***
Я чувствовал порывы холодного ветра, я видел сияние звёзд на чёрном небе, я слышал пение оживлённого ночью города, — я был здесь, я существовал! Мимо меня пронеслась хромая дворовая псина: рыжий потрёпанный бок, торчащие вверх треугольные уши. По левой стороне от меня, прямо на бетонном парапете, сидела смешная на вид девушка: с синими волосами, в черной одежде и в ярких кроссовках разного цвета. Она курила и оживлённо стучала ногой в такт импровизированной мелодии. На ее бледных губах была улыбка. Я не мог с точностью в сто процентов сказать, что она была счастлива в этот момент, но что-то мне подсказывает, что я не далек от истины. Горели жёлтым фонари. Гудели мимо проезжающие машины. Фигуры людей чернели маленькими точками где-то вдалеке. Под моими ногами — асфальт. В моей руке — нож. Пред моими глазами — серое марево. Я видел красные разводы на своей коже. Моё тело казалось мне непослушным: я хотел свернуть в глубь темных дворов, но вместо этого мои ноги подкосились и мне пришлось заново вставать, чтобы идти, — идти дальше! В моей бедовой голове было непозволительно пусто. С тихим лязгом упал окровавленный нож из моих скользких ладоней. Я все-таки вынужден был остановится, чтобы перевести дыхание. Никак не унять чёртову дрожь в коленях. На одной ноте завыла дворовая псина, чей облезлый бок недавно мелькал перед моим взором. В ужасе исказилось лицо курящей незнакомки. Мимо снующая толпа вмиг оказалась как-то ближе. Мне стало теснее. Но ночное небо по прежнему смотрело на меня полной луной и яркими звёздами. Холодный ветер мазал вмиг взмокшую кожу. А город вокруг шумел: пел, свистел, танцевал, надрывно кричал и осуждающе смотрел провалами черных окон. Я прислонил ладонь к груди, ощущая, как она вздымается от тяжести дыхания. Я против воли улыбнулся: сердце, бьющееся быстрым темпом, навеки замолкло. И сделало оно это гораздо раньше, чем я вскрыл сегодня вены. Гораздо раньше, чем острота вчерашнего лезвия полоснула мою шею. Гораздо раньше, чем парой дней ранее мое никчемное тело было скинуто с крыши многоэтажки. Горсть таблеток с алкоголем, крепкая петля на шее, лучи солнца сквозь толщу воды, алое пламя, обхватывающее вихрем всего меня… Моё сердце остановилось давным-давно. Но я по прежнему был жив! Я все также чувствовал и ощущал! Я умирал с десяток раз и ещё больше — воскресал, продолжая свое существование. Я знал, что этому должен прийти конец. Но я не мог его найти. Не смог отыскать ответ среди сотни неправильных и искаженных. Я поднял руку, чтобы сфокусировать взгляд на дрожащих пальцах, но в очередной раз допустил ошибку и позволил себе повернуть голову в сторону. Ты находился там же, где находился и много раз прежде. В бежевом пальто, с аккуратной небрежностью в отросших волосах. Твои пальцы бережно сжимали карманные часы, что тонкой золотой цепью крепились когда-то к моему ремню. В твоих глазах так много боли и застывшего навеки ужаса, что мне впору разрыдаться, но вместо этого я жадно ловлю взглядом очертания твоего профиля. И улыбаюсь. Улыбаюсь как самый последний сумасшедший, надеясь сохранить твой образ в своей памяти навсегда. — Ты же не дашь мне умереть, верно? Но и не позволишь остаться вместе с тобой. Так как же нам быть? Ты ничего не ответил. Ты молчишь каждый раз. Я знаю, что ты до щемящей боли в сердце влюблён в меня. И ты захотел сохранить мне жизнь вопреки здравому смыслу, вопреки законам вселенной, и, конечно же, вопреки моему желанию. — Извини. Ты встал напротив меня, склонив голову набок. От нежности, что исходит от каждого твоего движения, мне и вправду охота сдохнуть. Этот сумасшедший мир не позволяет нам быть вместе. Но я каждый раз нахожу способ, чтобы увидеть тебя вновь. Чтобы успеть спасти тебя от гибели до того, как стрелки часов провернут злосчастный круг. Так уж вышло, что выжить суждено кому-то одному из нас двоих. И сегодня это будешь ты. Стрелка часов замерла, стоило мне прикоснуться к позолоте цепочки. Я с силой дёрнул часы на себя, крепко сжимая в кулаке. Я ощущал, как неистово ноет моя открытая рана, как оживился мир вокруг и с каким горьким отчаянием ты смотришь на мое самодурство. — Не в этот раз, Элон. Не в этот раз. Моё сердце начало пропускать удары. Моё тело изнемогало. Мне становилось по настоящему больно. Я знал, что на этот раз пришел мой черед умирать. И я был безмерно этому счастлив.***
Лучи солнца настырно пробивались сквозь толщу велюровых штор. Гостевая комната окрасилась алым. Он стоял напротив ростового зеркала, надевая бежевое пальто. Длинные волосы небрежными волнами покоились на плечах. Он смотрел в отражение но видел другое, до помешательства любимое лицо. «Не смей вновь, Элон!» Он криво усмехнулся. Достал карманные часы. Провернул стрелку. Сегодня его вновь загрызёт свора одичавших собак, собьёт насмерть на пешеходе машина, его будут резать, избивать, на его тело будут падать балки и арматуры. Ну, а прежде… А прежде он увидит его вновь.