Последняя из рода Блэк

Солнце село за горизонт и на комнату опустился полумрак. На полке тикали часы заполняя весь разум этим действующим на нервы звуком. Раздался хлопок и в полутёмной комнате материализовалась эльфийка. — Мистер Малфой, вы не ели уже двое суток, сэр… — обеспокоено пропищало существо, — Тинки волнуется за вас, сэр… Тинки переживает… — Уйди, — раздался приглушённый голос с кровати. — Тинки все же настаивает, — домовиха пыталась совладать с эмоциями. — Тинки, — голос говорящего креп, — пошла вон! Домовиха пискнула, когда в её сторону полетел латунный подсвечник и быстро ретировалась. На кровати раздался приглушённый вздох и тихо скрипнула пружина, в следующее мгновение тёмный силуэт подошел к окну и сел на подоконник. Драко Малфой прищурился, когда увидел луну на темном небосклоне. Его глаза за эти пару дней, что он не выходил из комнаты отвыкли от света. Он выглядел совершенно больным: голубая сатиновая рубашка была вся измята, волосы растрепались в разные стороны, под глазами пролегли темные тени, а руки дрожали… Медленно приподняв створку окна, чтобы впустить хоть немного прохладного вечернего воздуха в душную комнату, он присел на широкий подоконник и пустыми глазами смотрел вдаль. В его голове, как и на сердце, было совершенно пусто. Война закончилась почти год назад. Единственное, что напоминало о том времени, это чёрная метка на левом предплечье, да несколько шрамов на теле. Нервы тоже были ни к черту, но он до последнего не жаловался. Перед тем как вновь обрести гармонию их семье пришлось пройти множество судов и выпить не одну дозу сыворотки правды, чтобы доказать, что они по своему желанию перешли на светлую сторону. Жизнь начала налаживаться — он закончил школу, устроился на работу в Министерство магии к своему отцу, сумевшему восстановиться на своём высоком посту. Он поддерживал хорошие отношения с Асторией Гринграсс, с которой планировал скрепить отношения узами брака. Родители девушки считали, что это неплохая партия для дочери, да и Малфои были рады такому родству. — Тебе она нравится? — спросил Драко у матери в один из тёплых весенних дней, когда они вдвоём сидели на скамейке в парке. — Главное, чтобы ты был счастлив, — отвечала Нарцисса, беря руку сына в свою, — я хочу, чтобы ты никогда не жалел о своём выборе. Твоё счастье — мое счастье. Пусть тебе повезёт так же, как и мне с твоим отцом. — Спасибо, мам. «Главное, чтобы ты был счастлив…» — эти слова просачивались в мозг, буквально сдавливая его изнутри, — «счастлив…» Драко забыл, что значит счастье. Он не помнил этого слова. Эта эмоция была чужда ему с того момента, как он дал присягу Темным силам и позволил вырезать на своей руке метку. Он не был счастлив даже после войны. Они покинули поле боя боясь за себя. Драко был не в силах смотреть в глаза тем, кто остался до последнего в стенах замка. Пару раз он встречался в коридорах Министерства с Гарри Поттером, который приехал для получения значка и первого звания после прохождения подготовки в Мракоборческом центре. Тогда Драко не смог ему ничего сказать, да и говорить было нечего. Он видел Уизли и Грейнджер, которые собирали справки для работы. А Уизли в тот момент громко рассказывал, что они сыграли свадьбу. У всех жизнь шла своим чередом. Но не у Малфоев. Пусть отец и выпутался из порочного круга неудач, но не без посторонней помощи. Люциусу все равно потребовалась помощь психологов после месяцев нахождения в Азкабане, которые диагностировали посттравматическое стрессовое расстройство. Это было сложное время, но они справились и с этим. Казалось, Драко никогда не был так близок с родителями, как в дни после войны. Они множество часов проводили вместе, сидя у камина в одной из гостиных. А Драко в свои восемнадцать даже не стыдился проявлять слабость. Нарцисса никогда не закрывалась в себе, стараясь поддержать мужа и сына в сложной для семьи ситуации, делала все, что в её силах для того, чтобы вернуться к прежней жизни настолько, насколько это было возможно. Она была инициатором благотворительных балов, средства с которых они отдавали в фонд учинённый Министерством Магии для поддержки пострадавшим семьям от Второй Магической Войны. А теперь её не стало. Нарцисса была самым сильным человеком, которого Драко когда либо знал. Соврав Волдеморту, она подписала себе смертный приговор. Оказалось, на семью Блэков было наложено семейное проклятье, в связи с которым было невозможно переступить через желание предать Тёмного Лорда. Нарцисса после войны часто плохо себя чувствовала, а ее постоянные мигрени сводили Драко с ума, он не мог смотреть на любимую мать в таком состоянии — её аристократический блеск бледной кожи сменился на неприглядный земляной. К сожалению, ни одно из предложенных зелий не смогло спасти ее. Она медленно увядала, зная, что произойдёт в скором времени. Невероятно сильная, она улыбалась до последнего, переживая не за себя, а за семью. — Мам… — Мой единственный, самый любимый сын, — отвечала Нарцисса, — я люблю тебя… — Я тоже тебя люблю. — голос Драко дрожал, когда он схватил мать за руку. У него так и не хватило сил проститься с ней. С той, кто любил его больше, чем себя. А сейчас… Малфой встал с подоконника и впервые за последние дни вышел из своей спальни. В поместье горели половина всех свечей и люстр, а его собственные шаги глухо раздавались по лестнице Малфой-мэнора. Из кабинета отца лился тусклый свет, Драко, поджав губы медленно нажал на ручку двери. Люциус сидел в кресле повернутом к камину и курил сигару. Драко мигом захотелось развернуться и сейчас же уйти отсюда как можно дальше от заполняющего лёгкие дыма. Отец никогда не курил в кабинете с того момента, как у Драко в детстве развилась астма. Мама не разрешала. — Хочешь виски? — донёсся до него, словно из глубины голос Люциуса. Драко покачал головой. — Нет… Я не ел ничего с того момента… — сказал он, как только до него дошло, что его отрицательное качание головой отец не увидел. Люциус Малфой встал с кресла и обернулся. Драко стоял смотря на семейные портреты на стене. — Мне очень повезло, — сказал наконец Люциус, подходя к сыну, — что я встретил ее, еще когда учился в школе. Драко запустил руки в волосы, окончательно растрепав их. — Ты очень похож на неё сын, — продолжал Люциус, кладя руки ему на плечи. Драко переместил взгляд на руки отца, как только почувствовал тепло на своих плечах. «Обручальное кольцо по-прежнему на левой руке…» — Это не так, — слабо возразил он. — Похож больше, чем ты думаешь, — ответил мужчина. Драко поднял глаза на отца. В серых глазах, таких же как и его собственные, не отражалось ничего. Он не видел в них ничего, потому что свои собственные были в слезах. — Драко? Он быстро отвернулся, утирая глаза белой манжетой рубашки. — Ты… — Нет отец, я не плачу. — Драко поспешно поморгал глазами подняв их к потолку с лепниной. — Это нормально, слышишь? — Люциус подошёл и дрожащей рукой обнял сына, прижав к себе, — Малфои плачут. Плачут, когда им больно. — Она была лучшая. — Она была самая светлая на темной стороне…