***
Анубису нравится поза наездника — неделю спустя Мэтт лежит на том же скрипучем диване в той же самой позе и так же страстно подмахивает, а Анубис седлает его с той же яростью, заставляя вскрикивать и стонать. На той же самой лестнице Мэтт пьяно улыбается тому, как поёт насытившееся тело, и теми же словами говорит себе не думать лишнего.***
Пятью днями позже Анубис прижимает его к стене в коридоре, спускает с него брюки и нетерпеливо насаживается на его член. Мэтт принимает свободные руки за разрешение — кладёт одну Анубису на бедро, вторую на живот. Попыток помешать не следует, но злоупотреблять тоже не стоит, — пока Анубис трётся о него ягодицами, часто дыша в предчувствии оргазма, Мэтт только немного сжимает пальцы и поглаживает. Диких животных следует приручать постепенно. Почему он думает об этом, спускаясь по грёбаной лестнице? Чёрт его знает. Мэтт предпочитает не заострять внимание.***
«Приедешь?» — пишет Анубис через четыре дня. Мэтт отправляет в ответ плюс. Привычка не сорить словами прижилась даже в переписке. Пару часов спустя Анубис снова сидит на нём верхом — но оставляет руки свободными, и Мэтт может придерживать его за бёдра и фантазировать, как вылижет его грудь и оставит отметины зубов вокруг маленьких тёмных сосков. Перед оргазмом Анубис притягивает его ладонь к своей груди, ведёт вниз по животу, опускает на член и заставляет крепко сжать пальцы. Он стонет тихо, но так искренне, что Мэтт кончает почти одновременно с ним — и, не дожидаясь выхода на лестницу, напоминает себе не думать, кто прячется под маской пса и что за глаза смотрят через раскосые прорези. (Конечно, Мэтт всё равно думает, пока считает ступеньки, но никто не узнает, что он себе самую капельку врёт.)***
Анубис не появляется в сети больше недели. Мэтта не должно это беспокоить, но он каждый день проверяет личные сообщения, когда заходит лениво полистать чужие профили. У него без всякой причины портится настроение; чтобы развеяться, он почти соглашается встретиться в отеле с очередным привлекательным незнакомцем (по крайней мере, тот точно симпатичный), но почти сразу всё отменяет. Настроения нет — совпадение, не более того.***
Одиннадцать дней спустя Мэтт нажимает кнопку звонка; член становится твёрдым ещё до того, как откроется дверь. Анубис открывает ему в одной маске и поворачивается спиной. Между ягодиц торчит короткий латексный хвостик; стоит за него потянуть, Анубис длинно стонет и прогибается в пояснице. Пробка оказывается намного больше, чем Мэтт думал. Мгновение он смотрит на неё, глянцево блестящую от смазки, а потом спускает джинсы и рывком вбивается в Анубиса сразу до упора. Никакого сопротивления не следует — Анубис упирается ладонями в стену и жадно подаётся навстречу каждому его движению, тихо поскуливая от возбуждения. Кончая, Мэтт утыкается лбом ему между лопаток и прикрывает глаза. Не думать лишнего не получается; ну и сам дурак.***
На следующий день Мэтт в секс-шопе пристально разглядывает стенд со звериными масками. Та, что носит Анубис, выглядит как вещь, сделанная специально для него; у Мэтта нет идей, какая маска так же хорошо подойдёт ему. Он всё ещё не очень понимает, в какую игру пытается сыграть, но приятная тяжесть маски на голове ему нравится, к тому же он давно не пополнял свою коллекцию секс-игрушек. Эта отговорка всегда работает.***
За пару дней маска успевает слегка обноситься — когда Мэтт смотрит на себя в зеркало, собачья голова в тон его кожи уже не кажется чем-то инородным. Мэтт понятия не имеет, как среагирует Анубис, но ему хочется проверить. А ещё маска его заводит — сильнее обычного. Дроча в своей постели, он представляет, как Анубис позволяет себе отсосать, как садится ему на лицо или лежит в его объятиях. Мэтт напоминает себе не думать лишнего, но пока он пытается уснуть, ему становится одиноко.***
Анубис застывает на пороге; сквозь узкие прорези маски Мэтт видит, как напрягаются его плечи и белеют стиснутые на ручке двери пальцы. Мэтт протягивает руку, касается мягкого кожаного носа, проводит кончиками пальцев по узкой морде, тянет за торчащее вверх ухо. Анубис за футболку втаскивает его в квартиру, но, вместо того, чтобы толкнуть на диван, становится туда сам — на четвереньки. Его член твёрдый настолько, что почти прижимается к животу. Мэтт встаёт на колени позади, обнимает Анубиса поперёк груди и входит в него одним медленным движением. От прикосновений маски к шее и плечам Анубис вздрагивает всем телом. Двигаясь всё быстрее, Мэтт дразнит его член лёгкими поглаживаниями, щиплет и тянет соски, и чем дальше, тем громче Анубис стонет и сильнее льнёт к рукам. Перед самым оргазмом Мэтт пережимает его член под головкой, но даже тогда Анубис не пытается ему помешать, только моляще стонет, извиваясь на его члене. Мэтт кончает и только тогда позволяет кончить ему. Вскрикнув, Анубис стягивает маску и утыкается лицом в диван. Он дышит так тяжело, что рёбра ходят. — Уходи, — тихо, без всяких эмоций говорит он. На двадцать первой ступеньке Мэтт сбивается со счёта. Привалившись спиной к стене, он прижимает ладонь к глазам и говорит себе, что даже лица его не видел, что у него было под сотню парней и будет намного больше, но глупому сердцу, чёрт бы его побрал, нужен именно этот.***
Сообщение от Анубиса застаёт Мэтта врасплох. «Можно сегодня к тебе?» Любому другому Мэтт бы отказал сразу: он предпочитает встречаться на чужой или нейтральной территории. Но Анубис — особый случай, и Мэтт позволяет себе совершить очередную ошибку. Он сбрасывает адрес и говорит себе «будь что будет».***
Анубис обходит его квартиру, пружиня шаги; настенные светильники на чёрной маске отсвечивают жёлтым. — У тебя красиво, — говорит он и неловко замолкает. Вне своей тесной, тающей во мраке квартиры он кажется совсем другим. Растерянным, немного смущённым. Мэтт впервые задумывается, сколько ему на самом деле лет. Запрет на разговоры всё ещё в силе, но на своей территории Мэтт может позволить себе немного больше. Когда Анубис поворачивается к стене и задирает футболку на спине, Мэтт не спешит. Он медленно обводит пальцами выступающие позвонки, скользит губами по лопаткам, прижимает ладонями соски. Анубис тихо стонет и притирается к нему задом; его член уже твёрдый, и Мэтт не отказывает себе в удовольствии ещё немного подразнить, прежде чем расстёгивает молнию, а после опускается на колени, целует и кусает поджарые ягодицы. Толкнув его назад, Анубис опускается верхом ему на колени, трётся ягодицами о его живот, пока Мэтт в спешке стягивает джинсы. Футболка с широким воротом сползает, открывая острое плечо; Мэтт стягивает её аккуратно, чтобы не задеть маску, обматывает запястья Анубиса, прижимает к животу. Тяжело дыша, Анубис впускает его в себя и почти всхлипывает, когда Мэтт заставляет его зажать член ладонями. Лаская сам себя, Анубис тихо стонет на выдохах, стискивает Мэтта коленями, смакуя каждое неторопливое движение. Мэтту нравится думать, что хотя бы в эти минуты он значит чуть больше, чем любой другой незнакомец, и что Анубис мог бы стонать его имя, пока Мэтт, сдавшись оргазму, прижимается носом к его затылку под жёстким ремешком и вдыхает лёгкий аромат фруктового шампуня. Анубис откидывается Мэтту на грудь, расслабляется в объятиях. Глядя, как между его пальцами проступают белые капли, Мэтт поглаживает его по груди. — Кофе? — предлагает он. — Не откажусь, — после паузы отвечает Анубис, и в его голосе слышится улыбка. После кофе они возвращаются к старой доброй позе наездника. Ещё чувствительнее после первого оргазма, Анубис стонет громче и двигается свободнее; Мэтт притягивает его к себе, вылизывает его соски, не сдержавшись, прихватывает зубами. Вздрогнув, Анубис с тихим вскриком кончает ему на живот и опускает голову ему на плечо. Длинная собачья морда ложится на подушку, и Мэтт прижимает ладонью мягкие кожаные уши. — Можешь остаться, — говорит он. С неразборчивым бормотанием, в котором угадывается «спасибо», Анубис скатывается ему под бок. Его дыхание выравнивается почти сразу. Мэтт смотрит в прорези маски очень долго. Похоже, Анубис спит крепко; Мэтт тянется к ремешкам за острым ухом, но в последний момент передумывает. Эта тайна принадлежит не ему. Его будят чужие шаги. Анубис на пороге комнаты натягивает футболку. — Эй, Анубис, хотя бы себе кофе сделай, прежде чем свалишь. — Анубис?.. — растерянно переспрашивает он. — Должен же я тебя как-нибудь называть, — усмехается Мэтт. Анубис разворачивается в дверях, и впервые его голос звучит так бархатно: — Моё имя Кит. Всего лишь Кит. «Он польщён, — довольно думает Мэтт, засыпая под ворчание кофемашины, — и я получил имя».***
Два дня спустя, нажав кнопку звонка, Мэтт собирается надеть свою маску, но так и остаётся стоять с ней в руке. Чёрная маска Кита расписана золотым и синим, бёдра обёрнуты белой тканью, на запястьях широкие браслеты, и густая темнота за спиной делает его маскарад скорее впечатляющим, чем смешным. — Входи, — приглашает он. Мэтт шагает сразу в его объятия, опускается на колени, прижимается лицом к твердеющему члену, трётся о него щеками. Кит давит ему на затылок, и Мэтт обхватывает головку губами через гладкую ткань, мочит её слюной, забирается руками под набедренную повязку, нащупывает между ягодиц загнутый хвостик. На этот раз он не вынимает пробку сразу, двигает её из стороны в сторону, вытягивает и вставляет снова, пока Кит не начинает стонать в голос, пытаясь глубже толкнуться ему в рот. Мэтт и сам изнемогает; зубами сдвинув ткань выше, он берёт в рот влажную от смазки головку, обводит языком и втягивает глубже. — Да, — скороговоркой шепчет Кит, — пожалуйста, да… Мэтт ласкает его ртом, пока он не начинает дрожать, и отпускает, доведя почти до грани, чтобы медленно вытащить пробку. Вцепившись в его плечи, Кит стонет почти без перерыва, и Мэтт, не устояв, вталкивает в него пальцы, сгибает и разгибает, растягивая ещё сильнее. — Хватит, — хрипит Кит, толкнув его в плечо. Мэтт покорно растягивается на полу, Кит перешагивает через него и опускается сверху. Мэтт беспомощно стонет, толкнувшись в него, стискивает пальцами его бёдра. Он сам уже на грани и едва разбирает слова, когда Кит спрашивает: — Можно тебя поцеловать?.. — Конечно, — автоматически соглашается Мэтт — и изумлённо распахивает глаза, когда Кит закидывает голову и стаскивает собачью маску. Его лица почти не видно, но Мэтт чувствует себя таким неприлично счастливым, когда обхватывает ладонями его лицо и целует сухие горячие губы. Они остаются лежать на полу — Кит утыкается носом Мэтту в шею, Мэтт рассеянно поглаживает его по волосам. — Послушай, — неохотно начинает Кит, — я, может, надумал лишнего, но мне кажется, или я тебе нравлюсь?.. — Можно сказать и так, — горько усмехается Мэтт. Он ждёт ещё одного «уходи», но вместо этого Кит довольно хмыкает. — Хорошо. Никакого продолжения не следует, но Мэтту достаточно и этого, чтобы по-идиотски счастливо улыбаться.***
Мэтт уважает чужие тайны, но одна не даёт ему покоя. За тот месяц, что Кит живёт с ним, они успели обсудить добрую тысячу тем, от звездолётов до сортов орхидей, и замолкали, кажется, только во сне, но... — Почему ты просил меня молчать? — спрашивает Мэтт, пока Кит у него на плече борется с подступающим сном. Кит устало вздыхает и прикрывает глаза. — Понятия не имею, о чём говорить с чужими людьми. Чувства — единственная тема, в которой Кит до сих пор теряется, но вряд ли Мэтт хоть раз получал более убедительное признание в любви.18-19.04.2021