***
— Ты всё ещё думаешь, что это было просто? — спросил его Джулан за обедом в Шести Рыбах. — Нет, — вздохнул Ирэ, — я думаю, что я эгоцентричный кусок говна. Но второе задание тоже неприятное, и я хочу выглядеть для него хорошо. Мои глаза стали лучше? — Они нормальные. Наверное призрачные, или типа того. — Сойдёт. — Он отодвинул остатки салата из хакльлоу и встал, пытаясь вспомнить что на самом деле связано с подпоясыванием чресел, и требуется ли для этого особая экипировка.***
— Не беспокойся об этом. У тебя он есть или нет? — …Есть. — Взгляд Кайе был как всегда непоколебимо прямым, однако его улыбка бросалась в глаза своим отсутствием. — Просто хотел узнать всё ли у тебя хорошо. Прости, если этот вопрос оскорбил тебя, у меня были благие намерения. — Я не оскорблён, — ответил Ириэль. Слегка пассивно-агрессивное настроение Кайе было облегчением. Ирэ не смог бы сейчас справиться с его личностью харизматичного полубога. При том, как было сейчас, он чувствовал больше контроля над ситуацией.- Это просто не твоё дело, и это никак не связано с темой разговора. Я хочу забрать свой шарф, и в последний раз я его носил, когда был с тобой. Это подарок от подруги, и я достаточно сильно к нему привязался. — Он дома. Я его принесу. Когда вы вернётесь? Или мне стоит его куда-нибудь отправить? Ириэль задумался. У него не было планов возвращаться в Эбенгард, но что-то заставило его хотеть дать Кайе его адрес, и воодушевлять его присылать посылки. — Ты не можешь оставить его здесь, а я бы забрал его когда будет возможность? Кайе пожал плечами. — Конечно. Но здесь, как правило, вещи надолго не остаются. — Он умолк. — Если подождёшь, когда закончатся молитвы, ты сможешь пойти вместе со мной к моему дому, и я мог бы- — Нет. — …Нет. Может не стоит. Кайе взглянул на дальнюю стену, у которой Джулан опирался на доску с объявлениями, притворяясь, что не слушает. Он старательно пытался выглядеть как обычно, руки были скрещены, он смотрел куда угодно, только не на них, он всё ещё демонстрировал больше самодовольного собственничества, чем чего либо ещё. Ничего из этого не прошло мимо Кайе. Он повернулся обратно к Ириэлю, приподняв одну бровь. — Кажется ты полюбил меня не так сильно, как думал. Это была скорее лёгкая влюблённость, можно сказать. Легко поправимая. Ириэль был поражён, не столько его словами, сколько сырой, горькой ноткой, прокравшейся в его голосе, и краткой, раненной искрой в его глазах. Бля. Я… правда сделал ему больно. Я не хотел. Но он имеет право злиться на меня: это моя вина. Меня занесло в самый важный момент, и я говорил вещи, которые говорить не хотел. Он сглотнул. — Когда я тебе это говорил, я был… в нестабильном эмоциональном состоянии, и я возможно- — Не волнуйся. Я знаю каким ты был. Ирэ не спросил что Кайе имел ввиду. Вместо этого, он запихнул эти слова в свой файл аморфных личных провалов, чтобы бессмысленно строиться и перестраиваться бессонными ночами. Он кратко кивнул и отвернулся.***
— Посмотри на эти задания. — Джулан осматривал доску с объявлениями, его голос раздавался презрением по всей часовне. — Здесь говорится выследить «ведьму». Насколько я знаю, «ведьма» — это почитательница даэдра. Это нападение на свободу вероисповедания, если спросишь меня, «ведьма» — это оскорбление. Это как с мабригаш, все всегда- — Шшшш, не сейчас. — Ирэ помотал головой. — Я уверен, что ты прав, но давай просто уйдём. — Окей, но ты должен на это посмотреть, это умора. «Священное поручение по возвращению посмертного имущества нашего почившего брата — Линуса Иулуса, согласно видению Оракула». Я думаю это значит, что им нужен кто-то, кто найдёт посох мёртвого чувака. И это основано на чём-то, что сказала вон та полусумасшедшая женщина в голубом. Кажется её зовут Лалатия. Та, у которой лицо такое, будто кто-то проводит мёртвой рыбой ей по шее. — Ты смеёшься над пророчествами? Ты? — что-то ещё беспокоило Ирэ, но он не мог понять что. — Так поэтому я и понимаю, что это — полнейшее гуарье дерьмо! — выпалил Джулан. — Какие с’виты думают, будто богам это интересно? Прочитай! Они хотят, чтобы кто-то нашёл посох! «Особая награда ожидает того, кто вернёт Серебряный Посох Позора Линуса Иулуса целым». Мой бог посылает пророчества о судьбе Морровинда, она не ведёт себя как божественная версия коробки с утерянными вещами! Вообще, какой религиозный придурок назовёт палку Посохом Позора? — Достаточно. — Кайе подходил, пытаясь взять контроль в свои руки, но внутри он бурлил как флакон с кипящей огненной солью. — Эта миссия — это важное и священное задание, — рявкнул он. — Для неё требуется кто-то способный на чувственность и сострадание. Линус умер героем, сражаясь с врагами Девяти. Он знал, что слаб телом, но он умолял нас отправить его, позволить доказать силу своей веры. И, во имя Стендара, он доказал, однако Лалатия и я теперь должны жить с грузом нашего решения. Так, если ты собираешься стоять здесь, в священной Часовне Божеств, и оскорблять нашу Жрицу и память доблестного мужчины, то ты… мне придётся… — Он продолжал отрезать завершения своих фраз. — Что? — Джулан, почувствовав кровь в воде, мерзко ухмылялся. Кайе выдохнул и потёр переносицу. — Вежливо попросить тебя уйти, — сказал он, звуча очень уставшим. Оооо БЛЯТЬ. Линус Иулус. Я вспомнил. Кайе упоминал его на вечеринке, когда я за ним подслушивал. Это его ёбаный мёртвый бывший, о срущие хуи, могло бы быть ещё хуже, если бы я нассал в его завтрак? — Джулан, заткнись нахуй, — сказал он. — Кайе прав, ты перешёл черту. Джулан пялился на него как щенок, который принёс газету, но получил пинок в ухо. — Я только- — ЗАТКНИСЬ. — Ирэ потащил Джулана к двери. — Окей. — Лицо Джулана было более каменным, чем стены Эбенгардского замка за его спиной. — Что случилось? Почему ты объединился с ним против меня? Как это понимать? Ирэ пытался собраться с силами. Но вышла просто более долгая подготовка. — Как? А сам-то как думаешь КАК? Так, что ты ведёшь себя как бесчувственный мудак! Ты что, думаешь я встану на твою сторону в любой ситуации? — Когда речь идёт о тупом гуарьем дерьме Имперского Культа, то надеюсь, что ты хотел бы встать! Ты говорил, что тебе здесь было не плевать только на Кайе, так в чём сейчас проблема? О чём ты всё ещё беспокоишься: о нём или об этом божественном бреде? — Я просто не хочу их оскорблять, вот и всё! Очевидно, что ты к этому не привык, но мне не нужно беспокоиться о чём-то, чтобы быть вежливым! Это называется базовым уважением, ты, невежественный- — УВАЖЕНИЕМ?! Какое уважение Имперский Культ проявил по отношению ко мне, что теперь они тоже заслуживают уважения? Ты встретил этого с’вита миссионера, но он — это мягкий вариант! Ты слышал, что я говорил про Легион! Ты читал то объявление про ведьму-даэдрапоклонницу — а это ведь могла быть моя мать! Вот что они о нас думают: что мы примитивные идиоты, которых нужно исправить, или что мы опасные дикари, которых нужно истребить! Они не хотят уважать нашу веру, они хотят только- — НЕ НАДО СНОВА ЧИТАТЬ МНЕ ЭТУ ЧЁРТОВУ ЛЕКЦИЮ!!! — На соседней улице на них стали оборачиваться, и какая-то часть мозга Ириэля отчаянно вздохнула: о, великолепно, мы правда это делаем? снова публично ругаемся? Остальные части мозга были слишком заняты публичной руганью, чтобы вслушаться. — Я её уже несколько раз слышал, и она совершенно не касается темы! Ничто из этого не является оправданием для того, чтобы вести себя как полный кусок говна со всеми, кто связан с Имперским Культом или Империей! — Так мы теперь защищаем Империю? Понимаю. — Нет! Нет, ты не понимаешь, иначе ты бы этого не говорил! Я раньше желал, чтобы Империя больше вторгалась в общество Саммерсета, потому что она могла сделать его менее строгим и одержимым традициями! Когда я попал в Имперский город, я не мог поверить насколько… всё ощущалось неконтролируемым. С одной стороны, никто, казалось, не заботило то, чтобы держать всё в чистоте. С другой стороны, удивительно, я никого не заботил! Вокруг внезапно было полно представителей других рас, тех, кого совершенно не беспокоила чистота моей крови или то, что я держал парня за руку на улице! Я всё ещё скучаю по Имперскому городу. Я даже влюбился в имперца, помнишь? — Да, и у тебя обычно нет проблем в том, чтобы критиковать его, потому что он определённо был куском говна! — О, он был патологическим лжецом, клептоманом, среди прочих многочисленных личностных недостатков, но не один из них не был связан с тем, что он имперец! Он был отбросом улиц, находился в самом низу иерархии, настолько далеко от богатых колонистов Эбенгарда, насколько ты даже представить не можешь! Ему говорили, что он — ничто, так долго, что он сам в это поверил, и… угх. Смотри что ты сделал, ты заставил меня его защищать! Но моя позиция… моя позиция в том, что ты не можешь ненавидеть людей просто за то, что они имперцы! — Почему нет? Дело не в том хорошие ли они люди, которые разводят гуаров и заботятся о своих бабушках, а в том что они собой представляют в этой стране! Если я ненавижу имперцев, то потому что они ходят тут так, будто им всё принадлежит, и каждый раз, когда я их вижу, то это напоминает мне о том, что, благодаря Перемирию, всё так и есть! Джулан широко показал на имперские строения вокруг них, и почти ударил проходящую рядом пожилую женщину. — ПОСМОТРИ на это место! Ничто из этого никогда не должно было быть разрешено! Ириэль сузил глаза. — Интересный аргумент. Фандус говорит, что Империя — это единственное, что финансово держит Морровинд на плаву. Открытие Вварденфелла для имперских колонизаторов было единственным способом восстановить равновесие. А сейчас Язва не позволяет даже этому принести плоды; потеря едва ли восполняются эбонитом. Фандус говорит, что ты должен быть благодарен, что Империя остаётся здесь, чтобы поддерживать экономику. — О, Фандус говорит? Тогда почему бы тебе не выебать его, если тубу так нравятся имперцы? Ириэль мысленно составил несколько ответов на это. Но у него было достаточно сознания, чтобы понять, что он быстро пожалеет, если выскажет их вслух. Вместо этого он пару мгновений произносил их про себя. Затем он решил отвести разговор подальше от опасных мест, пока испуганная бретонка, державшая корзину и смотревшая на громкого и злого эшлендера, не решила вызвать стражу. Иииииии… потому что немного возможно, что переношу свою вину из-за того, что сделал больно Кайе, в крики на тебя, и потому что мне, наверное, стоит остановиться. — Ты волен думать о том, что тебе нравится в имперцах в целом и в Культе в частности, — сказал он так разумно как только мог, — но это всё ещё неприемлемо — издеваться над ними, стоя в их месте для поклонений. Особенно когда мне нужна услуга от того, с кем я в очень неустойчивых отношениях, а ты при этом оскорбляешь его мёртвого парня. — Его… мёртвого? …это тот Линус? — Именно. — Я этого не знал! — Нет! Потому что ты не подумал о чувствах кого-то, кроме себя! — …Оу.***
— Сколько осталось до страйдера? — Четыре сраных часа. — Хочешь выпить? — Блять, да.