Иногда — можно

Галф возвращается в их кондо со встречи с потенциальным работодателем довольно поздно и, буркнув: "Я в душ и спать", буквально пробегает мимо старшего. Мью приподнимает бровь — скорее по привычке, ведь оценить степень его удивления некому, — потом вздыхает и убирает со стола. Странно, обычно именно к ночи Галф полон энтузиазма, желания поболтать, поиграть во что-то на телефоне или же... Сегодня, видимо, никаких "или" не будет — младший ясно дал понять, что основательно не в духе. Знать бы еще, что стряслось. Точно не с родными, никто не заболел — он бы знал, кхун мэ и нонг'Грейс держат его в курсе. Значит, работа... Вода в душе уже давно не шумит, Мью прислушивается, но в спальне тоже тихо. Может, и правда заснул? Заходит, аккуратно прикрывая за собой дверь, не включая свет, но и не совсем наощупь — ночник освещает тумбочку и тёмную фигуру, замершую в кресле. — Туа-энг... — Не надо, Мью. — Чего не надо? — Ничего. Сочувствия, грустного выражения лица, ох-ах — вот этого всего. Я от пи'Беста такого сегодня уже столько получил... чтобы не сказать огрёб... Самому тошно. Мью подходит ближе, проводит рукой по влажным волосам, спускается лёгкой лаской по шее, гладит угловатое плечо и замирает, едва не отдёрнув руку — Галф резко отшатывается, словно продолжая спорить с кем-то другим, говорит: — Я понимаю, что пандемия, понимаю, что это может коснуться любого и в нашей индустрии, но... Поворачивает голову — Мью не уверен, света очень мало, но ему кажется, что в любимых глазах блестят слёзы. — Три отказа подряд! Нет, я не умру и не обеднею, другой работы хватает и волноваться пока не о чем, но как же это бесит, Мью! — делает несколько резких вдохов и добавляет уже чуть спокойнее: — Я к такому не привык. Мью очень хочет как-то поддержать, но обычные слова утешения сейчас точно будут лишними, а мысли прыгают вразнобой, так что он даже удивляется, услышав голос — неужели это он сам сейчас сказал? Вот же сила привычки заучивать текст... — Но иногда — можно. Галф поднимает на него взгляд, несколько секунд как будто что-то прикидывает в уме и уже совсем другим голосом — ну откуда что взялось в этом удивительном человеке — говорит: — А ты, пожалуй, прав, пи. Сможешь — жёстко? Мью каменеет и чувствует, как холодеют кончики пальцев. Он всегда — всегда! — предельно нежен со своим мальчиком, за каждый оставленный в порыве страсти засос — а попробуй не потерять голову с этим чертёнком! — долго и вдумчиво себя потом ругает, старается до последнего удерживать контроль над собой и над ситуацией, и тут — такое... "Такое", всё ещё сидя в кресле, начинает стаскивать с себя футболку через голову, и Мью отчётливо понимает, что сейчас увидит любимый животик — единственное, наверное, кроме губ, мягкое место в угловатом Галфе — и не сможет сделать то, о чём попросил младший. То, что ему, наверное, и в самом деле сейчас нужно. Стараясь не думать о том, что делает, хватает за плечо и резким движением отправляет на кровать, отворачивая лицом от себя. Удивлённый вдох служит ему единственным ответом. Почти грубо, с минимальной подготовкой — лишь бы не порвать, думает он со страхом, — и вот уже они становятся одним целым. Мью прикусывает кожу на плече возле невозможно длинной шеи и его словно током бьёт — он понимает, что прикидывал младший. Разумеется, он знает расписание Галфа не хуже своего, и если всё действительно так, как тот сказал... До ближайших съёмок несколько дней, а на лайв можно и в водолазке с высоким воротом прийти, не лето, в конце концов. Никто не увидит засосов на шее, укусов на плечах и загривке. О выкрученных до синяков сосках даже и не догадается никто — всё успеет пройти до ближайшего мероприятия... А моральные страдания Мью наутро — только его личная проблема. Кончая, Галф не стонет — нет, он запрокидывает голову и орёт во всё горло, чуть не срывая голос, и у соседей явно будет много вопросов по поводу сегодняшней ночи. Одна надежда, что они окажутся достаточно стыдливыми и не придут спрашивать, что именно тут произошло. Мью отпускает себя и следует за Галфом почти мгновенно, дыша так тяжело, словно вагоны разгружал... Отдышавшись, приводит их обоих в порядок, насколько это возможно, и плетётся в душ из последних сил. А вернувшись, застаёт младшего тихо сопящим, с каким-то непривычным умиротворением на лице. Мью целует его в висок, гладит по руке и обещает себе, что основательно подумает обо всём этом. Завтра.