Мизуки Канэко "Моя Геройская Академия"

Серая стена с обтекшей краской и покрытая различными пятнами. Запах медикаментов, спирт и антибиотики. Одним словом больница. Мизуки вздохнул, продолжая пялиться в серую стену. За соседней стеной шумели люди, стучали инструменты, скрипели стулья и натиралась обувь с кожаными креслами, в комнате пикало медицинское оборудование и булькала от лишнего воздуха вода. Звуки отвлекали бы, если Мизуки был бы чем-то занят. Вот только он ничего не делал и просто смотрел в никуда. Мысли не проносились на высоких скоростях, как и воспоминания. Голова была пуста. Она не разрывалась от громких голосов и разнообразных мыслей. Не было тягучей , как мед, или застывшей, словно замороженное варенье. Просто была пустой. За спиной справа скрипнула кровать. Мизуки не обернулся и даже не дернулся от столь резкого звука. Он чувствовал запах четырехглазого, что давил своей тяжестью вины , но его быстро перебивали запахи лекарств и смазанных бинтов. Мизуки был им благодарен, ибо запах вины давил. Сдавливал своими тяжёлыми лапами грудную клетку, не давая возможности спокойно вдохнуть, не отравляясь от тяжёлого воздуха. Четырехглазый, судя по звуку, лёг на кровать. Он после случившего ни с кем не разговаривал и даже не смотрел на них. Образуя свой личный купол, он закрылся от всего окружающего его мира, от друзей, от одноклассников и от докторов. От всего. Матрас снова заскрипел и стало ясно, что четырехглазый окончательно закрылся от мира, переворачивать на бок и поворачиваясь лицом к окну. Наступила тишина. Только звуки, которых не возможно было остановить, продолжали заполнять пробелы пустоты палаты. Мизуки посмотрел на свою правую руку. Кожа была бледной и синие вены было видно слишком хорошо под белым покровом. Рука за несколько часов полностью восстановилась, оставив после себя удивлённый взгляды врачей, и развязанные грязные бинты, испачканные кровью. Беловолосый сжал кулак и прикрыл глаза, тихо вздыхая. Больница была слишком тихой. Она была слишком серой и пустой. Не то что вчера. Хотя, что было вчера? Мизуки едва помнил что либо. Вчера моменты шли обрывками и слишком быстро. Вот он смотрит на полуживого Убийцу Героев, чьи сломанные конечности были прижаты под осколками льда. Вот его трясёт Мидория и что-то кричит, а рядом разноцветный пытается спасти Штейна из под льда. Вот их окружают герои, что пришли на звуки грохота и крики. А вот их отводят к Скорой помощи. Секунда и им предлагают первую помощь медики и вот герои тащат к ним пострадавших людей. А вот они сидят в карете Скорой помощи и едут в ближайшую больницу, а его регенерация залечивает руку. Его проводят по белым стенам и укладывают в один из процедурных кабинетов. Там врачи начинают беспокоиться об его отсутствующей руке, чья локоть с плечом успела восстановиться за дорогу. - Это невозможно - помнит он удивлённый голос одного из трех врачей. - Рука успела отрастить почти на половину! И она продолжает! Это просто удивительно! - воскликнул ещё один. С блеском в глазах, он смотрел, как медленно, но верно, кости предплечья удлинялись и как срастались мышцы на локтя, двигаясь дальше. Мизуки не реагировал на их слова. Он даже не реагировал на их действия. Он просто безжизненными глазами наблюдал, как проходит регенерация его руки. - Удивительно, но я вижу, что кости срастаются правильно. Это просто невероятно! - продолжил один из врачей, чей запах напоминал кости и хлора. А потом ему провели дезинфекцию в срастающейся руке и после забинтовали. И вот его отвели в палату и дали больничный халат, чтобы тот переоделся. Мизуки тогда не соображал и молча выполнил приказы. Он присел на собственную кровать и стал смотреть в стену. Уже через минуту или вечность в кабинет зашел один из участников той битвы. Четырехглазый с одной загипсованной левой рукой и отсутствующим взглядом. Он молча прошёл к своей кровати и сразу же повалился спать. Через ещё несколько минут пришёл разноцветный с забинтованной левой рукой и правым плечом. Тот если Мизуки хорошо помнит, сначала вздрогнул стоило ему наткнуться взглядом на беловолосого, но потом он сразу же кивнул в знак приветствия и прошёл к своей кровати. Последним же пришёл Мидория с забинтованной правой рукой и ногой, хотя запах бинтов наблюдался и на туловище. Тот тоже вздрогнул, но быстро привёл лицо в порядок и кивнул всем своим соседям. Мизуки не кивнул тому в знак приветствия. Учитывая, ситуацию. Он никак не отреагировал ни на кого, продолжая смотреть на серую больничную стену. Его бинты потихоньку съезжались, позволяя костям высвобождаться из плена и выпирать из под мышц. Беловолосый уже не помнил, как заснул, но в итоге он это сделал.

***

Мизуки стоял посреди странного коридора. Его босые кисти ног тонули в холодной темной воде, дрожью отдаваясь по всему телу. Кисти рук морозило от нехватки перчаток и ноги от пальцев до самых колен. Стены были похожи на чьи-то внутренности из-за своего темно-красного цвета и странной текстуры. Большие розовые подушки  с длинной протяжённостью, больше напоминали внутреннюю часть животного, в частности змеи. Мизуки моргнул. Ещё раз и ещё. Ничего не изменилось. Стены и пол с потолком остались такими же розово-красными подушками. Он и дальше стоял бы в этом странном коридоре, если бы не плеск воды в темной части. Из темноты вышел чёрный трехметровый мускулистый «Ному», которого он ещё никогда не видел . Инстинкты беловолосого не среагировали на движение злодея. Тот просто шёл в сторону Мизуки и даже не смотрел на него. Мизуки тоже не проявлял агрессии и лишь ждал. Он ждал и ждал и вот "Ному" уже в двух метрах от него, шагает с какой-то ленивостью по воде. Сердце мгновенно запрыгало в груди, ожидая нападения и подгоняя кровь. Плеск воды и вот тяжёлое дыхание злодея приравнялось с дыханием подростка. Сердце замерло и... Плеск воды и "Ному" проходит мимо, даже не посмотрев на него. Сбитый с толку Мизуки провожает трехметровую фигуру взглядом непонимания. Почему? Ному продолжает свой путь и беловолосый не понимает почему. Почему он не напал? Почему? Почему он не сделал этого? И вообще, где я? Где я и кто я? - Кто я? - вырывается из уст Мизуки и он сам не осознает, что не понимает этого. Ному остановился, и очень медленно повернулся. В его пустых глазах читалось такое же недоумение, что и у самого подростка, задавшего вопрос. Свист ветра и Мизуки с непонимание уворачивается от быстрого удара «Ному». Ещё один удар и беловолосый окончательно понимает, что противник желает убить его. Почему? Зачем? Беловолосый увернулся от удара и всплеском воды в лицо, он понимает, что зря задал вопрос. Он знает кто он. Ещё один злодей и не прошло даже недели. Мизуки ухмыльнулся и начал с не привычной для него лёгкостью уклониться от ударов взбешенного "Ному". Его красные глаза блестят в этой тьме, пока он сам с улыбкой на лице бежит в атаку на злодея. Злодей взревел и попытался атаковать быстро приближающегося подростка, но тот с лёгкостью и уверенными движениями уклонился от всех ударов злодея. Ещё один удар и Мизуки прыгает прямо на Ному и наносит ему точный удар в грудь. Ребра зверя захрустели от удара и плоть в середине разорвалась, открывая рану в груди. «Ному» взревел от боли и беловолосый, воспользовавшись моментом, схватился  по разные стороны разорванной груди и потянул. Злодей покачнулся и свалился на спину, давая Мизуки полный доступ к его разорванной плоти и черной, как смоль, крови. Слышалось хлюпанье крови вперемешку с плотью, и треском костей. Злодей под Мизуки уже давно перестал извиваться и захлебнулся в собственной крови. Черная жидкость лилась рекой из тушки «Ному» скатываясь вниз и смешиваясь с темной водой, окрашивая и оседая на руках маленького «героя» . Мизуки ахнул, когда почувствовал горячую и липкую жидкость на своих пальцах. Он с шоком отшатнулся от окровавленной тушки «Ному» и с неверием уставился на собственные руки. Красная кровь оседала на коже его ладоней и пальцев. Резкий металлический запах мигом заполнил ноздри подростка, приводя того в ужас. Он убил. Мизуки отшатнулся и схватился за голову. - Это не я. Я не виноват. Не виноват - прошептал он, крепко зажмурив глаза. Это не он. Послышался всплеск воды и что-то слабо ударило беловолосого подростка по ноге. От неожиданности Мизуки распахнул глаза и крик застрял у него в горле. Картина ужасала. Куча трупов, окружавшие все пространство, дрейфующие по уже красной воде. Окровавленные и перекошенные от агонии боли лица и слипшиеся от крови и воды волосы. Пустые безжизненные глаза без блеска жизни, что пронзали своей болью вины. Мизуки с ужасом отшатнулся от ближайшего трупа мужчины и, споткнувшись об другой, упал задницей в воду. С широко раскрыты и глазами полные ужаса, он замер на месте, позволяя воде медленно мочить его штаны. А трупы продолжали смотреть и смотреть, все больше выражая свою боль и агонию. Беловолосый и дальше бы пялился на них, не сдвинувшись с места, если бы не тихий странный женский голос. Мизуки с еще большим ужасом повернулся. - По-мо-ги-те - прохрипела окровавленная голова девушки. Она смотрела на него слезящимися глазами, молящими о помощи. Он не мог ей помочь. Он даже не пошевелился. Страх сковал его тело и он продолжал смотреть на неё, пока та продолжала умолять его. Ком застрял в горле, перекрывая все звуки, которые он мог издать. - Ты... - попытался сказать Мизуки, но горло сжалось. - Ты... - снова попытался он, но горло саднилось. - Т-ты живая голова? - прохрипел не своим голосом Мизуки, с ужасом осознания пялясь на живую голову. - Помоги.... - раздался слева уже мужской голос. - П-помогите... - раздался ещё один голос. С каждым новым зовом о помощи, Мизуки все больше и больше уходил в ужас. Глядя на окровавленные и умоляющие его трупы, Мизуки осознал весь ужас происходящего. Эти трупы не просто мертвые тела. Это трупы тех, кто погиб от действий Мизуки. Это тела пострадавших от его удара. Те кто умер от обломков зданий, который начали рушиться из-за него. Мизуки завыл от отчаяния и вины, схватившись за свою голову. Тела людей плакали и кричали о помощи и Мизуки кричал вместе с ними от разрывающей его боли. Чувства вины рвало его изнутри. Он взглянул на свои ладони, что были покрыты кровью. Не чёрной, как у того злодея, а красной  и живой кровью. Мизуки перестал дышать. Он вскочил на ноги, схвативший за голову. - Это не я. Я не виноват. Не виноват. Это был не я. - прошептал он себе, как мантру. - Если не ты, то тогда кто? - с ехидничали голоса синхронно. И тогда Мизуки провалился во тьму. Вместо черноты и голов с кровью его встретил белый потолок и стены. Он в больнице. Солнечные лучи грели его кровать и лицо Мизуки, он вздохнул. Ему просто приснился кошмар. - Помоги! - крикнул образ тела и Мизуки вздрогнул. Он потёр виски, пытаясь унять боль в голове и избавиться от образов трупов и крови. Он снова вздохнул и только сейчас заметил, как Мидория и разноцветный смотрят на него. В глазах не было страха, ужаса и паники. Там не было разочарования и отвращения. Не было злости. Только недоумение и обеспокоенность. - Канэко? - с обеспокоенностью в голосе спросил Мидория. Мизуки не ответил. Он не знал стоило ли отвечать. Поэтому он просто осторожно кивнул. Мидория забеспокоился ещё сильнее, но разноцветный зачем-то кивнул Мизуки. Скорее всего он понял, что мешает ему ответить. - Вы.... - попытался ответить Мизуки, но ком в горле помешал ему. Ребята не спешили и просто ждали. - Вы не боитесь. - прошептал Мизуки. Мидория лишь недоуменно моргнул, как и разноцветный. - Почему мы должны бояться? - спросил Мидория, искоса поглядывая на разноцветного. - Вы должны - прошептал Мизуки, сильно заглушив свой голос. Зачем он им это говорит? Они и так все прекрасно понимают. Возможно они просто не до конца осознают это. Не хотят принимать. Это нормально - напомнил себе Мизуки. Нормально не признавать, то что случилось. Не принимать плохое. Он вспомнил свои слова во сне. Сон ещё не смыло и он оставил слишком большой осадок в его душе и разуме. - Почему мы должны бояться друга? - вдруг раздался спокойный голос разноцветного, который мгновенно вывел Мизуки из пучины само пожирания. Слова поразили беловолосого. Друг? Он? Человек, который даже толком не общался с ними и который без разрешения скопировал их причуды, друг? Человек, который не заботиться о других и считает их ступеньками? Человек, который..... Убил.... Сотня мертвых тел всплыло перед глазами. Всё они лежали с перекошенными от ужаса лицами. Их глаза были широко раскрыты и только у половины был взгляд мольбы и просьба о помощи. Мизуки вздрогнул от воспоминания. Он встал со своей кровати и, ничего не сказав, вышел из палаты. За дверью послышался крик, но беловолосый рванул с места, чуть не сбив медсестёр и пару пациентов в узком коридоре. Пару медсестёр окликнуло его, но он не сбавил темп, а только ускорился. Ему было не до них. Тошнота поступила к горлу и глаза заслезились, затуманивая окружающий мир и Мизуки на последних порах ускользнул в ванную комнату. Он быстро включил кран и плеснул холодной водой в свое лицо, приводя себя в чувство. - Я не виноват - пробормотал Мизуки, тяжело дыша. Он взглянул в зеркало. Взъерошенные белоснежные волосы, что торчали чуть ли не во все стороны. Уставшие и не выспавшиеся красные глаза и смятая больничная одежда. Давно Мизуки не видел и не чувствовал себя так паршиво и плохо. Он снова пробежался глазами по отражения и заметил, как медленно растягиваются в отражение губы в улыбку и как уставшие глаза наливаются ясностью и весельем. Сердце замерло, когда красные глаза отражения блеснули кровью, и широкая больная улыбка окрасила лицо подростка с той стороны. Это точно не его лицо. - Да? - ехидно протянуло зеркало. Отражение наклонилась, блеснув глазами. Его улыбка стала шире и тот наклонился слишком близко. Беловолосый почти чувствовал холодное дыхание с привкусом крови. - Тогда кто же, если не ты? - ухмыльнулось отражение. - Не я - слабым голосом ответил Мизуки. Он не мог пошевелиться. Холод обвил его тело, словно змея. Он не мог убежать. Не мог спрятаться. Не мог сражаться. - Не ты. - повторил оно и, свекнув алыми глазами, отстранилось. Мизуки бы ахнул, если бы не холод. Горло сдавило и он не издал ни звука, глядя в зеркало. Его отражение стало вытягиваться в рост и становиться все выше и выше, походу этого меняя свой цвет белоснежных волос на бледно-голубой. Кожа сменилась из бледного в желтоватый с отливом серого. Потрескавшиеся губы оскалились в широкой улыбке, что больше подходило абсолютно другому человеку. Высохшая кожа и кровавые глаза, не похожие на глаза Мизуки и тем более на глаза его матери. Это уже точно был не он. - Да, не ты . Это был я! - рассмеялась не-отражение своим хриплым голосом. Он резал слух, как стекло по доске. Оно смеялось и смеялось, а Мизуки смотрел и не мог не ужасаться. Это был не он. Это был.... Треск. Беловолосый широко распахнул глаза и уставился на свою руку, что застряло в осколках недавнего зеркало. Кровь стекалась по коже и с глухим стуком врезалась об чистый кафельный пол. Множество искаженных версий Мизуки с таким же шоком уставились на беловолосого. Он медленно отдернул руку, позволяя осколками отцепиться и с треском падать в раковину, заливаясь мелкими каплями крови. В комнате стало тихо. С ним точно что-то не так. Мизуки пошатываясь дошёл до соседней раковины и, даже не удалив осколки зеркало, стал обливать лицо водой, размазывая кровь. Осколки врезались в кожу, но после просто рассыпались в пыль и беловолосый продолжил свою деятельность, давая регенерации делать свою работу. Он ещё несколько раз выплеснул ледяным потоком по своему лицо, тяжело дыша. Картина все ещё стояла перед его лицом и это... Он хотел смыть это чувство. Хотел избавиться от этого образа. От всего. Он закрыл кран, и вцепился мёртвой хваткой в раковину, выдохнув , позволяя холодным каплям скатиться по его бледному лицу. Одна из капель воды скатилась вниз по шее, чуть обогнув плечо, продолжив путь по правой руке. Мизуки задрожал и, схватившись за свою верхнюю часть больничной рукава, резко снял ту и кинул на пол. Он не волновался, что после такого обращения с одеждой, та помнется , словно её корова жевала. Его это не волновало. Его волновало другое. Бледная почти белая полоска кожи тянулась от пальцев до плеч, выдавая на обозрение синие выпуклые от нагрузки вены. Мизуки выдохнул, глядя на место в плече, где предполагалась граница между оторванной рукой и регенеративной. Следом не осталось, как и в предыдущих случаев. Кончики пальцев прикоснулись к основанию горло почти у самых ключиц и тоже не нащупали ничего. Пусто и чисто. Вздохнув от облегчения, он поднял смятую тоненькую больничную рукавку и одел её, не позаботившись даже банально высушить тело. Ткань приклеилась к рукавами рук, но тот даже не скривился. Беловолосый направился к выходу, опасливо косясь на разбитое зеркало и опасаясь, что "Это" окажется не галлюцинацией, а реальностью. Коридор больницы со своими серыми стенами, мгновенно обезопасил Мизуки. Он попытался успокоиться, придавая своему лицу эмоцию пофигизма , а не страха. Это получилось. Остальные пациенты, посетители и врачи не обращали внимание на очередного прогуливающегося по коридором пациента. Мизуки прошёл в палату без происшествий. Даже сама атмосфера в палате не поменялась вовремя отсутствия беловолосого. Такая же почти гнетущая атмосфера. Четырехглазый ни с кем не хотел говорить и играл в молчанку, пока Мидория пытался помочь тому, а разноцветный пытался убедить зелёного подождать. Стоило Мизуки оказаться в такой плохой атмосфере, как она мгновенно усугубилась и стала просто ужасной. - Не пытайся, Мидория. Я знаю, что ты пытаешься помочь ему, но Ииде нужно побыть одному. Сейчас мы ему ни чем не поможем. - раздался спокойным голос разноцветного. - Но.... Я... - дрогнул Мидория. - Доверься мне. Я знаю о чем говорю. - убеждал разноцветный. - Хорошо. Да, ты прав... - согласился Мидория, притупив взгляд вниз. А потом он решительно посмотрел в спину четырехглазого. - Иида , если... Если тебя понадобится помощь, то мы поможем. Друзья должны помогать друг другу. - произнес Мидория. Четырехглазый вздрогнул, а значит слушал и услышал речь одноклассника, и теперь он  сам должен решать, что делать дальше. Остальной час, пока мальчики бегали по своим врачам или они к ним, четырехглазый так и не обратился за помощью, но время покажет. Мизуки, тем временем, проходил осмотр у врачей по поводу своей руки. Те проверяли его реакцию, движения, контроль над от регенерированной рукой. Они даже решили пригласить человека с причудой, позволяющему видеть скелет человека и напряжение мышц. Многие были шокированы его регенерацией и с горе пополам решили не держать здорового человека больше положенного. Уже завтра его выписывают из больницы. - Мама - Мизуки стоял в коридоре, прислонившись к стене. Его правая рука с телефоном немного подрагивала от тревоги. Образ окровавленных тел все ещё всплывало в голове. Чтобы она сделала бы если бы узнала, что он натворил? Красный смартфон, который он купил сам на собственные карманные деньги, своим цветом немного напрягал беловолосого. Красный - значит кровь. #- Мизуки? -# спросила из другого конца связи голос матери. Он сочился облегчением, волнением и конечно же обеспокоенностью. #- Ты цел? Убийца героев ничего тебе не сделал? Твоя лечебная причуда справилась? - # затараторила голос матери. Мизуки немного усмехнулся мамины пылом, но... "Убийца героев ничего тебе не сделал?" Это больше походит на: "Ты ничего не сделал Убийце героев и инфраструктуре города?" А он сделал. Сломал чуть ли не все кости мужчине и походу этого уничтожил несколько жилых домом, оставив жителей без крыши над головой и к тому же, наверняка, убил и ранил большинство. Всё-таки это был вечер и многие сидели дома или уже подходили к нему. А он... - Я в порядке, мама. Все зажило. -  отозвался Мизуки. Он не сказал " все отросло". Иначе это заставило бы мать волноваться его состоянием. Всё не в порядке. Вина все ещё давит отдушиной и скребет грудную клетку, беспокоят и сердце и душу. #- О, тогда хорошо. Не волнуйся, мы с твоим папой уже в дороге. Скоро приедем. Завтра тебя выпишут и все будет хорошо. Слышал Мизуки. Все будет хорошо. -# Но будет ли? Все уже не будет, как прежде. Больше не будет. Такое не лечиться. Пострадали обе стороны и это скажется на них, на нем. Разве такие, как он уже будут героями? Нет, уже нет. - Ага. Тогда я вас жду. - слабо ответил Мизуки. #- Всё будет хорошо, сынок. -# повторила мать, словно успокаивала его, или возможно себя. Прозвенел последний гудок и вызов завершился. Мизуки выдохнул, облокотившись на стену. Тело напряглось готовое к прыжку, но к какому? Он ещё немного постоял в прохладном кабинете, а после зашёл в палату. Его соседи все ещё держат атмосферу, лишь разноцветный и Мидория хоть как то пытались улучшить ситуация. Вот только, беловолосый уже понял, что они пока не осознавали всей ситуации и её последствия, или не хотели принимать. Кровать под Мизуки заскрипела, оповещая всех присутствующих о его возвращении. Четырехглазый дернулся, а двое оставшихся мгновенно прекратили тихий разговор и уставились на Мизуки. Беловолосый ничего не сказал, но видел что Мидория хотел поговорить, но не знал с чего начать. Действительно, как можно заговорить с убийцей? С убийцей, который убил сотни, а может и даже больше. Наступила тишина, где никто ни произнёс ни слова, где каждый чувствовал свои собственные эмоции, граничащие с виной, тоской и болью. Это продолжилось бы, если бы не дверь, что со скрипом открылась. В палату зашёл дедуля в своём геройском костюме и про-герой "Мануал". - А вот и мы, чертята - поздоровался в странной манере дедуля. - Гран Торино! - отозвался Мидория. - И обычный герой "Мануал"! - поздоровался и со вторым посетителей зелёный одноклассник. Это заставило четырехглазого мгновенно подняться с постели и принять сидячее положение. - Не могу поверить... Я хочу проворчать как следует на вас, но это потом, к вам посетитель. - сказал дедуля. Инстинкты Мизуки зашипели от приближающейся опасности, кровь забурлила готовая к бою, но он вовремя подавил её. Малая часть внезапно испытала боль утраты и печали, но она тоже была подавлена. В палату зашёл высокий мужчина в два метра с головой собаки. Мальчики сразу же отреагировали и встали со своих кроватей, молча приветствуя гостя. Инстинкты не хотели подчиняться, но беловолосый встал, как и все. Запах псины наполнил комнату. - Шеф полиции Хосю, Тсурагамаэ Кенджи. - представил дедуля ребятам названного гостя. Шеф полиции... Неужели? - Тсурагамаэ?!... Шеф Тсурагамаэ?! - воскрикнул от неожиданности Мидория. - Не волнуйтесь, можете не вставать с постели. Я знаю у вас был тяжёлый, гав, день. - сказал шеф полиции. Тяжёлый день... - Значит это вы одолели Убийцу героев. Ну и дают детишки из UA! - проговорил Шеф, бегая своими чёрными глазами по четвёрке. Инстинкты зашипели , когда чёрные глаза пробежались по лицу Мизуки. - К слову об Убийце героев. - чёрные глаза пронзили  стоящую фигуру Мизуки. Беловолосый вздрогнул, готовый к бою, как и инстинкты. - Он получил множество ожогов, переломы почти всех костей, и другие серьёзные ранения. Врачам удалось стабилизировать ситуацию и сейчас за ним активно наблюдают и лечат. - сказал шеф полиции, переводя взгляд с одного на другого. В комнате чувствовалось напряжение. - С момента начало феномена... Полиция взяла на себя новые обязанности и правила. Одним из них было никогда не использовать причуды в качестве оружия. И чтобы заполнить этот пробел, появилась профессия героя. - начал из далека орган местной власти. Мизуки уже понял к чему он ведёт. Использование причуды без лицензии. Правило, которое не любила его семья. - Причуда это наш дар и наше проклятие и не использовать его считается не принять себя и свои недостатки. - как-то сказала мать. -... Конечно награждать индивидулов таким мощным оружием... Сила, которая может навредить. Чтобы такое было одобрено обществом, обычно требуются жёсткие ограничения. Поэтому с давних пор, героизм основывается на строгих правилах морали и тому подобном. - продолжал медленно подводить к своему смыслу, шеф полиции. - С другой стороны, лапы плохо обученных, могут нанести вред своими причудами, особенно если так получается в ходе непослушания старших по званию и наставников. Даже если наш враг Убийца героев... - сказал шеф полиции, пронзая без эмоциональным взглядом Мизуки. Мышцы напряглись, готовые к быстрой атаке, но та не последовала. - Это считается нарушением правила. Вы четверо щенят и про-герои. Вы семеро будете соответственно наказаны, согласно тяжести нарушения. - закончил шеф, заставляя инстинкты не согласно шипеть. Вина за убийство сотни людей сдавило горло и беловолосый не издал ни звука протеста. Он это заслужил. Четырехглазый тоже поник, но вот разноцветный. - Стойте, дайте объяснить.- встрепенулся тот, шагнув вперёд. - Тодороки... - попытался образумить парня Мидория. - Если бы Иида не нашёл Убийцу героев, то герой "Коренной" был бы убит. - начал разноцветный, заставляя четырехглазого вздрогнуть и отвести взгляд. Значит того героя хотели убить, но пришёл четырехглазый. Но это ничего не меняет. Разве спасение одного стоит сотни людей? - А не появись Мидория, то они оба были бы мертвы! На тот момент, никто не заметил появление Убийцы героев. - продолжил разноцветный и с каждым словом его разноцветные глаза вспыхивали негодование и гневом. - А вы хотите сказать, что мы должны были следовать правилам и дать им всем умереть?! - рявкнул разноцветный, шагнув ближе. Не стоило Мизуки приходить тогда... Его не звали. Одноклассники могли бы справиться сами без его помощи. Они как-нибудь справились бы. - Ч-что ты делаешь... - икнул Мидория, пытаясь удержать разноцветного не прыгнуть на шефа полиции. - Спасать людей это то, чем должны заниматься герои! Это их работа! - воспламенился не хуже спички разноцветный. - И к чему это привело? - спокойно перебил шеф, вспыльчивость разноцветного одноклассника. От неожиданного вопроса, разноцветный захлопнул рот, и в комнате повисла напряжённая тишина. Действительно, к чему привели их действия? Действия Мизуки. - Район в котором вы сражались против Убийцы, гав, героев был уничтожен на четверть. Четыре здания уничтожены до основания и десять соседних пострадали от взрывной, гав, волны. Уничтожена также инфраструктура и несколько дорог. Двадцать четыре человека погибло и три были госпитализированы в тяжёлом, гав, состоянии, не считая критическое состояние Убийцы героев. - проинформировал ребят шеф полиции, угнетая атмосферу хуже не куда. Мизуки перестал дышать. - Помоги! - кричали образ трупа из его сна.  - Тогда кто же, если не ты? - ухмыльнулся образ его отражения в зеркале. Кто же если не я это сделал. Я это сделал. Я убил людей. Кабинет наполнялся тяжёлые тучами угнетения. - Учитывая случившееся, то ваше наказание будет строгим и может выйти в плохом свете для всех участников. Общество отреагирует достаточно плохо и вы и ваша школа выйдут в плохом свете, но мы можем изменить это. - вдруг сказал шеф. Изменить? Зачем? Для чего? Они лицемеры... Манипуляторы... Они знают твою причуду... Они хотят сдержать её на своей стороне... Если они потеряют тебя, то приобретут врага, который уничтожит все их общество... - Удивительно, гав, но из тридцати восьми тысяч четыреста шестидесяти человек погибло только двадцать четыре человека и двадцать были ранены. Как вы думаете почему? - внезапно спросил шеф. Глаза ребят округлились. Что? - Что? - вырвалось из четырехглазого. - Действительно, что? Как остальные могли спастись, если четверть района была, гав, уничтожена? К вашему счастью, благодаря этому человеку, гав, ваш человек не попадёт в тюрьму за такие нарушения, как и вы сами. Так что вы можете сказать, гав, спасибо. - ухмыльнулся пёс. - Спасибо? - слабо попытался Мидория, чувствуя шок и смущение. - И теперь, благодаря, гав, этому человеку. Мы можем закопать  ваше дело, как кость на лужайке. Никто не будет знать, что вы, гав, сражались с Убийцей героев и ваш одноклассник уничтожил четверть района Хосю. Многие герои не знали, что вы там делали, поэтому, гав, с этим у нас проблем не будет. Официальная версия будет такая: Линчеватель в образе ваших причуд и этого, гав, человека сражался с Убийцей героев и в ходе сражения уничтожил инфраструктуру и нанёс серьёзные, гав, повреждения Убийце героев. Герои подоспели вовремя и смогли остановить бой, но не смогли поймать таинственного, гав, линчевателя, что спас от своей собственной атаки население. - объяснил шеф полиции. - Но это ведь значит, что... - смутился Мидория. - Да. Вся вина по официальной версии ляжет на человека, что спас положение. - кивнул шеф. - Но разве так можно? Этот человек спас людей! - вспыхнул разноцветный. - Как и вы Линчеватель нарушает закон. Использование причуды без лицензии, а также он геройствует без той же, гав, лицензии. Так что это меньшее, что мы можем ему дать. Или вы хотите, гав, получить наказание? - выгнув бровь шеф полиции. Ребята мгновенно замолчали, а Мизуки, так и не проронил ни слова. Подставить человеку для их защиты? Разве это правильно? - За вас поручается ваша школа и комиссия общественной, гав, безопасности на вашей стороне. Им обоим не выгодно плохое мнение общества, именно поэтому мы, гав, поступаем так. Это уже не вопрос морали и этики, это, гав, сохранение привычного построение мира и его безопасности. - объявил причину шеф. В комнате настала тишина. За них, а в особенности за поступки Мизуки будет отвечать другой человек, который даже не был причастен ко всему. Он по сути просто проходил мимо и случайно спас тысячи человек от гибели. И теперь всех собак повешают на линчевателя. На спасителя. - Я, гав, знаю, что это плохо и так не поступают хорошие породы, но такова, гав, реальность. Вы ещё молоды и у вас есть целое будущее. Не хотелось бы, чтобы из-за одного щенка все лаяли на остальной помет, в частности на вас. Именно поэтому, гав, это окончательное решение. И я считаю, что вы умные щенята и выберите правильный ответ. - сказал шеф полиции, вздыхая. Комната наполнилась тишиной. Каждый должен был согласиться или понести наказание. Мизуки хотел было открыть рот, но не смог. Он просто физически не мог открыть рот и ответить. - Мы... Я... Я считаю, что это неправильно, но... Хорошо. - отозвался первым Мидория, сжимая кулаки. - Спасибо - нехотя фыркнул разноцветный. Мизуки просто неверующе кивнул, все ещё чувствуя вину, которая кажется стала больше. Рот не открывался. Он мог бы отказаться, но язык потяжелел во рту, а горло словно наполнилось песком. Что-то просто не дало ему открыть рот. Это было неправильно. Четвёрка поклонилась в знак благодарности перед шефом полиции. - Несмотря, на то, что я не одобряю ваш метод, но как человек, я благодарю вам за поимку Убийцы героев. - внезапно поклонился им шеф, после того, как те вернулись в нормальное положение. Троица смутилась , пока Мизуки чувствовал себя паршиво. - Ну а теперь, нам, гав, пора. - проговорил тот, выравниваясь. Черные глаза остановились на фигуре Мизуки. - И, насчет наказания. - вспомнил пес, заставив ребят вздрогнуть. - Об этом позаботиться ваш наставник Гран Торино. А на этом все. - закончил шеф полиции и удалился. Гран Торино, ничего не сказав, тоже удалился, оставляя детей одних. Стоило двери тихо захлопнуться, как Мизуки сел на кровать, схватившись за голову. Ему хотелось выть от всего происходящего. Хотелось умереть и не чувствовать разрывающую его боль в душе, что нахлынула на него словно волна. Хотелось вернуться на день в прошлое и никогда не приходить в Хосю. Хотелось больше никогда не совершать эту роковую ошибку. - Канэко? - Он слышал зов Мидории, но черт возьми.Он не мог и не хотел откликается на него. Ему было плохо. Паршиво. Мизуки, кажется, понял, что такое депрессия. Это было ужасное чувство разрывающейся его вины за убитых и раненных и за человека, которого подставили по его вине. Это было чудовищно неправильно. Не правильно, так поступать. Не правильно. - Мизуки? - Дверь скрипнула и он поднял глаза. В палату зашла его мама. Та сразу же подошла к его кровати и села совсем рядом, ласково проводя пальцами по его волосам. Мизуки расслабился под родным прикосновением, чувствуя, что в палате нет остальных. Их запахи давно ушли. Беловолосый принял сидячее положение и сразу же уткнулся в тёплые объятия матери. Не важно, что его могут заметить остальные. Не важно, что он уже не ребёнок, но... Это помогало. Объятия матери защищали его от всего мира и давали тепло и заботу. Поглаживание по спине, давали ему душевное спокойствие и поддержку. Они могли долго сидеть в одной позе и не разговаривать, но молча чувствовать эмоции друг друга. Это было хорошо и именно этого не хватало Мизуки уж долго время. Почему это не может продолжиться вечно? Это и не продолжилось. Время сеанса закончилось слишком быстро для них обоих. - Всё будет в порядке, Мизуки. Завтра тебя выпишут и мы увидимся снова. - проговорила мать и напоследок чмокнула его в лоб. Дверь закрылась и гнетущая вина с новой силой атаковала подростка.