коготь под сердцем

Он чувствует приближение Бэннета ещё до того, как тот заходит на территорию Вольфэндома. Чует, ощущает, знает. Все его инстинкты включаются, тело электризуется и подбирается. Он по-звериному плавно движется сквозь листву, но радостное нетерпение ускоряет его, делает нетерпеливым и поспешным. Стало привычкой так радоваться приближению друга, почти что второй натурой. Казалось бы, за долгие годы их знакомства, должно было уже стать привычно, ведь не дети уже, оба выросли и возмужали, но только острее с каждым разом становится перспектива скорой встречи и близости. Кстати, о близости. Рэйзор по-детски выскакивает из-за кустов и сшибает с ног ничего не подозревающего Бэннета. Оба катятся по склону, подминая траву и цветки одуванчиков. Оба громко воют, Бэннет от испуга, а Рэйзор от радости. Потом уже оба смеются, и продолжают катиться по инерции, собирая в волосы травинки. Лежат, раскинув руки, глядя в ясное небо и пытаются отдышаться. Бэннет поворачивает голову к лежащему рядом молодому человеку и улыбается, разглядывая острый профиль и взлохмаченные серые волосы. За столько лет Рэйзор перестал быть похожим на забитого взлохмаченного подростка, превратившись из волчонка в сильного волка. От него не ушла его дикая натура, просто она стала более уверенной и у многих, кто видел его, мурашки бежали по коже. Сам Бэннет тоже вырос, стал рассудительнее и спокойнее, стал умнее, наученный многочисленным горьким опытом. Он научился не то что смирению, а скорее принятию всего того, что с ним происходит, а потому доброта и отзывчивость в нём не исчезла, а преобразилась, сделав его ещё более солнечным и лёгким внешне, не смотря на то, что внутри у него продолжали бушевать шторма. Очень ценными были такие моменты, когда они могли немного скинуть груз прожитых лет и снова вернуться в то время, когда были подростками, а потому оба они не спешат прерывать молчание и просто лежат рядом. Первым решается заговорить Бэннет, садясь и отряхивая травинки и белые соцветия одуванчиков. Рэйзор засматривается, желая остановить почему-то друга, думая, что всё это смотрится на Бэннете очень мило, а потому не сразу слышит его фразу: — Я принял очень важное решение для себя сегодня… Рэйзор садится рядом и смотрит на него своим волчьим взглядом, от которого часто Бэннету становилось неловко, но с годами он научился выдерживать на себе это пристальное внимание. К тому же сегодня, когда ничего не способно испортить ему настроение. Ведь он… — Я решил, что самое время нам с Фишль… Ты ведь знаешь, что в последнее время мы очень хорошо с ней общаемся? Рэйзор знает. Он часто улавливает в знакомом запахе Бэннета новые, чуждые нотки. Они дразнят и раздражают нос, но он молчит и не спрашивает, почему теперь так остро чувствуется новое присутствие и сам не понимает, почему избегает и страшится этой темы. Ему тревожно и непривычно, но от Бэннета не чувствуется страха, а потому он знает, что тот вне опасности и Рэйзору не стоит в это вмешиваться. — Она… очень особенная, — улыбается Бэннет и что-то резко укалывает Рэйзора в самую грудь, так что он даже удивленно опускает голову вниз, чтобы проверить, не ужалило ли его что-то. Но на груди ничего нет, от того ещё непонятнее, почему боль становится острее, когда Бэннет продолжает, — Настолько особенная, что мне кажется… Как у вас это называется? Что она мой лупикал? «Нет, » — думает Рэйзор и отводит взгляд. Он поджимает губы, думает, что возможно съел сегодня не слишком здоровое животное или попил гнилой воды, потому что чувствует себя больным и несчастным. Беспомощность сковывает его конечности и язык и, хотя он уже не тот, что был прежде, спустя долгие годы общения с Бэннетом и остальными жителями Мондштада всё-таки научился связывать больше двух слов, но сейчас он снова чувствует себя глупым волчонком, который не знает, как по человечьи выразить свои чувства. А по-волчьи… По-волчьи он не готов их выразить. Если бы он захотел поговорить с Бэннетом по-волчьи, то сейчас бы резко опрокинул того на землю и нажал лапой на шею, зарычал бы в испуганное лицо, пока не добился полной покорности, а затем… Затем ему бы стоило наклониться к шее Бэннета и оставить на ней отметку. Глубокую и серьёзную. Навсегда. Потому что… «Нет… Нет, Бэннет. Лупикал это…» Разве может понять человек, что такое настоящий лупикал для волка? Что за чувство, когда ты знаешь о ком-то всё, понимаешь без слов, шкурой готов заплатить за то, чтобы это существо было рядом, было в безопасности. А главное счастливо. Ничего в твоём мире нет более приоритетного, чем счастье твоего лупикала. Даже если он решит, что его счастье не заключается в том, чтобы быть с тобой… Ты должен это принять. Ты не имеешь выбора в этом плане, потому что ты… — Я сегодня ходил в магазин украшений, чтобы подобрать кольцо… Скорее всего мне не хватит моры на то, которое я выбрал… Но я поговорю с отцами. Уверен, они помогут. Но им я ещё не говорил. Решил, что самым первым, кто узнает об этом, должен быть ты. Мой лучший друг. Мы ведь даже стих для неё когда-то придумывали вместе, ты помнишь? Тогда, когда ещё застряли вместе в ловушке. С этого всё началось… поэтому, конечно, ты должен был узнать об этом первый… — Я очень рад, — прерывает его Рэйзор и встаёт с земли. Внезапно не хочется ни есть, ни пить. Нет сил чтобы взяться за клинок. Нет желания идти со стаей на ночную охоту. Пусть справятся сегодня без него. Он устал. Хочется только забить своё тело куда-то в пещеру и выть, зализывая несуществующие раны. Странная и непонятная черта. Почти человеческая. Рэйзору не нравится это в себе. Если бы можно было засунуть когти в грудную клетку и знать наверняка, что это поможет вырвать ту колючку, которая засела сейчас в нём, то молодой волк с радостью сделал бы это. Но так нельзя. Он чувствует это. Однако… Бэннет подскакивает на ноги своим привычным заячьим прыжком и встаёт рядом, обеспокоенно оглядывая друга. — У тебя какой-то болезненный вид. Съел что-то не то? Я тебе говорил не есть те ягоды, надеюсь, ты послушал меня. — Я всегда слушаю, — отвечает Рэйзор машинально и смотрит на Бэннета пристальным взглядом. — Значит… Фишль? Рэйзор ничего не имеет против Фишль. Её запах тоже кажется ему приятным, хоть и не таким как у Бэннета (никто не пахнет так же замечательно, как Бэннет), но всё-таки она не стая. Она всегда была сама по себе, как птица, которая везде сопровождает её, а потому особенно странно было думать… — Да… Фишль, — улыбается Бэннет, и Рэйзор снова отводит взгляд, потому что не может ещё найти в себе силы, чтобы так спокойно принять тот факт, что… А почему не может? Он должен. Должен, потому что в отличие от Бэннета, знает, что такое настоящий лупикал… А значит… — Я рад, — снова говорит он и в этот раз почти себе верит. Кладет руку на плечо друга и тот улыбается. А потому он знает, что поступает правильно. Пусть и тошно сейчас и к горлу подкатывает острое желание завыть, но он знает, что Бэннет будет счастлив. А это самое важное.