The heat and passion

      Нашумевшая на весь мир арена принимала в свои объятия всех желающих, начиная с непонятных существ, происхождение которых было покрыто туманом тайн и загадок, переходя к обычным смертным людям и, наконец, заканчивая различного рода и предназначения роботами. Даже герои находили здесь свою цель, а именно – простую пропаганду. Ведь нужно воодушевлять жителей своего родного города своим образом, дабы бренным душам было в кого верить, на кого надеяться и рядом с кем чувствовать себя в безопасности в любой момент времени.       Стю не особо промышлял вопросом о столкновении добра и зла, ведь всё, что ему было интересно в типичном образе борца за справедливость – его стиль сражения, точность и координация движений. Каскадёр всей своей душой (или тем, что у него было вместо неё) обожал трюки, спец-эффекты, даже если это не являлось постановкой для краш-теста. Мораль у него была скупая, серая, потому поступки героев экшн-комиксов, прочтённых им когда-то, тот никогда на воображаемых весах не взвешивал. Хотя, на самом деле, было видно то, что сердце робота больше лежало в положительную сторону: костюм его яркий и цветастый, харизма забавная и глупая – Стю по своей натуре был простачком и всего лишь жаждал людской любви, да внимания к своей персоне, дабы отречься от образа пушечного мяса для аттракционов Старр Парка. В своей истории он протагонист, а в чужой – второстепенный, но добрый персонаж.       А потом в его жизнь без всякого стука вторгся он.       Такой невероятный, быстрый, частенько неповоротливый, но сильный и, главное, крутой. Стю невольно замирал, когда видел, как герой с широченной лыбой сражается рядом, метаясь из одной точки в другую – то он здесь, а то уже там! Конечно, с первых секунд боя скорость не являлась преимуществом защитника Суперсити, но дайте ему, люди, набить руку – тот мигом всех участников сражения поставит на уши. Если, конечно, не поляжет первым. Так называемый Вольт не обладал титановой прочностью, несмотря на свой могучий вид, но это не мешало роботу для краш-тестов открыто восхищаться им. Жар и страсть в его движениях захватывали дух и кружили горе-воздыхателю голову.       Когда он появляется на поле боя, всё вокруг буквально меркнет на его фоне. Воздух кипит страстью сражения, в глаза назойливо всплесками попадают бирюзовые капли энергетика…       Стю со временем замечает свой фанатизм в отношении Вольта. Он не просто зарится на него на протяжении всего матча, нет. Постепенно каскадёр нашёл в себе достаточно стремления, чтобы начать проникать в жизнь героя вне стен арены. Он с упоением смотрел на репортажи и интервью, часами мониторя экран с изображением защитника Суперсити, и, кажется, даже нашёл какое-то пристрастие в коллекционировании вещичек, связанных с этим бойцом. Металлическое сердце было легко захватить подобной харизмой, в чём-то Вольт даже напоминал тому его же самого. Однако было у него то, чего не имел Стю: слава, любовь публики, фанаты… В конце-концов, одобрение.       Стю был изначально всего лишь расходным материалом Старр Парка. Его швыряли туда-сюда, использовали как пушечное мясо: живых людей не посадить на аттракцион с угрозой для жизни, а вот машину – (якобы) гуманно, безопасно. Так вышло, что именно этот бот неожиданно обзавёлся собственным разумом. Стю стал живым, однако его тело продолжало нести на себе бремя груши для бития. Со временем, он смирился и даже попытался найти светлые стороны в своих переодических краш-тестах: ведь будешь делать всё с огоньком и феерверками – людям это понравится. Но вопросом о смысле своих страданий тот по-настоящему задался тогда, когда впервые лицезрел “смерть” своего кумира на экранах телевизоров в магазине сувениров. Оба работника успокаивали беднягу целый час – ведь Вольт жертвует собой на благо города, да и он всё равно вернётся, волноваться за него нечего. И как раз в этом и вся загвоздка. Разве жертвы ради простого признания и развлечения народа краш-тестового бота могут стоять рядом с подвигами героя во имя спасения огромного мегаполиса?       Гори и разбивайся, чинись и возвращайся! – так каскадёр вскоре обзавёлся собственным “жизненным” девизом. Переодически он даже превращал это в какой-то непонятный напев, а бубнел он нередко, особенно когда готовил нужные препятствия, трамплины для своих крышесносных трюков. Очень хорошо ему в этом помогал ритм, который непроизвольно отбивался молотком по всаженным в деревянные доски гвоздям. Из сорвиголовы строитель был такой себе, но он всё равно очень старался, особенно когда чувствовал, что за его работой кто-то наблюдает со стороны.

***

      Что нужно было преданному фанату для радости? Быть замеченным своим любимым кумиром, естественно. И сегодня Стю был самым счастливым роботом на свете.       Это была глупенькая мелочь, но для восхищённого каскадёра данный момент будет являться важным фрагментом в его памяти. Лёгкое похлопывание по плечу, широкая и приветливая улыбка, громкий подбадривающий голос – Стю даже не слышал, что именно говорил ему Вольт, ведь в тот момент он обомлел и растаял. За это он и любил Двойное Столкновение. Твой напарник общается только с тобой, он защищает только тебя и нет никого, кроме вас двоих. В один момент герой был готов идти дальше и стоило ему только начать свистнуть и жестом руки отдать честь экшн-убийце, как тот внезапно встрепянулся и стальной хваткой зацепился за чужое запястье. Он не хотел, чтобы Вольт уходил так скоро, ведь время, проведённое вместе со своим кумиром тот считал буквально по секундам.        — Пожалуйста, посражайся со мной ещё! — сквозь глюки и дёрганную интонацию молвит Стю, не отпуская руку героя.       А тот словно нарочно терзает его добродушным хохотом. Кивает, значит, соглашается. И так каскадёр делает свой первый шаг (как бы то смешно не звучало, учитывая то, что вместо ног у того было одно единственное колесо) к тому, чтобы сблизиться со своим вдохновителем.       Вольт действительно был крутым. С ним чертовски просто найти общий язык, однако несмотря на это, Стю нередко стеснялся. Это естественная неловкость, когда общаешься с кем-то, кто по-твоему лучше, опытнее тебя, а тот всё пытается убедить тебя в том, что вы равны, при этом нередко всё равно ставит тебя выше себя. А защитник Суперсити вовсе не тешится его смущением, настойчиво продолжая подбадривать бойца, думая о том, что тот просто к похвале не привык.       Сражение бок о бок по-настоящему сплочает две души воедино, нигде симбиоз двух горячих сердец не бьётся сильнее, как на поле боя. Вольт ощущает себя в своей естественной среде, как и Стю, что виляет из стороны в сторону, вырывается вперёд и назад. Теперь уже герой предлагает ему продолжить свою череду боёв вместе и этим доводит замершего на месте робота до потери речи. Начало плотной дружбы было положено, но каскадёр уже ощущал то, что готов посвятить этому гиганту всё своё существование. Следующий трюк он планирует посвятить именно ему.

***

      Краш-тест на то и краш-тест. Не всегда он может пройти успешно и вот уже звезда смертельных трюков со свистом падет куда-то вниз, глубоко в пропасть.       Небольшая разминка перед пламенным стартом. Перед Стю распластался им же построенный мост, в конце – огненное колесо, а там уже и мягкая страховка. Шаткая постройка держалась на добром слове, надвисая над рядочком различного рода одноэтажных зданий. В качестве публики неподалёку на лавочке сидело два зевающих зрителя в лице уверенной бейсболистки и таинственного ворона. Сидя рядом друг с другом те шепчутся и хихикают: ведь вот-вот этот болван сейчас сделает какую-нибудь глупость. А каскадёр в себе слепо уверен: он всегда выполнял этот прыжок правильно, верно, круто и эффектно – он не может ошибиться.       Мысленно отсчитав до трёх, Стю буксует на месте и наконец стартует, с громким рёвом своих моторчиков скользя вниз по горке.       Девушка азиатской внешности незайтеливо жуёт жвачку, осматривая постройку издалека. Штуковина хлипкая, но высокая, видимо, робот возился с ней дней пять и делал это чересчур спешно. Мысленно про себя подмечает: “ей богу, эта фиговина вот-вот обвалится”. И, казалось бы, её слова должны были подтвердиться, но недочёт Стю был вовсе не в этом. Прыжок удался, тот смог сделать сальто через кольцо и всё вроде было в порядке.       Кроме приземления.       Каскадёр внезапно заметил, что летит слишком высоко. И вот он миновал стопку матов и подушек, вместо этого отлетая куда-то дальше. Небольшая паника пробила его тело: роботу было свойственно бесконечно разбиваться, но страх всегда оставался с ним. Наблюдая за тем, как земля становится ближе, Стю непроизвольно машет руками во все стороны и теряется, когда внезапно всё, что он слышит – глухой металлический стук. Его зрение некоторое время прислепляется, перед единственном оком сорвиголовы виднеется лишь темнота и только со временем тот наконец распознаёт знакомый силуэт своего спасителя – как хорошо, что он оказался рядом! Роботу хочется кричать ему слова благодарности, обожания, но всё, что он может – выстанывать неразборчивую белиберду.        — Спокойно, Стю, всё в порядке, — спокойно, но в то же время с небывалой теплотой утешает горе-экстримала звонкий голос.       Каскадёр в ответ лишь дрожащими от адреналина, не отпустившего его масляную кровь, руками крепче обнимает красно-жёлтый корпус и жмётся к нему, словно данным жестом прося не отпускать его. А Вольт послушно продолжает держать Стю в таком положении, несмотря на то, что всё страшное уже позади.       Что нужно фанату для радости? Быть замеченным его кумиром, как уже было сказано ранее. И сегодня Стю вновь был самым счастливым роботом на свете. От переизбытка чувства возбуждения и потрясения, вдарившего после почти удачно (и в то же время чертовски провально) выполненного трюка, бот подтянулся к защитнику Суперсити, голубым оком уставившись в тёмное стекло угловатых очков.        — Вольт! Я люблю тебя, Вольт! — не особо думая головой выкрикивает Стю, после чего немо замирает, ожидая ответа своего спасителя.       Тот в ответ молчит, лицо его выражает абсолютно ничего, однако потом герой звонко смеётся, как только видит, что Стю стыдливо спрятал свой единственный глаз рукой. Переизбыток эмоций порой заставляет выкидывать самые неожиданные признания на ветер, но Вольт не даст течению забвения и стыда унести именно эти слова. Большой робот ставит другого на его же единственное колесо и ласково хлопает его по плечам, после чего не спускает своих кистей с той же позиции. Стю всё ещё немного дрожит.        — И часто ты так? — спрашивает герой, глядя на каскадёра сверху вниз.        — Ну, — немного замявшись, тот даёт поломанный в плане интонации ответ, — Постоянно. Это моё предназначение... На деле без всего этого я ведь просто хлам.       Были бы у Вольта лёгкие, тот бы с радостью тяжело вздохнул, но он может лишь только спародировать глубокий выдох и запустить свою руку под чужой синий шлем, дабы потрепать дурную головёшку. Герой обычно выступал в качестве защитника для целого города, но, походу, с этим малым ему придётся познать искусство персональной опеки.        — Никогда не говори о себе так, чувак. Ты гораздо лучше, чем просто какая-то железка.       Одобрение, признание. Этого не хватало роботу больше всего на свете. И сейчас, когда тот был и без того на пике эмоций, слова Вольта вынудили Стю в прямом смысле заплакать масляными слёзами. Защитник, по правде говоря, тоже оказался не слишком далёкого ума и поначалу растерялся, думая, что сказал что-то не то, но сорвиголова отмахивался, успокаивал его тем, что всё хорошо. Он вытер рукавом своей куртки потёкшее сквозь стекло глаза масло, и, кажется, вернул дурной настрой безбашенного трюкача.        — Ну так ты... Видел, как я прыгнул?! Это ведь было круто, скажи! Я точно знаю, как разогреть публику.       По правде говоря, герой на самом деле и не видел самой интересной части этого трюка, но решил на всякий случай кивнуть пару раз головой, дабы не расстраивать Стю и не дай бог не давать ему идею повторить её вновь персонально для Вольта. Собственно, это лишь больше потешило гордость малого робота (и понежило его восхищение).       Да уж, для него всё было даже более чем хорошо.