Envious

Миранда нравилась Сансе. Правда нравилась. Она заставляла ее смеяться своими непристойными шутками и острым языком, говоря то, что Санса не ожидала услышать ни от какой молодой леди. Глаза Миранды мягкого карего оттенка, и вокруг них всегда появлялись лучики морщинок, когда она улыбалась, а улыбалась она часто и ярко вне зависимости от того, была ли озадачена или весела. Миранда была ее подругой и очень-очень ей нравилась, нравилась, нравилась, нравилась... — Алейна, что-то случилось? Санса резко обернулась к тихой маленькой Бессе Линдерли, пережевывающей свой ужин рядом с ней чересчур громко. — Нет, ничего. — Ответ вышел слишком скорым и слишком резким. Хоть Санса и попыталась разжать руку, вцепившуюся в подол платья, и спокойно опустить ту на колени. — Точно? Ты выглядишь довольно скверно, словно что-то не так, — Бесса хихикнула, и Санса подумала, что могла бы опрокинуть содержимое ближайшей чаши ей на колени, чтоб она не говорила так громко. Миранда и Петир были не так далеко, чтобы не услышать их. — Я в порядке, Бесса, правда, — сказала она с наименее натянутой улыбкой, на которую была способна. — Смотри, ты пробовала это варенье из груши? На этот раз повар добавил мед, и вкус получился просто замечательный. — Варенье из груши? Еще ни разу. Если честно, дома мы не едим груши, ну по крайней мере я, но я не уверена, что и остальные пробовали. То есть, не то чтобы я не люблю груши, просто у нас нет деревьев, где бы они росли. Груши ведь растут на деревьях, точно? Я не знаю, ведь у нас же они не растут.. Успешно погрузив Бессу в длительный монолог о грушах — что не явилось проблемой, в виду того, что Бесса была из тех девушек, которые могут часами рассуждать о форме и размере своих же ушей, как однажды не без огорчения выяснила Санса — она вновь перевела взгляд в другой конец зала к длинному столу. На Петире был зеленый бархатный дублет с черной меховой отбивкой. Новый, она это знала. Потрудился приодеться к обеду. Там же была Миранда, сидевшая к нему так близко, что Санса была готова поспорить, опусти она глаза под стол — увидит, как ее бедра касаются его. Ее большие бедра. Миранда хвасталась, что мужчины говорят, якобы у нее самые красивые формы в Долине, а один даже сказал, что ее задница состоит из двух отдельных шаров и он еще никогда не видел другой, могущей с ней соперничать. «Или, может быть, ты просто слишком толстая», подумала Санса и тут же снова одернула себя, чувствуя накатившую волну вины при мысли, что та все-таки ее подруга. Это все то дурацкое ожерелье, что он подарил ей. Из-за него она опускается до таких низких мыслей. Когда Петир вернулся из своей последней поездки в Чаячий Город, его сундук был набит всевозможными подарками. Мотки кружев, туфли из кожи, перчатки и карманное зеркало, заколки с жемчужинами... Санса была в восторге от всех этих безделушек, что он привез. Маленькие брелоки специально для нее. А потом она наткнулась на бархатную шкатулку с ожерельем внутри. Золотая цепочка, усыпанная жемчугом, на которой висел большой красно-коричневый драгоценный камень. Красиво сделанная вещь и безусловно дорогая. Сансе это льстило ровно до тех пор, пока он сказал, что это не для нее. Даже сейчас она все еще заливалась краской от одного воспоминания, как ей было стыдно. Допустить такую ошибку. Неразумная, глупая девчонка, подумала, что он возьмет и купит ей такое. Кружева, зеркала и заколки — это одно, но драгоценности, подобные этой, — совсем иное дело. Дарят их не дочерям, а любовницам. И теперь, увидев его на шее Миранды, Санса ощутила небывалую ревность. Такую, что заставляет чувствовать себя отвратительно от того, как едко она прожигает изнутри. Позже вечером, когда она лежала в своей постели, а появившаяся жалость к себе не давала сомкнуть глаза, Санса услышала, как дверь снаружи открылась, а потом чьи-то шаги раздались внутри. Она попыталась натянуть одеяло так, чтобы не упираться взглядом в открывшуюся дверь, но все же расправила волосы на подушке. — Милая, — услышала она его голос из темноты, но не соизволила повернуть головы, притворившись спящей. — Ты так скоро ушла с ужина, — продолжал он, опускаясь поперек матраса, но она так и не двигалась. Стараясь сохранить спокойное лицо и тихое дыхание. — После пира мы снова сели за карты. Гарри спустил целый мешок драконов, проиграв Утеру Шетту. Он так поник, мне понравилось. Санса пыталась прислушаться к тому, как он говорит, пусть он и делал это очень тихо. Она начинала догадываться, сколько он выпил, хотя обычно никогда не напивался, играя с кем-то. Алкоголь и карты безусловно было тем, что ему нравилось в других людях, но отнюдь не в себе, как он однажды признался ей. — Жаль, что ты ушла. Миранда и другие скучали по тебе в твое отсутствие. Думали, не заболела ли ты... И я знаю, что ты не спишь, я видел, как ты поворачивалась. Он не сильно пихнул ее в бок под одеялом. — Так что было бы замечательно, если бы ты тоже включилась в разговор. Черт бы его побрал, подумала Санса, резко открыв глаза. Даже при свете луны, льющемся из окна, она видела эту раздражающую улыбку. Скорее даже чувствовала. — Я не заболела. — Она сильнее подпихнула под себя одеяло, — Просто устала, вот и все. — Что ж, это объясняет твой глубокий сон, определенно, — уверенно сказал он. — Зачем ты пришел? — Пожелать спокойной ночи, разумеется. Убедиться, что ты хорошо устроилась, что тут нет никаких распутных Гарри, с сомнительными намерениями сидящих под кроватью, — в этот момент она услышала скрип матраца и поняла, что Петир действительно свесился с кровати, заглядывая под низ. — Ты пьян. — Максимум — всего лишь навеселе, — ответил он и поднялся так резко, что Санса заметила, как его пошатнуло. Она села на кровати, желая заглянуть ему в лицо. — Миранда тебя опоила? — Ммм, почему ты говоришь так? — Потому что Миранда может напоить любого, а ты никогда не пьешь, когда играешь в карты, значит, это случилось позже. Он дернул носом, глубоко вдохнув, и Санса поняла, что была права. — Может и опоила. Может быть у нас была чаша того рома, что я привез из Чаячьего Города, который так и просился, чтобы его опробовали. Тебя это беспокоит, милая? — Нисколько. Можешь опробовать с Мирандой хоть все подарки из Чаячьего Города, если хочешь, мне все равно. — Ого, — его голос все еще звучал слишком весело, — до сих пор то ожерелье, я прав? — Нет, не прав, — ее собственный голос звучал куда слабее. Она не пыталась в этом убедить даже себя саму. — Я уже говорил тебе, что ее расположение нам обоим только на руку. — Я знаю. — И тут навряд ли требуется столько же политических схем, как в случае с лордами Долины. — Я знаю. — Итак, если задаривать ее ожерельями и флиртовать — достаточно, чтобы добиться ее расположения, зачем разбрасываться такой возможн.. — Я сказала, я знаю! — огрызнулась Санса, раздраженно падая обратно на кровать, желая, чтобы этот разговор скорее закончился, — Я просто говорю, что мне все равно, так что можешь флиртовать и дарить ей, что душа пожелает, хоть жениться на ней — мне нет дела. Петир усмехнулся. — Жениться на ней? Зачем платить за то, что и так валяется на дороге.. Тут он заметил, как Санса тихо шмыгает носом и слезы катятся по ее щекам, после чего его настроение изменилось так, как положено меняться настроению мужчины при виде плачущей девушки. Ему становится катастрофически некомфортно. — Санса... милая.. — его рука осторожно потянулась к стороне, где она лежала, — ..это просто шутка.. — Ты знаешь, а она тоже любит так шутить, — Санса со злостью вытерла предательские слезы, — говорит «Вот было бы забавно, если бы я стала следующей леди Бейлиш, и тогда я была бы твоей матерью». Она думает, что это так смешно. Петир пробубнил на это: — Какая уверенная в себе молодая особа. Как будто у меня нет лучших перспектив... Тогда его рука ласково легла на ее волосы, провела по краю лица. И у Сансы уже не хватало злости, чтобы оттолкнуть его. — Ты надел свой новый дублет... Хотел ей понравиться, — тихо сказала она, уткнувшись лицом в одеяло. — Вот и твоя уверенность никуда не делась. Какая-то новая мода среди вас, девочки? Его пальцы скользнули под ее подбородок и аккуратно приподняли его, после чего опустились к изгибу шеи. — То ожерелье все равно тебе бы не подошло... Я подбирал его, чтобы угодить вкусам Миранды, броским и банальным. Тебе бы я купил что-то более изящное, из серебра, к примеру. С аметистами или изумрудами, как раз под цвет тебе... И даже если бы я купил что-то подобное, ты бы не смогла это носить, будучи простым бастардом. Ты должна казаться незаметной и скромной. Теперь понимаешь, почему я привожу тебе все эти неброские мелочи, пытаясь восполнить то, что не могу тебе дать? Санса тихо кивнула, пока он продолжал гладить ее волосы. Успокаивающий жест, который мог запросто погрузить в сон. — Миранда — не более, чем средство, тогда как цель лежит прямо тут. Каждый комплимент, подарок или беседа с ней — твоя же будущая выгода. Ты понимаешь? Даже не думай, что ты значишь для меня меньше. В этот самый момент, в темноте ее комнаты он говорил ей то, что она так хотела услышать, и Санса была уверена, что он абсолютно и безусловно любит ее. Но уверенность эта была мимолетной и исчезла также скоро, как и появилась. Как это всегда и было. Она всегда поражалась, как он запросто мог прочитать ее и узнать, что она хочет слышать, чтобы тут же сказать ей это, и не важно, подразумевал ли он действительно что-то подобное или нет. Сейчас она лежала там, чувствуя его прикосновения, и отчаянно хотела иметь хоть шанс пробраться в его разум, шанс шагнуть вовнутрь и увидеть себя его глазами. Была ли она действительно так важна для него, как он говорил, или он считал ее лишь глупой ревнивой куклой, которую нужно успокаивать милым бредом. Санса не представляла, могло ли что-то сломать ее сильнее. Когда он потянулся, чтобы поцеловать ее на ночь, она ответила так, как он всегда этого хотел. И надеялась, что сделала это лучше, чем смогла бы любая Миранда.