***
Осаму и Мива стояли на автобусной остановке и слушали, как по крыше барабанят капли дождя. Мива, конечно, любила дождь, но не так же часто. Уже, как бы, солнышка хочется, так что дождь, давай-ка вали отсюда и тучи свои забери. — Ты уверена, что он приедет? — ну как вам сказать, они уже где-то полчаса или больше стояли и ждали автобус. И ладно если бы хоть какой-то автобус приехал, даже тот, который едет вообще не в ту сторону, а тут не было ни одного. Собственно из-за того, что они так долго ждали автобус дождь и начался. — Блин, можно было такси вызвать. — То есть мы просто так стояли здесь полчаса? — Ну почему сразу просто так? Зато ты насладился прекрасной музыкой? — Когда капли дождя стучат по крыше, это не музыка, это как будто тебе одели на голову кастрюлю и стучат по ней ложкой. — Ты то откуда знаешь? — Даже не спрашивай об этом. — Мива прыснула в кулак, а после с досадой плюхнулась на лавочку. — То есть здесь еще и лавочка была, да? А я, как дебил, полчаса стоял. — Так, я сама только что узнала, что тут была лавочка, так что не надо мне тут. А вообще у меня проблемы поважнее твоих. У тебя какая-то лавочка в голове, а у меня телефон разрядился. — А я свой в зале забыл, как и все остальные вещи. — Черт… — Остается только один вариант. — Мива искоса глянула на Осаму. — Не переживай, Тсуму к тебе подкатывать не будет. Наверное. — Меня что-то немного напрягает это твое «Наверное». Совсем немного. — Успокойся и пойдем, а то реально простудимся оба. И вот, они уже бегут под дождем, наступая в лужи и намочив ноги так, что нога плавала в обуви. Благо семья Мия жила недалеко. Где-то минут семь идти. А они бежали и добежали за пять. Белая деревянная дверь громко хлопнула и на пороге тут же оказалась невысокая женщина с шоколадными волосами средней длины и темно-серыми глазами. На ней был забавный фартук с цветочками, в руках было небольшое махровое полотенце, о которое она вытирала мокрые руки, видимо мыла посуду, а концы шоколадных волос очень красиво завивались. В общем, женщина была довольно приятной на вид, несмотря на то, что на ее лице не было улыбки, лишь какая-то затуманенная задумчивость. — Привет, мам. — Привет, а кто это с тобой? Девушка? — «Опять начинается. Щас нас тут поженят, к нам еще Атсуму припишут и будем жить, как шведская семья.» — радовало одно. На лице женщины появилась легкая улыбка. — Нет, это моя подруга. — «Ну он хотя бы адекватный.» — Она останется у нас на ночь? — А? Да, конечно, оставайся. Я Юмико Мия. — Мива. Миядзаки Мива. — Мива немного неловко пожала холодную ладонь женщины и та в ту же секунду, будто очнулась от транса, быстро заморгав. — Оу, вы же после дождя. Наверное, промокли? Идите в душ быстро, давайте-давайте. А я вам чаю заварю. — они оба поднялись на второй этаж небольшого уютного домика и Осаму впихнул ей в руки стопку вещей. «Сколько мужских футболок я переносила?» — в следующую секунду ее уже впихнули в ванную комнату и захлопнули дверь. — Нормально. — Мива как можно скорее сходила в душ, оделась и хотела было быстро спуститься на первый этаж, но ее остановил разговор, что доносился как раз с первого этажа. — Где ты был? Что у тебя с лицом, Тсуму? — Мива аккуратно спустилась по лестнице босиком, и так же аккуратно зашла на кухню, потупив свой взгляд в лице блондинистого связующего. У него была рассечена бровь, ссадина и небольшая царапина на правой щеке. — Мива? Привет, а ты что здесь делаешь? — Атсуму говорил так, будто выплевывал слова и Миве это не нравилось. Не нравилось потому, что она не понимала причину его вот такого поведения. — Она останется у нас на ночь. — она немного вздрогнула от голоса Осаму позади себя, но ей тут же прилетел щелбан в затылок. — Ай, за что? — Тапки одень. Кто босиком ходит по плите? — Я. — Осаму приготовился, чтобы дать ей еще один щелбан, но Мива тут же подняла руки в примирительном жесте. — Ладно-ладно, иду. — она ушла в коридор в поисках тапочков. Можно писать сюжет для хоррор-фильма — «В поисках тапочков». Желательно читать это эпично, иначе будет другой эффект. Там, короче, девушка искала тапочки, но она их так и не нашла, потому что в ее подвале было какое-то существо, которое сначала жрало носки, но потом перешло на тапочки, а потом сожрало эту девочку, а потом она превратилась в черную дыру, в общем больная у автора фантазия. Но Мива на героиню хоррор-фильма немного не смахивает, поэтому она просто нашла тапочки, обула их и вернулась на кухню. Эх, скучно живем. Атсуму недовольно сёрбал чай, непонятно почему, Осаму адекватно пил свой чай и пялился в окно, а Юмико что-то рассказывала о смешном случае с работы. Мива аккуратно села возле Осаму, боясь нарушить эту идиллию, взяла кружку, что спокойно ждала ее и повторила судьбу доигровщика. Разве что пялилась не в окно, а на Атсуму. — Что? — едва слышно произнес он, стараясь не перебить маму, но ее голос мог заглушить только церковный хор. — Что с тобой произошло? — так же тихо прошипела Мива. — Ничего. — Я в тебя сейчас тапком кину. — Угу, попробуй. — Мива прищурила глаза и «случайно» задела рукой ложку, что упала под стол. Юмико, казалось, этого даже не заметила и дальше бубнила что-то о работе. Мива залезла под стол, подняла ложку и больно ущипнула Атсуму за ногу. — Ай! — Что? Опять локтем ударился? — Юмико, наконец, прекратила вести монолог и удивленно уставилась на блондина. — Угу. — недовольно промычал тот, а Мива с довольной улыбкой на лице вылезла из-под стола. — А я ложку нашла. — она искоса посмотрела на Атсуму и продолжила пить свой чай. — Допивайте чай и идите спать. Только спать, а не топтаться по комнате, как бегемоты. Вскоре все трое допили чай и поднялись на второй этаж. Миву оставили в комнате Осаму и пожелали сладких снов, оставив ей три пледа. История с «А вдруг ты замёрзнешь» повторяется. Мива удобно легла в кровати, накрылась тремя пледами и уставилась в потолок. Собственно, что еще делать перед сном, как не думать о жизни, уставившись в потолок? Перед глазами вспыхивал огромный рисунок на стене и маленький зонтик позади. В голове снова появилась какая-то мелодия, а слова желали идти наружу. — Такие странные, но такие красивые Красоту их словами не передать Мою любовь к тебе, к тебе любимому И чувства все мои не описать И тот рисунок мой перед глазами Картина за семью замками Решила убежать от прошлого, забыть все Но ты нашел меня и тут, чтобы напомнить что Когда-то были мы вдвоем И вместе все переживем Но ведь сама обрезала я все, за что могли бы ухватиться Сама отрезала все чувства, что помогли тебе добиться Что помогли тебе дышать, я ведь много не замечала Жила я лишь в своих обидах, я психовала — ты прощал Но не заглядывала глубже, и я не думала, что плохо Из нас двоих тебе И почему же каждый раз, когда вокруг та тишина Я вспоминаю о тех днях, о том, что в тебя влюблена? Наверное, это та любовь, о которой поют песни Наверное, это то чувство, что придает нашим душам чести Нашим грешным, грязным душам, меняет каждого она Но я впервые так жалею, что в человека влюблена… Слез не было, нет. Но в груди появился какой-то ком, который будто ныл и заставлял чувствовать себя максимально отвратительно. Мива приоткрыла глаза и поняла, что все это время в дверном проеме стоял Атсуму. Она выдохнула и накрыла себя одеялом с головой. — Ты всегда будешь появляться именно тогда, когда я пою? — Ты очень красиво поешь. У тебя талант. На ходу придумывать такие…красивые песни. — Спасибо, но я хочу спать. — Но ты ведь не хочешь спать? — С чего ты взял? — Если бы ты хотела спать, ты бы ни о чем не думала и сразу вырубилась. — Да что вы все такие умные? — Это песня про него? — Какая разница? — Ну и пусть. Но песня все равно очень красивая и я думаю, что ее нужно записать. Ты же все равно спать еще не собираешься. — Собираюсь. — Мива накрылась с головой, но тут же почувствовала, как Атсуму сел на кровать. — А давай что-нибудь споем? — девушка скинула с себя одеяло и увидела в руках связующего гитару. — Ты издеваешься? — Нет. — он провел пальцами по струнам. — Ты хоть играть умеешь? — Ну мне говорили что да. — А ты сам как думаешь? — Ну, более менее. — он начал играть какую-то медленную, романтичную, слегка грустную мелодию и Мива приняла сидячее положение, прикрыв глаза и слушая музыку. Спустя полминуты она начала что-то подпевать себе под нос. — Когда-нибудь я ляжу в луже собственной крови И боль уйдет, оставив лишь улыбку на устах И если мне в глаза мои залезут муравьи Я улыбаться буду горько, утопив в грехах Саму себя, и в этом пекле лишь моя вина Ведь и сама я выбрала этот ничтожный путь Теперь лежи в той луже грязной дотемна Не заслужила большего к себе ничуть И буду гнить в гробу том деревянном Ведь ты хотела этого, не так? Так что ж ты плачешь в том гробу желанном Взвывая, как десяток злых собак? И в этой жизни ничего ты не добилась И про тебя через день-два забудут А видела ли ты к чему скотилась? Чего ж рыдаешь под земляной грудой? Я не заслуживаю жить среди вас, смертных Ведь качества людски во мне мертвы Не заслужила божье милосердие В который раз сбилась в волне мольбы Я сдохну с белым листом на руках Нет, это будет не предсмертная записка Я напишу о чудных летних вечерах Ведь он был далеко, а на душе так близко. — Мива опустила голову. Снова все сошлось до того, что она вспомнила о нем. — Очень красиво… Но грустно, немного. — прошептал Тсуму, а Мива подняла на него глаза, в которых отображалось сияние луны. Она вообще не понимала, как он хоть что-то услышал, ведь она так тихо пела. — Хочешь, я сделаю тебе волшебный чай, после которого ты сразу же уснешь? — походу он догадался о том, что как только она закрывает глаза, ее начинают мучить и душить воспоминания и кошмары. — Ты подсыпешь туда яд? Типа нет человека, нет проблем, или как? — А-ха-ха, нет, ничего такого там не будет. Все максимально безопасно и эффективно. — Хорошо.***
Спустя неделю. Мива шла по дороге в кино и мысленно отчитывала себя за то, что вообще придумала это, ведь Атсуму целую дорогу рассказывал о том, какие у него шикарные пасы, Осаму делал вид, что не слышит этого, чтобы не выбросить его в речку, мимо которой они проходили, Мика делала вид, что внимательно слушает блондина, да она приехала в Хиого на выходные, а позади них плелась семья Хираты, что были на своей волне и говорили о чем-то своем, а еще позади них шла Чи и залипала в телефон. Собственно, на кой черт они взяли с собой Дэйки? Компания в целом собралась немного странная, но Мива предложила это всем, с кем более менее нормально общалась. Братья Мия, понятное дело. Атсуму ей прохода не давал и на каждой перемене задалбывал разговорами, а Осаму, будто спасатель, спешил на помощь, чтобы у Мивы мозги не закипели и она не размазала блондина по стенке. Мика. С ней они продолжали общаться и очень хорошо и Мика, как настоящая подруга, не говорила ни слова, ни о Куроо, ни о Кенме, ни в целом о Нэкоме, будто этого всего никогда и не было. Аяко и Чи, две девушки с которыми она из команды общалась наилучше, не считая близнецов. Но с близнецами она общалась только на тренировках, а с капитаном и Чи она общалась и вне территории школы. Дэйки здесь не должно было быть, так как с того случая они не разговаривали и не виделись, а если и виделись, то взгляд брюнета был немного виноватым, а взгляд русоволосой был таким, будто она одним лишь взглядом закапывает его в землю. Он даже видел, как будет выглядеть его могила. Но Аяко притащила брата на прогулку, потому что по ее мнению им было необходимо помириться, хотя Мива и так прекрасно жила без его присутствия. И не особо горела желанием общаться с этим чмошником. А сейчас она жалела о том, что вчера предложила близнецам пойти в кино и взять еще пару людей, так как Атсуму реально выносил ей мозг. — В общем и я такой ба-ах! И Осаму такой бу-ух! И мы забили очко! А это все благодаря моим пасам. — Мива уже подняла руку, чтобы заткнуть связующего, но Осаму перехватил ее руку, взял ее под руку и аккуратно погладил по плечу. Атсуму ревниво проследил за этим жестом и взял ее под другую руку, продолжая рассказывать о матчах. — Помоги. — прошептала Мива в сторону доигровщика, а Мика этому лишь ухмыльнулась. «Был бы здесь Куроо…» — подумала она и тут же отогнала от себя эти мысли. По крайней мере попыталась. Ведь Куроо все это время выглядел таким… Даже невозможно объяснить каким. Он вроде привел себя в порядок, стал лучше учиться, в волейболе его тренер часто хвалил, он был примерным капитаном, на которого можно было положиться, иногда отвечал на заигрывания девушек, но честно, он их просто мягко отшивал. И никто не понимал причину. Все вроде бы наладилось, он стал прежним, но так лишь казалось. Он лишь умело делал вид, что этого всего никогда не было и он такой, как и прежде. Ведь, как только день в школе и на тренировке заканчивался, как только он выходил за территорию школы и покидал ее ворота, он ни с кем не прощался. Становился холодным, будто айсберг отколовшийся от ледника, с лица пропадали все эмоции и он молча шел домой. Честно, Куроо первую неделю чувствовал себя отвратительно, подавленно. Меланхолия накрывала с головой, он не выходил из своей комнаты, не ходил на уроки, тренировки. Единственное место, куда он ходил, это была кухня и туалет. За эту неделю он переслушал силу-силенную музыки и выпил весь мини-бар, что был у него в доме. Но долго это быть не могло, учителя и тренер позвонили родителям, что тут же вернулись из штатов и завалили Куроо тонной вопросов. Даже к психологу хотели отвести, ведь он уперто молчал и не объяснял причину своего поведения. Но в один день его, будто, перемкнуло. Он стал прежним и за неделю родители убедились в том, что с ним все хорошо и отправились обратно в штаты. Но это была лишь хорошая актерская игра. С того дня, как он стал для всех прежним, он перестал чувствовать себя живым. Он ничего не чувствовал, даже когда играл в волейбол. Улыбка, когда его хвалят, раздражение, когда что-то не получается, ухмылка, когда он ловит на себе взгляды девушек — все это было ненастоящим. Он ничего этого не чувствовал. Будто из него вытрясли все чувства. Ничто не вызывало радости, даже злости. Ничего. Абсолютная пустота внутри. Люди, которые близко с ним общались, например Кенма, Бокуто и Мика, замечали это и пытались проводить с ним как можно больше времени, чтобы он вновь стал прежним, на этот раз по настоящему, но Куроо, будто отгородился. Будто возвел огромную каменную стену между собой и ними, не хотел принимать всего того, что они ему давали. Зачем? Зачем ему это? Ему этого не нужно. Ему уже ничего не нужно. Его главная цель — дожить до завтрашнего дня, а завтра дожить до следующего. Вот и все, что его интересовало, хотя с каждым днем желание закончить это все становилось все больше и больше. Мика старалась не говорить о нем, хотя она была уверена, что если бы она обо всем рассказала, Мива бы обязательно что-то придумала. А если нет? В любом случае ей хотелось верить в это. Но сейчас Мива думала лишь о том, как бы поскорее купить попкорн и запихнуть его в рот Атсуму, чтобы тот наконец заткнулся. Она пнула большие стеклянные двери и придержала для всех. Все таки, ее хорошо воспитали. Последним зашел Дэйки, и как бы она не хотела отпустить дверь и чтобы она впечаталась ему прямо в лицо, совесть сказала ей подержать дверь и подождать, пока он зайдет, а потом уже может ему засунуть руки в жопу. — Спасибо. — буркнул брюнет. Мива отпустила дверь и пошла за ним. Все таки плюсы есть. Например сейчас ей никто не приседает на уши. Но недолго она радовалась. Атсуму понял, что ему некому бубнить на уши, потому что Осаму его грохнет, а Мика просто не понимает, что он говорит, поэтому он убавил шаг и поравнялся с Мивой. Снова. — Я думала, тебя люди затоптали и мне никто уже не будет приседать на уши. А нет, жизнь еще та… — Мива замолчала и еле слышно добавила. — …сволочь… — А у нас соревнование будет через неделю, мы поедем на отборочные. — «Слава Богу, что я новенькая и буду сидеть на скамье запасных, а то соревноваться у меня настроения вообще нет.» — Я не буду участвовать в соревнованиях. — Почему? — Я новенькая и плохо подготовлена. — Тогда ты придешь за нас болеть? — Если меня не затопчут твои фанатки. — Я для тебя Vip-место выберу. — Ага, и тогда они меня не затопчут, они мне после матча глотку перегрызут. Они и так на меня косо смотрят на переменах. — Разве тебе не все равно? — Да нет, знаешь, я же каждый день от неадекватных девушек учебником отбиваюсь. — они остановились возле кассы и Мива тряхнула головой. — Так, все, заткнись. Иди лучше купи мне попкорна с беконом. — она немного толкнула его в спину и он с очень недовольным лицом все же пошел за попкорном. После он пять минут стоял в очереди, еще пять не мог определиться между сырным и супер-сырным попкорном, его обматерили все люди в очереди, потом он не мог найти деньги, потому что у него дырявый карман и он подумал, что он их потерял. Потом он все-таки расплатился, хоть парень на кассе наржался, а потом еще минут десять блуждал по торговому центру и не мог найти хоть кого-то из компании. Вывод — не посылайте его за попкорном. Провальная идея. И, по закону подлости, получилось так, что справа от Мивы сел Дэйки, а слева, слава Богу не Атсуму, Мика. И Миву как бы немного смущало присутствие брюнета. Как только она села перед ней появился Атсуму с попкорном. — На. — Мива закинула один в рот и недовольно нахмурилась. — Тсуму, ты глухой? Я вообще-то просила с беконом, а ты мне с карамелью принес. У тебя что, волейбол вытеснил часть мозга, что отвечает за слух, или что? — Ну-у… — он неловко почесал затылок. — Перепутал немного. — Тц, иди садись, фильм начинается. На половине фильма Миве стало скучно, а еще ее начало подташнивать от сладкого попкорна, ей и так сегодня в кафе сделали сладкий кофе. Сладкий! Вы вообще понимаете, что такое сделать сладкий кофе для Мивы? Даже если там будет одна ложка сахара. Она уже хотела было начать возмущаться, ведь фильм был мыльный. Где вы видели, чтобы человек, который целый день работал под солнцем, попав в озеро, в большое озеро, переплыл его и потом еще и мог бежать? Мива, конечно, любит приключенческие истории и всякое такое, но это же абсурд. — Мива, не смей. — Мика опередила возмущения подруги и вовремя ее заткнула. Но Мива не пальцем деланная. — В смысле не смей? Это абсурд. Упав в озеро, она должна была утонуть. Где смерть, где кладбище, где похороны? Где? Где МЧС? — начала шепотом возмущаться русоволосая. — Господи, Мива, с тобой вообще в кино ходить нельзя, что ли? — Согласен. — послышалось справа. — Заткни ее попкорном. Пусть хоть поест, раз фильм не смотрит. — А не, я ошиблась. Щас будут и похороны, и кладбище. Иди сюда. — она уже потянулась к его шее, как ее прервали неодобрительные крики других зрителей. В результате все повторилось. Миву выгнали из зала. — Ну и пусть! Все равно фильм дерьмо! — она показала дверям язык и тут же дернулась, потому что из зала кто-то вышел. И это был Дэйки. — А, это ты. — Мива развернулась и начала идти в сторону кафе. Понятное дело, Дэйки последовал за ней. — Слушай, извини. — вдруг произнес он. — За что? — русоволосая резко остановилась и развернулась к брюнету. — Мы расстались, отношений нет и его нет. Нельзя обижаться за то, чего нет, верно? — Что? — Забудь. Не для твоего разума. — Мива продолжила свой путь в кафе, а Дэйки еще несколько секунд постоял на месте, пока до него дошло, что ей было обидно, но она его простила, и поспешил за ней. — Ты будешь на соревнованиях? — Нет. — А придешь болеть? — Нет. — Почему? — Я не буду участвовать, потому что я новенькая и неопытная, а болеть не приду, потому что пообещала прийти на матч Атсуму. — она уселась за столик и начала жмякать салфетку. — Когда этот гребаный фильм закончится? — Через полчаса. И чем он тебе так не понравился? — Ну не может человек, который несколько часов работал под солнцем, упав в озеро переплыть его. Она должна была получить солнечный удар и должна была утонуть. Это же логично. — Ну так то да. Но это же фильм, там человек может упасть с девятого этажа, встать и пойти дальше. — Чего-нибудь желаете? — Дэйки и Мива переглянулись и одновременно произнесли. — Один кофе без сахара и один зеленый чай с двумя ложками сахара. — на их лицах расплылись улыбки, а официант быстро кивнул и удалился. — Как ты попала в Инаризаки? — Это просто случайность. Я не знала, что ты здесь учишься. Меня сюда перевела мама, я попросила ее перевести меня в другую школу в другом городе. Мама выполнила мою просьбу. — Кстати, ты неплохо играешь в баскетбол. Я думал тебе больше подойдет какой-то творческий клуб. — Ну, в Нэкоме я была в художеском. У меня, кстати, неплохо получалось, но когда я попала сюда решила вступить в какой-то спортивный клуб. А то я как овощ. — Не сказал бы. — им принесли их чай и кофе и Мива вновь недовольно поморщилась, глядя как Дэйки пьет свой чай. — Да не смотри ты так на этот чай, он вкусный. — Ладно, согласна, зеленый чай вкусный, а черный… — А что с черным не так? — Он какой-то…безвкусный. А особенно с сахаром. Такое чувство, будто не чай пьешь, а сахар. — И почему ты так не любишь горячие напитки с сахаром? — Ну потому что… Я не знаю. В детстве я всегда наваливала себе три, а то и четыре ложки сахара на малюсенькую кружку, а со временем меня начало от этого тошнить и я перестала вообще добавлять в чай или кофе сахар. А потом меня начало и от чая подташнивать, поэтому я редко пью чай и больше люблю кофе. У него вкус насыщеннее, да и взбадривает намного лучше. Но зато я очень люблю конфеты и всякие сладости. — По тебе сразу так и не скажешь. — В смысле? — Ну, по тебе не видно, что ты любитель сладкого. Я помню, когда я был в дедушки, в Канаде, он всегда угощал меня очень вкусным мармеладом. Как раз недалеко от его дома был небольшой магазинчик, в котором продавались всякие сладости. Там всегда та-ак шикарно пахло, ты себе даже не представляешь. Я такого мармелада больше нигде не ел. Он был самый вкусный. Хотел бы я тебя им угостить, жаль только, что дедушка умер. — Но из-за этого тот магазин же не перестал работать? — Тот магазин закрыли. В него попала бомба, как и в дом моего дедушки. Собственно, поэтому он и умер, так же как и некоторые работники и владелец магазина. — Оу. Это…грустно. — Мива потупила свой взгляд в полупустой чашке с кофе и ее взгляд наткнулся на шрам на указательном пальце левой руки. Почему-то рядом с Дэйки хотелось вспоминать. И вспоминать лишь хорошее. — Откуда этот шрам? — Дэйки проследил за ее взглядом и тоже начал разглядывать маленькую белую полоску на пальце. — На первом году старшей школы я очень хорошо дружила с одним парнем. И на каждой перемене мы сидели в столовой и ели печенье. Это была традиция. И однажды нам перемкнуло и мы начали воевать за ручку. Причем мою ручку. В результате она упала, я попросила его придержать мне стол, но он дрыщ и в результате этот стол, каким-то чудом, прошелся прямо по моему пальцу. У меня в принципе много шрамов. — Откуда? — Я часто попадаю…в драки. — Да я понял, что ты у нас боевая девочка. — он ухмыльнулся, чем очень напомнил Миве Куроо. «Да черт бы тебя побрал, перестань о нем думать!» — Мива-а! — в кафе завалился Атсуму и начал горланить на весь торговый центр, что фильм был шикарным, это она какая-то неадекватная. — Господи, Боже мой, за что? — он завалился на стул рядом с ней, а слева от нее сел Осаму. «Ну хоть что-то.» — напротив них сели Мика, Аяко и Чи. — Чи, а у тебя есть братья или сестры? — Мива решила заговорить с Чи, потому что, во первых, так ее не будет задалбывать Атсуму, а во вторых она сегодня была очень молчазной и она решила ее как-то разговорить. — Да, сестра. Младшая. — У нее тоже красные волосы? — У меня они крашенные. Я была брюнеткой. — А почему ты покрасилась? — Не знаю. Захотелось в себе что-то поменять. А зачем ты себе пирсинг сделала? — Мива дотронулась до украшения в губе. Она даже не чувствует его, даже как-то забыла, но ей нравится, как это выглядит. — Я давно хотела себе сделать и мне нравилось, как это выглядит. И в один момент я просто пошла и сделала это. Мама была в шоке. — да, мама об этом узнала и лучше вам не знать, как громко она материлась. — Я себе еще хочу небольшую тату сделать. — А у меня есть тату. — подключился к разговору Дэйки. — Где? — На левой лопатке. У Аяко тоже есть. — он улыбнулся, а капитан тут же покраснела и начала тыкать его в бок пальцем. — Заткни свое лицо. — И где же? — лукаво спросила Мика, смотря на брюнетку. — Под… — Аяко тут же заткнула рот брата ладонью. — Может еще расскажешь, что ты меня купал в детстве? — А меня мой брат однажды в детстве в пластиковой ванне по сходам спускал. Правда я колени себе расфигачила. — все тут же уставились на Миву. — Что? Я еще не такое в детстве делала. А вы когда-нибудь хотели попробовать куличики из песка? Лично я в песочнице целый ресторан имела. — Я даже пробовал. — пробурчал Атсуму и Мива тут же начала смеяться, а за ней все остальные. — Что? Это все Осаму! — А что я? Я всего лишь предположил, что они могут быть вкусными, а ты их сразу в рот суешь. Видел бы ты свое лицо. — Остановитесь, я вас умоляю. — Мива аж начала плакать от смеха. — Ты еще не знаешь, как мы прятки решили поиграть, Тсуму решил спрятаться в стиралке, но влезла только жопа и я его потом вытаскивал. А еще его начало что-то в жопу лоскотать и он начал убегать, но у него не получилось и в итоге он, каким-то чудом ее включил и… — Остановись! — сквозь смех начала умолять Мива, что уже сидела под столом и на столе осталась лишь ее рука, что постоянно била несчастную скатерь. — Прошу тебя, остановись. — А мне аж интересно стало, чем все закончилось. — Дэйки подпер щеку рукой и заинтересованно уставился на Осаму. — Да чем, чем. Меня мама чуть не закопала, я стиралку сломал. — пробубнил Атсуму и тут Миву прорвало окончательно. На все кафе раздался дикий ржач русоволосой. Будто человек не смеялся несколько лет и тут решил посмеятся от души. Будто сумасшедшая ворона рассмешила тюленя и они начали смеяться в унисон. И в результате их еще и с кафе выгнали. — Ну вот скажи мне, Мива. — начал Дэйки, держа под локоть все еще смеющуюся Миву. — Почему вместе с тобой нас постоянно откуда-то выгоняют? — Я…а-ха-ха-ха-ха-ха…ну это…пха-ха…это смешно-о-о… А-ха-ха-ха-ха-ха-ха. — Перестань ржать, на тебя уже косо смотрят. — Да если это окружающим рассказать, то весь торговый центр ржать будет…а-ха-ха-ха. — Не смей. — Атсуму сурово посмотрел на нее, отчего ей стало только смешнее. Она представила себе, что именно с таким серьезным лицом он пытался вытащить свою жопу из стиральной машины. Ее накрыла еще одна волна смеха. — Да прекрати. — Да все-все, я спокойна. — по дороге на улицу она еще немного хихикала, но когда они все же вышли на улицу, она была полностью спокойна. — По домам? — Да, было бы неплохо, а то нас предки пнут. — Аяко взяла брата под руку, и выглядело так, будто мамочка и сыночек, и пофиг, что Дэйки был выше нее на полтора головы. — Хорошо, тогда. — Мива развернулась к близнецам. — Вы идите, а я должна еще с Микой поговорить немного. Мы давно не виделись. — близнецы активно закивали, Мива обняла их, потом Аяко, Дэйки и Чи. Мика повторила их судьбу и Мива помахала им на прощание. — Пока-пока. — они немного подождали, пока компания исчезнет за углом небольшого дома и медленно двинулись в противоположную сторону. — Ну…как у тебя дела? — немного неуверенно начала Мива, попутно пиная маленькие камушки. — Да в общем-то хорошо. Меня записали на конкурс по вокалу, я буду выступать как раз на следующий день после начала отборочных мальчиков. Ты придешь? — А, да, конечно. Скинешь мне адрес и время. — Угу. А у тебя как дела? Как в новой школе? — Да нормально. Вступила в баскетбольный клуб. Девушки там хорошие. И близнецы тоже классные. А у вас в школе как? — Ничего особенного. Все как и прежде. — А…он как? — Тоже хорошо. Стал лучше учиться, тренер часто хвалит. — Надо же. Ему без меня даже лучше. — Мива как-то криво улыбнулась. Рассказывал, как любит ее, жить без нее не может, а как только она ушла — стало только лучше. Мика резко остановилась и опустила голову. — Мива, ему плохо. Очень плохо. Он делает вид, что все хорошо, но он, как будто, опустел. — Если бы он хотел, он бы нашел способ помириться. — А почему всегда мириться должен он? Виноваты вы оба, а он ничего не делал, потому что ты оборвала все. Он думает, что не нужен тебе, поэтому и не ищет способов мириться или общаться дальше. Мива, почему? Почему всегда все должен он? Потому что он парень? Да, он парень, но порой парни даже еще более ранимые, нежели девушки, просто не показывают этого. Ты не знаешь, что ему плохо, он этого не показывает, но ему очень плохо, Мива. Может ему и до этого было плохо, а ты просто не видела ничего дальше своего носа? Мива стояла, как вкопанная и смотрела на дорогу. Все, что говорила Мика было правдой. Ему плохо, и было плохо, очень плохо, но она не замечала этого за той стеной обид, которую так уперто выстраивала. Она сама оборвала все, сама все потопила. Засунула это все в мешок, напичканный камнями и кинула в море. Сама. Осознанно. Зачем жалеть об этом, если осознанно пошла на этот поступок? И все же она жалела. Очень. Но не могла ничего поменять. Какой же она дерьмовый человек. Может было бы лучше, если тогда бы ее сердце остановилось? Или чтобы хотя бы одна из попыток самоубийства удалась? Тогда она бы не встретила ни его, ни Ойкаву. Она бы не сделала никому больно, все были бы счастливы. — Извини. — прошептала Мика и двинулась в сторону автобусной остановки. А Мива стояла на том самом месте и не могла и шага сделать. Она ненавидела себя. Каждую частичку своего тела и своего разума. Но раз так случилось, значит так и должно было быть? Или нет?..