Украденное сердце

В конце рабочего дня Джеймс Крюк собирал все мечи и шпаги, начищал их и прятал в старом шкафу, который запирался на ключ. Ещё он расставлял по таверне круглые деревянные стулья и столы, каждый из которых возвращался на своё место, освобожденное перед началом занятия. Когда, попрощавшись, последний из мальчишек – болтун Тим – скрылся за углом коридора, отделявшего основное помещение таверны от входа, Крюк не мог его видеть. Он услышал, как зазвенел висящий над дверью колокольчик. Всякий раз, когда этот звон достигал его ушей, бывшему капитану казалось, что где-то рядом находится эта противная фея Починка, а на пороге вот-вот появится сам Питер Пэн. От подобных фантазий Крюк чувствовал себя неважно. Когда Тим выскочил из таверны, колокольчик над входом прозвенел один раз (значит, дверь открылась), затем наступила пауза – не слишком длинная, но и не достаточно короткая для обычной, - и тогда колокольчик прозвенел снова (дверь закрылась). Кто-то воспользовался моментом и вошёл в таверну. Джеймс Крюк понял это. Он как раз закончил чистить свою личную шпагу и вернул её обратно в ножны, прикреплённые к ремню – именно с левой стороны, потому что правая его рука всегда оставалась вооружённой. Крюк выпрямился и замер в напряжённом ожидании, оставив ладонь на рукояти и устремив взгляд в направлении выхода. В первое мгновение он захотел спросить «Что вам угодно?», увидев, как медленно и осторожно из-за угла выходит юный мальчик, и не признав в нём Питера Пэна. Питер сделал всего шаг и остановился полубоком, словно готовясь в случае чего бежать обратно. Он смотрел исподлобья; рыжеватые волосы – давно не стриженные – закрывали брови и уши. Он держал руки в карманах; широкие рукава белой рубашки закатал до локтей. Крюк открыл было рот, чтобы произнести «Питер Пэн»: сказать – и поверить, что это действительно он стоит перед ним сейчас. Но ничего не получилось, словно его губы забыли за столько времени, как правильно двигаться, чтобы прозвучало это имя. В свою очередь, Питер Пэн хотел сказать «Капитан Крюк», но его губы тоже не стали поддаваться хозяину. Так они молчали какое-то время, не сводя глаз друг с друга, не двигаясь, ничего не говоря вслух. Джеймс Крюк с удивлением отмечал про себя, что Питер кажется теперь взрослее, хотя на самом деле это не возможно. В то же время Питер Пэн размышлял о том, что старый капитан, пожалуй, выглядит ещё старше, чем когда-то: он как будто похудел, возле глаз образовались морщинки, и – оттого что его волосы были собраны в хвост – возле уха можно было рассмотреть седые пряди. Питер первым нарушил тишину, раздавшись привычным мальчишеским смехом. Этот смех всякий раз на протяжении долгого времени заставлял Крюка испытывать гнев и раздражение, и теперь по привычке Джеймс Крюк ощутил то же самое, хотя на то не было никаких причин. - Что такое? – Он выдавил напряжённую улыбку. – Я правда так смешно выгляжу, что ты готов лопнуть? Питер поднял вверх указательный палец, упираясь им в воздух над своей головой. - Вывеска над входом - таверна «Крокодил»? Такое-то название? Последнее место, где я стал бы вас искать! Он снова рассмеялся, а Крюк не смог не ухватиться за обронённые Питером слова: «я стал бы вас искать»… Крюк едва усмехнулся в усы и позволил себе, наконец, снять ладонь с рукояти. - Эта таверна принадлежит моему другу. Крюк захотел выпить, потому что в горле у него стало неожиданно сухо. Он взял с полки бутылку и наполнил стакан, зачем-то прибавив: - А ты, кажется, подрос, а, Пэн? – но поскольку в этот момент был слишком занят своим стаканом, то не увидел, как исказилось лицо мальчишки, который никогда не сможет вырасти по-настоящему. - А вы, кажется, отрастили себе новую правую руку? – съязвил Питер. – Ой, нет, привиделось! Ну ничего, зато вон какой лошадиный хвостик на голове вырос! Постойте, значит, и ваша голова превратилась в лошадиный зад?! Он никогда не признал бы, что на самом деле собранные волосы делали вид капитана куда менее устрашающим, чем когда эти чёрные змеи вились по его широким плечам из-под огромной шляпы. - Ах ты, бессовестный мальчишка! – прошипел Крюк, снова испытывая это чувство – раздражение, но не переставая усмехаться. Наверное, если бы в ту секунду он посмотрел на Пэна вместо опустевшего дна склянки, то набросился бы на него в приступе ярости. Но вместо этого предложил, добавляя себе: - Будешь пить? А потом как будто резко вспомнил: - Нет-нет, тебе же нельзя: ты ещё ребёнок! - Между прочим, у меня сегодня день рождения, - проговорил Питер с такой интонацией в голосе, словно гордился своим появлением на свет. - Да? И сколько тебе исполняется? Десять? Ты лжёшь. Не может быть дня рождения у мальчика, который никогда не взрослеет. - День рождения есть у всех, особенно у детей – особенно у детей, которые никогда не смогут вырасти. Потому что это самый лучший праздник на свете. И он может быть в любой день, когда мне захочется, даже несколько раз в год… - …потому что ты всё равно не взрослеешь. Да-да, - скучающе закончил Крюк, повторно опустошая стакан, но всё ещё боясь опять взглянуть на Пэна. - Что у вас там? Ром? Налейте, - согласился Питер с серьёзным лицом, однако с места так и не сдвинулся. Крюк и Пэн до сих пор сохраняли дистанцию и никак не могли её преодолеть, словно их разделял невидимый барьер. Но каждый знал: достаточно приблизиться друг к другу хоть на четверть шага – и что-то обязательно случится. Что-то резкое, внезапное и опасное. - Ром? – повторил Джеймс Крюк. – Почему на пиратов всё время вешают этот дурацкий ярлык? - А вы его не любите? - Почему? Я же всё-таки пират. Питер снова захохотал, и Крюк подумал, что всё-таки Пэн не изменился, хоть и позволил так о себе подумать, явившись без глупого костюма из листьев и дурацкого выражения на веснушчатом лице. - То есть бывший пират… - поправился Крюк. Странно это было: в случае Джеймса Крюка не существовало прошлого, настоящего и будущего. Потому что времени не существовало. Так он, по крайней мере, считал. Но когда Крюк перестал быть пиратом, когда в его жизни произошли какие-то перемены, он понял, что на самом деле время есть и он может им управлять. То же обнаружил Питер Пэн, когда однажды изменил себя и свою жизнь, открыв настоящий приют для потерянных мальчишек. И Крюк был почти рад видеть Питера Пэна, ведь тот давно стал его прошлым – прошлым, полным интересных открытий, приключений, опасностей, о которых приятно вспоминать. - Я теперь преподаю фехтование здешним ребятам… - продолжил Джеймс Крюк, и именно с этих слов, как по команде, Питер внезапно тронулся с места и зашагал навстречу пирату – пусть и бывшему. Зашагал так стремительно и уверенно, что, казалось, Крюк притягивает его магнитом. И капитан тоже ощутил это магнетическое притяжение, так что даже попытался отступить назад, чтобы избавиться от его воздействия, но в итоге лишь немного отклонился. Питер остановился совсем близко, вытянув вперёд руку с зажатым в пальцах листом бумаги. Он выглядел вздёрнутым и говорил быстро. От такого его вида (и от внезапно сокращённой дистанции) глаза у Крюка стали больше обычного, и он смотрел, не мигая, но и не сразу смог разобрать суть услышанного. - Я знаю, чем вы занимаетесь! Мои мальчишки долго между собой шушукались, пока я не вытряс из них признание: почти все из них берут у вас уроки фехтования! Бесплатно?! Похоже на сыр в мышеловке, не правда ли? А вот и сама мышеловка. – Пэн потряс листком в руке. – Ветер принёс с порта записку о наборе команды на пиратский корабль! Так вот, что я обо всём этом думаю: вы, капитан Крюк, решили переманить моих мальчишек к себе на борт и сделать их пиратами! Крюк многозначительно усмехнулся. Ему с трудом удавалось сохранять спокойствие. Он стоял в напряжении, держа свои руки на весу немного отведёнными за спину: одновременно готовился атаковать и боялся случайно коснуться Питера раньше положенного часа. - С чего ты решил, будто эта записка – моих рук дело? - Потому что одна из ваших рук – это железный крюк, а я везде узнаю вашу подпись. - Ну так присоединяйся к команде, Пэн, - заговорщически прошептал капитан. В тот же момент Питера вновь потянуло вперёд – от злости и негодования. Он ловко скользнул своей правой рукой к шпаге Джеймса Крюка, но опытный пират ничуть не потерял свою сноровку за время, проведённое вне пиратских грабежей. Он схватил Пэна за запястье и, сильно пережав, отвёл немного назад и в сторону, а крючковатую руку приставил к его шее. Мальчишка застыл в неудобном положении, согнувшись перед капитаном, но подняв к нему своё лицо. Когда оба снова застыли, каждый из них почувствовал, что его противник дрожит: от гнева, напряжения мышц, касания рук и даже колких взглядов. - Ты говорил, у тебя сегодня день рождения. – На этот раз первым нарушил тишину Крюк, правда, говорил он всё равно не громко. – У меня нет для тебя ничего подходящего. Так что позволь мне тебе подарить… напёрсток*. И всего за миг до произошедшего далее Питер успел резко дёрнуться, побагроветь лицом и изменить его выражение на испуг. А далее Джеймс Крюк коснулся его губ своим поцелуем, не позволив «пойманному на сыр мышонку» вырваться из рук. Питер почувствовал себя дурно. То есть он думал, что это называется «дурно», потому что на самом деле ощущение было ему не знакомо. Глубоко внутри него – там, где обычно находилась никем не заполненная пустота, - вдруг обнаружилось что-то тяжёлое. Питер решил, что это, наверное, душа. Тёплым потоком она поднималась вверх, к лёгким и дальше, так что даже перехватило дыхание. А сердце стало биться быстро-быстро. Питер не мог ничего понять. Единственное, что он точно знал в тот момент, - усы Крюка щекочут его лицо. Когда это прекратилось, Питер уже не мог назвать себя прежним. Но к нему вернулась способность двигаться, так что мальчик резко выхватил шпагу Крюка и взмахнул ею. Крюк успел отскочить, однако острое лезвие оставило порез на его левой руке. Питер Пэн был доволен даже таким результатом. Он всё ещё выглядел смятённым, но к нему вернулась смелость. - Я отрежу другую вашу руку тоже! – пригрозил Пэн и подумал, что неплохо было бы заодно сбрить капитану усы. Он снова попытался проткнуть пирата шпагой, но тот вскочил на стоящий рядом стул, затем перебрался на один из столов и запрыгал по остальным, явно направляясь через всё помещение к окну. Питер Пэн преследовал его. Крюк выглядел куда более довольным, чем мальчишка, хоть его и ранили. - Ничто уже не важно, Пэн! Когда-то ты забрал мою правую руку, и я гонялся за тобой, чтобы отомстить. Но теперь я наберу себе команду, переманив твоих потерянных мальчишек, и мы отправимся в плавание, как в старые добрые времена. И в этот раз ты будешь меня преследовать. Потому что сегодня я забрал твоё сердце. И как ты, скармливая крокодилу мою руку, стал последним, кто её держал, так и я буду последним, кто будет держать в своих руках твоё сердце! Когда Крюк оказался у окна, он резким движением распахнул его створки и выскочил наружу. Там, в ярком дневном свете, он пропал для Питера Пэна, оставшегося в одиночестве в таверне. Постепенно внутренняя пустота вернулась к Питеру, но теперь она была куда более ощутима, чем прежде, и напоминала дыру. В тот же момент Питер Пэн понял, что остался без сердца. И в то же время капитан Джеймс Крюк направлялся к приюту потерянных мальчиков, обитателям которого собирался сделать интересное предложение. А поскольку в детстве все мальчишки хоть сколько-нибудь мечтают стать пиратами – он знал, что всё у него получится. _________________________ * — Я даже подарю тебе поцелуй. Питер не знал, что это такое. Он протянул руку ладошкой вверх. — Подари. — Ты знаешь, что такое поцелуй? — Подаришь, так буду знать. Венди не хотела его смущать. Она протянула ему напёрсток. (с) оригинальная история