В голубом дыму. sequel

Читатель! Ты - предупрежден. Сие - НЦ-а. Фемслеш, содом.

Мы снова на задымленном балконе клуба, снова курим. Солнышко цепляется руками в деревянный поручень так, что белеют костяшки пальцев: старается не шевелиться. Курит девчонка так, как будто ее мучает никотиновый голод – жадно, быстро, не успевая выдохнуть предыдущий дым. Я же почти не прикасаюсь к сигарете – любуюсь моим Солнышком. Девушка – уже не девочка, а именно девушка: состояние сексуального возбуждения поразительно меняет человека – невероятно хороша. От нее пахнет желанием, горячим женским телом, и этот запах сводит с ума. Мне надо взять себя в руки, но рядом с ней эта задача едва ли выполнима. На нас обращают внимание. Хотя нет, не на нас. Все заинтересованные, жаждущие взгляды направлены на тяжело дышащую Солнышко. К ней подходят знакомиться, а во мне закипает ярость, перекрывая возбуждение. «Это моя женщина» - хочется зарычать в лицо очередному приставале. «Это я сделала ее такой». «Моя… добыча». Солнышко при каждом приближении незнакомого человека мучительно краснеет и льнет ко мне; мертвой хваткой, до синяков, цепляется за руку. Я зверею и, видимо, это отражается на моем лице, потому как очередной ухажер подхватывает пиво и отходит обратно к своей компании. Краем уха слышу: «Вторая бешеная какая-то – вообще пиздец»! Солнышко дрожит, ее кидает в жар. Достаю из сумки минералку и протягиваю ей; даже не успеваю убрать руки, как девушка хватает бутылку и жадно присасывается к горлышку. Холодная вода проливается на футболку, течет по груди, и Солнышко дергается. Спешу прикрыть ее от жадных взглядов, зажимаю между перилами и своим телом. Девчонка роняет голову мне на плечо и тяжело выдыхает куда-то в ключицу: - Пойдем… Отсюда… Глажу по напряженной, влажной от пота спине, и чувствую, как в очередной раз сбивается ритм ее дыхания. - Пойдем… Все смотрят… - Конечно, смотрят, - ушко возле моего рта красное, румянец заливает ее щеки и шею. – Ты красивая, желанная, поэтому и смотрят. Я знаю, что Солнышко близка к истерике, но не могу остановиться. Девочка так жадно впитывает в себя взгляд толпы, так чувственно на него реагирует – сложно отказать себе в удовольствии дразнить ее. Главное не перегнуть палку, не потерять ее доверие. Ведь тогда страх перед толпой пересилит возбуждение, и она просто убежит. Скорее всего, в слезах – я наблюдаю, как стекленеют глаза Солнышка, когда она поднимает на меня взгляд. - Малыш, - я аккуратно заправляю ей за ушко прядь волос, кончиками пальцев ласкаю шейку, - они ничего не знают, ни о чем не догадываются. Аккуратно разворачиваю ее к толпе, прижимаю к себе спиной и продолжаю нашептывать. - Они сами не понимают в чем дело, но до одури хотят тебя. Моя ладонь лежит у нее на животе около диафрагмы, и я ощущаю невероятно быстрый ритм сердца, слушаю сбившееся дыхание. Девушка пытается развернуться в моих руках – позволяю ей это. Солнышко снова утыкается мне в шею холодными после минералки губами; она буквально висит на моих плечах. - Пожалуйста, - еле слышно стонет в ухо, - пойдем отсюда. Мне стыдно, мне плохо… Я… я хочу кончить, пожалуйста! - Если бы тебе было плохо, ты бы не была так возбуждена, - мурлычу в ухо, - не хотела бы кончить. Тихо смеюсь и глажу этого потерявшегося в ощущениях ребенка по спине. - Да… наверное… - девушка протяжно, глубоко выдыхает, пытается взять себя в руки. Потом прижимается всем телом и хныкает: - Ну, пожалуйста, пойдем. Мне очень странно. Дурацкое ощущение. Тело как будто распирает изнутри большой пузырь и никак не может лопнуть. Первый раз слышу такое забавное описание отложенного оргазма и едва сдерживаю подкатывающий к горлу смех. - Успеешь еще лопнуть. Сейчас мы тихонечко охладимся, и тебе станет лучше. Давай отойдем. Солнышко мычит мне в шею что-то нечленораздельное. Я подвожу ее к краю балкона, помогаю наклониться – девушка охает от очередного смещения шариков внутри и замирает. Дождавшись, пока Солнышко придет в себя, лью минералку в подставленные ладони и позволяю ей умыться. Девочка чудесно держится, даже вспоминает о накрашенных глазах и умывается аккуратно, не смывая тушь и тени. - Полей на голову, - просит. Ее дыхание слегка выровнялось, взгляд снова стал осмысленным. Солнышко молодец, великолепно справилась. Умудрилась не кончить и не потерять возбуждение, а просто загнала его вглубь, позволила удовольствию накапливаться. Девочка – моя девочка – поставила ладошки козырьком около бровей, и я вылила остатки холодной воды ей на голову. Солнышко встряхнулась, как выбравшийся из воды щенок, разлохматила прическу руками и радостно сообщила: - Мне уже лучше, спасибо. Мокрая, с лихорадочным блеском в глазах и улыбкой, она опять превратилась в озорного ребенка. Подхватив Солнышко за талию, рывком поставила на ноги, прижала своим телом к стенке. Просунула руку между ее ног и сильно, не щадя, придавила ладонь к промежности; стон утопила в требовательном поцелуе. Когда я отстранилась, Солнышко снова тяжело дышала, ее глаза вновь подернулись туманом удовольствия, щеки раскраснелись. Я неправильно поступила, надо было дать ей немного прийти в себя… Но возбужденной, зависимой от меня, она мне нравится больше. Да, многим больше. Внутри снова заворочался зверь, промурлыкал: «моя»; заурчал от удовольствия. От барной стойки к нам спешил фотограф. - Уф! Я думал вы уже ушли… Готовы? - Да, - я приобнимаю Солнышко за талию, - куда идти? Фотограф смеряет нас долгим взглядом и уверенно ведет сквозь толпу опьяненных музыкой людей. Мы оказываемся в Vip-зале, который отрезан от общего помещения тяжелыми портьерами. В этом помещении чисто, лампа направленного света освещает только небольшое пространство в середине зала, там уже стоит глубокое плетеное кресло и стеклянный столик на гнутых ножках. Усаживаю Солнышко в это кресло и продолжаю осматриваться. По углам зала собирается тень, в которой угадываются силуэты подобной мебели; около портьеры в темноте горят два уголька – кто-то курит, сидя в креслах. На мой спрашивающий взгляд фотограф шепотом объясняет: - Это из администрации клуба. Как залог, что мы тут просто фотографироваться будем. И еще, у меня к тебе вопрос. Ты малую чем-то накачала? - Нет. Фотограф мне не верит, это видно по внимательному, испытывающему взгляду. - Девушка, которая пришла со мной, просто возбуждена. Если у тебя есть неограниченное количество времени, можешь сбегать за наркологами, проведем экспертизу. Фотограф фыркает и накручивает на камеру съемный объектив. Я подхожу к Солнышку, присаживаюсь на корточки. Девчонка полулежит в кресле, ее возбуждение слегка поумерилось, в глазах тревога. - Все нормально? - Да… Наверное. Но я не представляю, что нам надо делать. - Тебе – ничего. Успокойся, все под контролем. Солнышко робко улыбается – она мне верит. Опираюсь на кресло коленом, нависаю над ней и целую – мягко, ласково. Девочка тянется ко мне и тихонько ахает: вагинальные шарики все еще внутри и смещаются при каждом движении. Отстраняюсь, разглядываю ее. Чего-то не хватает. Нет, наоборот – кое-что лишнее. Наклоняюсь к уху, шепчу: - Малыш, я сейчас сниму с тебя лиф, но оставлю футболку. Это будет смотреться эротичнее. Ты не против? Дождавшись кивка, завожу руки под ее футболку, снимаю бретельки, расстегиваю крючки. Прячу бюстгальтер в свою сумку и окидываю взглядом Солнышко. Да, такая картина намного лучше: тонкую ткань футболки натягивают твердые горошины сосков. Фотограф переминается с ноги на ногу: - Начнем? Улыбаюсь, киваю. Полумрак комнаты разрезает первая вспышка фотокамеры. Солнышко нервничает, пытается принять выгодную позу. Обхожу кресло сзади, заставляю ее запрокинуть голову и целую. Вспышка. - Девушки, помедленнее. Покажите мне менее глубокий поцелуй. Язычком. Вот так. Да. Вспышка. - Придержите волосы, они закрывают обзор. Да. Поворачиваю лицо Солнышка в профиль, наклоняюсь над ней, нежно целую в шейку. Замечаю, что девушка не отзывается на мои прикосновения. Она напряжена, взволнована. Так не пойдет. - Малыш, вставай из кресла, - подаю ей руку, помогаю подняться. Сажусь на ее место и притягиваю девушку к себе на колени, лицом к лицу. - Вот так тебе будет комфортнее. Не обращай внимания на фотографа. Иди сюда. Целую, оглаживаю рукой напряженную спину и чувствую, как она расслабляется под моими пальцами. - Вот так. Умница, - шепчу в перерывах между поцелуями, - отпусти себя. Не обращай ни на кого внимания, смотри только на меня. Солнышко согласно кивает и тянется за поцелуем. Стараюсь быть очень аккуратной, нежной; даю ей время адаптироваться к ситуации. Краем глаза наблюдаю за фотографом, он перемещается вокруг нас, пытаясь выбрать нужный ракурс, хмурится. Я заставляю Солнышко чуть приподняться и кладу ногу на ногу; помогаю девушке сесть обратно. Так будет удобнее для дополнительной стимуляции. Принуждаю девушку откинуться назад, прогнуться в спине, легонько прикусываю выступающую ключицу и насильно усаживаю на свое колено. Тело в моих руках напрягается, но теперь уже не от страха – от удовольствия. Вспышка. - Ни о чем не волнуйся, - нашептываю на ухо наклонившейся ко мне девчонки, - можешь даже стонать, за грохотом музыки никто не услышит. Фото тоже увидим только мы. Получай удовольствие, малыш. Просто получай удовольствие. И девочка себя отпускает. Улыбнувшись, разжимает мертвую хватку на поручне кресла, проводит рукой по моей шее, груди; опускает взгляд за рукой. Снизу-вверх, кокетливо, смотрит на меня. Вот так. Умница. Снова наклоняюсь за поцелуем. Мои руки блуждают под ее футболкой, слегка царапают спину, проводят вдоль линии ребер. Солнышко прогибается и покусывает мою шею, а я в ответ прижимаю ее попу к колену и чуть покачиваю ногой. - Ох! Покусываю мочку ее уха, пока Солнышко пытается незаметно тереться о мое колено. Завожу руки под футболку и большими пальцами провожу по напряженным соскам. Сдавливаю их, ловлю едва слышный стон. - Давай, девочка моя, поднимайся. Солнышко нехотя слазит с моих коленей. Не вставая с кресла, провожу языком по полоске оголенной кожи между ремнем и футболкой, поглядываю за ее реакцией. Девушка закусывает губу и зарывается пальцами мне в волосы – реакция предсказуемая и… желаемая. Вытаскиваю ее пальчики из вороха моих косичек, целую ладошку с запахом никотина. Фотограф все это время щелкает затвором – я уже давно перестала считать вспышки. Не отвожу взгляда от горящих похотью глаз Солнышка, целую ее руки – каждый пальчик. Кладу ее ладонь себе на скулу, ловлю большой палец губами и легонько посасываю. Прикусываю, и девочка тянется ко мне за поцелуем. Нет, так не пойдет. Кладу руку ей на талию, чуть надавливаю, и Солнышко, как хорошо обученный щенок, садится. Шире развожу колени, помогаю девчонке устроиться у моих ног, приподнимаю ее за подбородок и целую. Выпрямляю спину, продолжаю ласкать лицо девушки пальцами. Любуюсь Солнышком – она наиболее красива в такой позе: коленопреклоненная, тающая под моими прикосновениями. Девушка проявляет инициативу – поднявшись с колен, тянется ко мне. Запускаю пальцы в ее волосы, крепко сжимаю короткие пряди в кулаке. Заставляю обернуться к фотографу, позволяю ему запечатлеть гримасу мимолетной боли на очаровательном лице. Продолжая сжимать пряди, наклоняюсь и целую Солнышко. Она мне отвечает все так же жарко, но теперь не пытается перехватить инициативу – подчинилась. Опускаюсь рядом с ней на ковер, сжимаю в объятьях. Хочется сделать больно, укусить, оставить свою метку на бледной, покрытой испариной коже. Хочется залезть руками под одежду и исследовать каждый уголок такого желанного тела. Солнышко стонет в моих руках. - Кхем… Девушки, я вижу, вам нравится… Мне тоже… Эм… Но не могли бы вы поменять диспозицию… - Конечно, - встаю. Солнышко все так же стоит на коленях. Одной рукой она скользит по моему бедру, вторую запустила под футболку, присобирая ткань. Прижимается пылающей щекой к пряжке моего ремня, тяжело дышит; смотрит снизу-вверх в ожидании моей реакции. Глажу по голове, беру за руку и тяну вверх. Девчонка поднимается не спеша. Вцепившись пальцами в мои джинсы, чтобы не потерять равновесие, прокладывает поцелуями дорожку по оголенному животу. Горячее, влажное дыхание опаляет кожу, заставляет шипеть и снова сжимать в кулаке ее пряди. Девочка играет. Принимает мою руководящую роль, но все равно – дразнит, провоцирует. Ожидает, когда бушующее во мне желание сорвет к чертям все предохранители. Мелкая дрянь! Рывком ставлю ее на ноги, разворачиваю, прижимаю к себе спиной. Кусаю за шею, за мочку уха. - Расслабилась уже, забылась? – рычу в пахнущий табаком и шампунем затылок. Прижимаю ладонью хрупкое горлышко, ощущаю под пальцами пульс. Солнышко не боится, не вырывается. На секунду застывает в моих объятиях, потом расслабляется, откидывает голову мне на плечо – предлагает себя. Оставляю след укуса на оголившемся плече; вдыхаю ее дурманящий аромат. - Кто недавно просил разрешения кончить? – гуляю ладонями поверх футболки, поочередно щипаю за правый и левый сосок. - Я… - едва слышно выдыхает девушка. - Уже не хочешь? – выписываю круги на оголенном животике, позволяю пальцам время от времени проникать под ткань ее джинсов – легко, по касательной. - Хочу-у, - девушка выгибается, трется о выставленную мной ногу и провоцирует взглядом. - И тебя не смущает фотограф? Моя ладонь соскальзывает под ремень брюк, большой палец гладит ее лобок. Девушка на секунду забывает вдохнуть. Нет, не от тактильных ощущений – эта часть тела не настолько чувствительна. Солнышко зажимается от близости моих пальцев к точке удовольствия; от того красноречивого взгляда фотографа; от яркой, слепящей вспышки. Она теряется в ощущениях: тело просит закончить издевательство, жаждет получить долгожданную разрядку. Мозг наоборот требует убрать чувственный раздражитель, запрещает кончить на публике. В сознании всплывает: «Стыдно». «Нельзя». «Нет». - Да, - мурлычу на ушко девушке, - ты можешь кончить, Солнышко. Отпусти себя. Пусть фотограф сделает лучший снимок этой фотосессии. Жемчужину своей коллекции. Снимок, ради которого мы тут собрались. Мои пальцы раздвигают мокрые половые губы, поглаживают клитор. Девушка дрожит, делает пару резких движений, чтобы вырваться, но я крепко сжимаю точеную шейку, фиксирую ногами ее ноги, прижимаюсь всем телом. Солнышко впивается ногтями в мои руки и до скрипа стискивает зубы. Я вижу, как под бледной кожей шеи бьется голубоватая ниточка артерии, и впиваюсь в нее. - Расслабься, - рычу, зажимаю зубами кожу, - отдайся ощущениям. Прекрати сопротивляться. Ну?! Крепко давлю основанием ладони на клитор, дергаю нить девайса, и тут же загоняю шарик обратно. Девушка в моих руках вскрикивает, расслабляется, и медленно, глубоко дышит. Цепляется мне за шею, разворачивает свое лицо, запрокинув голову. Глаза девчонки полуприкрыты, затуманены; на лбу бисеринки пота. - Да-а-а, - стонет она и тянется за поцелуем. – Пожа-а-а… ста-а… Накрываю губы Солнышка поцелуем, ускоряю движения рукой. Чувствую, как ее тело напрягается, как один за другим ее скручивают спазмы. Слышу протяжный стон и едва успеваю подхватить обмякшее тело. Усаживаю Солнышко в кресло, чистой рукой провожу по ее лицу. - Ты как? Девушка кивает. Улыбается. Учится дышать заново. - Фу-уф, - фотограф для острастки делает еще пару снимков. – Вы…Эээ… Все? - Да. У меня состояние – как будто хребет вытянули. Болят руки в локтях, стремятся подогнуться колени. Эмоций не осталось ни на грош. - Вы же не согласитесь продолжить фотосессию… эм… со мной? - Нет. - Так и думал, - фотограф улыбается, кладет на стеклянный столик свою визитку. – Звоните, отдам пленку. И обязательно звоните, если захочется повторить. Кхем, - пытается незаметно поправить член под джинсами, - я пошел. Или проводить до такси? - Проводи, пожалуйста, - я оглядываюсь на переговаривающихся вышибал. Они не делают и малейшего движения в нашу сторону, но моя паранойя вопит похлеще пожарной сирены. С двух сторон мы подхватываем на ходу засыпающую Солнышко. Ловим частника. Диктую заспанному водиле свой адрес и поглядываю на фотографа. Слава богу, что есть люди, которые не пользуются своим положением во вред другим. Мы получили: каждый, что хотел. Он – горячие фото. Я… Я получила даже больше, чем рассчитывала. Глажу прикемарившую у меня на коленях Солнышко по спутанным волосам, закуриваю сигарету. Из мчащей по улицам машины огни города видятся большой пульсирующей лавой. Обжигающей и… пьянящей.