Бок о бок

"- У гордеца есть сердце, надо же" Мой братец как всегда прямолинеен, честно, мне это нравится, в отличии от его безбашенности. Спокойствие всегда сыграет тебе на руку, не испортив в дальнейшем выживания на этой земле. Я рассекаю мечом следующего врага, полезшего на меня, ожидая повторения слов. Звучали они только раз, но я волнуюсь, не слыша их, проводя рукой по лбу, после оборота назад, которым вижу, что всё в порядке. На своё счастье, я не допускаю оплошность своим осведомлением о смене его лица на мегасерьёзное. Странно, но в дальнейшей битве я вижу его лицо на физиономии хиличурлов, удовольствия ради, искалечивая их тела после разрезания шеи, не чувствуя ничего. Только гнев, только гнев в моей крови, что я не хотел роднить со сводным братом. От гнева я отрицаю, что звал его так, но рассудок во мне противоречит злу, твердя "Лишь бы помнил, но в детстве". После битвы проходит всё это. Я не знаю, что предпочёл бы. Остаться в таком, чтобы ненавидеть, или быть обыкновенным, чтобы быть в смятении неразборчивости, любя. Лачужка передо мной выпускает новых монстров. Их увидел Венти, за моей спиной, ломано кинув признавания своей непригодности в дальнейшем, прошептав "Только не сейчас", зашептав о своём луке. Я понимаю, что сейчас он действительно не поможет. Свой запас для мегаудара он исчерпал, а всё владение стрелковым орудиев не покроет щит хиличурлов. Моё тело каменеет, я загораживаю собой барда, ищя внутри себя колодец с силой для своего козыря. Нахожу, но не сразу, и когда уже готовлюсь ударить, слышу: "- А во второй раз защитишь?" Оскалившись, я дёргаю головой, до защемления дисков, на сдавшегося балбеса, в отличии от первого могущего ещё многое. Его ровная спина, слегка с выгибом назад, вредит моей вере в победу. Такую уверенность от него я видел в детстве, при игре в рыцарей, когда перед боем он с ровно таким же видом и улыбкой говорил о моей жалости к предстоящей моей победе, я тогда сказал, "Что за вздор?", признав его правоту потом, в то время как яркая кровь пачкала поразительно красивые синие волосы, с кожей на его ладони, прижатую к пустой глазнице. Как он почувствовал беду навсегда осталась для всех загадкой. После отброса своей вины, я винил в события того дня его бестолковые слова для поселения во мне неуверенности, но сейчас я, пожалуй, готов смириться с плохим концом самой большой, неожиданно битвы в существование Мондштадта. Мондштадт сейчас станет моргом. Я и моя ненавистная любовь станем первыми трупами. Ой, ещё и Венти, упокой его душу. Без зазрения совести, я меняю положение, подставляя соратника под грозу удара, перемещаясь к Кейе. "- Даже не думай снова говорить о моём сердце, балбес" "- Конечно, конечно, я знаю, что ты это не хочешь, я же читаю тебя как открытую книгу" Злоба стирает необоснованную любовь: "- Да пошёл ты к Крио Папоротнику. Не на одну мору ты не знаешь обо мне ничего" "- Конечно, конечно" - соглашающе повторяет он, вставая ближе к моей спине так, что обдаёт меня холодным дыханием "- Наверное, мне кажется это также как и то, что. Луна сегодня красивая, правда?" Меня прошибает пот, делая из моей каменной стойке рисовку неудобных ситуации в сказаниях мечтателей. Я бы ответил ему, что красива она так, что можно умереть, но хилличурлы с волками несутся на нас. Найти бы силы на спасающий удар, коему мешает мой шок, чтобы спасти нас и дать ответ. Надо найти мне силы.