How to Disappear Completely

— Шоровы яйца, вы наконец вернулись! — лицо Соттильд засветилось, когда они спустились по лестнице Южной Стены. — Как всё прошло в арке тренда? — Это Аркнтанд, — мягко поправил Ириэль. — И всё прошло… — Великолепно! — Джулан был счастлив и окровавлен. — Он был полон бандитов! И там был двемерский телескоп, и несколько тех металлических пауков! — Я хотел сказать «скучно», — вздохнул Ирэ. — С исторической точки зрения там было мало интересного. — Ты достал штуковину для как-там-его? — Соттильд не запоминала слова, которые она потом не планировала использовать. — Мы доставили двемерский артефакт Хасфату Антаболису, да. — Хорошо. У меня для вас есть сюрприз! Соттильд не работала, так что они сели за столик и пнули свои сумки под него. Джулан выполз из брони и потянулся, угрожая любимой велотийской рубахе, которая была слишком мала, и держалась в основном благодаря бусам. — Помните бухло, которое вы добыли для Хабаси? — Тильд опасно ухмылялась. — Оказывается, что клиент заказал только одну бутылку. Она сказала мне отдать вторую вам. — Правда? — сказал приятно удивлённый Ириэль. — Она говорила мне, что это невероятно редкий винтажный бренди, искомый коллекционерами и знатоками. Мы могли бы продать его за… ооу… — Уже нет! — она скрылась за барной стойкой и вытащила огромный керамический кувшин. — Я сделала пунш! — Дорогая Мара, Тильд… — Ирэ с опаской наблюдал как она несла наполненный до краёв кувшин и поставила его на середину стола. Он всмотрелся внутрь и сразу отпрял, когда химозный запах попал в его ноздри. — Что ты с ним сделала? — Улучшила! Там сок комуники, немного гриифа… остатки из нескольких других бутылок, которые я нашла под барной стойкой. Я называю это «Закат в Балморе». — Что, потому что всё темнеет, когда это пьёшь? Ты разве не достаточно меня травила? — «Дробящее Оружие в Балморе», скорее, — сказал Джулан, но начал разливать напиток по кружкам. Варево было почти вязким, не говоря о тревожащем сиреневом цвете. — Ты уверена, что тебя не поэтому изгнали из Скайрима? Это худшее обращение с алкоголем, которое я только видел. — Ирэ закрыл глаза. Я что, серьезно опять напьюсь, хотя едва отошёл от прошлого похмелья? Я, должно быть, действительно распущенный. В свою защиту скажу, что у меня такие друзья, которые только способствуют моей распущенности.

***

— …И …и птом он сказал: «Я не знаю, мутсэра, я всего лишь уборщик! Зад классный, однако!» И потом… он… он просто дал мне мои штаны, и ушёл! — она так сильно смеялась, что едва могла дышать. — У меня хуже, — невнятно сказал Ириэль. Алкоголь всегда действовал на него непредсказуемо, и способствовал онемению и отдалению настолько же часто, насколько и делал его слишком общительным. Двое других были слегка пьяненькие, а он чувствовал, будто его мысли плавали в клее. Его голова клонилась к столу, и из-за липкости вышеупомянутого стола, было тяжело от него отклеиться. Со временем легче не становилось. — Я увидел… это прекрасное блядское создание однажды на вечеринке, — он вздохнул. — И я часами на него смотрел… пил слишком много, пытаясь настроиться, чтобы с ним поговорить. И затем он улыбнулся и подошел, и… я не помню что он говорил, но я, должно быть, подумал, что он флиртовал, потому что я… о боги… я не могу. — Ты должен нам сказать! — Я наклонился и соблазнительно прошептал ему на ухо… нет, я не могу сказать. Я умру. — ИРИЭЛЬ. — Я спросил его хочет ли он остос. — Чего? — Да, спасибо, Джулан, он именно так на меня посмотрел. А затем я развернулся и вышел из комнаты и с вечеринки и никогда не возвращался. Неделю спустя я увидел его в библиотеке, выронил все свои книги и убежал. Соттильд брызнула. — У тебя не хуже, чем у меня! В любом случае, сейчас очередь Джулана. Давай, выкладывай. Джулан скорчил лицо и неловко поёрзал на стуле. — У меня нет интересных или смешных историй, только тупое гуарово дерьмо обо мне и Ш… просто тупое подростковое гуарово дерьмо. Ириэль попытался выпрямиться, и в конечном итоге у него получилось. — Ты собирался сказать Шани, да? Ты и прошлой ночью произносил это имя. — Не правда! … Правда? — Да, когда ты уснул в кровати Ралена Хлаалу. Ты бормотал, так что я ткнул тебя локтем, а ты перевернулся и сказал «слезь с меня, Шани, ты, проклятая никс-сука». — Очаровательно! — усмехнулась Соттильд. — Кто это? — Я не хочу об этом говорить. — Так мы поэтому тебя и заставляем, — ответила она. — Там, должно быть, что-то жёсткое, раз уж ты пытаешься это скрыть! — Нет! Там нет ничего такого, просто… это не то, что я… смотрите, она моя бывшая, вот и всё. И кончилось всё плохо, и я не хочу в это лезть. Соттильд проигнорировала его мольбы о благоразумии. — Так кем она была? Как вы познакомились? Вы долго были вместе? Он сердито на неё посмотрел, но вздохнул и сдался. — Она из Ахеммуза. Мы выросли вместе, когда у меня ещё было больше связей с племенем. До того, как всё стало ужасно. И мы были парой… почти два года, наверное. Сходились и расходились. У нас было что-то типа запретной любви. Виделись тайно, прятались от родителей. Ну знаете. Тупая, подростковая тема, всё это витание в облаках и «мы против всех». — Но вы всё же расстались? Что произошло? — Матакат, Тильд, ты не можешь просто оставить это в покое? — В чём тогда будет веселье? Допей, и потом расскажи. Ирэ хихикал, когда Джулан въелся в неё глазами и осушил кружку. — Моя мать случилась, вот чё, — он выругался, его язык опух, а Тильд тем временем наливала ему еще токсичного коктейля из кувшина. — Она сказала мне это прекратить. Соттильд перестала наливать, и выглядела так, будто всерьёз думала вылить содержимое кувшина Джулану на голову. — Ты расстался с девушкой потому что тебе мать так сказала?! — Она резко поставила кувшин на стол, грохоча кружками и зубами Ириэля. — Ты мужчина или чёртов мокрый скриб? Не удивительно, что тебе было стыдно об этом говорить, ты, мерзкая, скользкая квамова личинка! — Ты не понимаешь! — промелькнул визг протестующего дерева, когда, начав подниматься, Джулан ударил по столу. Затем он передумал и сел обратно. Его губы дрожали. — Мать была права, — сказал он мгновение спустя. — Не то, чтобы я сразу это понял. Я кричал, матерился, и сказал ей засунуть голову в пепельную яму. Мы ссорились часами. В итоге я с яростью ушел из дома. Жил в горах неделю, но затем ко мне стали приходить сны. Я много обо всём размышлял, и в конце концов я был вынужден признать, что она была права. — Лучше бы этому рассказу стать интересным, — прорычала Соттильд, всё ещё держа кувшин с угрозой в глазах. — У меня были- есть обязанности! Долг моему народу, который означает, что я не могу отвлекаться, на личные дела, типа этого. Шани тянула меня вниз, я начал забывать о моей священной миссии, и стал думать, будто мы можем жить нормальной жизнью вместе. Если я действительно о ней заботился, то мне следовало бы оставить её и концентрироваться на тренировке. Что-либо ещё в долгосрочной перспективе только бы навредило ей. — Это, — плюнула Соттильд, — была самая большая куча гуарова дерьма, которую я только слышала. Скажи ему, Ирэ! — О нет, — нечётко проговорил Ирэ с поверхности стола, — я в это не полезу. — Прссссто забудь, — Джулан был скорее уставшим, чем озлобленным. — ты не понимаешь. Это было самое сложное, что я когда-либо делал. Она никогда меня не простит. Но всё же это, скорее всего, к лучшему. Мы бы всё равно рано или поздно расстались. Я просто желаю, чтобы всё сложилось по-другому. — Он злобно посмотрел на свою заново наполненную кружку, затем стал из неё пить, слегка морщась от вкуса. — Ну, — объявила Соттильд, — это может стать следующей темой. Худшие расставания! Джулан фыркнул. — Не надо, — сказал он. — Я уже слышал историю Ириэля, и её невозможно будет затмить. Последние три дюйма в кувшине Рокового Бренди Соттильд были темны и полны ужасов, многие из которых были пугающе густыми. Ириэль, уже почти настолько пьяный, насколько хотел быть, с ужасом отшатнулся. Соттильд и Джулан глотали шоты этой жижи, либо соревнуясь кто больше сможет выпить, либо агрессивно флиртуя. Крики о том, кто кого опустит под стол мог включать любой из двух вариантов. Ириэль говорил себе, что его уже не волновало что они делали, но отбросив информацию о том сколько он выпил, у Джулана был взгляд, полный злости и стремления к саморазрушению. Такой взгляд, который Ирэ видел достаточно часто, чтобы распознать. Он решил, что необходимо было вмешаться. — Джулааан… я так устал. Я едва могу ходить. — Даже без алхимического воздействия, щенячьи глазки были очень эффективны. — Можешь помочь мне донести сумки наверх? Они проковыляли две лестницы и нашли свои дешёвые кровати. Джулан швырнул на пол сумку Ирэ, она раскрылась и из неё вывалилось содержимое. — Не важно, — Ирэ хлопнул в ладони, смотря на душ из бумаг и записей. — Я подберу всё завтрррр… — Он повалился на одеяла, зарываясь в них до тех пор, пока ему не стало комфортно. Как и надеялся Ирэ, Джулан зевал и посматривал на вторую кровать. — Спиииииии, — сказал ему Ириэль. — Не уходи дурачиться с Тильд, ложись в кроваааать. Он услышал внезапный смех Соттильд и вой, идущие снизу. — Ах… да. Ты прав. — Джулан почесал голову и начал сбрасывать бумажки с одеял. Затем что-то привлекло его взгляд, и он остановился, изучая одну из упавших страниц, всматриваясь в слова сквозь пивные очки. — Угх, перестань, слезь с меня. Что? — глаза Ириэля открылись, и он увидел, что Джулан был в дюймах от него, полный ярости и подозрения. — Твои записи для Косадеса! — прошипел он. — Почему они все о Нереварине?