selection

       – Он выбрал меня!        Меня!        Драко разбивает кулаки о шершавую стену, добавляя избитым костяшкам ещё парочку мелких ссадин и шрамов. Знает, конечно, что будет: Нарцисса начнёт по-матерински сетовать на то, что ему стоит беречь себя, а стоящий сзади отец, глядя на разворачивающуюся слезливую репризу, только с неодобрением покачает головой.        Впрочем, Малфоям не везёт уже не первый год.        Трусливые подхалимы и неудачники – наверное, так их славный род и может описать любой, кого ему только не удастся припугнуть всесильным папашей или наступить на их гордыню лакированной туфлей. Драко думает иногда, что с него достаточно, когда Люциус идёт на поводу злодея. Думает, что прикажет скажет отцу оставить его в покое, но всё равно молчит, только смотрит на него исподлобья и сдавленно кивает. Знает же: выбора у него нет. Не согласится – будет хуже.        И потому он не находит никакого другого варианта, кроме как бахвалиться, что такое задание Волан-де-Морт решает поручить именно ему.        Из всех людей, всего чёртового Хогвартса (или, так уж и быть, всего Слизерина, чтобы не отхватить слишком много) – он один, и Драко всуе всей сохранности тайны постоянно хочется в один момент встать перед всеми и нагло так заявить, что, да, он – величайшее наследие Тёмного Лорда. Никто другой больше.        Гарри ведь, не смышленый, не понимает, с кем имеет дело.        Не понимает каждый раз, как кидается на него угрозами.        Не понимает этого и Уизли, который стоит за друзей горой.        Не понимает и грязнокровка Грейнджер, на третьем курсе не пожалевшая сил сломать ему нос одним точным ударом.        Драко смотрит на них издали – счастли-и-и-ивых, до отвращения! – и только тогда решает, что, в общем-то, всё это не зря. Что отдать право выбора ради того, чтобы избавиться от них – прекрасная цена.        Для Малфоев всё легче лёгкого: что Дамблдор, кретин старый, должен, просто обязан почить в один день, что Северус поможет им всем ценой своей жизни, – наверное, и ему выбора не дано – а он... он будет простым наблюдателем, на худой конец прикончит директора Хогвартса. Так ведь хочет Люциус. Так хочет сам Драко. Так повелевает он.        Драко хочет сказать, что ненавидит Волан-де-Морта хотя бы за то, что он отбирает у его отца остатки мужества, а у него самого - себя. Он думает, что мог бы быть совсем другим без вмешательства Тёмного Лорда в их семью, и думает об этом в первый раз. Раньше такого не было. Раньше Драко всегда считал, что всё правильно. Что всё должно быть так, как оно и идёт. К чему оно идёт.        – Молодой и хвастливый, – раздается в кромешной мгле голос, заставивший его дрогнуть и обернуться так резко, как он только мог. – Совсем как Ваш отец, Малфой.        Драко фырчит.        У Северуса постоянная привычка сравнивать каждого ученика с их отцами.        Так было с Гарри Поттером.        Так происходит и с ним.        – Мой отец был лучшим в Слизерине, – презренно напоминает Драко. На Снейпе – удивительно – ни тени насмешки или разочарования, хоть он ни разу и не согласен. – И я собираюсь продолжить его дело.        – Вы правда так думаете? Вы так уверены в Люциусе?        Северус спрашивает без дрожи, ровно и незлобно. Его эмоций, как обычно, разобрать тяжело, пускай Малфой и не пытается это сделать.        – Иначе Волан-де-Морт не избрал его своим помощником, профессор.        То, как Драко его называет, звучит вызовом.        – Вашего отца, не Вас, – тем же тоном цедит Северус, как вдруг его обрывает возглас его же ученика:        – Он выбрал меня, профессор! – в раже вопит Малфой, кичится, бьёт кулаком в грудь и демонстрирует высеченного на запястье змея. – Меня! Не моего отца, не Вас и не Беллатрису!        Драко Малфой кричит на него без страха, пытается убедить себя, что он гордится этим, что это – лучшее, что только может с ним произойти.        Татуировка со змеёй жжет похлеще любого огня. Парадокс.        У Драко Малфоя неистово трясётся рука, а стоящая за ним Беллатриса, некстати так, сжимает его плечо с новой силой и смотрит на происходящее как никогда внимательно.        – Ну же, избранный! Убей его!        Дамблдор смотрит то на него, растерянного и не способного вообще что-то сделать, то на стоявшую позади юноши миссис Ластрейндж, по всей видимости уже задыхавшуюся от грядущего предвкушения.        Малфой думает, что так правильно.        Малфой думает, что так и должно быть.        Он не может выстрелить, чувствуя, как злополучное Авада Кедавра застывает по пути к горлу, а пальцы судорожно сжимают трясущуюся палочку. Мысль о том, что всё это правильно, рассеивается, и Драко позволяет себе слабость.        Он позволяет Северусу Снейпу встать перед ним и самому покончить с Дамблдором, навеки стерев предпоследнего врага Тёмного Лорда.        Когда туман перед глазами рассеивается, когда осознание приходит вместе с воплями высунувшегося из укрытия Поттера (Ты предал его, Снейп! Он верил тебе, верил!), Малфой очень хочет пойти по примеру Гарри и обвинить во всём профессора. Не за убийство, нет. За то, что тот так нагло крадёт у него из-под носа последний шанс показать себя. За то, что возможность покончить со всем самому ускользает из рук именно по вине Северуса.        Но Драко делает то же, что и привык делать всегда: молчит.        В конце концов, профессор Снейп человек умный, придумает очередную сказку о том, что сам сын Пожирателя Смерти отважно и хладнокровно убил директора Хогвартса.        В конце концов, он выбрал его.