Никогда прежде

      — И так будет до тех пор, пока ты не найдешь себе нормальное увлечение. Ладонь левой руки была вся в чернилах от шариковой ручки. Немного затекла шея и спина. Так было каждый раз, когда я запирался, демонстративно игнорируя все свое семейство. Я любил громко слушать музыку, сидеть подолгу при слабом освещении небольшой настольной лампы, позволять своей фантазии переносить себя далеко за пределы собственной комнаты. И рисовать. Я просто обожал рисовать: высоты чужих крыш, темные свинцовые тучи и наручные часы, — те, что когда-то давно были и у меня, пока одна небольшая неприятность их не забрала.        — Ты уже взрослый парень, юноша! Тебе необходимо понять: ты должен быть таким, как все. Обычный, нормальный, адекватный человек! В очередной раз повторяем тебе: брось это дурацкое дело, не заставляй за тебя краснеть. Я ненавидел красные обои, коими обклеены стены гостевой комнаты. Свет на них падал всегда зловеще, превращая в сплошное алое марево. Мне был противен стеллаж, длинный стол из коричневого дерева, высокие кресла, — вся мебель выглядела так, словно была создана для того, чтобы гореть ярким пламенем на заднем дворе дома. Я смотрел на лица своих родителей и видел отголоски детской обиды в глубине их глаз. Алое марево коснулось и их, полоснув лучами солнца в закате. Мне казалось, что мое очередное наказание будет длится вечно.        — Советуем тебе хорошо подумать над своими ошибками. Ещё раз увидим альбом или что-то похожее — разговор будет совсем другой. Хватит с нас на сегодня поучительных бесед. Можешь собираться, куда хотел пойти. Чернила на моей ладони будут держаться ещё пару часов минимум. Очертания крючковатых ветвей, зимние леса, две механические стрелки на маленьком циферблате. Я нарисую это ещё с сотни раз, невзирая на невозможность оставить работы. Я навсегда сохраню в своей памяти тот самый момент, из-за которого вся моя жизнь пошла наперекосяк. Я никому не позволю отнять у себя воспоминания, что так медленно и мучительно проносятся раз за разом в моей голове.  — Спасибо. Я улыбнулся, хоть хотелось натянуть капюшон пониже и сбежать. Поправил лямку рюкзака, поспешно развернулся. — Постарайся прийти до десяти, — было единственным, что я успел услышать до того, как надел наушники. Ну что за бред. Мы все прекрасно знаем, что раньше полуночи меня можно не ждать. Но это — все позже. А сейчас… Хлопнула входная дверь. Теплый ветер — запах начинающейся весны. Звонок мобильного в кармане. Я знал, что мне принесет сегодняшний вечер.

***

Иной раз мне казалось, что он был там всегда. Совсем как беспризорный котенок или небольшая дворовая собачка. Это казалось немного потешным.       Синяя джинсовка, потёртые штаны в непонятную клетку. Белая футболка и большие грустные глаза на улыбчивом лице. Прямо таки герой из сериала про влюбленных школьников. Если не мечта, то что-то около того. — Привет, Лэрен! Он всегда окликает меня настолько громко, что все остальные невольно обернутся в мою сторону. Вот он я, весь из себя в мрачно-черном, слишком нескладный и острый. И меня мой внешний вид несколько не заботит: один чёрт, постоянно прячусь от людей куда подальше, в спасательную темноту и немое одиночество. На приветствие киваю. Он широко улыбается в ответ и тут же подскакивает на месте, словно мой кивок стал чем-то долгожданным для него. Подобная реакция не перестает меня забавлять. И впрямь как одичавшее животное, что совсем недавно познало людскую ласку. Такой же…. Бесполезный, что-ли? — Давно не виделись, Джун. Я поддерживаю этот хилый диалог. Невольно поднимаю руку немного вверх. Я бы даже попытался улыбнуться в ответ, но видит сам всевышний, сегодня мой диапазон эмоций сужается ещё сильнее, чем обычно. Чертовски хреновое настроение. И если сейчас это взъерошенное недоразумение подойдёт ко мне ближе ещё хотя бы на полметра, то оно стремительно скатиться на самое дно. Кошки медленно точили острые коготки где-то глубоко внутри моей грудной клетки. Я поспешил отвести взгляд. — Ну привет, Лэрен. О, да. — До тебя невозможно дозвониться. Ты в курсе? Конечно же, я в курсе. Я нарочно поставил телефон на беззвучный. Я нарочно обошел аллею с другой стороны, не побоявшись встретить кудлатого Джуна, но всячески пытаясь не пересечься с тобой. Я нарочно вышел пораньше. И нарочно ухожу позже. Но какой смысл от моих игр в прятки, если ты всегда меня находишь? — Да? Прости. Видимо, опять забылся. Вот уж кому действительно было наплевать на все мои отмазки, так это тебе. В кожаной куртке, с копной густых волос и бесстыжим взглядом. Ты никогда не любил церемониться. И этот раз не стал исключением. Я почувствовал твои руки на себе слишком поздно, словно в замедленной съёмке. Твой тихий смех — словно лезвием по руке, до невозможного неприятно. Я жмурюсь, ты — целуешь в сморщенный нос. В очередной раз решил все за меня, а я и разрешил. В твоём обществе я становлюсь тем ещё безвольным слабаком.  — Пошли, покажешь мне свои рисунки. Может, в этот раз у тебя получилось что-то более-менее стоящее. Ты положил тяжёлую ладонь мне на лопатки, совсем не мягко подтолкнув вперёд. Я позволил себе мельком обернуться. Толпа, окружающая Джуна, смерила нас глухим безразличием во взгляде: уже привыкли, уже никто не скажет ничего против. Сам же Джун все так же улыбался, кивая вслед. Но, говоря откровенно, мне было абсолютно плевать на все это. Мой взор был намертво прикован к часам. К часам, что когда-то давно носил я сам. К часам, из-за которых когда-то давно вся моя жизнь скатилась к чёрту вниз. К часам, которые я никогда не перестану видеть в своих снах и рисовать в своих альбомах. К часам, которые теперь демонстративно носит на своём запястье Джун.