После победы

Присутствие Сайпреса немного успокаивало. В конце концов, он был так уверен, что вспомнит рецепт, почему Гарри должен был сомневаться в этом? И зелье обязательно поможет. Судя по тому, что они видели в Омуте памяти, Жак никогда не ошибался. Если это его зелье спасёт Тедди, Гарри даже пообещал себе уговорить Рона и Джинни оставить Жака в списках героев войны, они не смогут отказать ему. Хогвартс встретил их тишиной. Гарри редко удавалось видеть замок таким пустым, разве что по ночам. Но сейчас это действовало угнетающе, ему даже хотелось, чтобы в коридорах были люди, сотни людей, чтобы они толкались, смеялись и окликали его по имени, отвлекая от жутких мыслей, бродивших в голове. Вместо этого он быстро шёл за Сайпресом по длинным, безмолвным коридорам, и каждый их шаг гулко отдавался от каменных стен. Они так никого и не встретили по пути до кабинета Защиты от тёмных искусств. Сайпрес распахнул дверь и тут же бросился к своему столу, смахнул с него груду бумаг, достал из ящика чистый лист пергамента и сел на стул, придвинув к себе чернильницу. Гарри застыл в нерешительности в двух шагах от стола. — Не мешайте мне несколько минут, мне надо сосредоточиться, — попросил Сайпрес и закрыл глаза, сжимая в тонких пальцах перо. — Я попробую вытащить воспоминания. — Разве нельзя воспользоваться Омутом памяти? — нерешительно спросил Гарри. — Это не быстрее? — Нет, Омут тут не поможет, — Сайпрес слегка нахмурился. — Я объясню позже. Мне нужна полная тишина. Гарри замолчал и присел на первую парту, не сводя с Сайпреса напряжённого взгляда. Несколько минут ничего не происходило: профессор по-прежнему сидел неподвижно, с крепко зажмуренными глазами и сжимал в пальцах перо. Потом его рука дёрнулась, как будто непроизвольно, сама по себе, потянулась к чернильнице. Гарри затаил дыхание. Сайпрес обмакнул перо в чернила и начал медленно писать что-то, то и дело останавливаясь, и тогда перо оставляло на пергаменте только длинные черные линии. Лицо Сайпреса иногда подёргивалось, как от неожиданной боли, рука слегка дрожала. Гарри очень хотелось подойти поближе, рассмотреть, что написал профессор, но он боялся помешать ему. Оставалось только ждать. Сайпрес написал ещё несколько слов, и перо вдруг выпало из его ослабевших пальцев. Он открыл пустые черные глаза, и что-то нехорошее шевельнулось в душе Гарри, но в ту минуту его волновал только Тедди. — Ну что, получилось? — затаив дыхание, спросил он. — Вспомнили рецепт? Сайпрес уставился на лежавший перед ним пергамент, несколько секунд разбирал собственные каракули, а потом вздохнул с неимоверным облегчением. — Да, рецепт есть, — он быстро свернул пергамент в трубочку. — Теперь нам нужно к профессору Слизнорту. Идёмте. — Он будет варить зелье? — спросил Гарри, когда они снова торопливо шли по коридорам, спускаясь к подземельям. — Нет, варить буду я, — Сайпрес оглянулся через плечо. — Тут есть несколько нестандартных ингредиентов. Я точно знаю, что профессор Слизнорт не одобряет подобных методов. Даже побаивается их. — Что за нестандартные ингредиенты? — Гарри почувствовал, как ёкнуло сердце. — Вы точно уверены, что это зелье безопасно? — Абсолютно, — казалось, что Сайпрес слегка улыбается. — Не волнуйтесь, нам не понадобится ничего страшного, все ингредиенты найдутся в кабинете Слизнорта. Просто профессор несколько опасается использовать межличностную магию, так как она гораздо сильнее обычной, гораздо древнее. — Что такое межличностная магия? — всё ещё с опаской уточнил Гарри. — Магия, которая связывает людей между собой, — Сайпрес слегка замедлил шаг. — Защита, данная вам матерью. Непреложный обет. Заклятие обмена жизненными силами. Может, вы называете это как-то по-другому, но во Франции это межличностная магия. — И что нам понадобится, чтобы сварить это зелье? — Гарри разрывался между недоверием и надеждой. — Капля крови человека, который, не раздумывая ни секунды, отдаст жизнь за Тедди, — Сайпрес произнёс это совершенно спокойно. — В принципе, это может быть любой из нас, но я бы предложил себя. — Это ещё почему? — возмутился Гарри. — Вы что, думаете, я не готов умереть за Тедди? — Не сомневаюсь, что готовы, — Сайпрес вдруг остановился. — Но у такой магии есть последствия, как вы, наверное, уже поняли. Если когда-то в будущем произойдёт что-то, и вы на секунду замешкаетесь, не броситесь на защиту Тедди, для него могут быть последствия. — Так, ещё раз, пожалуйста, — Гарри затряс головой. — Например, представьте, что в Тедди летит заклинание, и вы можете только оттолкнуть его, — терпеливо пояснил Сайпрес, — но при этом заклятие попадёт в вас. И вы этого не сделаете. Если Тедди выживет, капля вашей крови в его организме может начать чувствоваться. И это может плохо кончиться. — Этого не случится, — Гарри нахмурился. — Я никогда бы не позволил ничему плохому случиться с Тедди. — Я не думал ни о чём подобном, — Сайпрес немного укоризненно улыбнулся. — Но представьте, что такая ситуация случится через десять лет, когда у вас у самого будут дети. Пожертвовать собой тогда — это уже не просто причинить боль Джинни, Рону и Гермионе, это ещё и оставить своих детей без отца. Возможно, в опасности, учитывая вашу работу в Аврорате. Теперь понимаете, что заколебаться на секунду будет всего лишь естественно? — Нет, — Гарри даже не дал себе времени подумать. — У меня отсутствует пространственное видение, или как это назвать. Я действую совершенно бездумно, правда. Я не смогу в решающий момент увидеть такую широкую перспективу. — Это случится само собой, — настаивал Сайпрес. — Может случиться, я уверен. — Я не задумываюсь о близких, когда рискую жизнью, — Гарри отвёл взгляд. — Я точно знаю. Так что вы возьмёте мою кровь. — Вы просто не доверяете мне, правда? — будничным тоном уточнил Сайпрес. — В этом ведь причина? — Нет, не в этом, — Гарри почти не пришлось покривить душой. — У меня создалось впечатление, что вы только и ищете, за кого бы умереть. Но и для вас в один день всё может измениться, и тогда вы тоже можете заколебаться. И вы способны на это куда скорее меня. Сайпрес опустил голову, наверное, в душе признавая правоту Гарри. До кабинета Слизнорта они так и дошли в полном молчании. Кабинет был пуст, наверное, Слизнорт ушёл в Хогсмид и теперь потягивал медовуху, болтая с мадам Розмертой. Гарри это было даже на руку, но Сайпрес выглядел слегка смущённым. — Мы можем оставить профессору Слизнорту записку, правда? — нерешительно спросил он, выдвигая из-под стола огромный, закопчённый котёл. — Хотя, я б предпочел сперва спросить его разрешения, а не просто так хозяйничать в его кабинете. — Он не обидится, — махнул рукой Гарри. — Это вопрос жизни и смерти, профессор Слизнорт поймёт. — Ну да, он поймёт, но это как-то… — Сайпрес замолчал. — Ладно, я приступаю. Гарри уселся на край парты и скрестил руки на груди. Предлагать Сайпресу помощь было бесполезно: Гарри мог только помешать, а вот пользы от него точно не будет никакой. Зельеварение так и не стало его самой сильной стороной. Сайпрес же, напротив, действовал как поднаторевший в этом деле человек. — Мы с Жаком варили много различных зелий, очень много, — с лёгкой улыбкой пояснил Сайпрес, когда Гарри с изумлением проследил за тем, как профессор ловко нарезал на мельчайшие кусочки засушенный корень какого-то растения. — Всегда ненавидел зелья, — буркнул Гарри, чтобы не молчать. — На самом деле, это очень интересно, вам просто с учителем изначально не повезло, — заметил Сайпрес, бросив на Гарри косой взгляд. Ответить на это было нечего. Скорее всего, Сайпрес был прав, но Гарри не мог больше обсуждать, каким отвратительным преподавателем и мерзким человеком был Снейп. Теперь это было как-то неудобно. Невозможно. — Это нормально — испытывать вину, — Сайпрес не смотрел на него, и Гарри был ему благодарен за это. — Профессор Снейп спас мне жизнь. Тогда для меня это ещё много значило, и я благодарен ему. Но нужно оставаться объективными: он был не самым приятным человеком. И он мало кого смог научить чему-то, только тех, кто изначально имел предрасположенность к Зельеварению. Он просто не должен был быть учителем, он был не на своём месте. Гарри внимательно всмотрелся в лицо Сайпреса, на котором играли отсветы крохотных язычков пламени. Казалось, что профессор в какой-то момент забыл, что говорит о Снейпе. — Вы не такой, — брякнул Гарри и тут же прикусил язык. — Мы с ним похожи больше, чем вы думаете, — Сайпрес медленно повернул голову в его сторону. — У нас у обоих никого нет. Мы оба потеряли смысл в жизни, но Снейп его потом обрёл вновь, хотя бы видимость. Мы оба стали учителями не по велению сердца. Мы оба не знаем, как обращаться с детьми. — Но только Снейпа все боялись и ненавидели, — перебил его Гарри. — И вы правы, он мало кого смог научить чему-то. А вы очень хороший учитель, это все признают. Вас любят. Вы могли бы и остаться преподавать, вам это тоже приносит пользу. — Я не могу, — Сайпрес теперь медленно помешивал зелье, периодически бросая взгляд на листок с рецептом. — Я должен вернуться в Аврорат. — Вы никому ничего не должны, — возразил Гарри, отлепившись от парты и обходя котёл, чтобы лучше видеть лицо Сайпреса. — Мне кажется, вам даже безопаснее было бы остаться в школе. Работа аврора… она слишком нервная… Вы уверены, что… — Что я не сойду с ума? — Сайпрес усмехнулся. — Нет, не уверен. Но не беспокойтесь, я принял меры, со мной не случится того, что произошло с Жаком. Я способен покончить с собой, когда придёт время. У Гарри мороз прошёл по коже. — Поймите меня правильно, я больше не жалею себя, — Сайпрес серьёзно посмотрел на него. — Я трезво смотрю на остатки своей жизни. У меня ни смысла, ни цели в жизни нет, мне не ради кого жить, не для чего. Никому нет до меня дела, как и мне, собственно. Зачем я живу? Для чего? — Во-первых, вы не правы, — пробормотал Гарри. — Профессор МакГонагалл… — Профессор МакГонагалл любит меня, я знаю, — Сайпрес нетерпеливо поморщился. — Но я ей никто, я сын её ученицы. Это не та любовь, Гарри. В глобальном смысле я никому не нужен. — Всё может измениться, — предположил Гарри. — Вы не знаете, что ждёт вас в будущем. — Ничего меня там не ждёт, — устало вздохнул Сайпрес, выливая в котёл тёмно-синюю жидкость из небольшой колбочки. — Я исчерпал свой лимит чувств. Я сам больше не рискну привязаться к кому-то. — Но вы же привязались ко мне! — выпалил Гарри. — То есть, я так подумал, потому что… ну, потому что… вы спасли мне жизнь и… и помогаете… Он умолк, чувствуя себя донельзя глупо. — Я уже был к вам привязан, — Сайпрес покачал головой. — Я не мог не привязаться к вам, подружившись с Сириусом. Он говорил только про вас, всё время. А если нет, то это всегда был ваш отец. И через него я начал тоже беспокоиться за вас. А когда его не стало, я чувствовал себя ответственным за вас. Мы однажды говорили об этом с Римусом, он чувствовал то же самое. Я не мог поступить иначе. Сириус бы не простил меня, если бы я не попытался помочь. И вообще, мне даже в голову не приходило бросить вас на произвол судьбы. — А сейчас? — не мог успокоиться Гарри. — Вы помогаете Тедди… — Римус тоже был мне другом, — тихо ответил Сайпрес. — Дора была… была нашей подругой. — Тогда вы можете и дальше оберегать его, — предложил Гарри. — А когда он вырастет, вы сможете рассказать ему о родителях. Это, конечно, не цель, но тоже неплохо. Ему больше никто не расскажет этого, никто не знал Дору и Римуса настолько хорошо в тот период времени. А если вы останетесь преподавать, однажды вы будете его учить. — Я совершенно точно возвращаюсь в Аврорат, — в голосе Сайпреса звучала железная уверенность. — Это уже решено. — Но почему? — Гарри взял со стола Слизнорта пузырек с какой-то жидкостью и теперь вертел его в пальцах. — Оставьте это в покое, — приказал Сайпрес, но по его губам вновь скользнула лёгкая улыбка. — А что это? — Гарри поднёс пузырёк к глазам. Жидкость была совершенно прозрачной и выглядела безобидно. — Это безоаровый экстракт, — пояснил Сайпрес. — Профессор Слизнорт теперь всегда держит его неподалёку. А в ящике стола есть ещё коробочка с безоарами. — Профессор Слизнорт боится, что кто-то может его отравить? — изумился Гарри. — Кому это нужно? — Нет, профессор Слизнорт никак не может забыть, как безответственно вёл себя, когда Рон отравился медовухой, — пояснил Сайпрес. — С тех пор он всегда хранит всевозможные противоядия под рукой. — Это он вам рассказал? — уточнил Гарри, осторожно возвращая пузырёк на место. — Да, я тоже сначала подумал, что он боится за себя, — Сайпрес посмотрел на часы. — Так, пора брать вашу кровь. Гарри подошёл к котлу и протянул руку с раскрытой ладонью Сайпресу, который уже держал в руке нож. — Я продезинфицировал лезвие, — успокоил он, но Гарри только рукой махнул в ответ. — Вы ненормально наплевательски относитесь к своему здоровью, Гарри. Сайпрес быстро сделал неглубокий разрез на ладони, и Гарри перевернул руку, сжав кулак. В зеленоватую жидкость, побулькивающую в котле, медленно упало несколько капель крови. — Достаточно, — заверил Сайпрес, тут же продолживший мешать зелье. Он, не оборачиваясь, пробормотал что-то, и Гарри увидел, как моментально затянулась крохотная ранка на ладони. — Вы можете вообще палочкой не пользоваться, да? — уважительно спросил он, повертев рукой перед глазами. — Конечно, нет, — лица Сайпреса не было видно, но Гарри подумал, что тот закатил глаза. — Какие-то мелкие действия я могу совершать, не используя палочку. Но ничего глобального. — Я знаю только Дамблдора, — попытался припомнить Гарри. — Больше это никому не под силу. — На самом деле, многие способны на мелкую магию без палочки, — не согласился Сайпрес. — Особенно в моменты эмоционального напряжения. Это не повод для гордости. — У меня один раз получилось, я вспомнил! — обрадовался Гарри. — Когда на меня и моего кузена напали дементоры перед пятым курсом. Я тогда выронил палочку, просто завопил «Люмос!», и она загорелась. — Ну вот, видите, ничего особенного, — Сайпрес пожал плечами, ничуть не впечатлённый этой историей. — Да, но вы можете больше, — Гарри почувствовал себя самую чуточку уязвлённым. — Вы… вы отбросили Жака… — Гарри, в тот момент я едва сам не перешёл этот предел, чего вы хотите! — Сайпрес резко повернул к нему побледневшее лицо. — Я боюсь, что если бы на месте Жака был другой человек, он вообще мог бы умереть. Это был выброс магии, я почти не имею к этому отношения. Гарри замер на месте. — Вы… вы знаете, как перейти этот предел? — уточнил он очень спокойным голосом, стараясь, чтобы это прозвучало как обычный вопрос любопытного человека. Для большей наглядности он даже начал внимательно рассматривать ногти на правой руке. — Нет, не знаю, — Сайпреса, кажется, эти телодвижения не обманули, и он смотрел на Гарри с усмешкой, которую даже не посчитал нужным скрывать. — Мне кажется, это всё равно что сойти с ума. В тот момент я чувствовал себя так, как будто я могу сделать всё на свете. Хорошо, что мне не было до этого никакого дела, иначе я мог бы стать таким же, как Жак. Правда, это только мои догадки. — Вы только не обижайтесь, я не имею ничего против вас, — решился Гарри. — Но ведь с вами что-то не так, правда? Вы это сами знаете. — Знаю, — Сайпрес медленно вынул из котла деревянную ложку, которой он помешивал зелье, и накрыл котёл чугунной крышкой, взглянув на часы. — Знаю. — И что именно не так? — не отставал Гарри. — Что-то с головой не так, — Сайпрес почти хмыкнул. — Точнее не скажу. — Может быть, вам стоит обратиться в Мунго? — нерешительно предложил Гарри. — Я не считаю вас сумасшедшим, но вдруг целители действительно могут помочь? Как-то облегчить… — Нет, я не хочу, — лицо Сайпреса скривилось. — Мне надоели больницы. Я их ненавижу. — Я тоже! — выпалил Гарри, и оба рассмеялись. — Но вам же нужна помощь. — Какие у вас двойные стандарты, Гарри, — с укором проговорил Сайпрес, присаживаясь на парту напротив, чтобы лучше видеть Гарри. — Когда помощь нужна вам, вы заявляете, что целители ничего не знают, и нет никакого смысла идти в больницу. А мне они, значит, точно смогут помочь. Вы уж определитесь, доверяете вы магической медицине или нет. — Я доверяю медицине на все сто процентов, — вздохнул Гарри. — Я просто устал от её участия в моей жизни. Много плохого связано с Больницей святого Мунго. — Я вас понимаю, правда, — сочувственно кивнул Сайпрес. — Именно поэтому меня тоже не тянет туда возвращаться. — Но если вы собираетесь вернуться в Аврорат, — Гарри чуть помедлил, — разве не стоило бы убедиться, что вы можете доверять самому себе? — Я и так знаю, что могу, — Сайпрес нахмурился. — У меня бывают плохие моменты, но я в норме. Я не переходил предел. И я ещё не сошёл с ума. — Вы что, не исключаете, что это когда-нибудь случится? — поразился Гарри. — Я точно знаю, что это случится, — поправил его Сайпрес. — Я сам виноват в этом. — Что это значит? — Гарри совершенно растерялся. — Помните, вы спросили, не проще ли воспользоваться Омутом памяти, чтобы достать воспоминания? — Сайпрес чуть приподнял крышку, заглянул в котёл, кивнул головой и снова уселся на парту. — Так вот, со мной такого не выйдет, я поставил на свои воспоминания блок. — Я не совсем понимаю… — Есть такой приём в психологии, он называется «остановкой мысли», — начал объяснять Сайпрес. — Если вы думаете о чём-то, о чём думать не хотите, вы можете усилием воли заблокировать эту мысль. Совсем. Со временем, как только вы будете вспоминать об этом, ваш мозг будет автоматически переключаться на что-то другое. Это очень удобно, с одной стороны. С другой — этим нельзя увлекаться. Всё зависит от того, что за мысль вы пытаетесь блокировать. В моём случае я должен был однажды остановиться и всё-таки подумать, а я этого не сделал. И теперь уже я не могу снять блок без вмешательства, чего я, конечно, сознательно и не сделаю. И все эти мысли, подавляемые моим собственным сознанием, сведут меня с ума. — Почему? — ошарашено переспросил Гарри. — Потому что однажды у меня не хватит сил блокировать их все, они вырвутся на свободу, и я не смогу этого вынести, — совершенно спокойно сказал Сайпрес. — Там страшные вещи, Гарри. — Тем более, может, вам нужна помощь целителей… — начал было Гарри, но Сайпрес его перебил. — Я знаю, что она мне нужна, — он нахмурился. — Но я не собираюсь за ней обращаться. Я не хочу этой помощи. Процесс разблокировки мыслей предполагает и их обдумывание, осмысление, а это именно то, чего я всеми силами пытался избежать. Я предпочитаю однажды тихо сойти с ума, чем обдумать всё, что я держу где-то на задворках сознания. — Это ужасно, — искренне сказал Гарри. — Как вы можете так жить? — Сейчас стало попроще, — Сайпрес задумчиво посмотрел на часы. — Сейчас я должен выяснить, кто использует идеи Жака. — Вы же не думаете, что это может быть он сам? — уточнил Гарри, затаив дыхание. — Он мёртв, — Сайпрес прикрыл глаза. — Это абсолютно точно. Его нет. Кто-то нашёл его блокнот. И я должен помочь аврорам, Коулу. — Почему он так стремится рискнуть своей жизнью? — Гарри вспомнил, как черноволосый аврор рвался добраться до фигуры на холме, как предлагал Стивенсу свои услуги так, что главе Аврората пришлось напомнить ему о ненужности человеческих жертв. Как он выражал явную готовность пожертвовать своей жизнью, защищая ребят. — Коул чувствует какую-то мифическую вину, — вздохнул Сайпрес. — Мало того, что он считает себя каким-то образом ответственным за то, что его не было рядом со мной в решающий момент, так он ещё и переживает, что бросил меня после всего, что случилось. — А он вас бросил? — Гарри почувствовал неприязнь к Коулу. — Они с Тильдой почти что жили в моей квартире, потом пытались перевезти меня к себе, — Сайпрес отрицательно покачал головой. — Они буквально нянчились со мной. Потом навещали меня в Хогвартсе, пытались вытащить меня куда-нибудь в выходные, писали письма, которые я даже не читал… Много чего они делали, но я не принимал помощи, я их всеми силами отталкивал. И в какой-то момент они перестали стучаться головой о стену, и это было всего лишь разумно, ничего другого им не оставалось. А потом начались мои попытки покончить с собой, — Сайпрес сглотнул, — и Коул просто был вне себя от ужаса. Он приезжал и в больницу, и в Хогвартс, даже просился тоже взять его что-нибудь преподавать, но я упросил профессора МакГонагалл не соглашаться. Он сделал для меня даже больше, чем мне бы хотелось, ему не за что чувствовать себя виноватым. Но по какой-то причине он чувствует. И считает, что если поймает этого психа, то окажет лично мне огромную услугу. Он понимает, что я хочу во что бы то ни стало добраться до этого человека, который так похож на Жака. — Он же не знает про блокнот? — быстро уточнил Гарри. — Конечно, нет, — Сайпрес резко затряс головой, как будто одна лишь мысль приводила его в ужас. — Про блокнот, к счастью, никто не знает, кроме меня, вас, ну, и того человека, который его нашёл. Гарри только моргал, не зная, что на это ответить. — А ещё Коул так и не может отделаться от ужасного наследия, которое оставил ему отец, — грустно продолжил Сайпрес. — Поэтому он чувствует свою вину чуть ли не перед всем магическим миром. И это, похоже, навсегда останется с ним. А ещё есть Роберт, которого Коул не смог спасти, и теперь, по его мнению, на его совести ещё и смерть лучшего друга. — И вы хотите… — И я хочу быть рядом и не дать ему совершить ничего безрассудного, — тихо закончил Сайпрес. — Он… он единственный человек, который у меня остался из… из прошлой жизни… И ещё Тильда. — Вот видите? — с фальшивой жизнерадостностью воскликнул Гарри. — А вы говорили, что у вас никого нет! — Это как у Сириуса, Гарри, — помолчав, прошептал Сайпрес. — У него тоже был Римус, но это не очень много для него меняло после смерти вашего отца. Это просто не совсем то, это другое… Это не тот человек… Я готов умереть за Коула, я желаю ему только счастья, я готов многое отдать за его благополучие, за Тильду, но это совсем не то… Гарри опустил голову и задумался. Это как если бы у него отняли Рона, а вместо него остался бы Невилл… Да, Гарри тоже готов был на всё ради него, но ведь это же было бы совсем по-другому, Невилл никогда не смог бы стать для него тем же, чем был Рон… — Как там с зельем? — вопрос прозвучал чуть резче, чем ему бы хотелось, но Гарри стремился сменить тему. — Нам нужно поторапливаться. — Всё будет хорошо, — успокоил его Сайпрес. — Это сработает, Тедди выздоровеет. — Я вам верю, — примиряюще кивнул Гарри. — Но я хочу, чтобы Тедди был здоров как можно скорее. Кстати, как вы собираетесь убедить целителей дать Тедди ваше зелье? Сайпрес бросил на него многозначительный взгляд и ничего не сказал. — Может быть, мы сначала попробуем какой-нибудь легальный способ… — начал было Гарри, но вспомнил, как сам обманом купил билеты в театр, чтобы помочь Рону, и замолчал. — Я не собираюсь тратить время на уговоры, — отрезал Сайпрес. — Так гораздо проще. И не переживайте, я не использую Империус, это просто такой приём, позволяющий переключать внимание собеседника. Что-то вроде очень мощного Конфундуса. Я вас как-нибудь научу. Он снова приподнял крышку, помешал зелье, сверился с рецептом и удовлетворённо сказал: — Готово. Больше они уже не откровенничали. Момент прошёл, и мыслями Гарри снова безраздельно завладел Тедди. Сайпрес тоже молчал, что-то сосредоточенно обдумывая. Обратный путь по коридорам Хогвартса они проделали в полном молчании, снова никого не встретив. Бросив взгляд на видневшуюся вдалеке хижину, над которой поднималась тоненькая струйка дыма, Гарри машинально пообещал себе обязательно навестить Хагрида сразу же после каникул. В больнице царила всё такая же паника, и Гарри стало даже немного стыдно за своё спокойствие. На лицах Гермионы, Джинни и Андромеды были отчётливо видны следы слёз, Рон переминался с ноги на ногу и явно чувствовал себя до крайности неуютно в компании трёх плачущих женщин. — Всё в порядке, у нас есть зелье, — постарался приободрить их Гарри. — Оно точно поможет, я обещаю. — Я не понимаю, Гарри, — слабо возразила Андромеда. — Почему вы так доверяете малознакомому человеку? — Это Симон Сайпрес, хороший друг вашей дочери, — отчеканил Гарри, который уже устал от этих колебаний окружающих: то они доверяют Сайпресу, то называют его малознакомым человеком. Хотя, надо быть справедливым, Андромеда никогда не говорила про Сайпреса, вообще. Может быть, она его просто не знает. — Я… я знаю, — взгляд Андромеду метнулся в сторону Сайпреса, который усиленно делал вид, что ничего не слышит. — Но… — У нас нет другого выбора, — Гарри покачал головой, стараясь говорить мягким, успокаивающим тоном. — Лекарство не помогло, мы должны сделать хоть что-нибудь. — Это огромная ответственность, Гарри, — прошептала Гермиона, не сводя с него взгляда широко раскрытых, полных страха глаз. — Что ты будешь делать, если… — Прошу вас, я бы никогда не дал Тедди ничего, что могло бы принести вред, — Сайпрес выглядел почти оскорблённым. — Я готов нести ответственность, я беру всё на себя. И я клянусь, это сработает. Жак никогда не ошибался. Гарри видел, что Андромеде хочется возразить, но он не собирался больше терять времени. Вопрос, доверяет ли он Сайпресу, решился сам собой. Так сказать, на практике. — Давайте не будем терять время, — Гарри постучал в дверь палаты, но никто не откликнулся. Сайпрес снова взмахнул палочкой, и Гарри вошёл в палату. Целители дружно обернулись на него с одинаково возмущёнными лицами, но Сайпрес снова что-то прошептал, и никакого комментария не последовало. Тедди, по-прежнему без сознания, так и лежал на высоком столе, но Гарри показалось, что отвратительная сыпь на его коже стала ещё ярче. Сайпрес склонился над ним, осторожно прикоснулся пальцами к крохотной щёчке, потом достал колбочку, наполненную зельем, и капнул несколько капель в приоткрытый рот ребёнка. — Что вы делаете? — раздался сзади громкий, гневный голос, и Гарри чуть не сшиб стоявший рядом стул от неожиданности. Один из целителей, тот самый, который лечил Гарри, как-то там его звали, мотал головой из стороны в сторону, ошалело глядя на застывших на месте Гарри и Сайпреса. — Мистер Поттер, что вы здесь делаете? — повторил свой вопрос целитель. — И что вы дали ребёнку? Гарри покосился на Сайпреса, но тот был совершенно спокоен и не сводил глаз с Тедди. — Вы осознаете, какой ужасной опасности подвергаетесь? — целитель готов был рвать и метать. — Я не хочу снова вас лечить! — Вам и не придётся, — Сайпрес протянул Гарри пузырёк с зельем. — Действительно, Гарри, выпейте тоже. Мы же не хотим, чтобы и вы тоже разболелись. — Но там же моя кровь, — шёпотом напомнил он Сайпресу, беря пузырёк и откручивая пробку. — А остальным тоже можно будет его пить? — Можно, они же ещё не болеют, — тоже шёпотом откликнулся Сайпрес. — И я уверен, вы и ради всех остальных готовы пожертвовать жизнью. Может быть, кроме меня. Гарри почувствовал себя страшно неловко и быстро сделал глоток, закашлявшись от неожиданно отвратительного вкуса зелья. — Да, вкусным это зелье не назовёшь, — улыбнулся Сайпрес. — Хуже, пожалуй, только оборотное. — Что здесь происходит? — страшным голосом потребовал объяснений целитель. — Что вы сделали с моими коллегами? — Всё в порядке, мы просто вам помогли, — с максимальной вежливостью пояснил Сайпрес. — Мы уже уходим. Вы только, пожалуйста, ничего больше не давайте Тедди. Ему сейчас на глазах будет становиться лучше, не мешайте процессу. О, смотрите! Гарри склонился над Тедди, чувствуя, как колотится сердце. Зелёно-фиолетовая сыпь на коже ребёнка начала стремительно бледнеть, как будто её кто-то стирал мокрым полотенцем. Тедди несколько раз глубоко вздохнул, потом захныкал и открыл глаза. — Эй, привет, малыш, — Гарри склонился над ним, чтобы ребёнок увидел перед собой знакомое лицо. — Всё хорошо, Тедди, всё в порядке. Не плачь, всё уже кончилось. Тедди несколько секунд смотрел на крёстного, кривя ротик, потом издал громкий недовольный писк и всё-таки разревелся, протягивая к Гарри маленькие ручки. Гарри без раздумий подхватил его на руки. За его спиной кто-то с силой заколотил в дверь, и Сайпрес, несмотря на уже довольно слабые возражения изумлённого целителя, впустил в палату обезумевшую от волнения Андромеду. Увидев внука в сознании, с почти исчезнувшими следами страшной болезни, она всплеснула руками и разрыдалась, почти вырвав Тедди из рук Гарри. Целитель махнул на всё рукой и опустился на свободную кровать, уставившись в одну точку на стене. Гарри даже стало его немного жаль. — Ну что, я, пожалуй, пойду, — негромко произнёс Сайпрес, явно смущённый и не знающий, как себя вести. — Я рад, что Тедди стало лучше. До свидания. Гарри открыл было рот, но Сайпрес уже выскочил за дверь, и сразу же всё в палате пришло в движение. Пришедшие в себя целители заговорили все хором, требуя объяснений, пытаясь растрясти впавшего в ступор коллегу и выгнать из палаты Гарри и Андромеду. Но все они замолкали, увидев личико Тедди. — Мне кажется, мы как-то не по-человечески поступили, — не обращая ни на кого внимания, пробормотал Гарри, целуя ручку уже что-то весело лопотавшего Тедди. — Симон спас Тедди жизнь, а мы его даже не поблагодарили. Сияющая от счастья Андромеда бросила взгляд на дверь, но желание побыть рядом с внуком пересилило в ней врождённую вежливость, и она только скорбно поджала губы. — Я обязательно напишу ему, поблагодарю, но… — извиняющее сказала она, но Гарри отрицательно покачал головой. Он теперь куда лучше понимал Сайпреса и знал, как важно это для него будет. — Это хороший друг Доры, — снова напомнил он. — Он сегодня спас жизнь Тедди. Неужели он не заслужил благодарности? Андромеда покраснела. Она прижимала к себе Тедди, который начал играться её длинными старинными серьгами, единственным, что Андромеда позволила себе взять из родительского дома, когда сбежала с Тедом Тонксом. — Я сбегаю за ним, хорошо? — настойчиво спросил Гарри и, не дожидаясь ответа, выскочил за дверь. Но Сайпрес ещё и не ушёл. Гарри послал полный горячей благодарности взгляд Джинни, которая почти что вцепилась в рукав Сайпреса и что-то быстро ему говорила. Рон и Гермиона стояли посреди коридора, преграждая профессору путь. — Профессор, подождите, пожалуйста, — попросил Гарри. — Андромеда хотела вас поблагодарить. И я тоже. — Оставьте, Гарри, — Сайпрес выглядел по-настоящему смущённым. — Я сделал это ради Доры и Римуса. — Не имеет значения, — строго сказала Джинни. — К тому же, я не верю, что вы не помогли бы Тедди, если бы он не был их сыном. — Пожалуйста, профессор, не уходите, — настаивал Гарри. — Может быть, пообедаем вместе? — Родители будут очень рады, — вставила Джинни, и, поколебавшись долю секунды, Рон благосклонно кивнул. — Я не уверен, что это удобно, — Сайпресу явно было некомфортно. — Спасибо вам за приглашение, но я вынужден отказаться. — Но, профессор… — Гарри, мне кажется, вы можете спокойно называть меня по имени, все вы, — перебив его, улыбнулся Сайпрес. — Не в школе, конечно. Не будем афишировать наши близкие дружеские отношения раньше времени. Джинни прыснула, прикрыв рот рукой, и даже на губах Рона появилась неуверенная улыбка. — Тем более, — ухватился за это предложение как за новый аргумент Гарри. — Мне кажется, наши близкие дружеские отношения вполне позволяют нам пообедать вместе. — В следующий раз, Гарри, правда, — Сайпрес решительно покачал головой. — Не сегодня. — Но… — Не будем заставлять про… Симона делать то, что ему не хочется, — вступилась за Сайпреса Гермиона. — В следующий раз. Сайпрес благодарно улыбнулся ей, помахал рукой и быстро зашагал по коридору к выходу. — Неудобно получилось как-то, — насупилась Джинни, провожая взглядом его высокую фигуру. — Надо было всё-таки настоять. — Мне кажется, мы ещё успеем не раз пообедать вместе, — Гарри обнял её, успокаивающе погладив по плечу. — Я сейчас очень хорошо понял, что я ему всё-таки доверяю. Я точно знаю, что мы станем друзьями, учитывая то, что он ещё и в Аврорат возвращается. — Ладно, должен признать, даже я не имею ничего против, — сдался Рон. — Вроде, он нормальный. Странный, конечно, но нормальный. — Его странности ему можно легко простить, — грустно сказала Гермиона. — Мне так хочется сделать для него что-нибудь. Чтобы он почувствовал себя нужным, любимым… — Я прошу прощения! — повернулся к ней возмущённый Рон. — Любимым? Джинни тихонько толкнула Гарри локтем в грудь, как будто предвкушая забавное зрелище. Гарри только головой покачал в ответ. — Ну, я ничего такого не имела в виду, — отмахнулась Гермиона. — Всем нужно, чтобы его кто-то любил. — Ну, и кто это собирается тут его любить? — не успокаивался Рон, покрасневший от возмущения. — Ты, Рон, любишь своих друзей? — защищалась Гермиона. — А он станет нашим другом, так что все мы собираемся его любить. — Я не уверен насчёт любить, — буркнул Рон, заметив насмешливый взгляд Гарри. — Это слишком сильное чувство. — Я тебе уже всё сказала по поводу твоего эмоционального диапазона, Рон, — вздохнула Гермиона, и в её глазах мелькнул лукавый огонёк. — Я вот своих друзей очень сильно люблю. Знаешь, как я люблю Гарри? Очень сильно! Джинни закусила губу, чтобы не рассмеяться, а Гарри внезапно почувствовал смущение. Лучше бы Гермиона этого не говорила. К тому же, это жестоко, учитывая, как Рон переживал по этому поводу не так уж и давно. Но Рон повёл себя неожиданно. — Гарри я тоже люблю, но это же Гарри, ты не путай, — он погрозил пальцем перед носом у приятно поражённой Гермионы. — Мы его сколько лет знаем, мы через столько прошли, а Сайпрес нам пока что вообще чужой человек. Любить она его собралась! — Мерлин подери, Рональд, неужели я вижу реакцию взрослого адекватного человека? — спросила Джинни, сделав большие глаза. — Ну, почти. Рон не удостоил её ответом. — Пойдёмте домой, а? — умоляюще попросил Гарри. — Это был просто адский день. Мне кажется, я умру, если немедленно не поем и не сяду куда-нибудь. — Да, денёк и правда сумасшедший, — согласилась Гермиона, мгновенно становясь серьёзной. — Столько всего произошло. Джинни обняла Гарри за талию, и все вчетвером они медленно побрели по коридору к выходу. — Наверное, есть кое-что, что я должен тебе рассказать, — тихо сказал Гарри, чуть замедляя шаг и отставая от Рона и Гермионы. Джинни вопросительно посмотрела на него. — Это зелье, которое сварил Сайпрес, — Гарри и сам не понимал, почему решил рассказать об этом Джинни, — там нужна была моя кровь. — Именно твоя? — удивилась Джинни. — В рецепте было написано «Кровь Гарри Поттера»? — Нет, — засмеялся Гарри. — Сайпрес сказал, нужна кровь человека, который не будет колебаться ни секунды, если понадобится отдать свою жизнь за Тедди. — И? — поторопила Джинни. — Что не так? Ты явно подходишь под описание. — Да, я знаю, но… — Гарри заколебался. — Сайпрес заставил меня задуматься кое о чём. — Гарри, ты начинаешь меня по-настоящему пугать, — серьёзно сказала Джинни. — Он сказал, что мне так легко жертвовать собой сейчас, — попытался выразить свои чувства словами Гарри. — Пока у меня нет своих детей. Джинни нахмурилась. — А потом это будет иметь уже другое значение, — упрямо продолжил Гарри. — Это будет означать оставить детей без отца. И это ужасно. Я точно знаю, что это очень плохо для ребёнка. — И ты боишься, что, если, не приведи Мерлин, возникнет такая ситуация, ты можешь заколебаться, да? — помогла ему Джинни. — Да, — с огромным облегчением признал Гарри. — И тогда для Тедди могут быть последствия. — Гарри, к моему огромному сожалению, ты не станешь колебаться, — вздохнула Джинни. — У тебя напрочь отключаются мозги, когда дело доходит до спасения чьей-то жизни, ты же вообще никогда ни о чём не думаешь. Я уверена, что ты даже не вспомнишь, что ты отец в тот момент, когда надо будет спасти Тедди. — Как это, я не вспомню, что отец? — оскорбился Гарри. — Ты всерьёз считаешь, что я смогу забыть о собственных детях? — В критический момент ты не будешь думать, как я уже сказала, вообще, ни о ком, — исправилась Джинни. — У тебя срабатывает какой-то инстинкт защитника, и ты бросаешься на помощь, вообще не задумываясь о последствиях. Это твоя особенность. Гарри молчал, не решив точно, как стоит реагировать на это заявление. — Я ненавижу эту особенность, — для усиления эффекта призналась Джинни. — Просто ненавижу. Я убить тебя готова за это. Становилось всё интереснее и интереснее. Гарри уже даже не представлял, что можно на это ответить, как вдруг Джинни заставила его остановиться и обняла его за шею. — Но эта же особенность заставляет меня любить тебя ещё сильнее, — прошептала она. — Восхищаться тобой ещё больше. Такой уж ты есть. Если бы ты был другим, я могла бы и не влюбиться в тебя. Обида улетучилась, и Гарри поцеловал Джинни в улыбающиеся губы. — Вы чего там копаетесь? — издалека позвал Рон. — Кто-то там вроде есть хотел. — Идём! — отмахнулась в ответ Джинни, но из объятий Гарри всё-таки выскользнула. — И правда, ты же, наверное, страшно голодный. Когда мы ели в последний раз? — Не помню, — Гарри пожал плечами. — Но ничего, я могу подолгу ничего не есть, спасибо Дурслям. Готовили меня к суровому будущему. — Не напоминай, — мрачно покачала головой Джинни. — Кстати, мы идём к ним в гости? Ты, вроде, говорил, что твоя тётя приглашала нас? — Да, точно, — Гарри совершенно забыл о приглашении, присланном тётей Петуньей в последнем письме. — По-моему, это послезавтра. — Ну ладно, пойдём, — милостиво согласилась Джинни. — Если нас отпустят, конечно. — Джинни, какой смысл прятаться? — Гарри снова почувствовал липкий страх. — Этот человек, он очень чётко показал, на что способен. Он не собирается никого убивать, просто показал, что мы все в его власти. — Я не хочу быть ни в чьей власти, — Джинни вздёрнула подбородок. — С этим надо что-то делать. Что думает Сайпрес? — Не знаю, я не спрашивал, — растерялся Гарри. — Но что-то он явно думает, раз собрался возвращаться в Аврорат. — Он же не считает, что может противостоять этому человеку? — вдруг спросила Джинни. — Он, конечно, очень сильный маг, но… — Надеюсь, что у него нет такого в мыслях, — но в глубине души Гарри вдруг понял, что собирался сделать Сайпрес в случае крайней необходимости. — Надо поговорить с ним. — Почему ты вдруг целиком и полностью доверился ему? — Джинни внимательно смотрела ему в глаза. — Потому что никто другой не знал, как помочь Тедди, — Гарри медленно подбирал слова. — Не знаю, это было скорее инстинктивно. Во многом это из-за Сириуса. Ты же знаешь, ему мало кто нравился. — Да, — Джинни грустно улыбнулась. — Не зря его анимагической формой была собака, они чувствуют людей. — Не думаю, — Гарри потёр лоб. — Иначе он бы догадался раньше, кем был Хвост на самом деле. — Они были друзьями, это ослепляет, — глубокомысленно изрекла Джинни. — Поэтому предательство друзей всегда так ранит: ты не ожидаешь подвоха. — Ты так говоришь, как будто тебя друзья только и делали, что предавали, — немного нервно пошутил Гарри. — К счастью, нет, я просто наблюдательная, — подмигнула Джинни. — Ну, наконец-то, сейчас уже трансгрессируем. До чего же огромная эта больница. — Ага, огромная и противная, — поддакнул Гарри, с неприязнью окинув взглядом белые стены, от которых прямо-таки веяло унынием. — Вы не можете побыстрее? — сердито спросил Рон. — Жрать хочется вообще-то. — Рон, ну почему нельзя сказать «есть»? — вздохнула Гермиона, покачав головой. — Потому что есть я хотел часа два назад, а сейчас я уже хочу именно жрать, — огрызнулся Рон. — Ох, и тяжело тебе с ним будет, — сочувственно произнесла Джинни, переводя взгляд с насупившегося Рона на недовольную Гермиону. — Его только не покорми, и он сразу злой, как собака. Ладно бы ещё просто дулся тихонько и бурчал что-нибудь себе под нос, так нет, он же на людей кидается. Гарри тихонько потянул Джинни за рукав, наблюдая, как наливается кровью возмущённое лицо Рона. — Я мужчина, к твоему сведению, и мне нужна еда, — едва сдерживаясь, отрезал Рон, и Гарри схватил Джинни за руку. Но рот он ей закрыть не мог. — Наш папа тоже мужчина, но что-то я ни разу не видела, чтобы он становился злым, если долго не ел, — ехидно бросила она. — Я не наш папа! — выплюнул Рон. — По-моему, это уже и так всем ясно. И не Билл. И не Чарли. Перси миссис Уизли уже несколько лет никому в пример не приводила. Джинни закусила губу и бросила виноватый взгляд на Гермиону. — Тебе и не надо быть никем, кроме себя, — с поддельной безмятежностью возразила та. — Ты мне понравился таким, какой уж есть. — И каким же? — уточнил немного подостывший Рон. — Грубым, вечно голодным, совершенно не чутким, отказывающимся взрослеть лентяем, — без запинки выпалила Гермиона, как будто репетировала эту фразу несколько месяцев, но тут же рассмеялась и обняла Рона за талию, прижавшись к его груди. И Рон не успел рассердиться. — Не хочу, конечно, прерывать вашу идиллию, — кашлянула Джинни, привлекая к себе внимание, — но, может быть, всё-таки домой? — Ну, мы не сиамские близнецы, — пожал плечами Гарри, покрепче сжимая ладонь Джинни, и трансгрессировал. — И то верно, — хихикнула та, когда они оказались на пороге Норы. — Ммм, мама что-то вкусненькое приготовила, даже здесь пахнет. У Гарри чуть сознание не помутилось от божественного запаха. Правда, когда он ел-то в последний раз? — Предлагаю этих голубков не ждать, — он двинулся в сторону кухни. — Миссис Уизли, можно мы что-нибудь перекусим, пожалуйста, мы сейчас с голоду умрём. — Ох, Гарри, милый, — растрёпанная миссис Уизли бросилась к плите с такой гримасой, как будто его слова причинили ей физическую боль. — Садитесь быстрее. Как там Тедди? Всё в порядке? — У него была драконья оспа, — пояснил Гарри, устало опускаясь на скамью. — Но он уже в порядке. — Мерлин всемогущий! — миссис Уизли всплеснула руками и выронила нож. — Вы же оба не болели драконьей оспой! И Рон не болел! И Гермиона, наверное! Вы хотя бы не заходили к нему? — Я заходил, — признался Гарри и тут же добавил, увидев, как побелело лицо миссис Уизли. — Но всё будет хорошо, я выпил зелье для профилактики, я не заболею. — Гарри, нет никакого зелья для профилактики драконьей оспы, о чём ты говоришь? — испугалась миссис Уизли, глядя на него так, как будто он метался в бреду. — Официально его нет, но профессор Сайпрес сварил кое-что из своих запасов, и оно помогло Тедди, — устало пояснил Гарри, мечтая только о том, чтобы миссис Уизли перестала таращиться на него и вернулась к плите. — А я его для профилактики выпил, тоже помогает. И, на всякий случай, у Сайпреса есть ещё, целый котёл. — Из своих запасов? — как эхо повторила миссис Уизли. — Из запасов его друга, наверное? Надеюсь, это безопасно. — Он спас Тедди, миссис Уизли, и, пожалуйста, можно мне хотя бы тост, я сейчас умру, — взмолился Гарри, и Джинни тихонько хихикнула в кулак, попытавшись сделать вид, что чихнула. — Ох, конечно, конечно, — миссис Уизли в мгновение ока накрыла на стол, и в тарелках тут же появились горы картошки и куриных ножек с аппетитной, поджаристой корочкой. У Гарри слюнки потекли от одного только вида. — А где Рон с Гермионой? — Я здесь, — объявил Рон, быстрым шагом входя на кухню. — Я Гермиону провожал. Драные трусы Мерлина, какая вкуснотища у вас тут! — Рон, что за выражения! — миссис Уизли грозно сдвинула брови. — Гермиона пошла домой? — изумилась Джинни, пока Гарри только пялился на Рона, не имея возможности разговаривать из-за набитого рта. — А с нами даже не попрощалась. — Ну, завтра же увидимся, — отмахнулся Рон, впиваясь зубами в куриную ножку и закрывая глаза от удовольствия. — Мама, это очень вкусно. — Просто вы голодные, — засмущалась миссис Уизли и замахала руками, когда все трое стали наперебой хвалить её еду. — Ладно, ладно, ешьте, не отвлекайтесь. — А ты не будешь? — спросила Джинни. — Вы уже ужинали? И где папа? И Перси? — Да, мы поужинали раньше, — миссис Уизли отвела взгляд. — Артуру и Перси пришлось вернуться в Министерство. — Что-то случилось? — быстро спросил Гарри, едва не подавившись картофелиной. — Ничего нового, насколько я знаю, — миссис Уизли поджала губы. — Мистер Стивенс вместе с Кингсли пытаются выработать какую-то тактику по вашей защите. И нашей. Всей нашей семьи. — Бред! — Рон с грохотом поставил на стол свой стакан с тыквенным соком. — Этот человек может сейчас быть на другом конце страны, щёлкнуть пальцами, и наш дом взлетит на воздух. Миссис Уизли с ужасом оглянулась по сторонам, и Джинни с силой пнула Рона ногой под столом. — Я это к тому, что он не причинит нам вреда, — постарался исправить ситуацию Рон. — Если бы хотел, то уже причинил. Он просто пугает. — А как же взрывы и тот ужасный газ, который прислали Джинни? — набросилась на него миссис Уизли. — Как же отравление Гарри? Всех спасали чистые случайности! — Может, это вообще был не он, — брякнула Джинни, и тут же повисла тишина. — Что? Что вы так смотрите? — Точно! — Гарри хлопнул себя ладонью по лбу. — Это разные люди! Сейчас это просто очевидно. Тот, первый, пытался убить, это ясно. А этот просто нас пугает, демонстрирует силу. Нам нужно сказать об этом Стивенсу! — Гарри, мне кажется, он и сам может догадаться, — охладила его пыл Джинни. — Он глава Аврората, он не тупой. — Давайте мы опять не будем начинать гадать, — попросил Рон. — Мы уже на миллион раз всё обсудили, ничего нового мы всё равно не придумаем. — А тот человек в лесу! — вспомнил Гарри. — Он тоже ничего нам не сделал, просто сбежал. Это он был сегодня на холме! — Гарри, притормози, — Джинни сделала большие глаза. — С чего ты это взял? Оба были в мантиях с капюшонами, мы не видели их лиц. — А чёрные мантии все одинаковые, — добавил Рон, заметив, что Гарри собирается даже это использовать в качестве аргумента. — Не лезьте не в своё дело! — миссис Уизли обвела всех троих строгим взглядом. — Министерство справится без вас. — Через несколько месяцев мы с Роном тоже будем работать в Министерстве, — напомнил Гарри. — Вот и поговорим через несколько месяцев, — пообещала миссис Уизли. — И, кстати, вы будете не работать в Министерстве, а учиться. Вас не допустят ни к чему серьёзному. Войны, к счастью, больше нет, необходимость использовать детей в качестве пушечного мяса отпала. — Скоро годовщина победы, — тихо пробормотала Джинни, глядя в свою тарелку, на которой, к неудовольствию Гарри, всё ещё громоздилась гора картошки. Всё-таки Джинни очень мало ела. — Да, — у миссис Уизли задрожали губы, и Гарри испуганно стал подбирать безопасную тему для разговора. — Кстати, к годовщине победы будет выпущена новая коллекция карточек, ну, этих, вкладышей в шоколадных лягушках, — он не нашёл ничего лучшего, чем вспомнить об этом. — Ну, в той серии «Великие волшебники и волшебницы». Ты, Рон, уже дал своё согласие? — Согласие на что? — Джинни изумлённо повернулась к Рону. — Не может быть… — Мне, Рону и Гермионе пришли письма с предложением внести нас в эту коллекцию, — выпалил Гарри, не обращая внимания на предупреждающие знаки, которые подавал ему через стол перепуганный Рон. Но своего Гарри добился — миссис Уизли радостно, даже восторженно, улыбалась, взирая на сына с настоящей гордостью. — Рон, как это здорово! — воскликнула она, и уши Рона тут же стали бордовыми. — Ты вошёл в историю! Твоё имя навсегда останется знаменитым! — Оно бы и так осталось вообще-то, — ввернул Гарри. — Он же кавалер Ордена Мерлина Первой степени. Джинни теперь, прищурившись, смотрела прямо на Гарри. Рон делал то же самое, но в его взгляде читалась угроза. — Так как, написал согласие? — не обращая внимания ни ту, ни на другого, вновь спросил Гарри. — Нет, — сквозь зубы выдавил Рон. — И не собирался. — Что? — Почему? — Да, Рон, почему? — Гарри откинулся на спинку стула. — Мне кажется, нам, всем троим, стоит согласиться. Это шоколадные лягушки всё-таки! — О да, — пробурчал Рон. — А что? — Гарри невинно захлопал глазами. — Дамблдор считал попадание в коллекцию чуть ли не величайшим своим достижением в жизни. Будь скромнее. Рон хмыкнул, но он всё ещё был сердит, и Гарри это видел. Скорее всего, им предстоит не самый приятный разговор в спальне, но Гарри готов был потерпеть, только бы не дать Рону снова заняться самобичеванием и лишить себя заслуженной награды. — Даже не рассказал! — никак не могла успокоиться миссис Уизли. — «Великие волшебники и волшебницы», это же надо! — Вообще-то это правда здорово, Рон, — очень серьёзно сказала Джинни. Это был один из редких моментов, когда она имела в виду именно то, что говорила, и в её тоне не было слышно ни насмешки, ни сарказма. — Гарри, вы должны дать согласие. Будете потом детям показывать. Рон ничего не ответил, но Гарри мысленно потирал руки: теперь у друга просто не будет шансов отказаться, если только он не захочет обсудить своё чувство вины со всем своим семейством. А Рон этого точно не хочет. Только Билл, Флер и Джинни знают, что произошло во время их скитаний. — На годовщину победы планируется какое-то торжество, — тихо сказала миссис Уизли, немного помолчав. — Кингсли никому не говорит, что именно, но что-то точно будет. Просто, чтобы вы знали. И были готовы. Гарри застонал, уронив голову на стол. Дерево отозвалось глухим стуком. — Я не хочу в этом участвовать! — решительно заявил Рон. — Лягушки, ладно, чёрт с ними, но ни в какой церемонии я участвовать не намерен! — Рон, твой статус обязывает тебя… — Нет, миссис Уизли, тут я согласен с Роном, — возразил Гарри, поднимая голову. — Я тоже участвовать не буду. — Но, Гарри, — она растерянно заморгала, — ты же национальный герой! Гарри скривился. Его в прямом смысле коробило, когда его так называли. — Я хочу просто немножко пожить спокойной, незаметной жизнью, — пояснил он. — И так-то не удаётся, а тут ещё торжество. И вообще, какой тут праздник? Если бы в этот день не погибло столько человек, если бы в этот день просто умер Волан-де-Морт, тогда я шёл бы в первых рядах среди праздновавших, но так… Нет уж, это без меня. — Без всех нас, — мрачно добавила Джинни. — Мама, только не говори мне, что ты собиралась пойти! — Конечно, нет, — всхлипнула миссис Уизли. — Разве мне будет до того? Но моего присутствия никто и не потребует. — Я напишу Кингсли заранее, — решил Гарри. — Скажу, чтобы планировал всё без нас и чтобы не рассчитывал на наше присутствие. — Тебе, наверное, надо произнести речь, — вдруг тихо сказала Джинни. — Этого все ждут. — Речь? — ужаснулся Гарри, и даже Рон поёжился. — И что я скажу? Что мне жаль? — Да что ты вечно извиняешься-то перед всеми? — вскинулась Джинни. — Ты мог бы сказать, какое это было трудное время, как тяжело нам было, и как здорово, что теперь всё закончилось. Что это было бы невозможно, победа была бы невозможна, без объединения усилий, без дружеской поддержки, без веры в светлое будущее, без желания победить. Ну, что-нибудь в этом духе. — Вот ты и скажешь эту речь, — Гарри поднял вверх большой палец. — Не знал о твоих ораторских способностях. Джинни шутливо ткнула его кулаком в плечо. — Я, пожалуй, спать, — зевнул Рон. — Это был долгий день. Гарри, ты? Джинни под столом тихонько коснулась его руки. — Нет, я пока ещё не устал, — солгал он, хотя больше всего на свете ему сейчас хотелось опустить голову на мягкую, прохладную подушку, вытянуться во весь рост на своей божественно удобной кровати и проспать часов двенадцать подряд. — Ещё немножко посижу. — Тогда уходите с кухни, я буду мыть посуду, — скомандовала миссис Уизли. — Нет, нет, мне не нужна никакая помощь, у вас и правда был сложный день. Идите уже. — Ну ладно, спокойной ночи, — Рон обернулся к идущим позади Гарри и Джинни. — Сладких снов, — откликнулась Джинни, открывая дверь в свою комнату. — А вы… — Рон замер, занеся ногу над ступенькой. — Гарри, если мама опять вас поймает, мне кажется, она вас убьёт. Серьёзно. — Да мы поболтаем немножко, и я приду спать к нам в спальню, — заверил его Гарри. — Я усвоил урок. Джинни пробормотала что-то за его спиной, и Гарри погрозил ей пальцем, вытянув руку назад. — Ну, смотрите, я вас предупредил, моя совесть чиста, — Рон затопал дальше по лестнице. — Я с вами в качестве соучастника в этот раз не пойду. Гарри и Джинни изумлённо переглянулись. — Рон? — позвала брата Джинни. — Ну? — донёсся откуда-то сверху недовольный голос Рона. — И ты даже ничего не скажешь Гарри? — уточнила Джинни, лукаво блеснув глазами в полумраке коридора. — Я устал уже с вами, — пожаловался Рон, и лестница снова заскрипела под его весом. — Я решил об этом не думать. Дело ваше. — Вот это поворот! — воскликнула Джинни. — Разрешение получено! Гарри, задрав голову, заглянул в лестничный проём. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как Рон высунул руку в пролёт второго этажа и сделал в их сторону неприличный жест.