами, потом пустыней, снова горами, облазил весь континент, завернул к виноградникам на побережье и вышел, то есть, выполз к океану. А дальше — всё, как в тумане. — Ц-ц-ц, — укоризненно поцокала Морри. — В воду-то зачем? Ты же плавать не умеешь. — Хотел проверить, — виновато засопел Лев и с осторожностью приоткрыл глаза, — проверить, что Земля круглая. Зачем? Не спрашивай, я пьяный был. Вампирша подвинулась немного и предложила: — Пересаживайся сюда, ко мне. Считай, что я тебя спасаю. — Спасаешь? — рассмеялся Лев. — Брось мне тут заливать! Ты просто голодная. И грести не умеешь, поди уже все коготки обломала. — Дава-а-ай, мой хороший, не упрямься. Я и одёжку тебе прихватила. Вот, смотри. Догребём до Нового света, а там, клянусь, я оставлю тебя в покое! Представь себе это чудо — дикий, девственный мир, куда ещё не ступала нога нечеловека. А главное, там не будет ни одного ужасного родственничка, ни одного! Тишина и покой. По крайней мере, на следующую тысячу лет. Дава-а-ай, котик!* * *
Через следующую тысячу лет. Лёд, лёд, лёд — он жалобно зазвенел в стакане, и Лев щедро залил его пряным золотистым виски. Горло приятно обожгло, тонкий ломтик лимона брызнул на язык волшебной острой кислятиной, а из темноты вдруг проступило красивое, нежное, до боли знакомое лицо — мягкие губы, белая кожа и тёмные глаза с зелёными искорками… чары. Гипноз. Наваждение. Под ухом кто-то настойчиво запищал. Потом затренькал. И зазвенел. Лев отлепил лицо от подушки и пошарил рукой по прикроватной тумбочке — смартфон с треском свалился на пол. Треньканье прекратилось. Похмелье продавило виски, словно маленькими сильными щупальцами. Лев сосредоточился, нашёл, поймал этого назойливого болючего осьминожку, скатал его в клубочек и прихлопнул. Теперь можно было оценить последствия вчерашних возлияний. Порванная майка валялась на полу, рядом с тремя пустыми бутылками. Любимые джинсы сползли с задницы и держались на честном слове. В груди щекотало — там поселилось какое-то странное беспокойное чувство — что-то вроде неловкой надежды. Левое плечо побаливало… левое плечо. Разве левое? Задохнувшись от эмоций, Лев подскочил и уставился на плечо, обнаружив на нём аккуратный след от укуса. Свежий… но это были ещё цветочки, потому что ягодки, то есть, ягодка нашлась прямо здесь же, у него в постели — Морриган спала на спине и сладко посапывала. Хорошо хоть она была одета, иначе Лев бы точно умер от чувств. Морри… Её белая рубашка задралась, открывая живот, строгие чёрные брючки совсем измялись, волосы пребывали в полнейшем беспорядке, а в уголках губ темнели засохшие капельки крови. Лев ошалело почесал плечо: «Что вчера было?.. Что? Не помню». Он встал, покачиваясь, дошёл до окна, выглянул и насупился — низкий, кроваво-красный кабриолет Морри был припаркован практически у него в гостиной — от французского окна осталась куча осколков, белые занавески задорно полоскались на ветру, один шезлонг ещё плавал в бассейне, второй уже утонул. Сжав зубы, Лев повернулся к кровати и раздражённо зашипел: — Гос-с-спожа Комарик! Это… это… Морри села, схватилась за голову и захрипела: — Ох, котик… вернее, скотик. — Это я — скотик?! Я?! — Не кричи… ох. Что ты вчера пил такое, а? Я приехала, чтобы устроить скандал, вышибла окно, цапнула тебя, сделала первый глоток, а потом… всё, как в тумане. — Скандал? — прищурился Лев. — И по какому поводу? — М-м… — жалобно застонала Морри, — принеси водички, умоляю. Ск… скандал… эм-м-м, по поводу… в общем, перемирие между вампирами и оборотнями до сих пор не заключено. Для этого требуется оформить кучу бумаж… ек… ик! И ск… скрепить эти бумажки весёлой свадебкой между представителями того и другого вида нечеловеков… ох, зачем я объясняю, ты же и так знаешь… Лев подал ей стакан с водой. Морри приложила стакан к виску и продолжила: — Так вот. Свадебка не состоялась. Молодые сбежали в неизвестном направлении, наплевав на все бюрократические тонкости. Дрейфусс и Катарина. Они просто сбежали. И теперь всё летит коту под хвост. — А чего сразу коту?! — вскинулся Лев. — Я тут при чём? — При том! — рявкнула Морриган, залпом выпила воду, отдышалась и зашипела: — Это вс-с-ё ты начал! Всю эту бучу и войну. Ещё при Фермопилах. Ты! — Да, но с твоей подачи! — громогласно напомнил ей Лев. — Сама попросила втащить кому-нибудь из твоей семейки. Я запомнил, а потом того хмыря, твоего дядюшку, увидел и всёк ему. Рефлекторно! — Ох… — захныкала Морри. — Все эти родственники… от них уже негде спрятаться на этой планете. Негде! И они никогда, никогда не оставят нас в покое. Никогда. Лев удивлённо приподнял брови и медленно вдохнул, стараясь не спугнуть, не растерять то самое чувство, зародившееся в груди — надежду. Он мгновенно всё придумал. Точнее, оно как-то само придумалось. Давно, очень давно, и наконец созрело. Осталось только уточнить: — Морри, ты только что сказала «нас»? Морри поникла, отвернулась и приложила стакан к другому виску. Лев посверлил ее взглядом — секунду, две — подобрал с пола смартфон, нашёл нужный номер и на всякий случай крепко прихватил Морриган за ногу, чтобы не сбежала во время разговора. — Алло, Зевс? Да, это Лев. Тш, хватит орать. Нет, ничего не отменяется, перемирие с вампирами в силе. Свадьба будет. Нет, не у молодёжи, а у нас с Морриган. Угу. Завидуй молча. Всё, пока. И тебя туда же. Лев сбросил вызов, сунул телефон на тумбочку и за ногу потянул Морриган к себе: — Ла-а-адушка. Ну вот, а говорила — не пойма-а-аю. — Эй! — Морри замахнулась на него стаканом. — Даже не вздумай! Ты и недели со мной не проживёшь. Я не просто вампир, а суть война и раздор. Нет-нет! У нас с тобой будет фиктивный брак, только на бумажках. Только на… Лев ловко поймал Морриган за запястья и уложил её на постель, под себя. Стакан скатился на пол. — Котик… кхм… ладно, ладно, молодец, ты меня поймал, схватил, стреножил, умничка, гордись собой… всё можешь отпус… котик… Лев потёрся колючей щекой о её плечо, с удовольствием обнюхал — снег, ёлка, пепел и сладкая ягода — а затем осторожно прихватил белое горло зубами, подержал немного, отпустил, опять прихватил, уже чуть выше. Он прекрасно знал о том, что шея у вампиров это место сверхчувствительное и даже, в каком-то смысле, сакральное, вот и Морри от такой ласки заойкала, совсем по-девчачьи. Лев снова прихватил её за шею, поцеловал, хотел нежно, но не сдержался — оставил один яркий красный след, второй, третий… торопливо залез к Морри под рубашку, обнял её, стиснул, провёл ладонью между лопаток, по нежному загривку и шее, запуская руку в волосы. Морриган выгнулась, зашипела и сорвалась в несдержанный стон: — Глу-у-упый… я же вы-ы-тяну из тебя… все нервы и кровь… силы и волю. — Не сдюжишь, — хрипло пообещал ей Лев. — Я и сам умею вытягивать, ладушка. По-своему, по-котовски. Боль и дурные воспоминания. Хочешь попробовать? Предложение было очень щедрым и искренним, но Морри вдруг будто заледенела. Лев огорчённо вздохнул: «Не хочет», — и приподнялся, выпуская её. Морриган исчезла и появилась вновь, уже у двери: — Боль и воспоминания? — спросила она. — Не сдюжишь, котик. Мои — нет. Я не стану тебе открываться. Это… слишком. — Ты когда-то была человеком, да? — прищурился Лев. — От тебя пахнет и тёмным, и людским. Что с тобой случилось, Морри? Духом войны и раздора просто так не становятся… до сих пор мстишь роду человеческому? Морри коротко кивнула и серой тенью выскользнула из комнаты. Где-то внизу забормотал движок кабриолета, захрустели стёкла… Лев ткнулся лицом в подушку и громко, на всех каналах, подумал: «Ты опять сбежала от меня, опять. Сейчас бумажки подпишем и снова адьёс на тысячу лет. Адьёс, да? Эх, госпожа Комарик. Трусиха ты. Трусиха кровососная». Стекла тут же перестали хрустеть. Движок умолк. Лев сел, прислушался… Взбешённая «трусихой», раскрасневшаяся Морриган влетела в спальню. — Смотри! — велела она, раскинула руки и вспыхнула извивающимся факелом. Вокруг загомонила невидимая людская толпа: — Ведьма! Ведьма! Сжечь! Дотла! Дотла! Ведьма! Полыхающая Морри изогнулась тонкой дымной былинкой. Лев ринулся ей навстречу, схватил, уже обгоревшую до безгубой головешки, прижал к себе, зашептал, поцеловал её в раскалённый висок, лоб, чёрные веки, выцепил из неё стальную сетку из боли, вырвал, забрал… За спиной у Морриган распахнулись вороньи крылья, захлопали, роняя перья и золу, судорожно забились, но Лев держал крепко. — Кар-кар-р-р! — загомонила вокруг невидимая толпа вампиров. — Гори! Ещё, ещё! Так надо! Терпи, тер-р-рпи! Выжги человечье, оставь только чёр-р-рное! Стань ещё сильнее! Тер-р-рпи! Гор-р-ри! Выжги! Лев стиснул бьющуюся крылатую Морри ещё сильнее, оскалился, сверкнув жёлтыми глазами, и оглушительно, по-львиному, проревел: — Во-о-он! Шум и гомон стихли. Люстра с грохотом свалилась на пол. Оконное стекло треснуло. По спальне разлетелись вороньи перья и лоскуты пепла. Лев уложил нагую, целую, хоть и вымазанную в саже Морри на постель, закутал в одеяло и беспокойно завертелся: «Воды? Или в душ? Или что? Куда?..» — Ко-о-отик, — осипло протянула Морриган. — А ты когда-нибудь умирал? Лев прекратил метаться, забрался к Морри под одеяло, обнял её и покаялся: — Угу. Один раз полез на дерево и свалился — хребет сломал. Попал в загробный мир, а этот… как его… бледная спирохета — Аид — меня выгнал, мол, я к его жене лез. Что ты так смотришь? Не лез я! А вот гранатовое вино из его погребов почти всё выдул. Вкуснотища! Лучше, чем фламандский эль. Ну что ты так смотришь, Комарик? — Мой дорого-о-ой, — прошептала Морриган с нежностью, от которой у Льва защемило в груди. — Мой прекрасный котя-а-ара. Она прильнула, ласково куснула Льва за ухо, вжикнула молнией у него на джинсах, но Лев всё-таки сумел собраться с духом — сурово нахмурился и предупредил: — Никаких фиктивностей, Морриган. Женимся, значит, женимся. С войной и раздором тоже пора завязывать. — Да, да… слушаю и повину… Внизу опять раздался хруст стёкол, скрип, шум, грохот, а затем и увесистое: «Бултых!» — Ручник, Морри! Ручник! Блестящий кроваво-красный кабриолет медленно дрейфовал по бассейну рядом с шезлонгом.* * *
Ещё через тысячу лет… Звёзды, звёзды, звёзды… розовая, синяя, фиолетовая звёздная пыль закрутилась огромными кольцами и выпустила из себя блестящий кроваво-красный космолёт. Он резво проскочил сквозь кольцо астероидов, пролетел в тени Юпитера, спрятался под кольцами Сатурна и лёг в дрейф, заняв самую выгодную позицию для наблюдения. Лев поставил космолёт на ручник, отстегнул ремни безопасности, достал из-под приборной доски ведёрко с попкорном и с интересом уставился на экран. Обычно ледяной и безмолвный Уран переливался всеми цветами радуги — развернувшееся вокруг него космическое сражение явно претендовало на звание эпичнейшего. Десяток крупных межпланетных крейсеров осыпали друг друга разноцветными лазерными зарядами. Огромный массивный звездолёт «Зевс-Громовержец» размахивал острым щупом, фехтуя с не менее огромным и массивным «Тором Великим». Изящный «Апполон» сцепился с квадратным «Аресом», а чуть в стороне кувыркались ещё несколько незнакомых кораблей. Репортаж с места событий вели «Локи» и «Гермес», периодически обмениваясь синими залпами. Лев присмотрелся к экрану, похрустел попкорном, подозрительно прищурился и позвал: — Морри, ладушка, поди-ка сюда. — Да-а-а, котик… — Морри зашла в командную рубку, села на край приборной доски и поплотнее запахнула невесомый пеньюар. — О, как интересно. Что тут у тебя показывают? Опять космо-футбол? Регби? И кто выигрывает? Лев перестал хрустеть, стряхнул с футболки крошки, убрал ведёрко на пол, со вздохом поднялся на ноги и сверху вниз уставился на жену. Морриган приподняла брови, похлопала ресницами, спустила с плеча пеньюар… в это мгновение она была самой невинностью, вернее, развратностью, но невиновной, и Лев бы непременно повёлся и поверил, если бы не прожил с ней в браке уже тысячу лет. И не был знаком три тысячи. — Морри… я говорил тебе не устраивать больше никаких войн и разборок? Говорил? Откуда на Уране взялись эти кристаллы силы? И почему ими может владеть только достойнейший, великолепнейший и бла-бла-бла из мужиков? Это что мне тут за суд Париса, версия 2.0? Хочешь, чтобы они опять какую-нибудь Трою сожгли? — Не кристаллы, а кристалл, — поправила его Морриган. — Он из наших семейных вампирских загашников. Да, это я его нашла, отряхнула от пыли и подбросила на Уран, а потом пустила сплетню, что этот кристалл для прекраснейшего из мужчин. Мол, в древних книгах так написано. Зевс повёлся мгновенно, а после — Тор и все остальные. Даже некоторые люди и клоны подключились. Видишь, там, в стороне? Корабли «Арчибальд*», «БрэдПиттВнутри» и «ПростоБэкхем»? — Морри… — Лев посмотрел с укором. Морриган уселась на приборной доске поудобнее, спустила пеньюар ещё ниже и дразняще прикусила губу — по её белой груди вилась тонкая чёрная цепочка. Лев подцепил цепочку и на ладони у него оказался вытянутый, матово-белый кристалл. — Драконий коготь, — шёпотом пояснила Морриган. — Тебе, мой дорогой. Достойнейшему, самому лучшему. С годовщиной. А Зевсу и компании достанется сундучок с бусиками. Красивыми, красными. Из полипропилена. На экране вспыхнули разноцветые всполохи, будто огромный салют, но Лев их не заметил, потому что целовать Морри без последствий у него не получалось никогда. И она так нетерпеливо вжалась в него, подначивая, так умоляюще заскулила, что стянуть футболку удалось только до подмышек, а потом выяснилось, что никаких раздражающих тряпочек под пеньюаром нет, только горячая любимая Морри. Такая нежная и до одурения тесная, что нормально мыслить и соображать Лев начал нескоро — лишь после того, как их космолёт хорошенько тряхнуло. — Ай, котик! Что это? — Что, что… похоже, они нашли бусики. И нас, по всей вероятности, тоже. Лев пересадил растрёпанную и разомлевшую Морри в кресло второго пилота, нацепил себе на шею подарок жены, подтянул сползающие штаны, рухнул в капитанское и отжал ручник. — И куда мы теперь, мой дорогой? — Сюрприз, Комарик. На годовщину. Нашёл я тут одну планетку — океан, острова, поле, сосновый лес. Тебе понравится. — Хм, а соседи? — Молодёжь — Дрэй с Катариной, их котята и мажордом. О, ты гляди, как Зевс раздухарился. И ваши тоже. Так. На, держи попкорн. Пристегнись. Сейчас я им пару раз всыплю и полетим. — Да, да! Всыпь! Давай, мой хороший, давай! Жги-и-и!