считай до ста

Протоптанная дорожка среди плотно растущей крапивы, белый корпус здания советских времен, с посыпавшейся штукатуркой, нещадно палящее солнце и семнадцатилетняя Ритка Власова с рюкзаком наперевес и чернильными рисунками на левом запястье. Летний лагерь, активный отдых для детей, хороший коммуникационный опыт и здоровый образ жизни, а по сути место, куда родители могут спихнуть свое чадо вставать с петухами, давиться кашей с комочками и сбившись с компанией идентичных персон перемывать кости остальным жителям лагеря. Рита поставила на августе огромный крест, узнав о своей не завидной участи, и переступая порог крутила в голове возможные способы отступления. Но вот перед ней комната с дурацкими голубоватыми обоями, квадратное окно без занавески, несколько кроватей и их обитатели. И лето действительно могло стать ущербным, если бы не случилась Катя Гордеева. А она случилась ночью, когда Рита, сидя в темноте нервно кусала губы. Лагерь не приносил ей никаких положительных эмоций, за пару дней до тошноты скучный и размеренный режим настолько сдавил горло, что Власова думала тюремным способом считать пережитые дни на стенке около кровати. Спать абсолютно не хотелось, не хотелось скорее оказываться в завтрашнем дне и уподобляться хомячку в колесе. Нащупав в сумке спасительную пачку сигарет, Рита убрала ее в карман потасканных спортивок и направилась к открытому окну. Идти через общий коридор было слишком рискованно, окно первого этажа выглядело заманчиво, а Рита дважды не думает - взбирается на подоконник и соскальзывает в теплую темноту, сопровождаемая жалобным треском потертых штанов. На земле она оценила масштаб проблемы - штанина сбоку слегка отошла по швам и Власова осталась довольна: "Самое главное, что дырка не на заднице." - и метнулась за лагерный корпус. Строгая серая дорожка с трещинами в плитах, петляя вела к блеклой беседке в зарослях сорняков по пояс и раскидистых берез. Облупившаяся лавка, стол, исцарапанный кому-то важными датами и именами, были полностью скрыты от любопытных глаз диким виноградом. И Власова, решив что ни одному человеку в трезвом уме и добром здравии не придет в голову идти сюда, рухнула на лавочку, сложив ноги под себя, облокотившись о стенку беседки и чиркнув колесиком зажигалки. Мысли роились в голове, перебивая друг-друга и рискуя пробить хрупкий потолок над Ритиной макушкой. Уже почувствовав, что тлеющий фильтр обжигает пальцы, она кинула окурок на пол, придавив подошвой кроссовка и вынула следующую. Неопознанный шум заставил ее прекратить витание в облаках и вглядеться в темный проход беседки. - Извиняюсь за вторжение, подкурить можно? - раздался низковатый женский голос, сопровождаемый скрипом ступенек. Рите сейчас не хотелось выходить из своих мыслей и переключаться на бытовые разговоры, но желание узнать нового собеседника оказалось сильнее: "Может хоть одна душа здесь окажется настоящей и интересной?" - Да. - Коротко ответила Власова и подвинулась к дальней стенке. - Спасибо. А то представляешь какая ситуация... Сигареты удалось выкрасть, а зажигалку потеряла где-то. - в блеклом свете мигающего фонаря к Власовой вышла девушка. Рите показалось, что она уже видела ее. Возможно в столовой, возможно на линейке. В общем Рита ее помнила, хотя вроде ничего примечательного во внешности не было - средний рост, темные волосы чуть ниже плеч с отросшей челкой, несоразмерно большой свитер, широкие штаны, шапка с завернутыми краями, отличительной чертой могли бы похвастаться только искусанные ногти, царапина на щеке, да кеды, разрисованные и расписанные, как пожелал хозяин, с бусинами на шнурках и драным боком. - Я, кстати, Катя. - ныне опознанная поправила шапку и полезла в карман за пачкой. - Рита. - Власова подала Кате зажигалку. - В смысле выкрала сигареты? - Тебя еще не ловили что ли? Везучая. Меня в первый же день заметили, обшмонали и изъяли посторонние предметы в самых благородных целях. - Катя затянулась. Дым путался в волосах, а руки подрагивали. Из-за ночной прохлады ли? - Короче пришлось действовать своими благородными целями и благородно спиздить у них мою собственность. Денег мало, курю много - вот и проблема современности. - Магазин тут поблизости есть? - Рита перескочила с темы, задумавшись и о недолговечности своих. Катя кивнула: - Да. Если сбежать с тихого часа, то вполне можно успеть. Будет нужда - скажи, я провожу. Только боюсь таких понтовых как у тебя нет. Чистая классика. - она потрясла своим синим Winston. - Мне без разницы. Если все время одно и то же курить - заебет. - Согласна. - Обмен хочешь? По одной. - Рите захотелось избавиться от до приторного приевшихся сигарет. - Давай. Взаимное стреляние - это почти дуэль. - коротко ухмыльнулась Катя и достала свою сигарету, засунув протянутую Власовой к себе. - Как тебе в принципе лагерь? Пиздец же, скажи? Рита не любила много говорить. Нет, она была открыта миру, людям, общению, но для сокровенных разговоров без стыда за свои чувства и мысли она была противником, ибо опыт показывал ненужность данного. Но сейчас Рите казалось нужным сказать нечто большее, че "да, пиздец полный", но пока не доходило почему. Толи была виновата сложившаяся атмосфера, толи Власовой надоело держать обет молчания, толи эта растрепанная девочка напротив вызывала доверие и ощущение понимания. - Будто в клетку посадили, серьезно. Рукой, ногой пошевелишь - отчитают. И все такие грустные до жути, что вставать в восемь надо. Разговаривают целыми днями о какой-то поеботе и считают, что это я душная и не понимаю ни черта. И слава богу, я бы такого насилия целыми днями не выдержала. То что они замурованы в этом логове кровопийц их не расстраивает. С парнем связаться нельзя - проблема, бегать, как собачка и к воспитателям подлизываться - нет проблем. Такой балаган цирковой, не представляешь. - Власова уставилась на свой кроссовок, ковыряющий пол. - Представляю. Вроде разгрузка и жвачка для мозгов, а потом тупая, тянущая безысходность. - Катя подняла глаза на Риту и усмехнулась. - Нас уже двое, можем объявить себя вражеским лагерем и крысить друг-друга. - Определенно будет о чем поговорить. Не зря. Поняла. Понимает. Точно свой человек. И ночь, обещавшая быть долгой, пролетела вместе с дымом в совокупности разговоров и смеха. Лагерь перестал казаться поверкой на выживаемость. Они сбегали с занятий и линеек, ругаясь с местными пацанами, разбивая бутылки у ворот и куря в форточку туалета, закатывая глаза на замечания соседок. А одним днем Катя постучала Рите в окно: - Рит... Рит! У тебя есть салфетки? Мне похоже нос разбили, не хочу чтобы воспитки видели. Схватив бумажных спасителей, Власова сиганула в окно. Ее взору предстала Гордеева с сочащейся из носа кровью, стекавшую в ладошку, подставленную под подбородок. - Как?.. Кто?.. Ты как?.. - Рита сыпала вопросами, судорожно вытирая кровь с Катиного лица. - Пизжу слишком много. - Гордеева забрала салфетку из Ритиных рук. - Сказала одному мудаку что он мудак, вот и результат. Отмороженный чувак, прямо как мой отчим. И бьет так же. У Риты расширились глаза. - А что удивляешься то? Мы в России живем, тут не жизнь, а песня сплошная. В каждой второй подворотне умирают от передоза и в каждой второй квартире кто-то кого-то бьет. Поэтому и хочу стать полицейским. Что бы мудаки за решеткой сидели и жить легче было. И Власовой не захотелось ничего говорить. Потому что наверно впервые она не знала что сказать, потому что слова такая глупая вещь в таких ситуациях. В ситуациях, когда все вертящееся в голове кажется слишком напыщенным и чересчур сопливым. И Рита просто, притянув Катю за плечи, обняла. Наверно, это очень нужный жест, по крайней мере она так посчитала. Ведь просто банальное "я рядом" иногда самое главное для человека. Катя, ответно закинув руку на Ритино плечо слизнула новую кровь с губы: - Прикинь ситуация какая... Я даже пожаловаться не могу. Меня сразу провокатором объявят. Это же Гордеева! Станем мы слушать человека, вылетевшего из кадетского корпуса, который в какую-то жопу попадает постоянно! Разведут руками да родителям пожалуются. Идиоты старые. А Рита сжала салфетки до белых костяшек, пытаясь избавиться от забытого, но такого знакомого чувства кипения в грудной клетке. Хотелось что-нибудь разбить, послать нахуй того парня, ударить Гордеевского отчима, и курить еще хотелось, уткнувшись в колени. Такое бывало. И не раз. Когда надоедали лишние люди и тупые вопросы, когда в голове нарастал шум, переходилась какая-то грань, тело проваливалось неизвестно куда и наступало ощущение полной безоружности. Именно это Власова ненавидела больше всего - чертову беспомощность. А тут еще и прибавилась скрытая беспомощность в глазах Кати, какое-то ощущение тупика в ее словах. И это выводило еще сильнее. Было жутко чувствовать безысходность в человеке, который за пару недель стал самым дорогим на свете. Который переживал, проживал и понимал каждую деталь. Возможно единственного такого человека во всем мире. А дальше были дни, разговоры, вышедшие на новый уровень, так чувствовали обе. Снова разбитые бутылки, прогулы и слова из песни, выцарапанные в беседке под конец смены. "Дай разуму свободы. Дай сердцу не истлеть." И конечно же прощание под жарящим августовским солнцем. - Не знаю, увидимся ли еще. - Катя зажмурила глаз от несвоевременного солнечного зайчика. - Предки переезжают. Я им говорила, что идти в новую школу в одиннадцатый класс - херь полнейшая. Но кто же меня слушать будет. Все равно спасибо тебе. За все. - Если бы не ты, я бы подохла здесь. Да и в принципе наверно. Ты невероятно сильная. Если честно, я все таки надеюсь, что мы увидимся. Может не скоро. Может случайно на улице, а может на какой-нибудь крутой ментовской службе. - Рита крепче сжала кулачки в карманах. - если тебя за драку с начальником не вышвырнут. - Гордеева, еб твою мать. - на дорожку вылетел молодой вожатый, поправляя лямку рюкзака. - Тебя все ждут, че ты тут шляешься? Автобус уже ехать должен. - Паш, отъебись хоть на минутку, я иду уже. - Катя махнула парню рукой, закатив глаза. Затем повернулась обратно к Власовой и впихнула ей в карман свои сигареты. - Это на память. Сувениров не навезла, но хотелось что-то оставить тебе. - Тогда держи. - Рита сняла с руки одну из многочисленных фенечек и нацепила на Катю. Та повертела рукой, подставляя фенечку под блестящие лучи. А потом резко обняла Риту, зарывшись носом в плечо, та последовала за ней и прижала к себе со всех сил. Катя отстранилась и держа Власову за плечи, смотря ей в глаза серьезно произнесла: - Будь счастлива, пожалуйста. - И уже на бегу прокричала. - До встречи! Дай разуму свободы! - Дай сердцу не истлеть! - Крикнула Рита вслед и поймала улыбку отдаляющейся. И уже сидя около грязного автобусного стекла прокручивала этот разговор, думая о том, что по большей части получилась херня. И то что не важно - сказалось, а что нужно - в голову не пришло. Потом наступила осень. Прохладная, сырая. Повстречались новые люди, появился Сережка Майский, которого сначала Рита называла дебильным. И все по накатанной - учеба, тусовки, экзамены, поступление, новые друзья, старые обиды. Одно оставалось неизменным: свободный разум и пачка синих Winston в кармане.