Spanish Sahara — Foals
Первое пятно появилось на указательном пальце левой руки в 26 лет. Намджун даже сначала подумал, что обжёгся, пока готовил себе, но, когда появилось ещё одно пятно на внешней стороне ладони… Он первым же делом пошёл к врачу и его, вроде как, попытались успокоить. Попытались, но плохо вышло. Какую Вы можете себе представить реакцию Намджуна, когда ему говорят, что его кожа перестала вырабатывать пигмент меланин, и теперь этих пятен будет гораздо больше, даже на лице. Вот поэтому попытались. Больше всего Ким переживал именно за работу — его должность заместителя председателя крупной компании была очень даже освещаема в новостях и газетах. А если он будет таким… То, что могли бы сказать про него другие люди, если он буквально «поцелованный Дьяволом, обнажающий все свои пороки»? Он очень сильно накрутил себя по поводу работы и вообще будущей жизни, не представляет её, хочет в четырёх стенах закрыться, потому что пятен всё больше. Джун целый год держал в тайне от всех витилиго. Ровно до того момента, пока его не вызвал председатель с другим вопросом. Ким, весь на нервах, выпаливает всё, абсолютно всё, вплоть до своих переживаний, а господин Чо лишь смеётся на это и говорит, что всё в порядке. Он же не идиот из-за какого-то кожного заболевания его самого преданного и работоспособного заместителя увольнять? И только после того признания, после того принятия со стороны начальника, он начал по-другому смотреть на себя. Намджун начал по-другому смотреть на свои пятна, но всё равно, в глубине души, ненавидел их, потому что даже в жару ему приходилось носить рубашки с длинным рукавом, лишь бы прикрыть это всё. А ещё он ненавидел тот факт, что однажды проснётся, а на его лице появится новое белое пятно. Видимо, меланин его определённо ненавидел и решил, что больше не будет вырабатываться в организме Намджуна, потому что совсем скоро начали появляться белые, совсем маленькие, пятна на скулах и лбу, словно веснушки, но наоборот. И, честно, он впал в полное отчаяние, коркой ненависти к себе покрылся, никогда бы не подумал, что сможет так поступать по отношению к себе. Он начальнику пишет, что берёт выходной, а сам собирается и идёт в ближайший бар, уже начхав на то, как он выглядит, как его видят. Ему настолько плохо сейчас душевно, что он только начал пятна на руках принимать, как появляется то, что появилось. Так плохо, что вот эти небольшие старания, чтобы двигаться дальше, разрушаются буквально на его глазах из-за чёртового витилиго. Он всей душой ненавидит это заболевание, каким бы оно красивым не было со стороны, всей душой. За барную стойку садится, текилу заказывает, сразу залпом первую рюмку опустошает, даже не обращает внимания, как на него бармен смотрит. А Чимин вязкую слюну сглатывает, взгляда от чужих рук оторвать не может, каждое пятно как-то по-своему называет, представляя на что оно похоже. А ещё представляет то, что в краску его вгоняет — как эти крепкие руки будут нежно трогать его пресс, как за бока будут крепче ухватываться и натягивать на себя. Он вновь сглатывает вязкую слюну, включает мистера кокетку Пак Чимина. Потому что интересно. — У Вас витилиго, да? — У меня витилиго, да, — отвечает Намджун, устало глаза прикрывая и жестом прося налить ещё. — И это отвратительно. — А по мне очень красиво и эстетично, — усмехается Чимин, работая за стойкой. — Когда у тебя его нет, то именно так и кажется. Но, когда эти пятна начинают атаковывать твоё тело без возможности это исправить, уже так не кажется, — фырчит Джун, залпом выпивая ещё одну рюмку и прося ещё. — Так можно же лазерную операцию сделать. — Можно. И не только лазерную, но толку? Пятна только ментальный дискомфорт приносят, а не физический, а после операции будет всё вместе. Мне только загорать нельзя, потому что это дерьмо, — он пальцем тычет на все пятна. — может волдырями покрыться. — Я всё равно придерживаюсь своего мнения. Это очень красиво и эстетично. И тебе идёт, — улыбается Чимин, наливая клиенту ещё текиллы, которую он выпивает. — Я уже полтора года с ним живу, а ощущения внутри, словно они только в первый раз появились. Мне тяжело хотя бы потому, что я занимаю слишком высокую должность, моё лицо могут часто крутить в новостях и газетах, а вот с этими пятнами… На меня люди пялятся не из-за того, что узнают, а из-за того, что они видят их. И им интересно, что же это такое. А-то вдруг я когда-то сдуру решил руки в отбеливатель засунуть, вот так и остался, — зло фырчит Намджун, опусташая ещё одну рюмку. — Или вот эти новые пятна по всему лицу. Ты можешь себе представить, что буквально вчера их не было. Вообще ни одного. Хотя может я и не заметил. Но буквально за одну ночь моё лицо стало выглядеть, словно я на сахарную пудру чихнул, а умыться забыл. Мне теперь будет стыдно в кофейни ходить, потому что это именно так и выглядит! — возмущается Джун и смотрит на бармена, что не моргает, губы пухлые сжимает до ниточки. — Ты милый, — выпаливает Чимин и сам наливает клиенту ещё одну рюмку. — Намджун. А ты? — Чимин. — Так вот, Чимин. Ты можешь себе представить, что они большую часть моего тела занимают? У меня ощущение, что скоро меланин совсем от меня откажется и даже член побелеет, — вздыхает Намджун. — Я бы посмотрел это, — не сдерживается младший и даже слёзки вытирает. — Я бы тоже, но желательно не на своём теле, — не удерживается Ким и тоже смеётся. Потому что, слушая смех Пака, невозможно не засмеяться в ответ. Совсем тоненький, как его голос, аккуратный, как и его внешний вид. Джун подмечает пухлые губы, что красиво в улыбке растягиваются, глаза искрящиеся, подведенные совсем легко коричневым карандашом, идеальная кожа, выбритый подбородок и яркий кадык, за который зубами хочется ухватиться. У Чимина в принципе цвет кожи очень вкусный, будь воля Кима, он бы правда попробовал её на вкус, этот бронзовый оттенок, в себя бы втёр или как дурь, как самый сильный наркотик, нюхал, вылизывал. — Мне кажется, каждое пятно на что-то похоже, — хмыкает Пак, игнорируя других клиентов. — У тебя на правой кисти ласточка. И Намджун смотрит. И в правду — ласточка. А он и не замечал. — Чуть ниже от неё жемчужинка, которую пытается поймать рыбка с огроменными и странными глазами. Тоже верно. Намджун их видит. — А на левой кисти у тебя маленький самолётик, — Чимин кивает в сторону руки, а на него неверующе смотрят. — Я подожду, когда ты закончишь. Хочу с тобой прогуляться, — прямо говорит мужчина, рукава заворачивает и пересаживается за другой столик, чтобы не мешать. Чимин даже слова не успевает сказать, что поздно заканчивает, прямо в утро, а старшему на работу скорее всего. Насколько он вообще старше? Этого Чимин даже не знал, но уже знал некоторые мысли его, что, на удивление, захватывало, а не отпугивало. Он даже с мыслями собраться всю смену не может — пару раз получает подзатыльники от своего начальника Юнги, пару раз получает не очень лестные слова в свой адрес от клиентов и встревоженный взгляды от всё того же Юнги. — Ты явно чем-то возбужден, — смеётся Юнги, подходя к другу со спины, пока тот наполняет чужой бокал. — Скорее кем-то, но не суть, — бурчит практически себе под нос тот. — Даже так, какая прелесть, — хлопает в ладоши старший. — Хён, я не намерен тут шутки шутить, я правда взволнован, я прямо возбужден. — Ну, значит, я вовремя со своим предложением для тебя уйти пораньше, да? — хмыкает Мин. И Чимин теряется в догадках — это просто такое приятное совпадение, бонус с небес или же явная закономерность, которой стоит остерегаться? Ну, или хотя бы задуматься? Что, конечно, он не делает, а просто отдаёт заказ клиенту, вытирает руки полотенцем и бежит в подсобку, чтобы наконец снять форму и переодеться в свою любимую сиреневую мягкую толстовку и узкие светлые джинсы. Пак вылетает из-за барной стойки, уставшими глазами пытается нужную чёрную макушку найти, но людей слишком много — он теряется в догадках, где его новый знакомый. — Потерялся что ли? — шепчат ему прямо на ухо, горячо так, что ухо сразу же краснеет. — Совсем немного если, — неловко улыбается Пак и оборачивается, наконец видит то самое приятное лицо близко, всматривается и в правду видит те самые светлые веснушки. — Тогда я тебя нашёл, — уже совсем трезво кивает Ким, чуть приобнимая знакомого за талию, не совсем понимая, верно ли осознает ситуацию. — Тогда я рад. Чимин на вид совсем молодой, может быть ещё студент, поэтому в ночную и работает, тени лёгкие под глаза залегли, поэтому и руки, труд тяжёлый не видавшие, такие мягкие и нежные даже на вид. — Сколько тебе? — заранее, чтобы убедиться, спрашивает Намджун, выводя парня из душного, тёмного бара на улицу, где совсем недавно был дождь, судя по общей влажности. — 22, — хмыкает Чимин. — Я на 3 курсе авиастроения, подрабатываю здесь, хотя не очень удобно из-за того, что в ночную. Но другого выхода нет. — Я с серьезным человеком, значит, связался, — хмыкает Ким, пока ведёт парня по улице. — Мне 34, я заместитель председателя Jin HP. — Да ладно? — удивляется Пак, даже на знакомого оборачивается. — Кто ещё тут серьёзный человек, — бурчит он. — Надо будет председателю предложить ещё и на авиацию глаз положить, у меня уже есть хороший специалист, — смеётся Джун. — Да-да, ты предложи, а я потом буду говорить, что знаком с самим Ким Намджуном. — Давай уважительнее, я старше тебя на 12 лет, в конце концов, — наигранно возмущённо говорит Ким. — Утю-тю, напугал, — хихикает Чимин и ухватывается за чужой локоть, паузу выдерживает, думает, стоит ли вообще говорить. — Не хочу тебя пугать, но лучше сразу признаюсь в том, что я гей, и если тебе комфортнее, чтобы тебя окружали одни гетеро, то я пойму… Чимин лепечет напугано, потому что человек уже по маленькому диалогу очень сильно нравится, хочется сразу предупредить, чтобы самому себе напомнить, что никакого секса у него с человеком с витилиго у него не будет, но… — А я би, — хмыкает Намджун, пытаясь заглянуть в чужие глаза, которые спрятаны теперь за густой длинной чёлкой. — И что? — То есть… — То есть, то есть, — теперь уже совсем по-доброму усмехается. — Мне нравятся красивые женщины, очень, но ещё я тащусь с миленьких мальчиков, что со стыда глаза под чёлку прячут, что на вид могут быть очень сексуальными и просто ходячими плюшками с корицей. Слушай, когда тебе ещё такие вещи будет говорить человек, что занимает должность заместителя председателя, — сдаётся и смеётся Ким, слегка пихая парня в бок. Чимин продолжает молчать, в голове прокручивает услышанные слова, вспоминает о своём воображении, как оно рисовало эти крепкие руки на его талии. И он готов просто скулить от одних только мыслей, а что будет, если…? Чим предпочитает об этом не думать и жить по течению.***
— Ты уже пришёл? — прижав телефон к уху и вытирая мокрые руки полотенцем, спрашивает Намджун. Сегодня Чимин в первый раз придёт к нему в гости — в прошлые разы всё было наоборот, Джун даже познакомился с его соседом Тэхеном. Именно сегодня Пак рассчитывал на очень многое, игнорируя совесть по полной программе, нервничал жутко, даже пару раз заблудился в домах, ища нужный с навигатором. — Вроде, да, но, мне кажется, я немного заблудился. Я немного нервничаю, — смеётся Чим мягко прямо в трубку, заставляя сердце взрослого человека болезненно сжиматься. — Всё будет в порядке, не думаю, что есть поводы нервничать. Надеюсь, и ты придёшь к этому мнению. Я сейчас выйду. Намджун очень ласковый с младшим, каждую мелочь подмечает в их общении, бывало, что приезжал к нему на смены с горячим карамельным капучино, который любит Пак, по университету помогает, по возможности. Как оказалось, Намджун неплохо разбирается в высшей математике, хотя и не скажешь, что Чимин её не знает — просто пользовался моментом, чтобы на руки чужие пооблизываться. Бывало, что Чим пропадал со всех радаров на несколько дней. Это всё из-за учёбы, честно. Он, не оставляя времени на сон, разрабатывал новые и новые чертежи, писал огромные конспекты или очередной курсовик. В общем, всё в порядке. И сейчас он так сильно спешил, чтобы просто обнять старшего и уткнуться в его шею крепкую, что за воротником рубашки совершенно не скрыта. Ему очень нравилась фигура Джуна — он крепкий, но не сильно мускулистый, эти руки… Чимин иногда даже думает, что влюбился в них, но потом просто вспоминает о том, какой мужчина рядом с ним — запоминающий мелочи, любящий котиков (корм уличным покупает, спрашивает у них, какой именно они будут есть сегодня), книжки читающий. А ещё, как выяснилось, очень любящий цветы, у него вся квартира заставлена этой зеленью, за которой он успевает ухаживать. Это очень сильно поражало Чимина: как он может всё это успевать? Сам парень даже рассчитать, сколько чертежи по времени будет делать, не может. Пак вместе со старшим ужинает, много смеётся, заставляя Джуна плавиться с этого, помогает на кухне и даже предлагает вместе кино посмотреть — к нему совсем близко прижимается, словно замёрзший котик, голову на грудь чужую укладывает. — Уснул что ли? — шепчет Джун, когда небольшое тело на нём начинает равномерно дышать. — Нет, просто перестал нервничать, — смеётся Чимин, поднимая голову с груди и смотря в карие глаза, в которых отражается он и телевизор. — Как ты так много можешь нервничать? — мягко спрашивает Ким, улыбку не прячет, а костяшками по чужой узкой скуле проводит, не понимает, как такую красоту мог так долго искать. — Это я ещё не сильно. Иногда нервничаю до тугого узла внизу живота. Вот это сильно. — Не надо нервничать со мной, я никогда тебе плохого не сделаю, — хмуря брови, говорит совсем тихо. — Знаю, — широко улыбается Чимин и первый тянется к чужим губам. Касается совершенно нежно, легко, словно на большее и не надеется, смелеет и чужую нижнюю губу засасывает, глаза боится приоткрыть, чтобы на реакцию посмотреть. Только начинает отстраняться, как его за затылок к себе притягивают, губы заставляют разжать и языком совсем по-хозяйски проходятся по ровной дуге зубов. Пак готов поклясться, что отчётливо слышал, как старший рыкнул в поцелуй, стоило только языком от чужого унырнуть. Намджун отдаляется, блядскую вот эту желанную ниточку слюны прерывает своей прекрасной ладонью с этим самым витилиго, по которому так сох Пак Чимин, что он не выдерживает. Честно, он просто не выдерживает — руку чужую перехватывает и засасывает два пальца, пухлыми губами обрамляя их. — Блять, — тихо стонет Джун, которому совершенно не свойственно материться в обычной жизни. — Что ты, блять, творишь со мной? Он толкается бёдрами на пробу, чисто на пробу, потому что член уже стоял болезненно, прижатый сочными бёдрами парня на нём, давая знак, что стоит хотя бы пересесть по-другому. Намджун давит совсем немного пальцами парнишке на язык, отвлекает его от обсасывания пальцев и пересаживается, раздвигая ноги пошире и взглядом приглашая. А кто такой Чимин, чтобы от этого отказываться, если правда хочется? Хочется в первую очередь любимому удовольствие доставить. Он пальцы изо рта с пошлым звуком выпускает, между колен чужих пристраивается и ширинку расстегивает, досадно хмыкает: — Я надеялся, что витилиго и до сюда дошёл. Можно было бы также разные названия пятнам давать. — Поверь, если они вдруг там появятся, то ты узнаешь об этом первый, — хрипло усмехается Ким, помогая вытащить член из боксеров. — Я и не сомневался, — смеётся Чим, прикрывая своей ладошкой рот, внимание обращая на то, что перед ним. Нет, никакого удивления в том, как выглядит член у него нет, страха перед минетом тоже — не в первый раз, а член у него и у самого есть. Пак крайнюю плоть слегка отводит вниз и языком на пробу по головке проводит, срывая куш — Намджун гортанно стонет от таких простых действий. — А ты у меня, оказывается, чувствительный… — Перед таким, как ты, быть камнем и невозбужденным как-то для собственной гордости не очень, — отправляет ответочку старший, усмехается и за чужой подбородок двумя пальцами хватается. — Да вы мне льстите, — смеётся Чимин, не даёт опомниться, как сразу же пытается до конца взять, но немного давится, пока Намджун по макушке его ласково гладит. Как послушный мальчик он и пальцами себе помогает, лижет широко, а потом и заглатывает глубоко, щеками вакуум создавая. Играется пальцами ловко с яичками, чувствует, как по подбородку его же вязкая слюна с выступающим предэукулятом течёт, облизывается. А на последок, как вишенку на торте, поцелуй прям на головке оставляет, скалится, всё также между чужих коленей сидя. — Я хочу, чтобы ты кончил в меня. — Ты потом… — начинает неуверенно говорит Ким, парня с коленей за руки поднимая и к себе подтягивая. — Ты мне поможешь всё это вымыть. Не мне же одному мучиться, — смеётся Чим, седлая сильные бёдра, что также были плотной костюмной тканью обтянуты. — Я хочу снять твою рубашку. Можно.? Намджун, тихо смеясь, перехватывает чужие руки и сам подтягивает их к пуговицам, помогает расстегнуть, заглядывает в чужие глаза, полные нескрываемого восторга. Он мог похвастаться достаточно развитой мускулатурой, но не сильно уж этим увлекался. А пигментные пятна покрывали весь его крепкий пресс, ярко контрастировали с тонкой тёмной полоской волос, идущей от пупка вниз. Чимин уверенно по чужой груди ладонями водит, сам не замечает, как его штаны вниз спускают и наминают мягкую часть тела. — Нам нужно переместиться в спальню и подготовить тебя. Я не хочу сделать тебе больно, — Ким губами прижимается к виску Чимина. — Я хочу, чтобы ты взял меня на диване, — хмыкает на это младший, приподнимаясь, чтобы освободить Намджуна и позволить ему всё подготовить. — А ещё я утром себя растягивал, но, думаю, этого уже не достаточно. — Определённо, — уголки губ вверх дёргаются, и он быстро поднимается, чтобы не заставлять своего мальчика ждать. Возвращается на место и его вновь седлают, только уже в одной футболке, что прикрывала бронзовую кожу. Не говоря ни слова, Намджун притягивает его к себе, губами вжимается, в себя впитывает, а сам, смазав, не глядя, 2 пальца, бережно проходится по сфинктеру и вводит их плавными движениями, растягивает стенки, стоны ловит и тает от них. Давно у него такого не было — чтобы от человека до дрожи в коленях, чтобы от одного только взгляда на него хотелось улыбаться без причины, чтобы пальцами своими хотелось в волосах запутаться чужих, пока голова покоится на его коленях, чтобы он чувствовал себя уверенно рядом с кем-то, зная, что от него точно также с ума сходят. — Попробуем? — шепчет в губы старший, по ягодице влажной ладонью от смазки проводя. — Давай, — выпаливают ему в ответ и приподнимаются на бёдрах, позволяя получше смазать член Кима и его сфинктер. — Если будет больно, ты мне говоришь сразу же, а не пытаешься терпеть. Мы может быть тебя ещё немного растянем, — серьёзно грозит мужчина, на что Чим лишь усмехается и оставляет лёгкий поцелуй на уголке губ, а сам аккуратно присаживается на чужой член, не скрывая вырывающийся стон. До конца войдя, Пак голову назад отклоняет и стонет — чувство наполненности с ума его сводит. Он вперёд бёдрами даёт, чувствует, как чужой член внутри него дёргается, и глаза закатывает. — Я об этом давно мечтал, — хмыкает Чимин, к старшему прижимаясь и подмахивая слегка бёдрами — Но никак не решался. Я думал о том, что мы переспим ещё в первый день нашей встречи, но… Как-то мне резко стало неловко, стоило нам только начать говорить. — Сказал бы, я в баре бы тебя взял, — усмехается утробно Намджун и резко, глубоко толкается в подозрительно размякшего парнишку, что даже кончить ещё не успел. — Нет, лучше здесь и сейчас, — отнекивается Чимин, болезненно жмурясь. Он приподнимается на бёдрах, двигается медленно, но это явно не удовлетворяло Намджуна, что до красных пятен сжимал их, кусал губы чужие, впиваясь в них. Подняв парня за талию и приподнимаясь сам, Джун ставит его на колени к спинке дивана, заставляя в неё упереться руками для опоры, ноги разводит пошире, вновь ягодицы пальцами наминая и пристраиваясь. Так удобнее, держать его в своей власти. Старший сразу же глубоко толкается, выбивая чужой громкий стон и вдавливая парня в мягкую обшивку дивана. Слово «хочу» вышивает на его теле, вбиваясь всё чаще и глубже, слово «моё» выписывает красивым почерком, кусая кожу на шее, фразу «не отдам» присваивает, за талию крепко обхватив и натягивая на себя. Пак громко стонет, стоило Джуну чуть сменить наклон и просит остановиться. — Что такое…? — сразу же испуганно переспрашивает Ким, всё ещё крепко придерживая парня за талию и не выходя из него. — Ты первый, кто так чётко и просто прямо по простате попал, — хрипит Чимин, чувствуя, как разум медленно его покидает, раз внизу живота столько возбуждения скоплено, что колени трясутся. — Да что ты? — усмехается Джун и подаётся вперёд по такому же направлению, внимательно наблюдая за тем, как Чимин под ним выгибается, а ниточка слюны тянется между его губ, стоит ему приоткрыть рот. — Ой, опять попал. Какая неожиданность. Ким вновь утробно смеётся и продолжает выбивать из младшего все силы такими простыми движениями. Он правда сдаётся так быстро только потому, что слишком хорошо, слишком долго ждал. Чимин кончает тонкой струйкой прямо на спинку дивана и с очень громким стоном, не обмякает в руках, наоборот крепче в себе сжимает, заставляя и старшего кончить. Прямо в него. Глубоко внутрь. — Твою мать, — шепчет Пак, чувствуя, как он наполняется горячей жидкостью. — Надо было раньше ещё этим заняться. Не выходи из меня. Чимин хватает мужчину за руку, придерживая у себя, а тот ещё раз на пробу, всё ещё возбуждённым членом толкается, выбивая хриплый стон. — Это точно. Больше таких ошибок не допустим, да? — усмехается Намджун и выходит из Чимина, чтобы самому сесть на диван и позволить младшему оседлать его. — Теперь у нас есть бесконечность на то, чтобы вдоволь насладиться друг другом.