***
Разложение трупа начинается через несколько минут после смерти — запускается процесс под названием автолиз, или самопоглощение. Человеческое тело, ранее вмещавшее жизнь, начинает само себя переваривать. Через три-четыре минуты после того, как перестает биться сердце, у клеток наступает кислородное голодание. Клетки тают изнутри. Ткани превращаются в жидкость, затем в газ. Обычно этот процесс начинается в богатой ферментами печени и в головном мозге, который содержит много воды. Постепенно все остальные ткани и органы тоже начинают распадаться схожим образом. Поврежденные клетки крови начинают вытекать из разрушенных сосудов и под действием силы тяжести перемещаются в капилляры и мелкие вены, в результате чего кожа теряет цвет. В человеческом теле живет огромное количество бактерий. Самые многочисленные колонии микробов обитают в кишечнике, там собраны сотни видов различных бактерий. Вскоре после смерти иммунная система перестает работать, и ничто больше не мешает микробам свободно распространяться по организму. Когда тело умирает, бактерии срываются с цепи. Они пожирают стенки клеток, высвобождая содержащуюся в клетках жидкость. Жидкость поднимется к поверхности, скапливаясь подкожными слоями и разделяя их. Обычно этот процесс начинается в кишках, на границе тонкого и толстого кишечника. Живущие там бактерии начинают изнутри поглощать кишечник, а затем и окружающие его ткани, питаясь химической смесью, которая вытекает из разрушающихся клеток. Потом эти бактерии вторгаются в кровеносные капилляры пищеварительной системы, распространяясь сначала в печень и в селезенку, а затем в сердце и в мозг; запуская процесс самопоглощения тела, когда начинается гниение. Чтобы захватить весь организм, бактериям понадобится не более 50 часов. Сильвия Деретти, пациентка номер 198413, была мертва около суток. В палатах, где лежали доноры, обнаженные и прикрытые только тонкой простыней, температура воздуха поддерживалась не ниже 24ºС. Поэтому тело Сильвии Деретти, уже украшенное мраморной сеткой и трупными пятнами, быстро окоченело. Вокруг нее, словно плотный туман, висел неприятный сладковатый гнилостный запах. Дежурившая медсестра уже не в первый раз подходила к закрытой палате. Там лежала пациентка доктора Самуэля Переса Веласкеса, ведущего специалиста из отдела инфекционных заболеваний. Пациентке было бы неплохо поставить новую капельницу, а заодно в палате помыть полы, как того требовали инструкции. Но раз помещение было закрыто, то медсестра ничего не могла сделать. Она внутренне обрадовалась — меньше работы — и решила вернуться через положенные два часа. А затем закончится ее дежурство и пусть кто-то другой стоит перед закрытой дверью. Медсестра провела хлорированным составом по внешней стороне двери, вымыла пол в коридоре, не замечая за запахом хлорки сладковатый аромат путресцина, который пробивался из-за закрытой двери.***
Хорхе чувствовал приятную слабость во всем теле. Голова плыла и все мускулы были расслаблены. Но даже в полудреме он услышал как шептались медсестры. Хорхе усмехнулся. Неважно, как называется медицинское учреждение, детская больница, городская поликлиника или военный госпиталь. Медсестры будут сплетничать о врачах. Всегда. Из обрывков фраз, которые смог уловить пациент номер 211574, следовало, что кто-то из врачей, весьма влиятельный, пришел с опухшим членом к хирургу, которому при осмотре помогала хирургическая медсестра. Хорхе вновь услышал хихиканье и невольно вздохнул, чем обратил на себя внимание. — Тише, тише, — зашикали медсестры. Их голоса из-за респираторов раздавались глухо. Хорхе пытался приоткрыть глаза. Он заметил только желто-оранжевые защитные костюмы, один из которых приблизился к нему. — Dios mío, он такой худой, — прошептала медсестра, — как же я возьму столько крови, — она словно разговаривала сама с собой. Руки в перчатках водили иглой вдоль локтевого сгиба Хорхе, все не решаясь проколоть его кожу. — Ну мы же не франкисты*, чтобы… Хорхе не дослушал, что там было дальше. Он потерял сознание. Пожилая медсестра, которая уже тяжело ходила в защитном комбинезоне, все-таки поставила иглу для венепункции в медиальную подкожную вену руки. Она подумала и «забыла» открыть фильтр. Поменяла капельницы, подумав, что пациенту не нужно столько снотворного, а лучше добавить глюкозы. Медсестра рисковала. За меньшие ошибки военное начальство наказывало медперсонал. Еще неделю назад. Но что-то случилось. Женщина чувствовала, что врачи стали реже появляться в палатах; солдаты, охранявшие периметр, перестали так строго проверять на этажах; а тут еще история с врачом из отдела инфекционных заболеваний. Медсестры трепались больше двадцати минут и никто их не разогнал. Но больше всего настораживало то, что стало поступать очень мало новых пациентов. Еще неделю назад, практически ежедневно, в общем зале появлялись новички. Затем было затишье и вот вчера привезли двух парней. Медсестра постояла еще несколько секунд, небрежным движением прикрыла простыней сгиб руки пациента номер 211574 и повернулась к следующей кровати.***
— Ведь мы в военном учреждении? — беспечно поинтересовался Исан. — А это означает, что я, как гражданин своей страны, как военнообязанный, как, черт возьми, военный пилот, который, блядь, вам поставлял «мясо с кровью», имею право знать, какого хера я связан?! — — Вы ошиблись, — мужское лицо, спрятанное за защитным экраном оранжевого комбинезона CDC, внимательно вглядывалась в глаза Исана, — вы пациент номер 211575 и ничего более. — То есть как это ничего? — пилот хотел врезать этому умнику, но крепкие кожаные ремни не давали ни малейшего шанса пошевелить конечностями. — Ваш номер 211575, запомните эти цифры, — кажется этот человек в защитном костюме издевался над Исаном, — вы только эти цифры. Затем он повернулся спиной к пациенту, словно его вообще не было. Короткими резкими фразами заведующий отделением отдал указания медсестре. Объяснил, что пациента необходимо успокоить, нельзя брать кровь при повышенном артериальном давлении, чревато резким скачком давления и гипертоническим кризом. — У нас мало доноров, — злился врач, — надо с осторожностью расходовать материал. Затем он захохотал. — Как сказал этот 211575 номер? Он привозил нам «мясо с кровью»? Вот и надо экономно использовать это «мясо с кровью». Медсестра в оранжевом защитном комбинезоне, подошла к Исану и резко поставила инъекцию успокоительного, а когда пациент обмяк, подкрутила капельницу и подсоединила вакуумную систему для взятия крови. Она все проделала быстро, четко, безэмоционально.***
Длинный белый коридор с бесчисленными закрытыми дверями, такими же белыми и совершенно одинаковыми. Эстер считала двери как только медбрат повел ее по коридору. Она не знала, зачем это делает. Но почему-то думала, что это важно. На четырнадцатой двери они остановились. Медбрат довольно крепко держал ее за предплечье. Как в тюрьме какой-то, подумала Эстер. Они перешагнули порог и оказались в очередном белом коридоре — одном из тех, которые можно встретить в любом филиале любого госпиталя. По пути им не встретилось ни одного врача, хотя Эстер заметила, что они миновали несколько больших зарешеченных окон, за которыми находились больничные палаты. Все было белым — стены, койки, полы. Белым и стерильным. Сколько раз Пако, медбрат, драил такие белые полы хлоркой. Этот запах въелся в белые стены, потолки, двери. Хлорид-гипохлорит кальция, в простонародье хлорка, не убивал Фэн-вирус, он замедлял его движение, а значит давал немного времени и капельку возможности попытаться спастись от смертельной заразы. Медбрат Франциско Вела Гвидиче поддерживал девушку за предплечье, сдерживая себя, чтобы не накинуться с вопросами. Коридоры и палаты просматривались через видео-камеры. Конечно, никто из военизированной охраны не будет постоянно пялиться в экраны. В последнее время в госпиталь попадают все меньше выживших. Но сама Эстер, девушка которая возможно знала, что случилось с медсестрой Инмой, могла привлечь внимание солдафонов. Наконец они добрались до нужного помещения. Пако провел активирующим ключом Фабиана Эскобара, врача приемного отделения, по считывающему устройству. Загорелся зеленый огонек, послышалось шипение гидравлического механизма. Медбрат и Эстер шагнули за порог. Дверь захлопнулась. Безликая комната-палата, все те же белые стены, пол и потолок. Кровать, стол, шкаф с лекарствами, раковина и туалет. Эстер почувствовала себя опустошенной, у нее закружилась голова и девушка чуть не упала. Медбрат вовремя среагировал, поднял ее на руки и уложил на кровать. Он слишком тихо произнес: — Эстер, если ты та самая Эстер… Ты знала Инму… Инмакуладу? Девушка ничего не ответила. — Тебя надо накормить, — пробурчал Пако, подсоединяя капельницу. Пациентов здесь не кормили в привычном понимании этого слова. Столовая и кафе находились в жилой зоне, куда Пако должен был отправиться пару часов назад. Пациенты, вернее доноры, большую часть времени спали, перерабатывая питательные вещества из смеси для парентерального питания. Одновременно отдавая свою кровь. Пако старался не думать, зачем госпиталю столько донорской крови. Все было прикрыто красивым лозунгом «создание вакцины». Даже если она и создается, то прививать уже некого. Медбрат Франциско боялся подумать, что Эстер — одна из последних выживших. Неужели всё? То, что осталось от Испании — это двенадцать этажей вверх и восемь этажей вниз, под землю, военного госпиталя? Пако передернул плечами. Он настроил капельницу, теперь Эстер будет получать полноценный набор аминокислот, витаминов, глюкозы. Пако потянулся было к карточке с номером 211573, но вспомнил, что врач приемного отделения так и не отдал ему документы на Эстер. Получается, никто кроме него и Фабиана Эскобара не знает про эту девушку. Пако помялся немного в дверях и отправился в раздевалку. Он потерял драгоценное время отдыха, но совсем не жалел об этом.***
Пациентка номер 211573, Эстер Акирова, очнулась на кровати в белой комнате, где пахло хлоркой. Внутри ее мозга еще таилась спутанная паутина сна и реальности. Вот она ищет Хорхе на берегу моря, она прячется от геликоптера, она вместе с Инмой сидят в машине, она летит в вертолете, она над чем-то смеется и рядом сидит Хорхе, Инма, Висенте, Альфредо… Эстер помотала головой и села, сжав виски и заставляя себя выстроить воспоминания в одну линию. Она так глубоко в памяти прятала сценки из прошлого, что не понятно, почему именно сейчас стала перебирать эти картинки. Посмотрела на себя, обнаружив, что одета в больничную просторную хлопковую сорочку и укрыта тонкой простынью. В помещении было тепло. Девушка сделала вдох, потом — еще один, пытаясь заставить сердце биться медленнее. Потом обвела взглядом помещение. Все очень напоминает кабинет терапевта, можно даже забыться и представить, что эпидемия Фэн-вируса приснилась. Эстер даже попыталась прилечь и закрыть глаза. Холодный страх волной прошел по ее телу. Ее глаза пытались зацепиться за что-то «не-белое», блуждали по комнате и отметили, что ножки стола прикручены к полу. Эстер встала с кровати и отметила, что и кровать тоже была намертво приделана к полу. Окна не было. Вместо него висел металлический шкаф, белый, правда с желтоватым оттенком. Эстер снова плюхнулась на кровать. Хорхе. Ей надо найти его. А потом постараться выбраться. Никто не должен лечить их без согласия. Они живут в правовом государстве! Хорхе — адвокат, он сумел вытащить ее из полицейского участка, сможет и сейчас. Только надо найти, в какой палате он может лежать. От волнения у Эстер вспотели руки, она вытерла их о свою сорочку. Черт! почему ей не дали нижнего белья? Вспомни о трусах и захочется в туалет. Эстер обошла комнату, но заветного помещения не было. У нее даже возникла мысль сходить в соседнюю палату. Ведь никто не будет возражать, если она воспользуется чужим унитазом? Тем более своего у нее нет. Эстер подергала дверь. Без пропуска нельзя попасть внутрь помещения, без пропуска нельзя выйти. Девушка внутренне заскулила. Потребность сходить в туалет была прямо пропорционально желанию попить. Она снова вскочила и стала ощупывать стены. Вдруг дверь в ванную завуалирована, здесь же все белое на белом. Эстер устала выстукивать стену, мочевой пузырь давил и ходить не было сил. Она медленно опустилась на кровать, гипнотизируя дверь, и незаметно для себя уснула. Следующее пробуждение было более болезненным. Эстер вскрикнула, когда увидела рядом с кроватью врача, который брал у нее предварительные анализы. — Не бойся, — устало произнес Фабиан Эскобар, — я возьму твою кровь на анализ. Эстер инстинктивно сжала руку, на что врач ухмыльнулся. — Я могу и привязать, как это сейчас делают военные медики с твоими парнями. — Где он? — оживилась Эстер. — Который из них? — Фабиан Эскобар не интересовался другими пациентами. Ему нужна кровь пациентки номер 211573, он собирается сделать открытие, — одного, который был более буйным, отправили на второй этаж, второго оставили на нижнем. Так кто тебя интересует? Врач не услышал ее ответа и стал накладывать жгут для взятия крови. Фабиан Эскобар качал головой, когда рассматривал тонкие венозные нити на руках Эстер. Наконец он выбрал место для венепункции, продезинфицировал и набрал несколько пробирок темно-красной жидкости. Эстер сидела, зажмурившись. Она никогда не любила ходить по врачам и сегодняшний день — не исключение. Эстер думала, что лучше бы она осталась там, на побережье Коста Бланка. — В туалет! — Что? — Фабиан Эскобар совсем забыл предупредить медбрата, чтобы поставил катетер для сбора мочи. — Ложись, — врач немного грубо толкнул Эстер на кровать. Ему пришлось включить весь профессионализм, чтобы не рассматривать девушку. Затем врач забрал все пробирки, пожелал ей хорошо отдохнуть и направился в лабораторию. Эстер пялилась на потолок. Итак. Ее не кормят, а подсоединили к капельнице; ей не разрешают сходить в туалет, зато прицепили мочесборник. Лабораторная крыса. Вот ты кто, заключила Эстер.***
Падальные, или мясные мухи** — неизменный спутник мертвого тела. Они откладывают личинки во все отверстия, какие обнаружат в трупе. И умеют проникать практически всюду, как внутри помещений, так и снаружи. Зеленые или синие мясные мухи пролетают до двадцати километров, чтобы отложить яйца в гниющем трупе. Военный госпиталь гордился своими белыми коридорами, до блеска, до хруста очищенными поверхностями. Но и здесь, на верхнем этаже, около кабинетов и палат, принадлежащих врачам отдела инфекционных заболеваний, появилась зеленая падальщица. Она облюбовала одну из дверей, которую уже вторые сутки никто не открывал. ------------------------- *Франсиско Франко — испанский генералиссимус в 1939–1975 годах установивший в стране фашистскую диктатуру. Франкист = фашист. ** Во время Первой мировой войны было обнаружено неожиданное свойство личинок падальных мух, поселяющихся в гноящихся ранах. Выяснилось, что личинки зелёных падальных мух (Lucilia), синих падальных мух (Calliphora), питаясь разлагающимися тканями ран, не только удаляют эти ткани и мелкие осколки костей, но и своими выделениями препятствуют размножению патогенных бактерий. Кроме того, они выделяют аллантоин — вещество, способствующее заживлению ран. Однако мухи, взятые из природной обстановки, могут занести в раны анаэробную микрофлору. Поэтому для клинического лечения труднозаживающих ран используют выведенные в лабораториях (стерильные, то есть свободные от болезнетворных микроорганизмов) личинки.